Читать книгу: «Предрассветный час», страница 3
– Скажи честно – ты одна из них, да?
Девушка нисколько не испугалась, и отвечала, не сводя глаз с Луны:
– Из кого это – из них?
– Не прикидывайся. Из этих самых… Смотрителей… пришельцев… всадников апокалипсиса… кто они там есть.
– Всё равно не понимаю о ком ты, – продолжала нахалка, – здесь только ты и я. Вот как эта Луна – видишь? Она существует только для нас с тобой и только здесь и сейчас. В другом месте она будет выглядеть по-другому. А значит это уже не та Луна. Попробуешь приблизиться к ней – её красота, её свет – пропадёт. Ослепни – и она совсем исчезнет.
– Хорошо, я полностью согласен, – отвечал Винсент, стараясь говорить убедительно и серьёзно, – Тебе кстати там не холодно, эм… как тебя зовут, напомни?
Она повернулась к Винсенту лицом. По щекам её бежали слёзы.
– Скажи, почему вы тратите то, что вам дано так… бездарно? Так глупо, так убого?
Затем она развернулась и убежала в лес, захлёбываясь в рыданиях. Ну наконец-то, с облегчением думал Винсент. Теперь можно отдохнуть.
Он устроился поудобнее на подоконнике, закрыл глаза и стал впитывать ночную тишину и прохладу. По неясной ему самому причине, в тот момент все проблемы вдруг куда-то испарились, ушли на задний план и вообще перестали быть таковыми, это было похоже на эффект опьянения, только разум его был трезв. Даже ненависть к Смотрителям исчезла, и словно желая проверить это, Винсент громко позвал:
– Эй, Аматэрасу!
На удивление, тут же раздался её голос, какой-то неестественно добродушный:
– И тебе доброго вечера, Винс. Смотрю, хорошо проводишь время.
Не открывая глаз, Винсент отвечал:
– Ты знаешь, сам поражаюсь. Вынужден признать, тут бывает хорошо. Иногда.
– Не место красит человека, Винс! – весело подмигнула Аматэрасу и уселась рядом с ним, болтая ногами, как ребёнок.
– Будут какие-то распоряжения на ближайшее время?
Аматэрасу задумчиво приложила палец к губам.
– Нет, на сегодня точно нет. Отдыхай. Позволь разве что сделать одно замечание, или, скорее, дать тебе совет – будь внимательнее к людям. Это поможет тебе наконец перестать думать, будто ты лучше всех остальных.
– Опять нотации! Кто бы сомневался. Да не думаю я так. Просто люди меня… утомляют. Они мне не особо интересны.
– Но не будешь же ты отрицать, что тебе они всё же нужны?
– Ну… да, иногда мне, разумеется, требуется общение, я, как-никак, человек… а кстати, для чего нам, людям, так оно необходимо, как думаешь?
Аматэрасу, помолчав, ответила:
– В качестве замены.
– Замены… чему? Или кому?
Аматэрасу молчала. Спустя пару минут Винсент разочарованно произнёс:
– Вот так всегда. Никаких ответов по существу. Да и с чего я взял, что вам всё на свете известно?..
– Я всегда даю тебе ответы на вопросы, которые ты задаёшь, Винсент, – ответила Аматэрасу с какой-то странной, совсем не свойственной ей интонацией, особенно выделив ей слово «задаёшь».
Винсент, казалось, пропустил это мимо ушей, он сидел неподвижно, уставившись в темноту, в которую нырнула незнакомка в белом балахоне.
– Так тебе, значит, не интересна эта женщина, которую ты только что прогнал? – спросила Аматэрасу прежним глумливо-игривым тоном.
Винсент вздрогнул и поморщился.
– Особенно эта ненормальная женщина. В наши дни, разумеется, трудно сохранять рассудок, это равносильно подвигу, я её не виню, но я смертельно устал от всего этого безумия. Сейчас мне хочется чего-то простого и приземленного.
– А почему ты считаешь свой рассудок чем-то, что обязательно следует сохранять? Разве ты был счастлив всю свою жизнь, Винсент? Может твой разум не такая уж и ценная штука, что скажешь?
Винсент добродушно рассмеялся.
– Ну, возможно, ты и права, может, безумцем быть и вправду проще. Так может быть заберёшь его у меня наконец, Смотритель? Ничего другого ведь вы нам не оставили.
– Винсент, – с укором сказала Аматэрасу, игриво склонив на бок голову, – прекрати винить окружающих в своих бедах.
– Кстати, насчёт той странной женщины, – говорил Винсент, игнорируя её замечание, – когда я спросил её, не одна ли она из ваших, она сделала вид, что не понимает, о чём речь. Вот это я понимаю, защитный механизм психики! Уровень «отрицание реальности», такого не каждому дано достигнуть!
– Реальность у каждого своя. Чужую тебе никогда не познать, реальности не могут пересекаться полностью ни при каких обстоятельствах.
– Ты хочешь сказать, что для неё вас… и вправду нет?
Винсент изумлённо повернулся к ней. Аматэрасу исчезла.
– Ну разумеется. Кто бы сомневался, – проворчал Винсент, залез обратно в библиотеку и закрыл окно. Тут он заметил валяющуюся на полу книгу, видимо ту, которую читала странная женщина. На обложке было написано «Последняя звезда во Вселенной». Неизвестно, что тут заставило Винсента это сделать, совет ли Аматэрасу быть внимательным к людям, или же простое любопытство, или ему просто захотелось на ночь почитать любую книгу, но он решил забрать её с собой. И только он, воровато оглядываясь, засунул книгу под рубашку за пояс, как дверь в библиотеку с шумом распахнулась и на пороге возникли Шон и Мари.
– А, вот он где, говорила же, наверняка где-то спрятался. А ты всё «фиг с ним, он наверняка уже сд…»
Мари не смогла договорить, потому что густо покрасневший Шон закрыл ей рукой рот.
– Не слушай её! Напилась в зюзю и несёт чушь.
– Отчего тогда вы так покраснели? – иронично поинтересовался Винсент. Мари расхохоталась, Шон смущённо промолчал.
– Ладно, я ничего другого и не ожидал от людей вашего… круга, – ехидно заключил Винсент и обратился к Мари:
– Я тут книжку позаимствовал, ты не против?
– Какие вопросы, Винс, бери что хочешь, я же тебе говорила, чувствуй себя как дома! И это… мальчики, вы того… не надо. Не ссорьтесь. Дуэль из-за меня устроить всё равно не получится. Разве что… кто больше выпьет? А? Как вам идея?
– Идея-то, может, и неплохая, только вот дело тут вряд ли в тебе, – сказал Винсент.
– А в чём же, по-твоему?
– Просто для таких как ты и твой приятель я – грязь под ногтями, – громко и с достоинством произнёс Винсент.
– Винсент, послушай, я… – смущённо заговорил рыжий Шон.
– Не надо, – перебил его Винсент, – не унижайтесь. Как я и сказал, ничего другого я и не ожидал. Да мне плевать, правда, я здесь, в конце концов, не по своей воле.
И тут произошло странное. Винсенту показалось, что в глазах Шона задрожали слёзы. Не произнеся ни слова, Шон развернулся и удалился в неизвестном направлении.
– Ну вот, Винс, что ты наделал! Не надо с ним так сурово. Он… как бы сказать…чувствительный малый. Может ляпнуть глупость… но поверь мне, он сам об этом уже трижды пожалел.
– Сомневаюсь, – проворчал Винсент, – ну да ладно. Так зачем ты меня искала?
– Как зачем? Нам лучше пораньше…
СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ
…среди ночи, но почему-то чувствовал себя отдохнувшим, чего не бывало довольно давно. Приходилось признать, что всё-таки жизнь на свежем воздухе и дорогостоящем здоровом питании сказывалась на самочувствии положительно. Винсент поднялся с кровати и понял, что заснуть снова всё равно не получилось бы, потому что даже сквозь толстенные стены поместья Денуа в комнату настойчиво пробивались приглушенные звуки той отвратительной музыки, которая раздражала Винсента два последних дня. Винсент нахмурился и вышел из комнаты, мысленно кляня себя за то, что не взял из дома беруши, которые часто спасали в прошлом от шума машин в гараже и гогота водителей. Винсент гневно постучал в дверь спальни Мари, но ответа не последовало, что не удивительно, при таком ужасном шуме, что раздавался за дверью и вряд ли был достоин в понимании Винсента называться музыкой. Тогда Винсент, немного, впрочем, поколебавшись, тихонько открыл дверь и отшатнулся. В комнате царил страшный беспорядок. Шкафы были открыты, вещи валялись на полу. Стол перевернут, окно разбито. Колонки, из которых доносились эти ужасные звуки висели на подоконнике. Экран ноутбука, к которому они были подключены, был разбит. Пол был усыпан битыми стёклами, среди которых отчётливо виднелись куски бутылок. Холод пробежал по спине Винсента, он разу понял, чем тут пахнет и помчался вниз по лестнице, выкрикивая имя Мари. Но ответа не было. Персонал тоже куда-то делся. Похоже, в здании остался он один. И тогда Винсента охватила паника, и он, в чём был, выбежал на улицу, и тут, по счастью, заметил на свежем ночном снегу следы. Он побрёл по ним, не чувствуя холода, и продолжал звать Мари, боясь, что в тишине просто сойдёт с ума. Следы вели его в тёмную чащу хвойных деревьев, кроны которых смыкались над головой и, зловеще шевелясь на ветру, словно хотели поглотить его. Но вскоре они стали расступаться, и Винсент увидел впереди мелькающий огонёк костра. И услышал звук, от которого затрясло сильнее, чем от холода: рыдания. Ужасные, отчаянные рыдания женщины. Так плачут те, у кого больше нет сил притворяться сильными. Так плачут те, кто не плакал всю свою сознательную жизнь.
Мари сидела у костра, закрыв лицо руками. Она и сама была в своей шёлковой пижаме, а вокруг валялись детские вещи: игрушки, одежда и куча фотографий. Фотографии не оставляли сомнений: на них был сын Мари, на вид ему было лет восемь-девять, он счастливо улыбался, обнимая маму. И Винсент понял, что так, оказывается, ещё плачет женщина, потерявшая ребёнка. Он отчётливо ощутил, что он тут лишний, и лучше, наверное, ему убраться восвояси, но тут заговорила Мари, заговорила неожиданно ясным голосом, в котором не было ни горя, ни тоски, ни сожалений – одна лишь холодная злость:
– Сжечь. Все его вещи до последней. Таков приказ. Прошло десять лет, как его не стало. Авария. Но я вижу его. Каждый день. И он говорит мне – сожги меня. Уничтожь. Не могу больше. Говорит, ты же так хотела вновь меня увидеть… Сжечь…
Она продолжала бормотать, но Винсент всё понял и так, увидев фотографии. Вдруг, неожиданно, как снег на голову, на Винсента снизошло осознание, что эта женщина совершенно обычная, такая же, как и все остальные, человек со своими чувствами, заботами и личной трагедией. Он не мог ей сочувствовать в полной мере, хотя сердце его и сжималось от жалости, ведь он просто не знал, каково это – потерять дитя, и не просто потерять, а встретить спустя годы самозванца в его обличии… глумливого, абсолютно необъяснимого и смертельно опасного самозванца. Но кажется, Винсент в ту ночь впервые увидел в ней человека, родственную душу, почувствовал связь с ней, понял, что им лучше держаться вместе. Ни слова ни говоря, он взял Мари за руку и повёл обратно к особняку.
Вернувшись в дом, он усадил безмолвную Мари перед камином, налил ей коньяку и укрыл пледом. Затем он помчался наверх и через несколько минут вернулся с чемоданом, из которого, как язык изо рта, выглядывал носок.
– Мари? Мари! – Винсент потрепал ушедшую глубоко внутрь себя Мари.
Она вздрогнула и посмотрела на него, словно видела впервые.
– Одевайся, мы уезжаем! – коротко приказал Винсент.
– Куда?.. – хрипло и безучастно пробормотала Мари и осталась неподвижна.
– Ах, чёрт… – проворчал Винсент и снова умчался наверх.
В её комнате он наугад набрал тёплой одежды, спустился обратно и вывалил перед ней горой.
– Давай, одевайся.
Мари нехотя зашевелилась, а Винсент тем временем решил пройтись ещё раз по особняку, чтобы убедиться, что в здании действительно никого не осталось.
Двери во все комнаты на втором этаже были распахнуты настежь, из некоторых тянуло холодом. Вдруг свет в коридоре погас, Винсент выругался и достал из кармана фонарик.
– Эй, здесь есть кто-нибудь? Мы уезжаем отсюда, если меня кто слышит, спускайтесь вниз как можно быстрее!
Ответа не последовало, и Винсент решил возвращаться к Мари как можно быстрее. Он уже начинал чувствовать уколы совести, что вообще оставил её одну. Но кое-что всё же заставило его задержаться.
Плач. Отчаянные рыдания женщины, прерывающиеся, со срывами на крик раздавались из комнаты впереди, справа, у самой лестницы. Трясущейся рукой Винсент достал из кармана фонарик и пошел на этот звук.
– Эй! Вы в порядке? Я человек! Вам нужна помощь? – слегка дрожащим голосом крикнул в темноту Винсент.
Рыдания тут же прервались, так резко и неестественно, словно кто-то нажал на стоп. Далее последовал звук бьющегося стекла. Винсент бросился вперед и так и застыл в дверном проёме, нервно водя ярким, но узким лучом фонарика по комнате. Внутри никого не было. Вся комната была опутана ветками деревьев, запах свежей древесины врезался в нос. Винсент перевел свет фонаря на окно. В самом центре зияющей дыры отчётливо виднелось лицо, искажённое ужасом. Винсент уронил фонарик и сердце его бешено заколотилось от первобытного страха, он судорожно поднял его и снова осветил окно. Кто-то словно сплёл паутину из веток черного дерева, а в центре расположилось деревянное же лицо человека с застывшим выражением ужаса.
Винсента охватила новая волна страха, ему захотелось бежать, бежать без оглядки из этого проклятого места как можно скорее.
Он сбежал вниз по лестнице, растеряв половину вещей по дороге, схватил за руку Мари и, не дав ей переодеться, потащил к выходу. Когда они бежали мимо гардероба, Мари очнулась и попросила Винсента хотя бы взять пальто. Винсент нехотя согласился, но стоило им подойти поближе, как из недр гардероба раздалось то же рыдание, словно кто-то включил запись. Винсент набросил своё пальто на Мари и они помчались к выходу, едва не падая на ходу. Входная дверь никак не хотела открываться, и Винсент стал пытаться выбить её ногами.
– Ну давай же, давай, чёрт возьми! – рычал Винсент, со всех сил пиная дверь.
– Бесполезно, Винс! Давай в окно!
Она схватила тяжёлый деревянный стул и, показав неожиданную силу, швырнула его в окно. Красивый витраж разлетелся вдребезги и красные стёкла усеяли пол, поблёскивая в свете луны кровавым оттенком.
– Это место… умирает… – прошептала Мари, перелезая через окно.
Винсент не нашёлся, что ответить, лишь помог Мари вылезти и они в молчании побежали к машине.
* * *
Они ехали в молчании уже несколько часов. Винсент и Мари чувствовали, что ночь уже давно должна была быть позади, но рассвет словно никак не мог пробиться сквозь тьму, окутавшую их и не желающую отпускать добычу. Винсент растерянно посмотрел на руку, но вместо часов на ней красовалась свежая царапина. В растерянности он взглянул на Мари.
– Телефон там оставила, а часов не ношу, – устало ответила она на безмолвный вопрос, – но по ощущениям уже полдень.
Снова воцарилось молчание, терпеть которое уже не было сил.
– И что, прям никогда часов не носила? – спросил Винсент, чтобы его нарушить.
– Носила. Которые сын подарил.
Сердце Винсента словно окатили холодной водой, и он отвернулся к окну, чтобыв она не видела, как он покраснел. Но Мари, кажется, начинающая приходить в себя, вдруг весело рассмеялась и похлопала его по колену.
– Да ладно, не переживай, всё не так ужасно. А знаешь когда будет ТАК ужасно? Через полчаса примерно, когда у нас кончится бензин.
Винсент почувствовал в груди вторую холодную волну и едва не вскочил.
– Ч-чёрт бы побрал эту проклятую ночь!
В порыве ярости он ударил кулаком по двери. Мари резко затормозила.
– Ух ты, ничего себе! По-моему это первый раз, когда ты показал такие чистые эмоции, Винс! То ли ещё будет! Ладно. Делать нам нечего, придётся идти пешком.
– В такой холод? У тебя же одежды тёплой нет. Да и куда мы пойдём? Дорога в город должна была закончиться, видимо свернули мы не туда…
– А что ты предлагаешь? Остаться здесь и ждать чуда?
Делать нечего. Хорошо, что в багажнике Мари лежала тёплая одежда и обувь для катания на лыжах (оказывается, Мари ещё и занималась биатлоном). Также в спортивных принадлежностях завалялись фонари, фляжки, спички и сигнальный пистолет-ракетница. Вооружившись всем этим, пара отправилась в путь.
Надобность в фонарях отпала практически сразу же, густые облака рассеялись, обнажив чёрное небо, усеянное звёздами с ярко-синей луной во главе.
– Никогда не видела луны такого цвета, – заворожено сказала Мари, глядя в небеса, – кстати, ты знал, что в древности племена, населявшие эти территории, считали, что звёзды – это глаза бога, который присматривает за ними по ночам? Поверь я в такое, тоже бы, наверное, до конца дней ночью глаз сомкнуть бы не смогла!
Мари рассмеялась своим почти уже обычным смехом, беззаботным, немного злорадным и вызывающим.
– Я не верю в Богов. И никогда не верил. Даже не могу представить себе, каково это, верить во что-то такое по-настоящему. Честно говоря, я всегда даже немного завидовал людям, которые верят. Ведь они, верно, живут совсем в другом мире.
– Ха! Я тоже, Винс. Тоже не верила и не верю, особенно… теперь. Но, знаешь, я никогда не завидовала верующим. Главным образом потому, что никогда их не встречала и не особо верю в их существование. Не надо на меня так смотреть, я не сказала что эти "верующие выходного дня" в церквях верят по-настоящему. Настоящий верующий действительно должен быть совсем другим человеком, не думаю, что в наш век они ещё остались…
– Я уверен, что с момента Внедрения их появилось немало. Разве ты не слышала истории…
– О безумцах, поклоняющихся Смотрителям? – перебила Мари, – Разумеется, этого следовало ожидать. Но они на самом деле видят и слышат то, чему поклоняются, это совсем другое… стой.
Они остановились. Мари приложила палец к губам, другой рукой достала сигнальный пистолет. Винсент напрягся, непонимающе завертел головой, вслушиваясь в ночную тишину.
– Я тоже ничего не слышу… но глянь-ка туда, – прошептала Мари, указав пистолетом вглубь леса. И вправду, вдалеке мелькал слабый огонёк.
– Ну и глазки, – прошептал Винсент с завистью и восхищением.
Мари молча ухмыльнулась, затем резко направила руку в небо и выстрелила из ракетницы.
– Ты рехнулась?! – закричал Винсент.
– В смысле? Да не волнуйся, ещё есть снаряды.
– Да не в этом дело! Зачем? А вдруг… – Винсент смолк.
– Да? Что «вдруг», Винс? Чего нам бояться? Насилие под запретом, забыл? Меня тоже напугало до смерти то, что было в доме… чем бы это ни было, – добавила она тише, – Но от этого нигде не спрячешься.
Да, всё это было так, и Винсент почувствовал стыд за свою трусость. Считав эти чувства на его лице, Мари улыбнулась и добавила:
– Когда ты уже прекратишь винить себя за слабости, Винс? Ты не сверхчеловек, пойми уже наконец…
Винсент не успел придумать, что ответить, потому что заметил, что в паре сотен метров появился ещё один огонёк, который колыхался и становился всё ближе.
– Эй! Сюда! – закричала Мари, включила фонарь и размахивала им.
Винсента терзало очень дурное предчувствие. Он попытался списать его на первобытное чувство страха перед мраком ночи и сосредоточился на огоньке. Вернее, на огоньках, которых становилось всё больше вокруг Винсента и Мари. Вскоре из-за деревьев появился первый человек – молодая девушка с застывшей улыбкой на лице, одетая в белые одежды с капюшоном и с факелом в руке.
– Добрый вечер, – очень вежливо и приветливо произнесла она.
Винсент и Мари переглянулись и поздоровались в ответ.
– Но… разве сейчас веч…? – недоумённо спросил Винсент, но Мари ткнула его локтём в бок.
– Я прошу прощения, – заговорила Мари, – Нам очень нужна помощь… понимаю, как это звучит, но… нам нужен всего лишь бензин. И если у вас есть работающий телефон, нам бы очень пригодился навигатор…
Но девушка в белом, кажется, не слушала Мари, сосредоточив взгляд на Винсенте, и, не прекращая улыбаться, она говорила:
– Разумеется. Сейчас вечер. Потом будет ночь, а после – рассвет. Разве так не бывает всегда? Вечер может порой казаться долгим, особенно если он скучный. Минуты кажутся годами, когда твоя жизнь пуста и бессмысленна.
Пока она всё это говорила, из-за деревьев появлялись новые люди, все в белых плащах с капюшоном и факелами, разного пола и всех возрастов (кроме детей, разумеется).
– Эм… это всё очень занятно, – сказал Винсент, не удержавшись, бросил укоризненный взгляд на Мари, и, стараясь не выдавать напряжения, произнёс, – Но, как и сказала дама, нам лишь нужен бензин и средство навигации. Если вы не располагаете тем либо другим, мы с дамой, наверное, будем вынуждены удалиться и продолжить искать помощь в другом месте…
– Да, вам определённо нужна помощь, мы видим, – сказал мужчина средних лет, лицо которого так же искажала нарисованная улыбка, – Но, мне видится, не та, о которой вы просите.
– Знаете, мы, пожалуй, всё-таки пойдём, – сказала Мари, слегка виновато поглядела на Винсента, и вдруг подошла к нему и взяла его за руку. Винсент удивился, но крепко сжав её руку и не произнеся больше ни слова, развернулся и рванул прочь.
Толпа до ужаса напоминающих фанатиков людей расступилась.
– До скорой встречи! – услышали они вслед хор их голосов.
Винсент и Мари понеслись ещё быстрее. Не смотря на все запреты Смотрителей на насилие, впечатления от подобных встреч трудно назвать приятными и уж точно было понятно, что связываться с такими людьми опасно в любом случае, если не для тела, то для психики наверняка.
Они остановились у большого дерева передохнуть. Винсент всматривался в лесную темноту, желая убедиться, что их не преследуют.
– Ну, как думаешь, что нам делать дальше? – просил Винсент, не глядя на Мари.
– Думаю, нам стоит вернуться и хотя бы попрощаться, а то совсем уж некрасиво убегать с вечеринки сверкая пятками! – раздался из-за спины мерзкий голос Аматэрасу.
Винсент резко повернулся, покраснел лицом и сжал кулаки.
– Ну-ну, я-то тут при чём? Совсем ты манеры свои растерял! А где твоя гордость, Винс? Наконец оставил её в прошлом? Горжусь тобой!
– Ну и какого тебе надо на этот раз? Может, давай без прелюдий в этот раз? Есть приказ? Говори. Нет? Убирайся! Ты очень не вовремя!
Аматэрасу разочаровано покачала головой.
– Нет, не годится, совсем не годится. Помню, там, на подоконнике у Дэнуа ты вёл себя гораздо лучше. Да, видимо тебе нужно спокойствие и стабильность, очаг и кров. Все эти ночные авантюры не для тебя, зря ты за это взялся. Но каково это было, а! Загляденье! Словно принц, ты спас свою принцессу из горящего замка, ту принцессу, которую ещё вчера презирал за её происхождение, а сегодня оберегаешь, хотя и очень неумело!
Винсент покраснел и отвёл взгляд.
– Опасность и общий враг сближает любых людей… – пробормотал он.
Аматэрасу подошла к нему, и, жёстко взяв за подбородок, развернула к себе лицом.
– Не отворачивайся от собственных чувств, Винс. Ты же уже не ребёнок. Просто признай, что был не прав, и проехали.
– Хорошо. Я был не прав и я действительно поменял своё отношение к Мари, узнав её получше. Но это не значит, что…
Аматерасу приложила палец к его губам и сказала:
– Хорошо, пока этого хватит. А теперь слушай приказ, которого ты так ждал. Ты и Мари Дэнуа вернётесь к людям в лесу и будете жить с ними, пока не будет приказано иное. Мари получит тот же приказ, не волнуйся. Ты всё понял?
Винсенту ничего не оставалось, как молча кивнуть. Аматэрасу тут же исчезла, и на её месте стояла Мари с заплаканным лицом.
– Тебе тоже…?
– Да. К сектантам. – обречённо и устало сказала Мари, и им ничего не оставалось, как развернуться и побрести обратно.
– Я не могу, Винс. Я просто больше не могу… его видеть, – бормотала Мари, и Винсент не знал, что сказать, его никто не учил и он ни где не слышал советов, как правильно общаться с матерью, потерявшей дитя, облик которого нацепит на себя неведомая сущность, захватившая Землю. Поэтому он просто крепко взял её за руку, выразив таким образом готовность оказывать ей поддержку до самого конца. Внезапно он осознал, что действительно готов и хочет заботиться о ней, хотя бы потому, что так его собственные проблемы отступают на задний план, а может и вовсе исчезают. Может, люди помогают другим именно поэтому? Проще игнорировать собственные терзания, когда мысли заняты другим человеком и его заботами. Да, должно быть, это так и работает, думал Винсент. Поэтому люди и заводят семьи, детей. Ну, заводили, в прошлом. Когда он за руку с Мари Дэнуа, такой чужой и такой близкой, шагал навстречу пугающим людям во мраке ночи, ему казалось, что он идёт по руинам мира, но внутри него словно рождался новый мир. Он бросил осторожный взгляд на Мари и увидел в нём решимость, если он конечно не спутал её с…
СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ
«…до отвращения радушно. В самом деле, словно мы были долгожданными гостями. В первую очередь нас повели на осмотр присвоенной ими территории, бараков, вагончиков и центра их организации – огромного заброшенного маяка, не функционирующего со времён войны, как сказала позже Мари. Как и в особняке Денуа, в нём был проход в катакомбы, в которых, судя по всему, хранились запасы воды и еды и чёрт знает что ещё, нас туда, разумеется, не пустили. Нам с Мари выделили целый отапливаемый вагончик, что было, надо признать, как нельзя кстати. Мари легла в кровать и почти сразу же уснула, я бы вышел на разведку, но не мог оставить её одну. Потому я принялся изучать сам вагончик, нашёл полку с книгами, взял одну, она называлась, кажется «Последняя звезда во Вселенной», но прочесть не успел, в дверь постучала та самая девка, что первой встретила нас и пригласила принять участие в «общем сборе». Я сухо отказался, пообещав прийти в следующий раз вместе с моей спутницей. Девушка весело рассмеялась, уловив недоверие в моём тоне и пообещала, что с ней ничего не случится, но если мне так будет спокойнее, я могу запереть дверь. С этими словами она с неожиданной быстротой и ловкостью бросила мне ключ, который мне поймать не удалось. Поднимая его с пола, я чувствовал, что она смотрит на меня с презрением и ухмылкой. Или я хотел так думать…? В общем, что поделать, я запер вагончик и попёрся на это их сборище. Проходило оно, разумеется, в маяке, на самом верху возле огня, который тушили на время собрания, чтобы на его месте мог восседать Лидер (очевидный глупый символизм, мол, смотрите, кто здесь Светило). Но поразили меня не размеры помещения, не то, что в маяке функционировал лифт – меня поразило, кто был их лидером. А была им та женщина, которую я встречал в особняке Денуа – та самая, босая, непричёсанная, с нулём на кофте. Увидев меня, она нисколько не удивилась, либо не узнала. Когда все расселись на стулья, расставленные вдоль стены, она безо всяких предисловий начала нести свою чушь:
– Мы все блуждаем во мраке ночи. И сегодня океан тьмы прибил к нашему берегу ещё две души, нуждающиеся в Свете. И снова Посланниками были отданы приказы быть с нами, ибо мы есть ковчег, последний маяк, указывающий истинный путь! (все вокруг дружно закивали). Мы – послушные овцы Господни, избранные для строительства праведного мира, и сгинут в ночи те, кто отверг вечную мудрость Его!..
И так далее и тому подобное. Затем несколько человек по очереди вставали и делились с остальными приказами, полученными в последнее время. Помню, как один старик, краснея, рассказывал о том как его Смотритель приказал ему перестать наконец… ну, самоудовлетворяться. Но лица всех оставались крайне серьёзными. Девушка, которая привела меня, с гордостью поведала, что её Смотритель приказал ей внимательно перечитать все религиозные тексты. Я усмехнулся, по-моему, я один понял намёк. Мужчине средних лет было приказано сажать деревья ночью. Женщине с повязкой на глазу – каждый день искать на берегу моря камни с дыркой посередине. Меня так и распирало от желания встать и заявить, что Аматэрасу только что приказала мне ходить на эти собрания исключительно с берушами, но я сдержался, решив соблюдать осторожность, дождаться Мари и обсудить план дальнейших действий с ней, хотя ей бы такой поступок пришёлся по душе. Когда все высказались, лидер испытующе посмотрела на меня, а следом за ней уставились и все остальные. Это было крайне неприятно и невежливо, и я, что называется, включил дурачка и упорно молчал, с вызовом глядя в глаза их мамочке. Посверлив меня взглядом ещё немного, она как ни в чём не бывало заявила, что собрание окончено и что она ждёт всех через неделю. Когда мы наконец спустились вниз, та девушка спросила моё имя и я нехотя ответил.
– Очень приятно, а меня зовут Райнис. Я знаю, ты нам не доверяешь и считаешь чокнутыми сектантами, – сказала она.
Я молчал, и она, кивнув, продолжила:
– Многие из нас думали так же, поначалу. Но от правды не убежишь. Нас всех привели к ней Посланники, и она-то и открыла нам глаза, что мы – избранные. Нет, это не значит, что мы лучшие из лучших, это значит, что из оставшихся мы – самые подходящие, только и всего. Со временем вы с подругой это поймёте, и поверь, вам станет гораздо легче, когда вы перестанете противиться…
– А кто она такая? Что тебе известно о ней? – перебил я.
Райнис рассмеялась.
– Я сказал что-то смешное?
– Нет, прости, просто… это же так несущественно. Она лишь указала нам путь, мы сами по нему идём. Идём под руку с Посланниками Божьими…
Я быстро понял, что толку от неё не будет, и, не говоря больше ни слова, направился в сторону выделенного нам жилища. Мари как раз просыпалась, когда я открыл дверь.
– Как прошел обряд посвящения? Девственницы-то были? Да где их нынче сыщешь… ну, может, овечки хотя бы? – зевая и улыбаясь одновременно, справилась о первом дне Мари. Я тоже улыбнулся, было приятно видеть, что она приходит в себя. Я рассказал ей о собрании, нарисовал сложившуюся у меня картинку. Да, это те самые сумасшедшие сектанты, о которых мы все слышали, опасность представляют разве что для рассудка, но с другой стороны у нас ничего другого уже не осталось.
Когда я рассказывал, что не нас одних сюда отправили Смотрители, Мари сильно удивилась.
– Да, по-моему, это первый известный случай с момента Внедрения массового приказа… разумеется, их глава моментально обратила это в свою пользу, но знаешь, Винс, я ни на секунду не могу представить, что причина коллективного приказа в том что мы – «избранный Богом народ».
Я кивнул. Конечно, я тоже в это не верил. Религиозные люди вообще хорошо известны тем, что будут использовать абсолютно всё, что угодно, лишь бы найти, а главное – показать окружающим свою правоту. Больше всего на свете нам с Мари хотелось покинуть это место, но мера была высшей, да и идти нам было особо некуда. Потому мы решили держаться друг друга и побольше молчать в присутствии сектантов.
Потянулись однообразные дни. Ни я, ни Мари спустя несколько недель ни разу не видели своих Смотрителей. Постепенно мы изучили быт местных и правила, которые, на наше счастье и удивление, были простыми и ненавязчивыми. Одно единственное обязательство было – посещать еженедельные собрания в маяке, которые проводила их неизменная глава. Её имя оставалось неизвестным, и, похоже, никто его не знал, все называли её по-разному, кто просто «наша главная», кто «основательница», «ведущая», «мама», «светоч»… мы с Мари между собой называли её «Ноль», потому что она часто ходила в белом балахоне с большим чёрным нулём, насколько я помнил, это была эмблема какой-то торговой компании.
