Цитаты из аудиокниги «Стихи», страница 4

Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит! Как тесно яблоки висят! Как бы сквозь них блаженно солнце светит, стекая в сад. И сонный, сладостный в аллеях лепет слышен: то словно каплет на песок тяжелых груш, пурпурных

Милая, нежная – этих старинных, песенных слов не боюсь и пою… О, наклоняйся из сумерек длинных в светлую бездну мою! Я подарю тебе солнечной масти рьяных коней, колесницу в цветах, ибо сейчас я не пристальный мастер, я – изумленье и взмах. Милая, нежная, я не ошибся, часто мне женские снились черты.

золото легкое – ты. Это, пойми, не стихи, а дыханье, мреющий венчик над страстью моей, переходящий в одно колыханье

Поэт

Среди обугленных развалин,

средь унизительных могил -

не безнадежен, не печален,

но полон жизни, полон сил - с моею музою незримой

так беззаботно я брожу

и с радостью неизъяснимой

на небо ясное гляжу. Я над собою солнце вижу

и сладостные слезы лью,

и никого я не обижу,

и никого не полюблю. Иное счастье мне доступно,

я предаюсь иной тоске,

а все, что жалко иль преступно,

осталось где-то вдалеке. Там занимаются пожары,

там, сполохами окружен,

мир сотрясается, и старый

переступается закон. Там опьяневшие народы

ведет безумие само,-

и вот на чучеле свободы

бессменной пошлости клеймо. Я в стороне. Молюсь, ликую,

и ничего не надо мне,

когда вселенную я чую

в своей душевной глубине. То я беседую с волнами,

то с ветром, с птицей уношусь

и со святыми небесами

мечтами чистыми делюсь. 23 октября 1918

...И все, что было, все, что будет,

и золотую жажду жить,

и то бессонное, что нудит

на звуки душу разложить, все объясняли, вызывали

глаза возлюбленной земной,

когда из сумрака всплывали

они, как царство, предо мной. 18. 1. 23.

РасстрелБывают ночи: только лягу,

в Россию поплывет кровать,

и вот ведут меня к оврагу,

ведут к оврагу убивать. Проснусь, и в темноте, со стула,

где спички и часы лежат,

в глаза, как пристальное дуло,

глядит горящий циферблат. Закрыв руками грудь и шею,-

вот-вот сейчас пальнет в меня -

я взгляда отвести не смею

от круга тусклого огня. Оцепенелого сознанья

коснется тиканье часов,

благополучного изгнанья

я снова чувствую покров. Но сердце, как бы ты хотело,

чтоб это вправду было так:

Россия, звезды, ночь расстрела

и весь в черемухе овраг. 1927, Берлин

Однажды мы под вечер оба

стояли на старом мосту.

Скажи мне, спросил я, до гроба

запомнишь вон ласточку ту?

И ты отвечала: еще бы!

И как мы заплакали оба,

как вскрикнула жизнь на лету...

До завтра, навеки, до гроба --

однажды, на старом мосту...

От взгляда, лепета, улыбки в душе глубокой иногда свет загорается незыбкий, восходит крупная звезда. И жить не стыдно и не больно; мгновенье учишься ценить, и слова одного довольно, чтоб все земное объяснить.