Читать книгу: «Вспомнить всё, или Снежный танец», страница 4

Утро нашло Ирину впавшей в лёгкое дремотное состояние, однако едва слабые лучи солнца коснулись её лица, как Ирина проснулась. Она хотела немного понежиться в постели, но дверь резко распахнулась, и в комнату влетела Ольга.

– Доброе утро, артистка ты моя. Ну, что ты там вчера такое отмочила, если твой Женя чуть свет помчался в аэропорт? Почему он так спешно покинул наш гостеприимный кров?

– Евгений уехал? – слегка дрогнувшим голосом переспросила Ирина и, увидев утвердительный кивок Ольги, отвернула своё лицо к окну, чтобы совладать с эмоциями. Глаза затуманили запоздалые слёзы, и Ирина промямлила: «Оль, я его больше никогда не увижу».

– Ты его оттолкнула? – догадалась Ольга.

– Да, но я не нарочно, правда. Он мне очень понравился, но всё случилось как-то очень быстро, да ещё вы с Владимиром зачем-то создали нам интим. Он потянулся ко мне, а я просто молча ушла. Я так боялась сорваться, но слава Богу, сдержалась.

И день за днём побежала ручейком обычная жизнь. В этой жизни не было особой романтики, в ней не было и писем от Евгения – казалось, он просто вычеркнул Ирину из своей жизни. Почтовый ящик был заполнен пустым, никчемным спамом; сначала Ирина огорчалась, видя вместо столь желанной весточки от Евгения это многообразие вульгарных заголовков, а потом привыкла и даже почти перестала проверять свою почту. Если Евгений имел бы намерение довести своё видение ситуации до Ирины, он сделал бы это уже давно.

Оленька вышла замуж за Владимира, она была самой красивой невестой, которую когда-либо видела Ирина и самой счастливой. Свадебный букет, брошенный Оленькой, скользнул по рукам Ирины в грузные объятия тётушки Ольги. «Что ж, всё правильно», – решила Ирина и влилась в обыденную серую жизнь, которую вела до встречи с Евгением. Единственным отличием от прежней жизни было отсутствие в ней и Оленьки, которая после свадьбы переехала за город и обосновалась на даче Владимира. Телефона в деревне, на окраине которой отстроился Владимир, не было, поэтому подругам оставалось довольствоваться редкими звонками по мобильному телефону, да ещё более редкими встречами.

Ох, как непросто оказалось быть запертой в пустой квартире без права переписки и невозможностью пообщаться с лучшей подругой, излить той горечь собственной жизни, выплакать одиночество. Ирина понимала, что слезами и жалобами не вылечить её израненную жизнь, но иногда так хотелось встать на четвереньки и повыть по-собачьи про свою собачью, как ей казалось, жизнь.

Работа выжимала Ирину без остатка, как рачительная хозяйка выжимает лимон до последней капли. Сил попробовать начать всё с нуля, поискать суженого где-то ещё, у Ирины не оставалось – она едва доползала домой, ложилась пластом на диван и крутила в уме заезженную пластинку о своей несчастной доле. Иногда у неё даже не доставало сил покормить кошку. Нужно было что-то менять, но что и как – это был ещё тот вопрос.

Ответом на чаяния Ирины явилась случайная встреча с бывшей же детдомовкой Олесей Доброхотской. Ирина знала Олесю по интернату, та была на год или два старше её и в разы предприимчивее, поскольку к тридцати с небольшим годам имела в собственности гламурный журнал с приличным тиражом, представленный во всех знаковых торговых точках города, где продавали одежду. Случилось так, что у Олеси сломалась машина, а поскольку та очень спешила на ответственную презентацию, то оказалась в «дамском такси», за рулём которого сидела Ирина. Слово за слово, и вот Ирина уже рассказала вкратце Олесе свою проблему с трудоустройством по специальности, Олеся задумалась и нашла выход – пригласила Ирину в свой журнал штатным корреспондентом. Попросила лишь об одном – изменить имидж, причём радикально. Насчёт одежды и обуви – тут Ирина была с Олесей полностью согласна, но отрезать свои любимые каштановые локоны, перекрашивать оставшееся «богатство» в белый цвет – казалось Ирине средневековым варварством. Однако Олеся не была бы успешной бизнесвумен, если бы не могла отстоять свою точку зрения, и спустя пятнадцать минут Ирина уже думала и рассуждала, как её будущая начальница. И не потому, что была слаба духом, а потому, что модный мир, в котором ей отныне необходимо было вращаться, имел свои жёсткие законы, и если она хотела быть удачливой в своей профессии, она должна была жить по этим законам.

Поэтому Ирина безропотно рассталась со своими роскошными волосами в одном из лучших салонов города, сменила их колер на яркий блонд. Она также сделала профессиональный make up и в своих самых лучших одеждах явилась в офис к Олесе. Та оценивающим взглядом цепких серых глаз осмотрела Ирину и вынесла вердикт «сносно». И сразу приступила к делу.

– Ириш, у меня есть для тебя поручение. Если справишься, то считай, что прошла испытательный срок. Через два дня в Москве состоится выставка «Индустрия красоты». В рамках выставки ожидается показ модной одежды Валентины Шлях. Твоя задача – взять у неё небольшое интервью. Поедешь вместе с Костиком, нашим фотографом. Если нароешь эксклюзива, выплачу премию. Всё поняла?

– Да, а что ты подразумеваешь под эксклюзивом?

– Валентина – очень закрытый человек, интроверт, интервью даёт редко и только по своему швейному делу. Разговорить её очень сложно, но если тебе удастся, ты невероятно вырастешь в моих глазах, твой рейтинг достигнет поднебесной высоты. Теперь поняла?

– Поняла, – Ирину вновь охватил азарт, который она когда-то давно испытывала, получая непростые задания от своего телевизионного шефа.

– Вот авиабилеты, приглашения на выставку и показ и фирменный бейдж. Да, и возьми вот этот конверт, в нём средства на представительские расходы, потратишь на платье. Вкус у тебя есть, а с деньгами, судя по всему, туго. И не возражай, если ты не забыла, здесь я командую парадом. Так что вперёд и с песней. Я в тебя верю, потому что у нас, интернатовских, есть то, чего нет у других – закалка и воля к победе. Чао!

Пока Ирина добиралась до элитного бутика вечерних нарядов, ей вспомнился эпизод из фильма «Красотка», в котором героине указали на дверь, говоря, что все вещи в бутике слишком дороги для неё. «Наверное, и со мной сейчас приключится нечто подобное», – подумалось Ирине, но то ли общее совковое прошлое сблизило её с разряженными продавщицами, то ли чувство такта и вбитый менеджером постулат о том, что не все скромно одетые дамы неплатёжеспособны, сыграли свою роль. Ирину окружили такой неземной заботой и вниманием, что она даже пошла на поводу у консультанта. Правда, платье и в самом деле было хорошо: белоснежное, расшитое бисером, спина открыта. Ирина была в нём, точно ангелочек, и не представляла, что же ей сделать, чтобы образ был более жёстким. Босоножки на довольно высокой шпильке делали Ирину похожей на большую лебёдушку, хрупкую и высокую, точно настоящая модель. Честно говоря, глядя в зеркало, Ирина находила очень мало сходства с собою прежней – только, пожалуй, большие зелёные глаза всё так же мерцали непокорными изумрудами на профессионально накрашенном лице.

Москва в очередной раз ошеломила Ирину своей широтой и обилием машин и пешеходов. После своего провинциального городка с довольно неспешным движением, московское движение казалось ей броуновским, проспекты – широченными, подземка – гигантской и запутанной. А вот выставка оставила Ирину совершенно равнодушной, поскольку её экспонаты словно предназначались для жён олигархов. Spa-салоны заламывали бешеные цены, парикмахеры проводили ошеломительно дорогие мастер-классы, кутюрье оценивали свои наряды так высоко, словно пошиты они были не из шифона и органзы, а из некого космического материала, изготовленного на основе нанотехнологий.

Показ одежды Валентины Шлях проходил в отреставрированном особняке девятнадцатого века. Внутри здание было богато декорировано дорогой мебелью и антикварными мелочами – роскошь владельца так и бросалась в глаза, извергалась из мраморных фонтанов, свисала с карнизов бесстыдными золочёными ангелочками, иллюминировала мириадами ярких свечей с тяжёлых хрустальных люстр.

Ирина пришла на показ пораньше, чем было заявлено на приглашении, чтобы хорошенько осмотреться, взглянуть на местный бомонд. Однако Костик, фотограф из Олесиного издания, не дал ей времени на знакомство с местной элитой и сразу потащил за кулисы. Было видно, что Костик ориентировался в мире закулисья, как рыба в воде. За занавесом бегали полуодетые девушки модельной внешности, на громадных шпильках они смотрелись выходцами с других планет – волосы и лица девушек выглядели сногсшибательно в прямом смысле этого слова, потому что при виде моделек становилось страшно и подкашивались ноги. «Если у девушек такие кошмарные головы, то какова же одежда самой Шлях», – подумалось Ирине.

– Зотова, не отвлекайся, тут где-то мотается эта Шлях, мать её, тебе нужно развести её на интервью. Так что собери мозги в кулак и думай, как этого добиться. Если что, я тебя прикрою.

– А ты её видел хоть раз, эту Шлях?

– Нет, это удел борзописцев вроде тебя, я отвечаю лишь за гламурные картинки.

– Понятно. Сразу полегчало, спасибо, – разозлилась было на наглого фотографа Ирина, но произошедшая в следующее мгновение комическая сценка, заставила её умолкнуть и поспешить на помощь.

По коридору шла моложавая женщина в высоком парике времён барокко. Проходя под низкой люстрой, она зацепилась волосами за одну из витых лоз, и парик, раскачиваясь, повис на люстре. Женщина выругалась, попыталась сдёрнуть парик, но из-за невеликого роста не могла дотянуться до листа винограда, лишившего её величественной шевелюры. Ирина поспешила на выручку незадачливой модницы, одним движением сняла парик с зазубрины листа и вернула владелице.

– Просто кошмар! Убью этих стилистов! Додумались наградить меня этим вороньим гнездом, будь оно неладно! Мало того, что тяжёлое, так они его ещё тальком посыпали, чтобы натуральнее было, и я теперь чихаю, как чахоточная. Спасибо вам, девушка, вы меня просто выручили, – проговорила незнакомка, натягивая на себя ужасный, в облаке талька, парик. «Кстати, будем знакомы – Валентина Шлях, венценосная звезда сегодняшнего показа».

Последние слова были полны такой иронии, что Ирина невольно улыбнулась и подумала, что её новая знакомая – женщина с юмором.

– Ирина Зотова, журналист, журнал «Небо в алмазах».

– Да? Что-то я не слышала о таком журнале, впрочем, их сейчас столько…

– Это не московское издание.

– Так вы провинциалка? Как мило, я сама из Рязани.

– Валентина, я хочу попросить вас дать мне коротенькое интервью после показа. Это возможно?

Модельер осмотрела с ног до головы окаменевшую в ожидании её ответа Ирину, утвердительно мотнула головой и скрылась за одной из многочисленных портьер.

– Вау, Зотова, ты жжёшь, реально. Получить аудиенцию у самой Шлях! Если повезёт, сделаем репортаж о её собачках и любимой доченьке. Это успех!

– Кость, ты что, шутишь, да? Какие собачки, да меня Олеся выгонит за такой материал!

– Не скажи. Ещё никому не удалось побывать дома у Шлях и взять у неё интервью в домашних тапочках. Если фортуна решила сегодня повернуться к нам противоположным заду местом, то мы с тобой будем в шоколаде. Вот так-то, лапа моя.

Показ начался под закадровые залпы орудий, затем зазвучала энергичная музыка, и на «язык» вышла первая модель. Её наряд, в принципе, был бы весьма сносным, если бы не его открытость и колер цвета хаки. Все остальные модели были одеты столь же уныло, и Ирина заскучала и отвлеклась от происходившего на подиуме, перенеся всё внимание на людей, сидевших по обе стороны «языка». И внезапно вздрогнула – прямо напротив неё, на расстоянии считанных метров, сидел Евгений и что-то шептал на ушко молоденькой спутнице. Его визави была миловидна, юна и темноволоса и годилась ему в дочери. И ещё одна деталь поразила Ирину – Евгений не надел свои неизменные очки в роговой оправе. Видимо, не хотел, чтобы эта деталь указывала на возрастную пропасть между ним и его подругой.

– Вы тоже наблюдаете за Князевым? О, вы не одиноки, – зашептал кто-то, сидевший рядом с Ириной. Она оглянулась на голос и увидела его владелицу – полноватую блондинку с лорнетом, приложенным к глазам.

– За кем? Кто такой Князев?

– Сразу видно, что вы не из тусовки. Евгений Князев, 42 года, «лимонадный король». Названия «Чипполино», «Чероки» и «Брусника в шоколаде» ничего вам не говорят? Князев – долларовый миллионер: вилла в Лос-Анжелесе, квартира в Париже, дом в Лондоне, поместье в Австралии, плюс очень приятный счёт в Швейцарском банке, – пропела блондинка, не спуская плотоядных глаз с Евгения.

Чем дольше говорила незнакомка, тем сильнее сжималось Иринино сердце: и это о таком человеке она грезила, она, воспитанница интерната, пусть и для одарённых детей, но всё же. Чушь, полнейший бред! Только бы он не узнал её, и хотя Ирина сильно изменилась внешне, ей захотелось тут же покинуть показ, лишь бы не видеть, как Евгений смотрел на свою спутницу, как ласково гладил её по руке.

– С дочкой пришёл. С женой своей он в давнем разводе, а новой пока не обзавёлся, да и зачем покупать корову, если имеешь бесплатное молоко самого лучшего розлива. Кстати, вы знаете, чей это особняк? Князева. А ещё птичка на хвостике принесла, что у него с этой Валентиной Шлях адюльтер, иначе с чего бы ему безвозмездно предоставлять свой дом для какого-то показа?

Ирина с тоской ждала конца дефиле, она боялась, что Евгений, увидев её, узнает и случится что-то ужасное. Что именно, она не знала, но при мысли об этом, щёки её покрывались румянцем, а руки холодели, точно лёд. Но всё было спокойно: Евгений не обращал на Ирину ровно никакого внимания, но и по этому поводу Ирина, как ни странно, переживала тоже, и мило общался со своей дочерью. Судя по их поведению, их больше занимал сам показ, чем присутствующие на нём VIP-персоны.

Но вот дефиле закончилось, и светская толпа устремилась в соседний зал на фуршет. Ирина бросилась разыскивать Валентину Шлях, чтобы обговорить условия интервью. Та стояла в окружении журналистов и операторов с видеокамерами и демонстрировала великолепную улыбку в тридцать три зуба, стоившую ей, по-видимому, огромных денег. Ирина дождалась момента, когда Валентина ненадолго осталась в одиночестве, и направилась к ней.

– Валентина, Вы обещали мне интервью. Могу ли я рассчитывать, что Вы уделите мне немного Вашего драгоценного времени.

– Ирина, давайте без выпендрёжа. Мы с вами люди провинциальные, поэтому давайте по-простому: на «ты» и без цветистых оборотов. Что бы ты хотела?

– Хорошо, Валентина, рискну раскрыть своё заветное желание: интервью без свидетелей, в приватной обстановке, лучше в домашней, но это в идеале.

– А ты не так проста, как кажешься. Наверняка в курсе, что я никого не пускаю в свой дом. Но придём к консенсусу: в этом доме есть очень милая комната, напоминающая мой будуар. Там сейчас ждут свою хозяйку мои любимые пёсики. Если тебя устроит этот вариант – я твоя, если нет – работай, как все остальные, но нароешь всего лишь короткий спич о моей новой коллекции. Так как?

– Я, разумеется, согласна.

– Тогда через пятнадцать минут в розовой комнате. Не опаздывай, я люблю пунктуальность.

– Я буду в розовой комнате ровно через четверть часа, – заверила Ирина, услышав за спиной бодрое сопение Костика.

– Ну-ну, посмотрим, – с сомнением произнесла Валентина, увидев, как к их живописной группке направляется Евгений Князев собственной персоной.

– Валентина, сегодня ты превзошла саму себя! Я потрясён, – услышала Ирина знакомый голос и на мгновение окаменела, но в следующий же момент взяла себя в руки и поспешила раствориться в толпе жующих VIP- персон, исподтишка наблюдая за модельершей и «лимонадным королём».

Между тем, объекты Ирининого наблюдения обменялись дежурными поцелуями, из чего следовало, что либо их отношения можно было назвать лишь дружескими, либо действующие лица разыграли спектакль для публики, главным образом для папарацци, гонявшихся за жареными фактами.

…Розовый будуар был обставлен с ошеломительной роскошью. Тёмно-бордовые портьеры и розовый тюль идеально гармонировали с изящными, подбитыми атласом и парчой креслами. Валентина Шлях сидела на малиновом пуфе возле огромного трельяжа. Услышав шум шагов, она обернулась, и Ирину поразило выражение досады на её породистом лице. Причина этой досады стала очевидна, как только в неглубокой нише комнаты Ирина заметила Евгения, читающего какое-то глянцевое издание. В отличие от Валентины, он абсолютно не отреагировал на появление Ирины и Константина, ни единый мускул на его лице не дрогнул, он даже не привстал при появлении молодой незнакомой женщины. Почему незнакомой? Просто Ирина была убеждена, что Евгений её не узнал, уж слишком кардинально она изменилась, да и как он мог узнать в холёной светской даме скромно одетую девушку из провинции, которую знал так недолго?

Ирина отдала дизайнерше вопросник, включила диктофон, и начала интервью, грозившее стать настоящей сенсацией не только в родном N-ске, но и в масштабе столицы. Шлях прижимала к себе двух одинаковых, точно близнецы, карликовых терьеров с бантиками, торчавшими из-за маленьких ушек, и скороговорками, временами остроумными, временами штампованными, отвечала на вопросы Ирины. Время от времени она поглядывала на Евгения, который по-прежнему невозмутимо читал журнал. Если она надеялась увидеть на лице хозяина особняка признаки восторга или удивления, вызванные её речами, то должна была быть очень разочарованной, ибо того абсолютно не занимали светские сплетни, приправленные едкими комментариями.

Интервью закончилось, а Евгений так и не взглянул в сторону Ирины, разочаровав и её, ведь должен же был этот человек испытать хотя бы мимолётное любопытство, или он был настолько пресыщен подобными мероприятиями, что ещё одна блондинка с диктофоном в длинной руке его не волновала? Надеясь, что её инкогнито не будет раскрыто, Ирина тем не менее хотела получить хоть толику внимания от человека, о встрече с которым она уже не мечтала, решив, что тот навсегда исчез из её жизни. Хотя, так оно и было по сути, ведь между скромным ботаником-профессором и лимонадным королём была огромная разница, а уж между корреспонденткой глянца заштатного городка и владельцем роскошной недвижимости и нескольких бизнесов пролегала и вовсе пропасть. Если Евгений покинул её и не прислал ни единой весточки, когда Ирина считала его своей ровней, то что она должна была чувствовать, узнав о том, что он долларовый миллионер? Это означало, что у неё не было ни единого шанса вернуть его, да она и не знала теперь, кого она хотела вернуть, ведь Евгений лишь прикрывался профессорскими регалиями, чтобы скрыть истинное положение вещей. И было невероятной странностью то, что он искал спутницу жизни через Интернет, а не через модельное агентство. Так было бы правильнее для человека его круга и положения. А она-то почти поверила в то, что небезразлична ему! Да разве человек, попробовав чёрную икру, будет довольствоваться кабачковой?

С этими грустными мыслями она бродила между шикарными дамами и их импозантными спутниками, время от времени пригубляя шампанское. И не заметила, как захмелела. И ещё одной вещи она не заметила, очень важной вещи – того, каким взглядом провожал её праздное дефиле тот, о ком она думала. Собеседники Евгения стремительно менялись, точно детский калейдоскоп, но видел он только одну цель – женщину с бокалом, беззаботно порхающую между гостями. «Кто она?» – уже в который раз задавал он себе вопрос, всматривался, вглядывался, пытаясь вспомнить, где он мог её видеть и не мог вспомнить. Что-то неуловимо-знакомое было в её облике, но что именно – он не мог понять. Но цель влекла его к себе, заставляя вновь и вновь смотреть и любоваться ею. Всё-таки это смело – вот так выставлять свою красоту и молодость, демонстративно декольтируя спину с очаровательными выпирающими позвонками и сладкой ложбинкой чуть пониже талии! Как бы ему хотелось повторить губами этот милый рисунок!

Евгений пил коньяк, хмелел и любовался заезжей нимфой, имени которой он не знал, но знакомство с которой, был уверен, таило в себе немало приятных минут, часов, а может и дней. Как знать, быть может неудача с Ириной, которая не давала ему покоя и забвения, отпустит, если он попытается поймать синюю птицу счастья в образе прекрасной незнакомки? И, быть может, уже достаточно задавать себе этот дурацкий вопрос и начать, наконец, наступление, пока кто-нибудь другой не воспользовался одиночеством неизвестной красавицы? Евгений допил коньяк, поморщился его крепости, и направился в сторону Ирины, которая и не подозревала, что её образ рождает непристойные мысли в голове любимого человека.

«Вы танцуете?» – Ирина едва заметно вздрогнула, услышав этот голос, но обернулась на его источник уже совсем спокойной, с лёгкой улыбкой на губах.

– Но здесь никто не танцует.

– Да, но мы-то с Вами не «никто». Так Вы танцуете?

– Если только мысленно. Не рискну нарушить установившиеся традиции фуршета.

– Я скажу Вам по секрету, – Евгений приник губами к маленькому ушку Ирины и прошептал: «Я здесь хозяин». А затем добавил уже громче: «Поэтому мы будем делать всё, что захотим. Даже если это идёт вразрез с общепринятым. Вы готовы поддержать моё желание?» и чуть не добавил «обладать Вами», но вовремя спохватился и взял себя в руки.

– Но раз Вы – хозяин, все Ваши желания – закон для остальных.

– Вы – не остальная. И мне бы хотелось, чтобы Вы сами пожелали уступить мне в моей просьбе.

– И Вас не смущает тот факт, что мы будем выглядеть странно на фоне жующей публики?

– Нисколько, а Вас?

– Тогда и меня – нисколько, – и она дала ему свою руку, которую он тут же одарил поцелуем.

– Чтобы Вы не чувствовали себя неловко, приглашаю Вас в зимний сад. Там за нами не будут наблюдать ничьи любопытные глаза.

– Это-то меня и смущает больше всего. Вы гораздо опытнее меня в танцах, и я опасаюсь Вашей критики, – хотя на самом деле Ирина опасалась оказаться наедине с Евгением и не суметь сдержать своих эмоций.

– Вам нечего опасаться, я обещаю Вам, что буду самым лояльным судьёй.

Ирина порадовалась, что на всякий случай открепила от платья бейдж с аккредитацией и личными данными, и теперь её инкогнито с большой долей вероятности не будет раскрыто, однако ноги её подкашивались: то ли от шампанского, то ли от волнения. И тогда Ирина вспомнила наставления Ольги: «если ты смущена или испугана, не подавай виду, попробуй перевоплотиться в бесстрашную амазонку, и ты почувствуешь прилив сил и авантюризма». И Ирина зашагала вслед за Евгением уже гораздо увереннее.

Евгений остановился возле цветущего мандаринового дерева и залюбовался нежными цветками, источавшими тончайший аромат цитруса. Затем он обернулся к Ирине, и в его глазах она увидела такое восхищение, что едва не растаяла от радости. Когда-то он показался ей безобидным, немного странным ботаником, но по мере узнавания, не переставал её удивлять: и своей эрудицией, и своими талантами. А теперь ко всем его достоинствам прибавилось ещё одно, не менее весомое – умение выстраивать бизнес таким образом, чтобы конкурирующие компании лишь кусали локти, гадая, каким же секретом владеет «лимонадный король».

– Как тебя зовут? – просто спросил Евгений, и у Ирины отлегло от сердца – он не собирался играть роль «большого» человека, он был самим собой, правда, пытался изменить Ирине с нею же. Хотя слово «измена» было в данной ситуации несколько неуместным, ведь Ирину и Евгения никогда не связывали близкие отношения. И Ирина, вздохнув и осознав эту простую истину, ответила:

– Алла, – почему она представилась именем своей покойной матери, Ирина и сама не знала, наверное, так она чувствовала себя более защищённой, хотя защитой служило всего лишь родное имя из далёкого прошлого.

– А меня Евгений.

– Я знаю. Вы – Евгений Князев, владелец нескольких лимонадных марок.

– Ты пробовала продукцию моей компании?

– Честно говоря, живу в такой глуши, что даже не слышала о ней.

– Так ты не москвичка?

– Нет. К счастью нет.

– Почему к счастью? Многие молодые девушки стремятся в столицу, думая, что получат здесь свой кусочек счастья.

– А меня Москва утомляет, а подземка так просто приводит в ужас.

Евгений улыбнулся. Редко встретишь человека из тусовки, которому неуютно в Москве и который, понимая, что ему, возможно, предоставляется редкий шанс улучшить свои бытовые условия, добровольно от него отказывается. Вот только понимает ли милая незнакомка, что ей выпал именно этот уникальный шанс? Быть может, она совсем неискушенна в подобных вещах, в небольших городках ещё встречаются чистые натуры, которым не свойственна расчётливость. Именно такой была Ирина, и именно за это качество он её полюбил. А когда она его оттолкнула, не стал за неё сражаться, решив, что безразличен ей. А стоило, ой как стоило. Но момент был упущен, и теперь Ирина осталась в прошлом, хотя очень часто Евгений вспоминал эту высокую хрупкую шатенку. Только он не хотел вслед за известной поэтессой повторять «мне нравится, что Вы больны не мной». Он так долго ждал этого человечка, за считанные дни ставшего настолько родным, что мысль о безвозвратной его потере царапала сердце.

Ирина чувствовала, что пауза затянулась. Она недоумённо посмотрела на Евгения, но тот смотрел поверх её головы невидящим взглядом и был так далёк и холоден, что она невольно поёжилась. Даже в обличье незнакомки Аллы она не была ему интересна. В памяти возникли строки, которые она посвятила своему любимому профессору-Евгению: «Знаешь, а ведь я жду тебя. Да-да, я жду тебя. Даже когда не жду. Я до сих пор надеюсь, что мы будем вместе. Смешно, правда? Мы до того нерешительны, что ведём себя как напуганные дети, боясь открыть свои сердца чему-то новому, незнакомому и прекрасному. Любви. Нежности. Созиданию. Волнению. Счастью. Двоим».

Евгений одёргивал себя: о чём он думает, зачем теряет время на бесплодные мечты о несбыточном? Как бы ни было больно, жизнь продолжается, и нужно предпринимать новые попытки наладить свою личную жизнь, тем более, что рядом находилась такая прелестная женщина, что при одном взгляде на неё захватывало дух. Конечно, она не была столь же невинной в своих помыслах, как Ирина, и не была такой же доверчивой, Алла определённо знала себе цену, и цена эта была велика. Но ради личного счастья можно было не скупиться и не скупердяйничать, и подарить ей всю накопленную за годы нежность, ведь счастье – категория бесценная, оно не имеет стоимости, оно ценно само по себе. Хотя некоторые женщины думают, что счастье продаётся в дорогих магазинах, сверкает и переливается гранями бриллиантов, блестит дорогими мехами и шуршит по асфальту шинами эксклюзивных авто.

Нет, счастье – внутри нас, оно живёт и дышит вместе с нами, то скрываясь, то появляясь, оно трепещет и поёт вместе с нашей бессмертной душой, питает нас надеждой и эмоциями, делает жизнь цветной и бесконечно интересной. Только разве он не готов сам купить себе счастье находиться рядом с Аллой, если она затребует цену?

И он, взглянув на Аллу-Ирину, понял, что да, готов купить это иллюзорное счастье. Алла почему-то напоминала Евгению о счастливых минутах, проведённых с Ириной. Почему именно так и никак иначе, он и сам не знал. Что роднило этих двух совершенно разных девушек? Только их периферийное прошлое и общая профессия, а Евгению начало казаться, что существуют некие параллели между его прошлым и, как он надеялся, будущим.

И почему эта странная ностальгия настигла его именно теперь, когда он был готов изменить своё грустное настоящее, впустив в свою жизнь струю свежего весеннего воздуха, чтобы, наконец, надышаться и успокоиться у домашнего камелька рядом с любимой женщиной … как ему всегда мечталось. Тихая гавань семейного счастья – вот, к чему он всегда по-настоящему стремился, и что всегда откладывал на потом, отдавая всего себя бизнесу. Во имя благополучия своих детей, настоящих и будущих. Ради дочки Алисы и тех малышей, которые, он верил, обязательно появятся в его жизни, потому что он хотел иметь большую семью. Вот только проказница-судьба всё отдаляла это счастливое время, предлагая в спутницы корыстолюбивых злюк, требующих от него всё больше и больше…нет, не любви – денег. И когда терпение Евгения иссякло, в светской тусовке поплыли слухи о его монашестве. А он просто решил ждать ту единственную, которую захочется повести к алтарю. Только и всего.

… Ресторан оказался самым обычным – не было ни мраморных колонн, ни парчовых ампирных кресел, но было одно неоспоримое преимущество: находясь в его стенах, ты ощущал себя желанным гостем у радушных хозяев. Ирине даже показалось, что она у себя дома, настолько уютной и камерной была обстановка, и она впервые за долгий вечер расслабилась и позволила Евгению соблазнять себя. Он делал это так естественно и ненавязчиво, что Ирина почти не замечала, что её любовь становится всё более глубокой, а восхищение Евгением – всё более искренним. Она даже почти забыла, что сегодня была для Евгения незнакомкой с чужим холодным именем Алла.

Евгений всё сильнее волновал Ирину как мужчина. Она слушала его рассказы о марках вин, но мысли её витали в розовых облаках. Она с радостью и грустью одновременно понимала, что всё сильнее привязывается к человеку, который даже не разглядел в ней прошлой Ирины, который называл её Аллочкой и смотрел восхищённо своим открытым взглядом, поднимая бурю стеснения в её груди.

Меж тем ужин подходил к своему завершению, а Ирине так не хотелось расставаться с Евгением, хотя она и понимала неизбежность этого шага. И так же неизбежно их глаза встретились, и Евгений привлёк Ирину к себе и шепнул, что не в силах с ней расстаться. Он просил продолжения ночи, и Ирина не смогла ему отказать. Чтобы продлить сказку, мечту, с которой ей предстояло расстаться вскоре. Она, затаив дыхание, шла за своим возлюбленным к такси, которое уносило их к Нему. Она не противилась его поцелуям и ласкам, таким нежным, таким родным и желанным, что таяло сердце, а душа парила в небесах.

Почему люди бывают порой одиноки? Да потому, что вместо мостов возводят стены. А Ирина сегодня хотела строить мосты, хотя назавтра ей предстояло возводить стены. Глухие и неприступные, навсегда. Но сегодня был её день, вернее, их с Евгением общая ночь, которая смыла все преграды, существующие и вымышленные.

– Милая, как долго я тебя ждал, если бы ты только знала! – его горячий нежный шёпот обжёг ей ухо и сердце, ведь она знала, что совсем скоро исчезнет из его жизни. Ещё рассвет не очертит окрестности, а она уже будет мчаться в гостиницу, а затем, подхватив дорожную сумку – назад, в N-ск. И Евгений не найдёт её, как бы ни старался. Это маленькая месть за то, что не узнал, не почувствовал, месть, которая разрушит её изнутри, но должна быть осуществлена, потому что скреплена обманом и стыдливой немотой. Что мешало Ирине признаться Евгению в том, что она – та самая Ирина из провинциального городка, которая отвергла его ухаживания, которая любила его всё это время и мечтала о встрече? Стена, выстроенная Ириной, была прочна, вот только грела ли её душу эта преграда?