Читать книгу: «Предрассветный час», страница 11

Ну и что?

Смотрят.

Ну и что?

Земля подо мной не загорелась, и их взгляды вовсе не смертельны. И ветер по-прежнему дует. Голые деревья качаются на ветру. Луна сияет, отражаясь в придорожных лужах бледной рябью. И Антарес тут как тут, мерцает себе недобрым красным светом. Откуда мне знать, что думают незнакомцы? А если бы и знала, что бы это изменило? Ничего, если я не полная дура. Да, в теории, в мыслях, это все мы знаем и все понимаем. Но знать и осознать – разные вещи. Удивительно, что мне всего лишь было нужно выйти на улицу и встретиться один раз со своим страхом… лицом к лицу. Но это сработало. Я почувствовала, что буря внутри меня улеглась. Не пытаясь даже найти шарф, я медленно прошла мимо официантов и зашла в кафе. Попросила чашечку горячего кофе. Миловидная официантка вела себя более чем профессионально, спокойно улыбаясь мне как рядовому клиенту. Я позвонила Шио и спросила, что купить в магазине. Он сказал, что скинет мне список, сказал спокойно, не удивляясь моему решению всё-таки посетить скопище людей, у каждого из которых есть лицо и пара глаз.

Вернувшись с покупками домой, я передала пакеты Шио и вышла на улицу вновь. Всё-таки нужно было купить новый шарф. А хороший магазин зимней одежды как раз находился возле Овального моста. Идти туда было страшновато, но я решила, что именно поэтому необходимо. Да, там меня ранили. Но целились не в меня, а если бы хотели убить, убили. Да и кто я такая, чтобы становиться мишенью киллера, в конце концов? Жертва здесь явно не я.

Как я могла забыть? Зациклилась на жалости к себе, слабачка. На мосту было много людей. Они спешили по домам, стараясь защитить свои красивые лица от беспощадного ветра. Начинался дождь, я положила букет белых цветов – цветов траура в одной стране с уважаемой мной культурой и верой – прямо у ограждения. К сожалению, я не знаю, где он похоронен, а читать в интернете не хочу, мне просто невыносимо противно наблюдать этот пир стервятников. Моё видео. Реклама. Да, смерть – это бизнес, и довольно прибыльный.

– Нас обоих лишили лиц, – прошептала я – И своим я тоже уже вряд ли воспользуюсь.

Когда я вернулась в свой двор, на нашей детской площадке на скамейке сидел мой сосед, он смотрел на небо. Да, тучи на удивление быстро рассосались, и в черном небе отчётливо и виднелись некоторые звезды. Антарес был на своём месте и светил довольно ярко.

…Да, он оказался прав, моё лицо мне не нужно. Я смотрела на него и думала, что, наверное, должна сказать ему спасибо, но не могла заставить себя произнести это вслух. Какая-то детская обида пульсировала в глубине. Потому я просто села рядом. Сидеть на скамейке без спинки быстро надоело, потому я улеглась облокотившись на Шио. Он даже не шелохнулся.

– Ты относила цветы на место смерти этого деятеля искусства и твоего ранения, – не то спросил, не то констатировал факт Шио.

– Да, – помолчав, сказала я – Ты знаешь, что ли? И откуда, позволь спросить?

– Тебя видели, – ответил сосед, подсунув мне под нос смартфон.

И вправду, кто-то снял меня со спины и выложил в сеть, в том числе в так называемую «группу вечной памяти» в небезызвестной социальной сети. Я немного смутилась. И сильно разозлилась, человека убили, а они продолжают…

– Ну… не то что бы я была его поклонницей, просто меня это тоже затронуло, как-никак, и…

– Мне не интересно, зачем ты это сделала, – резко и грубо прервал Шио, – Но если ты хочешь, чтобы преследования прекратились, необходимо обождать с подобными сантиментами.

– Ну ты хам, – зевнув, ответила я, вернула ему смартфон и облокотилась ему на бок сильнее, – кстати попрошу не называть впредь подобных лиц «деятелями искусства».

– Это почему?

– Да потому что их деятельность – вообще не искусство! – раздражаясь, я начала повышать голос.

– Так. Хорошо. А что же вообще искусство? – покосившись на меня, ответил сосед.

Ну началось. Это очередной вопрос Шио из категории «сейчас я поведаю о новом (тайном?) значении очевидного слова».

Кажущиеся очевидным вещи вовсе не очевидны, говорил он. Именно над тем, что кажется тебе простым и очевидным, и стоит задумываться. Лучшие ловушки расположены на виду; разумеется, все в них попадаются. Многое в этом мире с ног на голову. Ну вот например, «искусство» – это типичная ловушка. Понятие это призрачное, говорил Шио, несуществующее. На самом же деле искусство – это не более чем термин, объединяющий несколько способов передачи информации. По ценности своей эти способы мало чем отличаются от тех, которые обычные люди пользуются каждый день. Единственное отличие – усложненность. Искажение. Приукрашивание. Вот что такое искусство: зачастую попросту ложь. В лучшем случае – разбавленная веселыми картинками и историями серьёзная книжка. И восхищаться тут нечем. Мы просто незрелые дети, любящие сказки и яркие цвета.

– А еще мы любим, когда нас гладят по головке. Ты только взгляни на все эти церемонии по вручению золотых статуэток, и грызню между этими людьми «тонкой душевной организации» за свой кусочек внимания и похвалы.

– Ну, допустим, грызутся они не из-за одной лишь славы, – хмыкнула я, – На кону же, как правило, ещё и деньги, порой немалые, а деньги – это возможность, в том числе продолжать творить.

– Ты правда думаешь, что дело в деньгах? Для получения гонорара за фильм режиссёру не обязательно давать интервью. У этих людей достаточно возможностей заработать; кроме того, к богатству привыкаешь быстро, и затем начинаешь хотеть конфетку с другим вкусом. И погоня эта бесконечна, эго не знает чувства насыщения, об этом писали тысячи лет назад, это актуально и сейчас. Потому что каждый из нас начинает игру с первого уровня.

– Ну подожди ты, хорошо, пусть так, но есть же ещё кое-что, ведь искусство – это творчество, в каждом из нас есть хоть немного, пусть самую малость, но есть потребность Созидать. Не все добираются до нее по ступеням… этой… как её… пирамиды этой… ну, ты понял, наверное (Шио слегка кивнул, не отрывая взгляда от звёзд). Деятели искусства, как и науки, привносят в мир новое…

Шио перебил меня.

– Дея. Запомни. Человек. Ничего. Создавать. Не способен. – бескомпромиссно заключил он, – всё, что мы называем гордым словом «изобретение, творение» – есть не что иное, как продукт сборки и использования различных элементов, уже существовавших ранее. Человек не придумал законы физики. Не придумал материю. Не придумал он и чувства и эмоции, продаваемые тебе в кино и книгах. То же касается и музыки, странно, что ты о ней забыла, вроде бы наушники из ушей почти не вынимаешь. Музыка – инструмент отвлечения и усыпления твоего разума.

– Значит, всё это к тебе это тоже относится, Господин программный «инженер», – ядовито ответила я.

– Разумеется, я лишь наблюдатель.

И вправду, таращится себе на звёзды и горя не знает. Антарес. Красная звезда. Сегодня ярче обычного. Интересно, кто будет следующим? Снова эти мысли. Я с трудом вернула поток мыслей в прежнее русло.

– Ну да, невёселую картинку ты рисуешь, впрочем, как всегда. И какую же страшную участь приготовил господин Шио для этого вымышленного персонажа?

– Для искусства? Да никакую. Это понятие само со временем исчезнет за ненадобностью.

– Ты только деятелям искусства такого не ляпни, – вздрогнула я, – А то я за твою безопасность не ручаюсь. Они-то убеждены, что делают свои имена и лица бессмертными.

– Лица и имена бессмертными быть не могут.

– Да ну? А что может?

Он не ответил. Поднялся и сказал, что уже поздно и пора домой. Я поплелась за ним.

Вообще, должна сказать, что я как-то удивительно легко и быстро смирилась со своим нынешним состоянием. Ну да, в начале у меня был шок, но если начистоту, шок этот был скорее из-за близости смерти, чего со мной никогда не бывало прежде. Когда я несколько недель безвылазно сидела дома, я действительно боялась и стеснялась. Но одной лишь единственной вылазки, устроенной моим соседом, которого, видимо, достало моё нытье, хватило, что бы окончательно смириться. Вроде я упоминала раньше, что у меня нет семьи, и я сомневалась, нужна ли она мне, но теперь, когда я <<абсолютно точно>> уверена, что семьи у меня не будет, я чувствую невероятное облегчение. Ведь этот вопрос закрыт. Утрясён. Кто возьмёт меня в жёны? Это смешно. Да и не больно-то и хотелось.

Я сидела на кухне, улыбалась и болтала ногами, совсем как в прежние времена. Прежние… Да, последние события всё же провели определенную черту. Я чувствовала, кажется, ещё до ранения, что моя жизнь никогда не будет прежней.

Двойное «самоубийство»…

Убийство блогера…

Безумные фанатики…

Лица. Точно. Все жертвы лишались лиц. Фанатик (фанатики?) говорил же что-то о лицах? Разве это может быть совпадением? Теперь, когда я, кажется, восстановилась, я снова могу думать. В конце концов я сама едва не стала одной из жертв, так? Это в первую очередь моё дело… Решено. Завтра иду к Тине, может она воспримет меня всерьёз.

Утром, когда я на кухне заваривала кофе, вдруг со стороны прихожей раздался голос:

– Я пошёл.

– Я чуть не уронила чашку.

– Куда это ты в такую рань намылился?

Шио никогда никуда не ходил по утрам; насколько я помню, даже за продуктами он всегда гоняет меня.

– На собрание.

Я протёрла глаза и ущипнула себя за остатки щёк. Залпом выпила чашку кофе, забыв добавить молоко. Не помогло. Он всё ещё стоял в прихожей, поправляя свой любимый красный костюм, и уже надевал пальто.

– Какое ещё собрание? Что с тобой? Тебе пригрозили, что уволят? Отнимут ноутбук? Сожгут твой проклятый костюм? Заставят на мне жениться? Отвечай же! Тебе нужна помощь?! Только кивни, я всё пойму. Это Тина, её рук дело? Не бойся, я это так не оставлю…!

– Буду вечером часов в шесть, – бросил он на прощание и выскользнул за дверь.

Да, теперь ещё и это. С миром явно что-то не так этой осенью, по крайней мере с моим миром точно. Ничего не понимаю. Я поспешила к Тине. Холодный осенний воздух на улицах города начинали вытеснять ледяные ветра зимы. На лужах появились первые в этом году корочки льда. Первые? Ах да, может и нет, я же столько времени провела взаперти, оторванная от мира. С другой стороны, а когда я была <<не>> оторвана от мира. Если подумать, мост между мной и людьми обрушенный осколками той пули и до того держался на соплях. Вот сейчас я бегу к друзьям. Смешно, в самом деле, цепляюсь за соломинку. Мне бы пора начинать жизнь отшельника… Но мне страшно. Стыдно признаваться, но страшно. С одной стороны, я никогда не принимала идею значимости семейных ценностей. Может, это потому, что я рано лишилась родителей, не знаю. Но я особо как-то и не переживала. Даже считала себя психопатом, боялась, что меня упекут куда следует, если узнают, что меня не трогает смерть близких людей. Причём хороших людей, которые никогда не делали и не желали мне зла. Я даже притворялась, что мне грустно, давила из себя слёзы и меня не трогали. Может я и в самом деле ненормальная? Нет, ну это само собой, особенно теперь.

Но ещё до того я всегда чувствовала отчуждённость, даже когда состояла в так называемых отношениях. Особенно – тогда. Он был хорошим, добрым, да и внешне красавчик. Но когда он сделал мне предложение… Мне захотелось бежать без оглядки. Друзья говорили, это ничего, просто ты не любила его. Вот полюбишь… Потом этот самый был. Чёрт, и имени не помню. Ну, влюбилась, что называется. Была одержима. Но эта одержимость была мне обузой. Мешала думать, мешала жить. А затем всё вернулось на круги своя.

И всё же я не могу без людей. Почему? Потерянный я человек всё-таки. Правы были Тина и Лео. Болтаюсь как сломанный маятник, ни туда ни сюда, безо всякого смыслу. Но знаете что, если хорошенько поразмыслить, меня саму это мало волнует. Вот в обществе – бывало, каюсь, особенно в кругу женатых, нет-нет, да и кольнёт, раньше – конечно же, вряд ли теперь, а как останусь одна – гори оно всё огнем. Поболтаю с Тиной, с Лео, со Стейшой, к Шио попристаю – и всё проходит. Большего не надо. А теперь, благодаря этим чудовищным шрамам, всё стало еще проще. Наконец-то судьба поставила точку там, где я по малодушию своему вечно ставила запятую. Конечно же, беспокоит меня другое. Меня могли убить. И, боюсь, ещё могут. Как знать? Конечно, жертвами были известные люди…

Ну вот опять. Нет, хватит об этом. Что там Шио говорил про семью не так давно?

Говорил, не нужна семья никому. Говорил, что взрослому со сформировавшимся сознанием общение вообще не нужно…

– Беда человека в том, что он не человек. Вернее, человек, но процентов на десять, на девяносто – зверь. Но я – оптимист, и убежден, это дело поправимое.

Слово «оптимист» из его уст не могло не заставить меня содрогнуться.

– Ты… кто, прости?

Но он меня уже не слушал.

– Всё, что нам нужно, чтобы наконец-то вырасти, – перестать перекладывать друг на друга ответственность за своё счастье, перестать требовать друг от друга и от мира подарков, нам всего лишь нужно правильное воспитание. Но как несовершенный, глупый, невежественный, эгоистичный зверь может вырастить человека? Правильно, никак.

Тут он наклонился над столом и поманил меня пальцем. Я так обалдела, что в тот момент все беды разом вылетели из головы вплоть до потери лица включительно.

– Проект «Чистый разум». Людей будет воспитывать искусственный интеллект.

И тут он загадочно и серьёзно приложил к губам указательный палец. Я поперхнулась чаем. В воображении тут же всплыли жуткие картины из антиутопических фантастических фильмов и книг, причём сразу из всех.

– Шио, ты умный парень, я не спорю, но гляжу, даже у тебя бывают трудные деньки. Как ты там сказал? Десять процентов? Ну, пусть ты на двадцать, но эта идея – явно порождение остальных восьмидесяти. Во-первых, это просто невозможно…

Шио самоуверенно откинулся на спинку стула.

– Большего сказать не могу. Пока. Но если ты решишь… только представь. Общество, воспитанное без стереотипов, комплексов, страхов, и ложных идеалов. Мне кажется, со временем и при должном внимании ты способна понять и, возможно, будешь нам полезна.

Особенно теперь, так он сказал. Теперь – это после того, как я потеряла лицо? Или теперь, после того, как я могла умереть? Или после того, как мир начал ускользать от меня и в голову лезут навязчивые мысли об убийствах?

Снова. Нет. Не могу. Я остановилась и схватилась за голову. Проклятье, ну почему человек не способен контролировать свои мысли? Разве это не моя голова? Чья тогда, если мысли, которых я не хочу слышать, так и гремят у меня в голове, словно барабаны навязчивого уличного музыканта? Об этом ты говорил, Шио Иллаби, чёртов умник, который якобы всё держит под контролем? Даже будущее человечества, будь оно проклято? Этому ты будешь учить своих подопытных, бедолаг-сирот, на каком-нибудь богом забытом острове за десятиметровыми стенами, под присмотром правительственных камер-светлячков?

О да, тогда я приду посмотреть. Обязательно приду, клянусь. И я сорву с себя остатки лица, лишь бы научиться этому самой. Самоконтроль. Отсутствие лишнего. Идея хороша, братец-очкарик, но она не нова, отнюдь не нова. Этому нельзя научить. Только научиться.

Я схватилась за ручку двери в парадную, словно утопленник – за последнюю мачту затонувшего корабля.

Плюнув на лифт, бегом понеслась по лестнице. Тина открыла дверь запыхавшейся фигуре со словами:

– Что с тобой, да на тебе лица нет.

Я подняла голову и улыбнулась – надеюсь, выглядела достаточно отвратительно.

– Я в курсе.

– Прости, я не…

Тина вдруг покраснела, до меня дошло, что она сказала не подумав, я попыталась рассмеяться добродушно, но по-моему, получилось скорее безумно: по крайней мере, Тина отшатнулась, округлила глаза и ещё больше покраснела. Похоже, мысль насчёт постепенной потери связи с миром была верна.

– Да ладно, забавно вышло, не бери в голову, юмора мне как раз сейчас и не хватает.

Тина облегчённо вздохнула и пустила меня внутрь. Мы уселись на её роскошном диване. Тина купила новое покрывало, чёрное с большим красным сердцем посередине, я отметила, что оно слишком пошлое. В ответ Тина начала ко мне приставать. Я позвала на помощь Лео, заметив, что его жена ведет себя как распутная женщина и к тому же со странными наклонностями. Дело не в том, что пристаёт к девушке, сейчас никого этим не удивишь, а в том, что к девушке с изувеченным лицом. Из глубины кухни прибежал Лео в фартуке, и тоже стал ко мне приставать, аргументировав это тем, что странными наклонностями Тина заразилась от него. Я вырвалась и попыталась скрыться в кухне, но там, на пороге сидел Зевс и смотрел на меня крайне неодобрительным взором. Когда все трое выдохлись, мы уселись обратно на пошлый диван и тут поняли, что ужасно хотим есть. Пока Тина заказывала еду с доставкой, Лео включил какую-то совершенно глупую и убогую передачу. По его словам, все её очень долго ждали, и сегодня она выходит в прямом эфире. Называлась она «Назад к корням», и суть её заключалась в том, что кучка звезд телевидения и интернета, популярных преимущественно у молодежи, собираются вместе в глубине леса «Истоков» и пробуют там выжить в условиях дикой природы. Я тут же объявила, что это надувательство, и попыталась выключить. Но Тина и Лео принялись угрожать мне очередными приставаниями, так что мне пришлось смириться с происходящим на экране. А смиряться, поверьте, было с чем. Мне слишком больно вспоминать об этом ужасающем зрелище, но думаю, вы и сами можете себе это представить, какую нелепую пустышку оно из себя представляло. Размалёванные девицы в платьях и стриженные по последней моде парни в рубашках и узких брюках бегают по лесу пытаясь собрать валежник, поймать рыбу в озере голыми руками и ссорясь из-за того, кто должен нести вахту у костра. И все эти наигранные действия поминутно перемежались глупыми шуточками и фальшивым смехом. Разумеется, я ежесекундно критиковала этот фарс:

– Да кто вообще поверит, что их там бросили на произвол судьбы? Во-первых, оператор же снимает и транслирует в сеть этот позор? Связь уж точно есть. Во-вторых, в предыдущей сцене был дом. Что ещё за дом посреди леса, откуда? Пока мужики искали дрова, бабы построили что ли? И шутки все не смешные и пошлые, всё ужасно наигранно…

Я не успела договорить, потому что Тина заткнула мне рот куском пиццы.

– Хорошо, что у них такая быстрая доставка, – с почтением отметил Лео.

Пока я ела, мне пришлось молча наслаждаться сценой, в которой герои передачи решили определить несущего вахту ночью с помощью старой детской считалочки…

Впервые за долгое время я почувствовала себя в своей тарелке. Хорошо, что у меня есть друзья и они рядом, что бы там не плёл мой сосед, о том, что люди не нужны друг другу, мне, сейчас – нужны.

Стройная блондинка, с удивительно приятным личиком, вскочила и запищала нарочито детским голосом, поочерёдно тыкая окрашенным в ярко-зелёным ногтем в своих коллег по цирку:

 
– Раз, два!
 

Мальчик закрыл глаза.

 
Три, четыре!
Спрятался в странном он мире.
Пять, шесть!
Ищущих его не счесть.
Семь, восемь!
Мальчика в беде не бросим.
Девять,
Поиск в лесах затянулся.
Десять,
Сгинул он и не вернулся.
 

Дежурить у костра выпало полноватой девушке с ярко-зелёными волосами.

– Ну ничего, такая без проблем без еды неделю протянет, – заметила я, – Вернее протянула бы, будь это по-настоящему.

– Ну и зануда ты, – бодро заметила Тина, – к тому же она не толстая, а беременная.

Я усмехнулась.

– И они хотят заставить нас поверить, что отправили беременную женщину на произвол судьбы?

– Ну, да, тут соглашусь. Какой муж подверг бы опасности жену и ребенка? – сказал Лео, обнял Тину за живот и поцеловал.

У меня внутри всё словно оборвалось.

– Тина… а ты часом не… беременна?!

Они замерли и переглянулись. Все мы резко замолчали. Потом Лео осторожно сказал:

– Мы не хотели пока тебе говорить. Ты и так много пережила, а тут Тина забеременела, да ещё и…

Он снова замолчал.

– Мне нравится это «Ещё и…» – серьёзно сказала я, повернувщись к Тине.

– Мы переезжаем, – тихо сказала она.

Выстрел. Громкий взрыв. Не лицо. Грудь. Прямое попадание, не осколки. Тина и Лео долго говорили что-то там про заграницу, что хотят, чтобы у ребенка было второе гражданство, и для этого нужно на время уехать. На время. А может, и навсегда. Понятно теперь, почему они последнее время были так озабоченны моим холостяцким положением. Знали, что уедут. Так их меньше бы терзала совесть. Я бегом пустилась к выходу, словно спасаясь. Они пытались схватить меня, но на сей раз мне удалось вырваться. Я даже куртку не взяла, так и выбежала на улицу в футболке. Несмотря на заморозки, заметила отсутствие верхней одежды я только дома.

Нет, я прекрасно понимаю, что винить тут некого, кроме себя самой, но от этого не легче. Значит, вот он, настал наконец. Час расплаты. Суд. Экзамен. Не знаю, как ещё назвать мои тогдашние ощущения. День, когда мне придётся или измениться, или погибнуть. Рано или поздно перед каждым из нас возникает такое препятствие. И лучше рано. Лучше его даже приблизить, но у меня смелости никогда не хватало. Придя домой, я выключила телефон и заставила себя заснуть. Мне снились люди в разноцветных масках и чёрных капюшонах. Они бродили по мрачным подземным парковкам и роняли свои маски, но под ними оказывались тоже маски, только изображающие другие эмоции.

– Лица упадут, лица упадут, – бормотали они, – Когда мальчик будет найден, лица упадут.

И тут я проснулась. Точно. В тот день, когда безумный проповедник нёс свою околесицу, он вроде говорил что-то о потерянном мальчике. Во вчерашней передаче была упомянута старая детская считалочка о пропавшем в лесу мальчике.

Я тут же вскочила и включила компьютер. Мозг мгновенно переключился с режима «жалость к себе» на режим «поиск информации». Да, правильно, наверное, кто-то сказал, что работа – лучшее лекарство от хандры. Надо будет поговорить с Шио, когда он проснётся, действительно ли ещё его предложение. Итак, оказывается, история детской считалочки уходит корнями в глубокую древность и касается истории нашего города.

* * *

"…давным-давно, когда люди ещё не умели строить дома из бетона и металла, и лес Истоков не имел названия, жила-была небольшая, но счастливая община. Люди жили как одна большая сплочённая семья, и каждый член её относился к любому другому с одинаковой любовью и преданностью. Поскольку люди доверяли друг другу, запретов почти не существовало. Разве что один – никогда не ходить на Тёмную территорию. В те времена там росли растения с запутанными корнями и ветвями и чёрными листьями, и водились там неведомые страшные звери. Это предостережение передавалось из поколения в поколение. И однажды один очень храбрый и очень упрямый мальчик решил нарушить запрет и отправился туда на рассвете. Но тёмные территории на то и тёмные. Мальчик долго плутал среди чёрных кустов, содрогаясь от диких криков непонятных зверей. Наконец он вышел на открытое пространство. Им оказалось поле, сплошь покрытое белыми нарциссами, в центре которого возвышался холм, ставший домом для невероятно большого дерева. Его корням словно было мало огромного поля, и часть из них опутала холм. Завороженный, мальчик подошел к дереву и долго смотрел на него. Затем ему показалось, что между корнями что-то блеснуло. Мальчик полез туда и своими тоненькими длинными ручками достал удивительную штуку. Она была плоская, размером с дыню и с одной стороны покрыта чем-то блестящим, а с другой… когда мальчик увидел, что с другой стороны, он чуть не уронил чудесную штуку обратно. Он увидел себя. До этого он видел себя только в спокойной глади воды. А эта штука явно была сделана не из воды. Мальчик не мог налюбоваться. Он и не заметил, как наступил вечер. И в сумерках из леса вышел седой старик с какой-то страшной острой штуковиной в руках и без всяких предисловий начал говорить, что штуку, мол, эту надобно вернуть на место и никому её не показывать. Иначе, говорил он, ждёт тебя и весь твой народ страшное проклятье, а ты заснёшь вечным беспокойным сном. Сказав это, старик исчез. Мальчик был напуган, но любопытство и желание поделиться необычной находкой взяло верх. Успокоив себя, что старик просто ему привиделся из-за усталости, мальчик лёг спать, укрывшись между громадными корнями. А наутро он отправился домой, с трудом, но всё же найдя дорогу, а помогла ему в этом красная звезда Антарес. В родной деревне все были рады видеть мальчика живым и здоровым, и всем очень понравилась необычная вещь. Вскоре из-за неё начались склоки. А однажды её попросту украли у мальчика. Он обозлился и пообещал отомстить. Но вскоре вещь был возвращена на место, к его удивлению. Оказалось, один из членов общины взял её, чтобы изучить, и научиться создавать подобные штуки. И научился. С тех пор люди в деревне стали одержимы своей внешностью. Ссор из-за штуки уже не было, зато начались ссоры по другим причинам. Люди стали мало внимания уделять друг другу. Стали высокомерны, менее отзывчивы, менее трудолюбивы. А спустя пару лет в деревню пришли другие люди, жадные, беспринципные и беспощадные. Они предложили за секрет создания Зеркала много денег и люди согласились. Но вместе с золотом чужаков к родным людям перешли и их повадки. Люди стали жадные, злые, эгоистичные. Мальчик, увидев, во что превратилась его семья, упал на колени и осознал, что натворил, затем поднялся и побежал прочь, без оглядки, пока не добежал до того самого дерева. Он стал во весь голос звать того старика и просить прощения, обещать вернуть зеркало. Но увы, было слишком поздно. Тогда он забрался в яму между корнями, из которой он достал проклятую штуковину и заснул там, заснул вечным беспокойным сном. Люди искали его десять дней и десять ночей, но не нашли. И говорят, его, скорбящего по собственной и человеческой глупости, можно увидеть в зеркале ночью, если любоваться собою слишком долго…"

Я задумчиво барабанила пальцами по клавиатуре. Да вот значит что здесь нашли, такое ценное, что народ, живший в лесах, умудрился разбогатеть, развиться и построить город. Зеркало. И вправду, лучше бы мальчик послушался пророка. Самолюбование приносит лишь зло. Сказка, конечно, преувеличена, зеркало тут конечно же не во всём виновато, нечего, как говорится, пенять, оно тут скорее метафора. Я не заметила, как случайно перешла по какой-то рекламной ссылке. Уже было собиралась закрыть, но…

Массовое убийство участников «Назад к корням». Общество в панике. Шокирующие кадры. Смерть в прямом эфире. Они мертвы, все мертвы. Лица изувечены. Кто-то упал лицом в осиный улей и умер от анафилактического шока. Другой утонул в озере и его лицо обглодали рыбы. На третьего напал медведь. Четвертый упал лицом в костер… Лицам до 21 года не смотреть. Мертвы все до одного. В сеть просочились обрывки записей. Это точно не может быть совпадением. И эти… экспансивные пули, использованные как минимум три раза за последнее время. На какой-то миг мне померещилось, что пол под ногами исчез, и я увидела сверху наш Звездный парк, десятиконечная, будь она неладна, звезда и памятник древней Цифре в каждом её углу, в центре солнечные часы, и стоит под ними человек в капюшоне, лица не видно, но я думаю, он ухмыляется. Меня вынесло в соседнюю комнату, и я принялась будить соседа.

– Что случилось? – бодрым голосом спросил Шио, с готовностью поднимаясь с кровати.

Я сбивчиво начала объяснять, что уверена, что последние несколько смертей – дело рук серийного убийцы, а может, даже хорошо организованной группы. Сначала «убивают друг друга» женатая пара, владельцы крупнейшего фотосалона. Потом известный блогер, которого уж точно убили. А теперь… это. И все жертвы так или иначе связаны – они зарабатывали на жизнь торгуя лицами. И их всех лишили лиц. Я, возможно, единственная, кто сможет опознать убийцу – не может быть, чтобы тот странный тип в капюшоне был к этому непричастен. Шио внимательно слушал меня, медленно натягивая осточертевший красный костюм, больше напоминающую женскую пижаму, а когда я остановилась, чтобы отдышаться, он вдруг спросил:

– Ты говорила с Тиной и Лео?

– О чём? – не поняла я.

– Ну, знаешь, насчёт их дел.

– Ты про беременность Тины и их переезд? А это тут при чём? – непонимающе хлопала я глазами.

Он молча смотрел на меня. Вдруг до меня дошло, и я разозлилась:

– Да не переживаю я!

Он смотрел.

– Ну, вернее, переживаю, но не в этом сейчас дело и не это главное. Ты что, не понимаешь? У нас в городе серийный убийца, может, даже несколько. И я сама чуть не стала его жертвой!

– В любом городе всегда найдётся хотя бы один, – тихо сказал он.

Понятно, он думает, я совсем спятила. От него толку не будет. Не слова не говоря более, я схватила куртку (должно быть, Тина принесла её, пока я спала) и выбежала на улицу. Стояла глубокая ночь, и в морозной тишине громко скрипели подошвы. Я зачем-то добежала до ближайшего магазина (наверное, просто хотелось подальше убраться от Шио) и оттуда вызвала такси. Доехав до цели, я выбежала из машины, забыв про оплату. Таксист окликнул меня, и я сунула ему первую попавшуюся купюру и бросив «Сдачи не надо» (судя по его улыбке, номинал купюры превышал стоимость поездки раз в пять), я подбежала к зданию, с силой рванула на себя ручку двери, дверь открывалась в другую сторону, но на ресепшене полицейского участка никого не оказалось никого не оказалось. Тогда я принялась бродить по коридорам в поисках хотя бы одной живой души. Множество душ было обнаружено в большом помещении, судя по всему, служащем столовой. Я объяснила, что я свидетель убийства, что, возможно, только я могу опознать преступника. Меня отвели в какую-то маленькую комнатку, где молодая полицейская с диктофоном внимательно меня выслушала. Было трудно начать с чего-то. Действительно, а с чего всё началось? Я судорожно искала в памяти день, который можно было бы назвать отправной точкой этого поезда в страну кошмара. Ранение? Нет. Нападение сестры жертвы? Нет. Аплодисменты. Что? Что это? Почему в памяти всплыли какие-то аплодисменты. Точно. Это не псих-проповедник. В тот день в торговом центре. Что я тогда сказала? Vultus est Nullus. Лицо есть ничто. И тогда за спиной раздались аплодисменты, только теперь понятно почему, психу – серийному убийце – это выражение понравилось. А может, после этой моей фразы в его больной башке щёлкнул переключатель. Или, как в плохих детективах, убийца – моя вторая личность? Или Шио. Когда-то я считала его своей второй личностью. Чушь это всё, конечно. И чем больше я рассказывала, тем более бессвязной становилась моя речь, а когда детектив взяла меня за руку и начала говорить что-то унизительно сочувствующее, а потом ещё в комнате образовался тот психолог (я вспомнила, что именно его вызывали ко мне, когда я была здесь в прошлый раз)… в общем, всё стало понятно, и, резко замолчав, я поспешно покинула здание, никем не остановленная. Разумеется, они мне не поверили. Конечно, наверняка даже до этих тугодумов уже дошло, что это дело рук серийного убийцы или целого их сборища, но спятившая изуродованная жертва вряд ли надёжный свидетель. Что ж, как знать, может, они и правы.