Отзывы на аудиокнигу «Дети мои», страница 9

восхитительная книга, по слогу сравнима только с Набоковым. не ожидал , что в современной русскоязычной литературе есть такой бриллиант!

Пища для души! Производит неизгладимое, оживляющее впечатление. Снится, обдумывается, анализируется, никак не отпускает…

Чем то напомнила и перекликнулась с Лавром Е.Водолазкина.

Прослушала за выходные, невозможно оторваться!

Чтобы написать рецензию на этот роман, я просто вынуждена сказать пару слов о Гузель Яхина - Зулейха открывает глаза . Не понравилось до такой степени, что дать второй шанс автору я дозрела вот только сейчас. До такой степени, что даже сериал с Хаматовой, которую люблю, смотреть не стала. (Ситуация очень похожа на то, что было у меня с творчеством Сорокина: полное фу, а потом уважение и даже больше.)

Прошло время. Стиль Яхиной не то, чтобы кардинально изменился: по прежнему пламенный привет Льву Николаевичу с его бесконечными предложениями, но вместо громоздких и неуклюжих фраз - жемчужины: "Дома покрылись морщинами трещин, лица - трещинами морщин", "Зелёно-бархатная Волга" и многое-многое другое, что покорило меня красотой языка. Тем более, что от этого автора я ничего подобного не ожидала.

В такой же степени не ожидала и совершенно органичного вплетения в повествование стопроцентного магического реализма. К примеру, когда Сталин посещает Немреспублику, только он один видит, как малы вокруг люди, что козы величиной с кабачок, а яблоки - как орехи. Тот же вождь во время игры в бильярд вдруг оказывается играющим с Гитлером. А путешествие Баха на дно Волги просто достойно кисти Босха.

Очень много мне дал, безусловно, голос чтеца. Книгу читал Александр Клюквин, и сделал это настолько хорошо, что я даже слегка сомневаюсь: после такого неприятия Яхиной, я теперь пузырюсь от восторга - точно ли от неё, а не от актёрского мастерства чтеца? Придётся проверять бумажным вариантом "Поезда на Самарканд".:))

Прекрасно, когда автор пишет разные книги. От Яхиной все подспудно ждали продолжения успешной, "выстрелившей" темы: женская судьба, советские репрессии. Но она смело написала совершенно другую книгу (которая, конечно же, не потрафила тем, кто ждал повторения пройденного). "Зулейха", при всем уважении, спустя время вспоминается все же как добротный фастфуд. Типа Макдональдса: вы приходите туда, потому что знаете, что там качественная, безопасная, стандартная еда. "Дети мои" - это уже маленький шаг в сторону высокой кухни.

Несмотря на ложное сходство книг (примерно то же время действия, становление советской власти, репрессии), главные темы "Детей моих" другие: это творчество и взросление.

Есть Бах, Поэт, запертый в судьбе учителя. Благодаря обстоятельствам он реализует свой талант к сочинительству. Как учитель Бах потерпел фиаско, над стихами Гете в его исполнении дети засыпали. Но вот его сказки слушает толпа взрослых, они все – его тайные ученики, не знающие своего учителя, а он, неузнанный, прячется за их спинами.

«Бах слушал – и ощущал, как внимают его словам люди; как мужчины, женщины и дети – бывшие его ученики и родители его учеников -замирают, обращаясь в слух, а лица их застывают в неподвижности».

Даже эти простые люди способны оценить его талант. Он - автор, который видит благодарных читателей.

Вековечная иллюзия (и мечта) всех творцов, что они могут изменить мир своим словом, воплощается в книге буквально. Ранее ««гудение колокола Бах считал своим единственным достойным вкладом в звучащую вокруг симфонию жизни», а сейчас он – Творец этого мира. Бах верит, что огромные рыбы приплывают в сети благодаря его сказкам, колосья золотятся, потому что он написал про гномов, кующих золото. Но и Гофман верит, что Гнаденталь благоденствует благодаря его делам. Слово против дела, творчество против рабочего труда. Если читать книгу как реалистическое произведение, то Бах - просто чудик, а процветание Гнаденталя в период написания сказок - совпадение. Если читать книгу как сказку, то все чудесное становится возможным. Сила и энергия творчества способны трансформировать материальный мир.

Бах – это уменьшенная копия всего Гнаденталя. Сам Бах верит в сказки, поэтому он уверовал и в то, что его сказки могут изменить материальный, грубый, вещественный мир. И Гнаденталь застрял в прошлом, пытался автономно существовать в российском государстве, хранил свои немецкие обычаи и язык.

«В каком времени жил Гнаденталь? Как умудрился остаться на обочине современности»? «Все эти месяцы в Гнадентале меня не покидало ощущение, что люди здесь совершенно иные. Я только не мог сформулировать точно, в чем их инаковость. Ты же сделал это за меня… Детские сердца, тоскующие о недосягаемом счастье...»

Дети мои – это немцы Поволжья, все еще верящие в сказку о том, что можно отгородиться от истории, прожить свою маленькую жизнь. Поэтому у них все маленькое, детское, и Сталин видит маленьких человечков, а машинисту поезда кажется, что уменьшились рельсы. Сталин же хочет «грандиозного», «величественного», чтобы трактор был великанским, а не карликовым! В этом эпизоде проявляется гигантомания СССР. Сталину, а значит, и стране, не нужны карлики. Не нужны те дети. Не нужны их сказки.

Взросление – это выход из детского состояния, безопасного, сказочного, теплого, утино-перинного. Выход всегда принудительный, жесткий, болезненный, но неизбежный. Бах взрослеет, когда отпускает Анче и сам чувствует силу покинуть дом, оставив его детям. Он, многие годы отсоединявшийся от всех людей, кроме дочери, делает что-то для других. Последние слова книги «Я готов» - это ведь не о готовности к смерти, это о готовности выйти в реальный мир. («Уйти хотел» - говорит о нем «молодой, незнакомый» - уйти в смерть, но остался в жизни.)

Анче взрослеет, потому что ее ведет неустрашимое любопытство и жажда жизни. Ее история перестает быть повторением сказки о Деве-Узнице. Анче, рожденная в один день с немецкой автономной республикой, символизирует ее судьбу, показывая, что невозможно прожить жизнь в малом мире, не выйдя в большой. «Я была тогда с моим народом / Там, где мой народ, к несчастью, был».

СССР – новый, жесткий мир. В нем старые «дети мои», дети Екатерины Второй, становятся настоящими взрослыми:

«Взрослые стали ему скучны: и люди-мыши – мелкие, суетливые; и люди-рыбы – степенные, пучеглазые, похожие на ленивых карпов».

Но рождаются новые дети мои, дети советской немецкой республики, которые ничего не боятся:

«Мир распадался надвое: мир испуганных взрослых и мир бесстрашных детей существовали рядом и не пересекались».

Приходит время уступить им сцену, поэтому Бах переделывает свой дом в детский.

Я недаром в названии отзыва отсылаюсь к «Жизни и времени Михаэла К.» Кутзее. В обеих книгах герои стремятся остаться в стороне от большой истории (война, революция), оба с упоением возделывают свой сад, оба отказываются от социальных связей и речи. Но если у Кутзее герой по сути так и остается вне истории, то Бах принимает сознательное решение войти в поток истории. Символ этого потока, изменяющегося мира, - это и есть Волга.

Очень люблю, когда проза такая поэтическая. Как же красиво пишет автор. Из-за этого слога, даже такая переполненная грустью история наполняется необыкновенным теплом. Все таки у Гузель Яхиной талант вплетать непростые человеческие судьбы в трагические исторические события, при этом наполняя их каким-то светом, душой. Порой эти судьбы и истории кажутся просто нереальными, но по какой-то загадочной причине им все равно веришь. Удивительно, что автор, в столь юном возрасте, обладает такой незаурядной наблюдательностью, даже мудростью, подмечает тонкие психологические моменты. Её герои удивительно живые, человечные, настоящие. Всем кому понравилась предыдущая книга автора, эта тоже должна прийтись по душе.

Да ведь отлично пишет Гузель Яхина! Знаю, что многие её ругают за искажение действительности, но почему писатель не может видеть эту действительность по-другому, преломлённой в своих фантазиях? Её романы наполовину сказочны и очень кинематографичны — ну и что с того? Сюжет интересен, словом автор владеет прекрасно, чего же ещё желать? Я не нашла в книге того, что искала, — реалистичных описаний быта поволжских немцев — ну что ж, поищем в другом месте. Зато получила массу удовольствия и прелестную историю в духе Гофмана и Гессе (кстати, подбор имён в романе просто очарователен: среди действующих лиц есть Бах и Гофман, Дитрих и Вагнер, Бёлль и Гендель, и всё это не маститые классики, а крестьяне, населяющие хутор Гнаденталь). Словом, вторая книга Гузель Яхиной мне понравилась даже больше, чем «Зулейха открывает глаза» — она более цельная, равномерная, логичная. Меня не очень вдохновили эпизоды про Сталина, но в контекст истории они вписались нормально, сделав её более яркой, контрастной. В романе Изабель Альенде «Дом духов» использован такой же сильно действующий приём: кровавые сцены революционного террора чередуются с мистическими историями из жизни трёх прекрасных женщин. В общем, буду и дальше следить за автором — у неё определённо есть чему поучиться.

Есть особый вид персонажей, что не совсем похожи на живых людей. Посмотришь со стороны – вроде обычный человек. Двигается, как все, выясняет отношения, занимается делами. А внутрь заглянешь – нет ничего. Двигается - «почему-то»; выясняет отношения не сам, а как бы присутствует при том, как их выясняют с ним; занимается делами – да вот на глаза попалось, он и делает, «почему-то». Главный герой этой книги как раз из таких. Навроде брошенного пакета, надутого ветром, движется вдоль сюжета, подпрыгивая, поднимаясь и опускаясь. Эта отрезанность от всех и вся подчеркнута и географически – его дом на правом берегу Волги, отрезанный от остального мира великой рекой; и физически – в один из кризисных моментов он становится немым, а понимание чужой речи все больше утрачивается. Но вот что странно. Практически ничего не совершая сознательным усилием воли, но лишь «почему-то», снаружи как будто не умеющий ничего и ни к чему не стремящийся, на деле Бах делает все ловко и споро. Причем и мужская, и женская работа даются ему одинаково легко. Попрощаться с умершим и похоронить по-людски, вырастить ребенка, восстановить одряхлевший дом и хозяйство, написать книгу, украсть молоко, выжить там, где целыми городами умирали другие… На этом фоне внутренние покачивания Баха (что-то ненавижу я это… почему-то вдруг перестал, люблю теперь изо всех сил…) выглядят совсем уж неестественно и как бы даже издевательски. И эта разорванность - не только внутри персонажа. Она во всей книге. Как будто так и не удалось решить, что это будет за произведение. Притча о трагедии целого народа? Историческое повествование об одном из самых страшных периодов истории страны? Зарисовка из жизни маленького городка, затерявшегося на просторах огромной державы? Рассказ о движении человека к смерти? Мистическая сказка по мотивам народных преданий? Сборник документальных зарисовок о людях «на самом верху» и о людях «в самом низу»? А вот чего не отнять – так это яркости образов. В любом отрезке текста – притче, сказке, рассказе, романе – они выпуклые, запоминающиеся, точные. Как и некоторые внутренние события, переживаемые героем, – например, расставание с выросшим ребенком, когда он еще рядом, но вот-вот уйдет, или приход настоящей старости, когда уже совсем ничего не нужно ни тебе, ни, кажется, окружающему тебя миру.

Чем закончилась книга? Кажется, ничем. Потому что несколько финалов (к каждому из жанров между которыми книга мечется), по отдельности эффектные, красивые, ставящие выразительную точку, как бы погашают и обесценивают друг друга. Заключительные слова в линии со Сталиным, поход Баха по Волге, эпилог, - все это своего рода синонимы. А повторение – это только для учения хорошо, оно совсем не способствует наступлению катарсиса. Так и остается книга в виде лоскутов – красивых, нарядных, без конца и без начала.

Я долго не хотела читать Яхину, но однажды «Зулейха открывает глаза» (открыла мне глаза ;)) всё-таки запрыгнула мне в руки и... Отныне у книг автора нет шансов пройти мимо меня, потому что ну очень уж они хороши. ⠀ И если за Зулейхой мы следовали в Сибирь, то в этой книге мы наблюдаем за немецкими колониями Поволжья в 20-30 годы. Якоб Бах тихий и неприметный человек, влюблён в немецкую поэзию, работает учителем в колонии Гнаденталь. Однажды его приглашают на отдалённый хутор с просьбой давать уроки дочери хозяина дома. Странность в том, что во время занятий девочка сидит за ширмой. И если поначалу Бах с осторожностью отнёсся к такой странности, то вскоре он начал гореть этими уроками. ⠀⠀ Якоб Бах очень странный персонаж. Он будто родился сразу 32-летним. Он «оживает» лишь от стихов и грозы. Только с появлением в его жизни ученицы Клары у него начинается та самая «настоящая жизнь». Нет, Бах не перестаёт быть нелюдимым букой, но отныне он уже не останется в одиночестве.

Мне нравится, как ловко Яхина прошла по грани, рассказывая фоном о том, как лихорадило нашу страну в первой половине XX века. Она пишет о великом голоде, но не пытается вывести на эмоции. Наоборот, чем серьезнее тема, тем более беспристрастна манера подачи автора. Очень подкупает, когда из тебя не давят слёзки. ⠀ Если честно, раскрывать особенности сюжета более не хочется. И не потому что в романе есть какие-то весьма неожиданные повороты. Просто это та книга, о которой до прочтения лучше ничего не знать дальше синопсиса и просто следовать за героем.

Чудесная книга, яркие и живые описания, плавное повествование о трудной судьбе поволжских немцев. Прослушала на одном дыхании.

Интересная книга, много исторических фактов. Многое узнала о русских немцах и как они появились у нас и как оказались в Казахстане. Давно не испытавала такого блаженства от описания природы, Волги....