Читать книгу: «Там, где случаются облака», страница 7

Холодная тишина

Сначала это был самый обычный счастливый день. Утром старик Барри, как всегда, первым открыл двери фабрики. Каждое утро он здоровался со зданием и верил, что оно живое (наверное, когда очень любишь место, оно и правда оживает). Барри знал, что фабрика его слышит. И не только слышит, но и всегда отвечает мелодичным скрежетом деталей в главном двигателе.

– Как спалось? – спросил старик, предвкушая новый день, полный облаков и фантазий.

Но в ответ его пронзила тишина. И тишина эта была настолько холодной, что пробрала Барри до костей. Мысли в голове толкались и кричали, одна была хуже другой. Старик медленно шёл к облачному двигателю, переставляя свинцовые от страха ноги. Комок стоял в горле от мысли, что двигатель мог остановиться. Двери, которые вели к двигателю, со скрипом отворились. И в тишине этот скрип был настолько громким, что старик зажмурился.

– Нет. Этого не может быть…

Когда веришь в чудеса и в мечты каждого ребёнка, тебе так трудно поверить, что все они под угрозой! Сердце фабрики остановилось. Не билось, не стучало, не скрежетало, создавая облачную массу, от которой зависело всё на свете. Потерять облака значило потерять всё детство, мечты и будущее. Ведь всё, что существует на свете, когда-то было просто детской мечтой. Никто и никогда в истории существования фабрики не был свидетелем поломки. Старик стоял один на один с вопросом, на который у него не было ответа. Что теперь делать?

Забыть

К концу недели все в Клаудинге узнали о поломке. Каждый день, с утра и до вечера, взрослые изучали детали в двигателе, искали причины и не находили. Окно в классе над головой ребят было пустым. Лев Гурьевич (в непривычно тёмном костюме) показывал акварельные рисунки облаков и был потерянным.

– Разрешите вопрос, – не удержался Кит.

Лев Гурьевич еле заметно кивнул.

– А что, если фабрику не починят?

Облаковед молча измерил шагами класс, потом остановился и посмотрел на Юфыча, словно он сможет дать ответ. Птица взлетела к потолку и, сделав несколько кругов, приземлилась на спинку стула Уны Ааль. Кому, как не Унке, было знать о жизни без облаков?

– Будет как в Грейбурге? – тихо спросила она.

– Боюсь, что да… Когда облака совсем исчезнут из нашей жизни, мы начнём заполнять эту пустоту всевозможными будто бы важными делами. Мы не будем создавать новое, а старое перестанет быть эффективным. А самое главное, мы можем забыть, что мы мечтатели, и будем отчаянно пытаться кем-то стать.

Унке это чувство было знакомо до мурашек, до тяжести в груди, до ужаса. Прошумел школьный звонок. Лев Гурьевич вышел из класса, смотря под ноги. Сегодня он не сказал ни одной важной фразы, хотя они были нужны как никогда.

Кит встал на стул, чтобы его все услышали.

– Однажды Облаковед сказал, что глупых идей не бывает. Давайте к следующему уроку придумаем, как починить нашу фабрику! Записывайте всё, что придёт в голову!

Весь класс захлопал, закричал и затопал от радости. Может, и правда среди сотни идей найдется та самая!

Кит, что с тобой?

После школы на секретную поляну никто не пришёл. Осень уже подарила много сухих листьев. Унка нагребла их целую кучу и уселась, как в кресло. Она смотрела на Кита, который нервно ходил вокруг маленького озера.

– Зря мы для Платона подкоп увеличивали.

– Ничего не зря, он сейчас придёт. Сейчас все придут, – не переставала верить Унка. Давай попьём чаю? – она достала из рюкзака маленький термос. Запахло мятой. Унка сорвала с куста несколько ягод шиповника и кинула в кипяток. – Деда Тихон говорил, что все важное начинается с чая.

– Да уж прямо важное. Три недели откачиваем эту воду, как сумасшедшие, а результатов нет. Там, может быть, вообще просто дно.

– Ну и кому, по-твоему, понадобилось делать столько ступеней, чтобы просто спуститься в канаву?

– Да хотя бы этой странной Варе Ким с её дурацкими изобретениями. Медведи, плинтусы, мосты. Тьфу…

Унка нахмурила брови.

– Никакие они не дурацкие! Тоже мне мечтатель, да что с вами со всеми?

– Я не мечтатель? Тогда пусть Варя Ким тебе и помогает. И подкоп можешь не закрывать. Нет больше никакой тайны, и команды у нас нет.

Кит бросил насос в колючие кусты и оставил Унку одну на поляне. Он шёл по лесу и сам себя не узнавал. Где он оставил себя прежнего? Хотелось спросить у проплывающих облаков, найти ответ в причудливых силуэтах, но небо было пустым. Было пусто и внутри.

Сосны великаны смотрели на маленькую Унку, которая еле сдерживала слёзы. Она сняла кофту, намотала её на руку и потянулась за насосом, который застрял в колючем кустарнике. Одна из веток схватила её за голое плечо.

– Пусти! – закричала Унка.

А ветка только уцепилась ещё сильнее и оставила на плече две глубокие царапины.

– И почему только все беды приходят разом? – думала девочка.

До дома слишком далеко, а ближайшим местом, где всегда помогут, была маленькая мастерская дедушки Барри.

Создатель тайны озера

Окно в мастерскую, как всегда, было приоткрыто. Но сколько бы раз Унка здесь ни была, Кит всегда забирался первым и подавал ей руку.

– Дедушка Барри. Дедушка Брадислав, вы тут?

– Где же мне ещё быть, – из окна выглянул старик, а из его седой бороды выглянула улыбка.

– А где Никитка?

Унка пожала плечами и поморщилась от боли. Царапины ныли, как стая диких волков. Барри протянул руку, напоминающую сухую ветвь, и затащил девочку в мастерскую.

– А у вас есть алоэ? – у Унки не было сомнения, что именно алоэ помогает от самых больнючих болячек.

– Чего нет, того нет, – развёл старик сухими ветвями. А что стряслось?

Уна убрала ладонь от ранки.

– Ух! Садись скорее! – Барри быстро достал с полки коробку и налил что-то прозрачное на вату.

– Щипучее! Потерпишь?

Унка кивнула. Старик обработал царапины и забинтовал Ункину руку. Делал он это профессионально. Оно и ясно, ведь его внук целый Кит, который вечно ввязывается в приключения. Или ввязывался?

– Я, знаете, на всё готова, – начала вдруг Унка. – Лишь бы города не стали такими же как Грейбург.

Унка была, пожалуй, единственным ребенком в Клаудинге, который знал, во что может превратиться мир без мечтателей.

– Только вот как помочь тем, кто чинит фабрику?

– Взрослым не надо помогать Уна. Нужно, чтобы взрослые помогли детям. Лишь дети могут найти решение. Так было всегда, – вздохнул старик.

– Только без облаков эти дети… Они перестали верить даже в озеро со ступенями, – проболталась Унка. Но, пожалуй, дедушка Барри был тем человеком, которому не страшно проболтаться ни о своих страхах, ни о тайнах.

– Озеро? Недалеко от фабрики?

– А вы там были?

– Я с друзьями бывал там чаще, чем дома, – старик хихикнул в усы. – Именно поэтому впадину затопили и насадили вокруг шиповник. Эти ступени ведут к двери от тоннеля, а тоннель – в подвал фабрики. Сколько бы замков ни вешали на эту дверь, все были нами взломаны. И шалости у нас были самые что ни на есть творческие. Примерно как у вас с Никитой.

Сердце у Унки колотилось. Невероятно, там целая дверь!

– Мы до двенадцатой ступеньки дошли.

– То есть как дошли?

– Насосом. Мы воду уже несколько недель откачиваем.

– Вот фантазёры, вот мечтатели! – воскликнул Барри. Он даже вскочил с места и стал ходить по мастерской.

– Получается, вы сможете зайти на фабрику после её закрытия! Осталось лишь пробовать!

– Пробовать что? – не поняла Унка.

– Пробовать свои идеи. Идеи починки фабрики!

– Но их нет, дедушка Барри. И я даже не знаю, с чего начать и куда идти. – на глазах у Унки появились слёзы.

– Не так важно, куда ты идёшь, важно понять, откуда. – Он указал на сердце Унки и улыбнулся. – Налить тебе чаю?

Вечный двигатель вдохновения

Не дождавшись зимы, в школе ввели общие предметы. Не оставили ни рисования, ни облаковедения. Ребята, как и просил их Кит, написали с десяток идей о починке фабрики. Но наутро перестали в них верить. Кто-то отказался читать, а кто-то и вовсе их выкинул. Уроки были длинными, а время будто остановилось. Иногда казалось, что солнце зацепилось за что-то и не двигалось с места. Пустое окно над головой говорило Унке, что нужно действовать! Но после школы Кит сказал, что плохо себя чувствует и ему не до этого. Таше надо было делать уроки, а Гришка с Платоном ушли по домам, даже не попрощавшись.

Унка шла домой одна. На пустой площади стоял дядя Ефим. «Бим-бим!» – поприветствовал он. А Унке впервые за долгое время совсем не хотелось ваты. Папы не было дома, он уже второй раз отчаянно пытался спаси свой театр.

Поли встретила Унку в прихожей и поцеловала в макушку.

– Кажется, кому-то срочно нужен чай с улыбкой.

– Не думаю, что он поможет, мам.

На кухне Поли залила кипяток в фарфоровое солнце и села напротив Унки. В любой ситуации Ункина мама излучала спокойствие и всем, кто был с ней рядом, становилось мягко и мирно.

Запах мяты вылетал в открытое окно. Кухонные занавески развевались на ветру и гладили Унку по плечу с царапинами.

– Дома так хорошо. Даже забываешь, что двигатель фабрики остановился.

Поли кивнула.

– Я всегда знала, что семья и друзья – это вечный двигатель вдохновения. Двигатель, который никогда не остановится.

На глазах Унки появились слёзы, ей так не хотелось в это верить и тем более говорить. – Дружба, она, кажется, тоже… остановилась. – Унка заплакала, не в силах больше сдерживать слёзы. Она прижалась к маме и спряталась в мягкий вязаный свитер. – Лев Гурьевич сказал, мы можем забыть, что мы мечтатели и будем пытаться кем-то стать.

– Уна Ааль, – прошептала Поли, – это самое лучшее, кем можно стать и остаться на всю жизнь. Искать ничего не нужно. Стоит лишь вспомнить, отчего улыбаешься по утрам.

Унка посмотрела на маму глазами-искорками.

– Это же…

– Да, это слова деды Тихона. Он всегда говорил их твоему папе, а потом и тебе. Вспомнить, отчего улыбаешься, – повторила Поли. – Мне кажется, передо мной сидит хранитель всех воспоминаний. – она вытерла Ункины слёзы краешком свитера. – Просто напомни ребятам, кто они.

Унка представила содержимое своего сундучка:

– Но это всего лишь ракушки, фантики и камни…

Поли достала из кармана потрёпанный блокнот, на котором было написано «Словарь лечебных слов». Она открыла первую страничку и прочитала вслух.

– Всё получится, я с тобой. И я даже знаю, кто может тебе помочь. – Поли катнула к плинтусу яблоко, которое тут же прикатилось обратно.

– Я люблю тебя, мама!

Ответ ждал в сарае

Унка до самой ночи пробыла на чердаке. Чудные музыкальные инструменты, разноцветные шишки, мосты-невидимки. Всё это никак не вязалось у Унки с починкой фабрики. Она пролистала десятки дневников Вари Ким и наконец-то нашла нужную запись.

– Облака в коробках! – неужели и это не слухи?

Унка забралась с ногами в старенькое пыльное кресло и начала читать.

Взять ёмкость с водой не менее 15 литров.

Отпустить в неё хобот машины.

Настроить мощность и нажать на старт.

Ниже был чертёж облачной машины, и он что-то напоминал Унке. Но что? Она перебрала в голове все уроки облаковедения, постаралась вспомнить каждую машину, что видела на экскурсии. Но ответ оказался у неё прямо под носом.

– Это же та странная газонокосилка в нашем сарае!

Унка хотела было бежать за ней, но вспомнила, что сейчас ночь, машина сломана, а ребята не помнят, что возможно всё на свете.

Воспоминания

Унке не спалось всю ночь. Она даже завела дневник и написала в нём свой план. Но всё пошло не по плану, а даже лучше.

Как только солнце выглянуло на пустое безоблачное небо, Унка оставила на кухне записку «ушла по важностям» и выбежала из дома с рюкзаком воспоминаний. Оставалось найти ещё одно.

Город спал, а вот в осеннем лесу вовсю кипела работа. Белки запасались на зиму, птицы латали гнезда, вереница муравьёв шла через тропинку. Унка перешагнула маленьких трудяг, пожелала им хорошего дня и свернула к старинной необъятной сосне, где лежал их с Китом секретик. Земля забилась под ногти, и Унка уже нащупала стёклышко, под которым виднелись маленькие часы. Они всё ещё шли и показывали точное время, но Унке эти стрелки были уже не нужны. Она бережно сложила часы к другим воспоминаниям и направилась к Киту.

«За один только месяц этот город стал роднее, чем Грейбург, за целых десять лет», – думала Унка по пути.

Она знала названия почти всех важных мест и улиц. Вот улица дедушки Барри, вот Ясная, а вот и Речная, на которой жил Никита. Унка перелезла через забор и увидела табличку.

Правила нашего дома:

– много смеяться,

– рассказывать о своих проблемах,

– мечтать,

– сдерживать обещания.

«Потрясающие правила», – подумала Унка. Она бросила несколько маленьких камешков в стекло на втором этаже.

Сонный, взъерошенный Кит открыл окошко и буркнул:

– Унка? Тебе чего в такую рань не спится?

– Выходи! – прошептала она, чтобы не разбудить родителей.

Кит недовольно натянул на себя одежду и вышел во двор. Уна стояла среди узоров, нарисованных ногами на земле.

– Чего стряслось-то?

– Стряслось всё и сразу!

Унка расстегнула свой рюкзак и высыпала перед Китом всё его содержимое.

– Во-первых, ты всё забыл, а во-вторых, ты просто обязан вспомнить. Вот смотри, – она взяла сломанную ручку от кружки, – Ты мне в штабе подарил, помнишь? Я тогда облака не понимала. А ты не понимал, как это вообще возможно. А вот эту бусинку я нашла у дедушки Барри в мастерской, он тогда поил нас облепиховым чаем и рассказывал легенду о Гои.

– Гои… – повторил Кит задумчиво.

– Вот гайка с курорта для машин. Вот крышка от синей краски. Вспоминай. – Унка открыла словарь с лечебными словами. – Звук клаксона дяди Ефима, шум двигателя на фабрике облаков, – читала она. – Это всё ты говорил. А вот камешки с вершины Громкой горы, на них кролик сидел.

Кит вспомнил, как мягкий бок облака касался его щеки.

– Вот ягоды шиповника с нашей секретной поляны, – Унка положила их Киту в ладошку. – Я узнала, что на дне, слышишь? Там дверь, ведущая на фабрику. У нас есть проход, осталось откачать воду и придумать, как починить двигатель.

У Кита закружилась голова от всего этого. Он не мог поверить, что возможно забыть всё самое важное и перестать мечтать…

– Я не мог, – бубнил Кит. – Я же не мог забыть… И сколько я так?

– Дня три.

Кит посмотрел сначала на безоблачное небо, а потом на воспоминания, лежащие у его ног. – Ун, спасибо тебе.

− Я просто делала то, что люблю, и это пригодилось. А твоя любовь к технике сейчас будет очень кстати.

Облако в коробке

Ребята вытащили из сарая небольшую машину для облаков и раскрыли дневник Вари Ким.

– Я всё равно не понимаю, почему дед не рассказывал мне про потайной ход на фабрику?

– Может, боялся, что ты снова попадёшь в передрягу?

– Но ведь я так и так попаду.

Унка нажала на кнопку запуска. Машина молчала.

– Как думаешь, можно починить?

– Можно, – сказал Кит уверенно. – Тем более что у нас нет другого выбора. Дедушка ведь сказал, что всё от детей зависит. Нужны идеи. А какие идеи без облаков? Создадим облачную массу из воды маленького озера и убьём двух зайцев. И облака над головой, и вход на дне озера. – Кит снял крышку, прикрывающую детали, и потёр ладошки друг о друга. – Так, что тут у нас?

Выкрутив несколько шестерёнок, он обмазал их мазутом и заявил, что механизм похож на всё по чуть-чуть. На тостер, радио, телефон и что-то есть от Ижа.

– Ежа? – удивилась Унка.

– Иж, мотоцикл такой.

Спустя полчаса Кит выяснил, что в механизме не хватало пружинки. Пришлось тихонько пробраться в гостиную и разобрать настенные часы.

– Не влетит тебе?

– Научу маму и папу по солнцу ориентироваться. На первое время обойдёмся.

Ребята вынесли во двор большой таз с водой, отпустили в него рифлёный хобот машины и нажали на пуск. Детали заскрежетали, машина жадно втянула воду и задёргалась.

Унка спряталась за Кита и скрестила пальцы.

– Ну давай! Пожалуйста.

Перед ребятами появилось маленькое облачко с Ункину ладошку.

– Ура! – закричали Кит и Унка. Они спрятали облако в коробку из-под обуви, чтобы его не унесло ветром.

– А чего такое крошечное-то? – спросил Кит.

Уна показала на записи в дневнике Вари Ким:

Взять ёмкость с водой не менее 15 литров.

– А у нас тут пять, если не меньше.

На крыльцо дома вышли сонные Ункины родители.

– Что случилось?

– Облако случилось! Облако в коробке. Настоящее!

Мечтатели?

Время терять было нельзя. Ребята сложили в рюкзак воспоминания для Таши, Платона и Гришки. Взяли под мышку коробку с облаком и побежали к мосту-невидимке, ведь это был самый короткий путь до Гришкиного дома.

Ничего страшнее Унка в жизни не делала. Вода под мостом была такой быстрой, что Унка несколько раз представила, как её уносит в озеро у фабрики.

– Не смотри вниз! – кричал Кит с северного берега. – На меня смотри.

Наконец-то Уна встала ногами на землю. И это была уже другая Унка, похрабрее прежней. Гришке ребята подарили лампочку из фары бордового грузовика и палочку от сладкой ваты дяди Ефима. Они показали ему облако и тихое небо, с которым срочно нужно что-то делать!

Гришка вспомнил всё, кроме одного… Как его заставили прибраться в комнате, сделать всю математику и просидеть дома несколько дней? В то, что его не заставляли, Гришка верить отказывался.

Платоше принесли вишнёвый пирог и его ракушки, а Ташке листочек с песней о мечтателях. Все пятеро сидели на полу в Ташиной комнате и напевали тёплые слова. А крохотное облако зацепилось за люстру и слушало.

Мечтатели, люблю вас всей душой.

Вы мне порою ближе всех на свете.

Вы звёзды собираете рукой

И рассыпайте их в квартире, на паркете.

Вам улыбнётся слон из облаков,

Луна прошепчет песни с листопадом.

А солнце с нежностью обняв,

Пообещает: «Буду всегда рядом».

Взлетай, стремись к своим мечтам

Мечтай и верь, всё сможешь сам.

Свети, почувствуй свой рассвет.

Давай, другого шанса нет.