Читать книгу: «Blank», страница 6
Как только я пробил баррикаду, получил очередь прямо в шлем. Я скрылся за углом. Повреждения шлема были критические, в глазах все вновь пошатнулось, но в целом я был в порядке. Я закинул в кабинет свето-шумовую гранату. После забежал в кабинет и оторвал ему руку, что держала оружие. Я схватил его за шею, смотря прямо ему в глаза. Меня переполняла ярость и одним усилием я оторвал ему голову с частью позвоночника. Меня вновь облило фонтаном крови.
Теперь в бункере остались лишь мы с Палмером. Наполненный облегчением и радостью на лице, я пошел к кабинету Палмера. Из-за повреждений энергия в костюм уже подходила к нулю. Я вылез из него и пошел на своих двоих.
К этому моменту все в госпитале уже скончались. Чем ближе я подходил к двери, тем отчетливее слышал спор Палмера с кем-то. Я решил дослушать его до конца. По голосу я понял, что был тот мужчина из рубки управления.
– Ты его больше не контролируешь! Посмотри, что он сделал! Нет, что ты с ним сделал!
– Похоже опухоль все сильнее действует на него – нужно уменьшить дозу стимуляторов.
– Ты меня слушаешь?! Он перебил весь бункер! Ты обещал, что сможешь его контролировать. Когда-то он и тебя прирежет!
– Не сможет – ингибитор не позволит.
– О чем ты?
– Я ведь доктор, у меня была прекрасная возможность его обработать. Даже пришлось убрать его папашу, чтоб не мешался.
– Ричард… кем же ты стал? Думаешь, Ванесса была бы рада видеть тебя таким?
– Она давно уже ничего не видит.
– Прости… Я вернусь в рубку, нужно еще много дерьма разгребать. – он вышел из кабинета, делая вид, что не замечает меня. Я забежал внутрь кабинета и был готов разбить лицо Палмера, но как только его увидел, мне резко стало так спокойно.
– Здравствуй, Даниэль – присаживайся. Надеюсь, ты понимаешь хотя бы часть того, что ты натворил. Своим необдуманным поступком ты спутал все планы. И это только в лучшем случае, в худшем ты полностью лишил нас возможности к каким-либо действиям, – он говорил это спокойным голосом, но я чувствовал нарастающее напряжение.
– Я сделал это ради нас, теперь нам больше никто не помешает. Разве не этого ты хотел?
– ИДИОТ! – он ударил кулаком по столу. – Нельзя просто взять и бежать в стан врага. Нужна стратегия, план, поддержка технологиями и вооружением, а теперь у нас ничего этого нет!
– И что нам теперь делать?
– Тебе нужно залечь на дно. Мы с моим другом постараемся хоть как-то улучшить ситуацию, но вряд ли это получится. На востоке есть независимые колонии, якобы поддерживающие нейтралитет – ты можешь затаиться там на некоторое время. Как только мы со всем разберемся, я найду тебя, и мы вернемся к исполнению нашей главной задачи.
– И сколько придётся ждать? Я ведь немного продержусь без стимуляторов и прочего…
– На это могут уйти и годы, так что мне тяжело сказать. Я дам тебе свой запас, но дальше тебе придется справляться самому – найди какую-нибудь замену. У тебя есть еще пару дней, пока, высланный командованием, отряд не доберется сюда. – я использовал это время зализывая раны. Как только лег на постель, меня сразу же вырубило. Я проспал целые сутки, под капельницами. Утром следующего дня, я покинул бункер.
– У меня нет желания тратить время в этой яме, так что постарайся быстрее меня оттуда вытащить. – я накинул на плечо рюкзак, что мне дал Палмер, забитый нейростимуляторами и другими лекарствами.
Также мне отдали мой костюм и транспортник. Правда колония оказалась намного дальше, чем казалась. Спустя пару дней бензин кончился, и я залез в костюм. Я бежал целыми днями по этой выжженой пустоши, временами останавливаясь на отдых. Через два дня таких забегов энергия в костюме так же закончилась. Дальше я продолжил свой путь уже на своих двоих.
На горизонте уже виднелись какие-то силуэты поселений. К утру я все же дошел. Вблизи эта колония оказалась больше, чем со стороны. Она словно клевер, делила районы колонии. У каждого такого района был свой вход. Хотя, перед любыми воротами была длинная очередь, которую я переждал из-за успокоительных.
На входе был досмотр и регистрация, пришлось на ходу придумать имя и фамилию, что сразу меня выдало, и они уже намеревались предпринять меры. В моем рюкзаке они обнаружили множество лекарства и сразу же изменились в лице. Они пропустили меня с условием, что они конфискуют большую частью «лекарств». Я согласился лишь бы войти внутрь, хотя меня передергивала даже под успокоительными.
Меня проводили до места, где меня ждала моя палатка. Теперь это мой дом в этой колонии. В центре была площадь, где были разные вывески с названием всей этой сети районов: «ЕКБ – единая колония беженцев».
Население представляло собой большое разнообразие народов, но большинство все же это были славянские народы: русские, поляки, белорусы и прочее. Я понял это лишь по их языку, но сам не понимал ни слова. К слову, мои соседи тоже были русскими: слева небольшая семья с детьми, а справа парочка девушек. Дети меня сперва испугались и спрятались за родители, а они же, кажется, со мной поздоровались.
– Здвафтуствфухте, – правда я все так же не понимал ни слова. Я молча зашел в свою палатку. Я не привык к роскоши, но то, что я мог выпрямиться внутри, меня радовало.
Первые дни мне было тошно от всего этого: дети плакали и кричали, а родители не могли их успокоить; мне хотелось придушить этих горе-родителей; по ночам я слышал голоса девушек из соседней палатки. У одной всегда дрожал голос, и она взахлеб о чем-то просила; другая же всегда ее успокаивала. Итак, каждую ночь… Такими темпами у меня успокоительных не хватит.
По утрам на площади раздают пайки с едой на каждую палатку. Меня порой выворачивало выходить, и я оставался «дома». Мою порцию быстро разбирали, ведь еда никогда не была лишней. Иногда соседи проверяли не загнулся ли я там. Даже делились своей едой, не смотря на мои отказы.
Первый месяц я чудом прожил на успокоительных и снотворных. Точнее, от той части, что у меня осталась после входа сюда. По тихонько меня стало передергивать. Сна я больше не видел, ведь все эти голоса в ночной пелене, меня ужасно бесили. Девушка из соседней палатки все так же плакала каждую ночь, и каждый раз я хотел разорвать ей глотку и запихнуть туда ее глаза.
В какой-то степени меня спасали нейростимуляторы. Они давали некий поток энергии, что меня слегка успокаивали. Хотя выпустить ее все еще было проблемой. Утром следующего дня я забрал свой паёк и ушел прогуляться по колонии. Как я выяснил у меня было еще хорошее место, ведь кому-то приходилось идти на площадь из дальних краев, и я очень сомневаюсь, что кого-то здесь ждали.
На прогулке на меня наехали несколько поляков. Говорили, что-то на своем языке и угрожали ножом. Кажется, им нужен был мой паек. Мое лицо расплылось в улыбке. Это был подарок судьбы.
«Похоже, Бог все же есть!»
Бандитов чудом спас, подоспевший патруль. Как итог: у одного сломаны обе руки; другому я проткнул глаз его же ножом; последнему я выбил все зубы, и, скорее всего, сломал несколько ребер.
Меня вырубило электрошокером со спины. Я проснулся за решеткой, а после меня допросили. Очевидцев также вызвали. В итоге это посчитали самообороной, но все равно сделали последнее предупреждение. Вся эта ситуация меня бесила, но все же я смог выпустить пар.
Прошла еще одна слишком спокойная неделя – мои нервы были на грани. В бессонные ночи у меня вновь стали появляться голоса, что шептали возле моих ушей.
– убе-е-е-ей….
– хотя бы одного, никто не заметит…
– Тебе же это нужно, ты и сам это знаешь… – моя рука в этот момент задрожала.
– Не могу же я пойти против целой колонии. У меня даже оружия нет.
– Нужен же всего лишь один…
– У тебя же есть нужные навыки…
– Ты просто обязан сделать это…
Я вышел из палатки с хладнокровными глазами и пошел искать жертву. Я блуждал под ночным небом, вглядываясь в каждый уголок. Голоса, становились все громче.
– Давай!..
– Прикончи этого!..
– Убей ее!..
Незаметно для себя вышел на какой-то переулок – здесь было много темных мест, до которых не достигал свет. Я продолжил свой путь в эту тьму в надежде на лучшее. Мне не пришлось долго ждать, потому что спустя несколько минут, я стал слышать чьи-то шаги позади меня. Не знаю, галлюцинация это или нет, но я приготовился к битве. В один момент он свернул в другой переулок – это меня несколько разочаровало.
Вокруг были лишь с виду заброшенные здания и пустующие улицы. Эта могильная тишина стала меня раздражать, поэтому я решил развернуться и уйти. Не успел я пройти несколько метров, как что-то тяжелое прилетело мне в голову. Я свалился на землю, придерживая свой кровоточащий затылок. Шум в голове вновь появился, а мир пошатнулся. Передо мной лежал окровавленный камень, что водоротом кружился в моих глазах.
Кто-то спрыгнул со второго этажа рядом со мной. Он подбежал ко мне и был готов вонзить нож мне в артерию на шее. Боль и адреналин вернули меня в строй, и я, поймав лезвие ножа голой рукой, ударил нападающего затылком, от чего он пошатнулся. После я повернулся и отправил парня в недолгий полет пинком двух ног.
Рана на ладони с ножом сильно кровоточила, но я не чувствовал боли, наоборот, это было возбуждение. Я перехватил нож за лезвие и бросил в убегающее парня. Нож попал прямо в цель – в обратную сторону колена. Парень стал вопить на весь этот богом заброшенный район. На его крик никто не пришел, может здесь это нормально?
Парень, рыдая взахлеб, пытался ползти, придерживая пораженное колено. Я не спеша шел по его кровавому следу, наслаждаясь каждым моментом: моему наслаждению не было конца; его вопли были бальзамом на душу за всё время, проведенное здесь; я старался вдыхать все глубже, чтобы насладиться запахом крови, пока я не ощутил запах мочи.
Незаметно для себя, я уже дошел до него. Он что-то там говорил сквозь слезы, но я не понимал. Он попытался отбиться ногой, но я поймал его голень и локтем сломал колено его здоровой ноги. Я наступил ему на пах, давя своим весом, и взял голень другой ноги, из которой торчал нож. Я начал медленно прокручивать его стопу, отчего его стопа начала издавать хруст и в конце концов приобрела неестественный вид. Он вопил все сильнее, задыхаясь от болевого шока, после чего он потерял сознание.
Меня эта почти не останавливало, и я продолжил. Я вытащил нож из его ноги, и приступил к вскрытию. Вспоров его брюхо, я весь покрылся кровью. Голоса и мысли слились в едино.
– Глубже… глубже… глубже… глубже! – я пришел в себя от того, что напоролся на что-то крепкое. Я дошел до его таза, остальные органы были изуродованы.
Тогда я почувствовал небольшую усталость и боль от раны в руке. Кровь все больше сочилась из ладони. Я решил закончить на этом и покинул этот прекрасный район. Труп я скинул в какое-то заколоченное здание с дырой в стене. Умылся водой из бутылки и вернулся в свой район.
По пути я наткнулся на патруль – пришлось притвориться раненным, и меня тут же отвели в госпиталь. Уже там меня допросили, и я рассказал, что стал жертвой нападения и чудом сбежал. Дал и показания о нападавшем – невысокий горбатый парень с каштановыми волосами под каре. На следующий день в тот район отправили патруль, хотя это просто для галочки.
После того случая меня стало дергать лишь сильнее. За какую-то неделю я потратил остатки своих «лекарств». Несколько раз на дню я использовал стимуляторы, чтобы не сорваться. Мне становилось лишь хуже, и я уже стал сомневаться в правильности содеянного, но голоса раз за разом шептали, перебивая друг друга.
– Может повторим?..
– Одним больше, одним меньше…
– Этого никто не заметил…
– Ты ведь не протянешь без этого… – у меня начались судороги в руках. Меня трясло на протяжении десяти минут. Эта боль стала лучшим мотиватором, и вечером я вышел на охоту.
Я разгуливал по улицам, жадна рассматривая, изредка проходящих людей. От центра я отошел к стенам района, скрывшись в одном из переулков, и стал ожидать жертву.
Тут я услышал чей-то бег, немного выглянув из тьмы, увидел бегущую девушку. Горизонт был чист, палатки были достаточно далеко – все складывалось отлично. Подловив момент, я затащил ее в переулок. Прижал к стене, держа неподвижно ее руки и заткнув ей рот. Она что-то активно мычала, а на уголках ее испуганных глаз, появлялись слезы.
На моем лице вновь расплылась улыбка, а в голове вращалось множество идей. Пока в один момент, я не ощутил боль в кисти – она вцепилась зубами в мои пальцы. Я не обратил внимание и ударил ее голову о стену, из-за чего она расслабила челюсть. Я засунул четыре пальца в рот, держа крепко ее челюсть. Резким движением я вывихнул ее челюсть слева, еще одно – челюсть окончательно вывихнута, а вся улица залита ее громким мычанием. Я всё так же тянул челюсть вниз, пока она продолжала биться в агонии и отчаянии. Наконец по моим рукам потекла кровь – щеки начали рваться, пока ее челюсть просто не болталась, свисая вниз.
Я схватил ее за шею, еще раз приложил его голову о стену и бросил вглубь переулка. По сравнению с мужиками, она была словно перышко. И пока она отходила от полета, я уже был рядом. Меня распалял гнев, и поэтому я со всей силой встал на ее шею, повредив отростки позвонков, пока она ползла на животе. У девушки был шок – частично ее парализовало, в остальном ее шоковое состояние заставляло ее тело беспорядочно дергаться.
Пинком в бок я перевернул ее на спину: лицо, залитое кровью, которой она начала захлебываться; неестественно широко раскрытый рот и лежащая на горле челюсть; верхняя часть тела лежало неподвижно, слегка подергиваясь из-за конвульсий остального тела. Этот вид меня возбудил и в порыве страсти я вцепился в ее язык. Словно животное, я грыз мясо и отрывал зубами куски.
Это был уже не первый раз, когда я попробовал человеческую плоть – и теперь она нравится мне все больше. Мучения девушки прекратились через несколько минут, когда она потеряла сознание или умерла.
От ее вида я возбудился и в сексуальном плане. Вдруг я услышал голоса с улицы, что приближались к переулку. Я сбежал, отставив тело там.
На следующее утро вся колония была на ушах: каждый обсуждал жестокое убийство; местная власть начала расследование и удвоила патрули; половина жителей стала паниковать, ведь это случилось в их районе; а я единственный в предвкушении ждал следующей охоты.
Примерно каждую неделю мне удавалось найти для себя жертву: ранним утром, ночью и порой днем – быстро схватить, ничего не понимающую, жертву и так же быстро вырубить. Дальше оставались лишь любоваться её потрохами. Хотя, порой приходилось пропускать охоту неделями. С других районов перетянули патрули. Каждый раз я уходил в разные места, даже в другие отделения колонии.
В один день ко мне в палатку постучал незнакомый мне мужчина. Он сказал, что знает одну мою тайну и что мне стоит пойти за ним. Я его сначала послал, но потом он намекнул мне про мое первое убийство.
«При удобном случае убью».
– И не думай, что моё убийство решить наш с тобой конфликт.
Мы прошли площадь и через караулки пришли к тому районе, где я и прикончил того парня. Днем район казался таким же безжизненным, как и ночью.
Как только мы зашли в одно из зданий, я приготовился напасть, но вдруг меня кто-то схватил по бокам. Пока меня полностью не обездвижили, я поднял левую ногу и ударил в бок колена бугаю слева, вывихнув ему колено. Наклонившись влево, подтянул немного к себе правого бугая и разбил затылком ему в нос. Хват слева еще был крепок, но справа ослаб – я освободил правую руку, вмазал локтем в челюсть громиле справа и, взявшись за затылок левого свободной рукой, разбил коленом нос и ему.
Посмотрев вперед, я тут же отклонился в бок и сделал кувырок назад, избежав пули мужика, который вел меня сюда. Я был за укрытием, и он начал диалог.
– А мы ведь просто хотели поговорить – он проверял свой револьвером в руках.
– Что вам нужно?
– Ты недавно прибил нашего человечка, и теперь у нас открыта вакансия.
– Если вы пришли мстить, то валяйте – мяса много не бывает.
– Нет, он, итак, не справлялся в последнее время. Я даже рад, что ты убрал этого дурака.
– Тогда что вам нужно? – я все еще общался из-за укрытия.
– Предлагаем работу. Нам нужны люди… с такими навыками.
– Поэтому на меня напали, а ты стрелял?
– Вообще-то ты имел намеренье напасть, они лишь защищались, а выстрел был предупредительным. Я предлагаю поболтать на едине, чтобы ты мог хоть немного мне довериться, – сквозь щель я увидел, как его подручные исчезли в здание, а сам он бросил оружие возле меня. Я поднял револьвер и взял его на мушку.
«Шантажируют ублюдки»
– Иди впереди, чтобы я видел тебя.
– Хорошо.
Сквозь караулки, мы вновь вернулись на улицы колонии. Я спрятал ствол под одеждой.
– Проблемы с доверием?
– Не твое дело. Что ты предлагаешь?
– Твои деликатные делишки очень помогают нам, отвлекая внимания на себя. Так что, в наших интересах, чтобы ты продолжал их делать.
Его звали Фабьен, он был французом, но прекрасно говорил на моем языке. Он рассказал, что их группировка занимается кражами и контрабандой товаров, в частности наркотиков. Парень, которого я прибил первым, должен был по наводке забраться ко мне в «жилье» и выкрасть то, что есть.
Фабьен много знал о этой колонии. Он показал мне карту скрытых проходов под колонией и в ней. Я мог незаметно попасть в любую часть колонии. Так же он сказал, что у него есть несколько подкупных людей где-то в верхушке. Как выяснилось почти все силовики здесь из бывших вояк; тех, кого посчитали больше не нужными; и новичков, только вышедших из училищ. Информаторы сливают почти всю информацию, даже расписание патрулей. Если я вступлю к ним, получу все это.
Не приятно это признавать, но мне бы их помощь не помешала. Так что я, скрепя зубами, согласился, но ожидал, что и они меня предадут.
После вступления, напряжение в колонии увеличивалось: некоторые стали покидать ее в страхе стать следующим; начались беспорядки, которые жестоко подавлялись. Из старых соседей никого не осталось, теперь их палатки пустовали. Каждый стал видеть в друге убийцу, и это было мне на руку.
Правоохранители первым делом обратили на меня внимание – тот случай с ножевым ранением сыграл против меня, и я по неаккуратности и в раздражении дал силовикам понять, что обладаю навыками, которые можно было приобрести только в армии.
Фабьен предупредил меня, что за мной теперь следят. Я залег на дно, и деятельность группировки Фабьена резко замедлилась. Поэтому они решили мне помочь. Некоторые из группировки стали халатно и грубо имитировать мою деятельность, спуская на бедолаг собак. И когда за две недели было изуродовано пять человек, хотя я был всегда у них на виду, они ослабили удавку на моей шее. Тогда я вновь вернулся за старое.
Тела стали находить все более изуродованными. Каннибализм стал свежим воздухом в этом прогнившем отчаянием мире. Спустя месяц я впервые оплошал – в одну из таких охотничьих ночей я поспешил, не убедившись в отсутствии поблизости патруля. Слишком увлекся поеданием останков, еще бы чуть-чуть и меня увидели. В спешке я сбросил труп в систему водоснабжения.
Следующие несколько суток вся колония страдала от сильного кишечного отравления, пока водосток полностью не очистили. От моей неосторожности погибло несколько десятков человек. В итоге я залег на дно почти на месяц. Это было невыносимо и ужасно, но я стерпел.
В нашу часть колонии впервые кто-то пришел, а не наоборот сбежал. Похоже, они были в полном отчаянии, ведь пришли сюда, зная о всем происходящем здесь. Я не знал, кто это и сколько их, но услышал, что они поселились в самом краю, вблизи стен. После долго перерыва «свежее мясо» было прекрасной наградой. Ближайшей ночью я решил их проведать.
У меня уже была своя карта скрытых проход по всей колонии. Из-за моей той ошибки, патрули обнаружили несколько таких проходов – теперь мне туда путь заказан. Теперь по ночам почти не видно людей, а если и есть, то они группировались, хотя порой и они становились моей жертвой.
Вот я уже на месте, наблюдаю из-за угла за одинокой палаткой, в которой все еще горит свет. Вдруг кто-то выбежал из палатки, стуча пустыми бутылками. Я тут же скрылся за стеной, так что не увидел, кто это был. До ближайшей колонки здесь минут десять, нужно поспешить пока они разделились.
Аккуратно подойдя к палатке, я услышал пару голосов: мужчины и женщины. Теперь за пазухой я носил самодельный нож для быстрой и главное тихой охоты. Из палатки издавался приятный запах, кажется, они устроили ужин на ночь гладя. Они прибыли поздно вечером, так что это не удивительно.
Я ворвался в палатку: мужчина был ко мне спиной, а женщина сидела боком, что-то помешивая в кастрюле. Я наступил на руку мужика, который опирался на нее, чтобы подняться, и вонзил нож ему в шею. Перехватив нож обратным хватом, достал нож и проткнул глазницу женщины, которая уже начала вопить. Мой нож застрял внутри ее черепа, изогнувшись от удара. Два удара – два трупа, не теряю сноровку.
Уже истекающий слюнками, я начал пожирать их плоть. Может, потому что они были не местные, но их вкус слегка отличался. Словно они еще не пропахли этой колонией и отбросами, что здесь живут. Мой воспаленный мозг окутал туман страсти и эйфории. Все было так прекрасно, что счет времени ушел на задний план. Я позабыл о внимательности и осторожности и не заметил главного…
– М-мама?.. П-папа?.. – вдруг я услышал слабый голос позади меня. Я, держа нож наготове и почти замахнувшись, обернулся и увидел маленькую девочку, которая обронила бутылки воды. Впервые на охоте я увидел ребенка. На ее лице застыло непонимание, а по телу начала пробиваться дрожь. В глазах отражался страх, а слезы лились без контроля.
Я стоял над изуродованными трупами ее родителей: главу семьи я обезглавил и пожрал его глаза; а у мамы обглодал лицо. И это все с ужасно довольной улыбкой, что чуть ли не доходила до ушей.
Я не смог… Я выбежал из палатки под крики ребенка, которого только оттолкнул. Её вопли разбудили всю округу, а я старался заткнуть себе уши. Я начал блевать, продолжая бежать вдоль стены. Головная боль разрывала голову. Я схватился за голову, не вынося эту боль. В голове стали вновь появляться вспышки воспоминаний и тут же меняться другими. Каждая из них заставляла голову трещать по швам.
– Смотри, он делает свои первые шаги!..
– Даниэль, спасибо, что помогаешь мне. Ты такой молодец…
– Милый, ты что опять подрался?..
– Сынок, держи руки перед собой – это называется блок…
– У тебя так много друзей, береги их…
– У тебя доброе сердце, Даниэль, сохрани его таким для меня…
– Снова получил? Ты никогда не изменишься…
– Но, знай, милый, мама и папа тобой гордятся…
Память от утерянного детства вернулась ко мне. Я вспомнил прежнего себя, и ко мне пришло осознание. Вернувшись в реальность, я лежал в какой-то канаве со своим ножом в брюхе и весь в собственной рвоте.
Я с трудом оперся на стену, оторвал часть одежды и, не вынимая нож, обмотал рану. Шаг за шагом я ковылял вдоль стены, потихоньку истекая кровью. Забыв о предосторожности, я побрел домой напрямую – по дороге на меня наткнули силовики, подумавшие, что я жертва беспорядков, и оказали мне помощь.
И я был бы рад, если там и скончался, но утром я очнулся в госпитале. Большинство коек были заполнены: каждый лежал с ранами от беспорядков и их последствий; кому-то просто не повезло.
Мои живот был перебинтован, а ко мне шли несколько капельниц. У меня случилась вспышка гнева из-за воспоминаний в госпитале, и решил выдернуть их, но на пол пути меня остановила острая боль и, кажется, я сам. Ко мне подбежал медбрат и запретил двигаться. По его словам, меня несколько раз зашивали, и следующие сутки я просто спал.
Меня все еще бесило мое бездействие и беспомощность, но теперь это казалось чуть слабее, и мне было проще себя сдержать, хотя пару раз я сорвался на медсестру. Как только я реабилитировался, меня с радостью отправили домой, где меня ждал мой новый ад.
От лекарств и обезболивающих я впервые отдохнул от голосов. Правда, когда кончился тот маленький запас, что мне дали в больнице, меня стало трясти. Голоса вновь стали подстрекать меня, а если мне удавалось уснуть я видел, ту кошмарную ночь. Я стал ненавидеть себя и еще больше то желание, что с трудом сдерживаю.
– Зачем ты сдерживаешься?..
– Давай прибьем еще одного, а потом отдохнешь?..
– Тебе все равно не спрятаться…
– Тебя на долго не хватит…
– Я НЕ МОНСТР! – крикнул я на всю палатку, сдерживая судороги руки. Самое печальное, что в колонии, уже привыкли к крикам.
Прошло несколько дней, я не выходил даже за пойками. Группировка Фабьена продолжила подражать мне, но меня это уже не волновало. Сегодня он решил меня проведать, но увидел лишь мою ломку: я лежал на земле в собственной рвоте, с судорогами почти по всему телу; зубы били барабанную дробь, искусывая еще не зажившую губу; все мои кисти были искусаны, а ногти погрызены; в луже рвоты плавали вырванные пряди волос; я старался сдержать себя, плакав уже давно засохшими слезами.
– Твою мать… – Фабьен аккуратно подошел ко мне, стараясь не наступить на рвоту. После он что-то достал из внутреннего кармана, а после поджег и положил в мой трясущийся рот. – Затянись пару раз, станет легче. Он придерживал косяк, пока я старался сделать такие тяжелые для меня затяжки. Не знаю, что это было, но мне это помогло.
Я самостоятельно встал, и поблагодарил Фабьена. Он не спросил, что со мной произошло. Когда Фабьен уходил, он сказал, что группировка будет поставлять мне дозу наркотиков, если от этого зависит мое состояние. Тогда я и подсел на эту гадость. Каждый раз, когда меня трясло, я вкалывал в себя все новую дозу. Я делал это не из доброй воли, а лишь, чтобы не слышать своих демонов.
Спустя неделю, такой жизни на моих руках не было живого места. Я даже перестал выходить на улицу, и, кажется, силовики совсем забыли про меня в этой неразберихе. Для группировки Фабьена мои жестокие убийства стали, чем-то вроде щита. Со временем им пришлось имитировать меня всё чаще, а когда я вовсе стал затворничать и сидеть на игле, про меня забыли.
Кажется, там появились и свои психи, что ловили от этого кайф, а силовики начали наконец «брать» их. Это было больше похоже на отстрел «при оказании сопротивления» – и они наверно имели на это полное право из-за введённого военного положения. Наркоторговцы и сами начали расправляться со своими «провокаторами», зачищая следы, и подозревать своих подельников.
Фабьен предупреждал к чему это ведет, но мне нужна была лишь новая доза, чтобы заткнуть одни голоса другими. Его терпения хватило ненадолго, а после он «расторгнул со мной договор», теряя контроль над ситуацией. За былое сотрудничество и из-за жалости ко мне он пообещал не разглашать информацию.
Почти сразу же я ощутил себя в ловушке. Все запасы наркотиков я почти сразу же израсходовал, и ближе к вечеру меня стало ломать как никогда прежде. Меня разрывало сразу с двух сторон: тело просило новой дозы, а разум вновь подпускал ко мне голоса, желающие убивать.
– Твои жалкие попытки ни к чему не приведут…
– Зачем так противиться?..
– Твое сердце жаждет битвы!..
– Не смей гнить в повседневности!..
Меня на пустой желудок стошнило несколько раз. Я не мог больше оставаться в палатке, поэтому вышел на улицу. Этой ночью луны не было видно, и было так темно. Я пришел к ближайшему колодцу, чтобы умыться.
Ломка в теле, начала отдаваться в голове, побуждая вернуться к Фабьену. Тогда я решил закончить все это – я наклонился, смотря вглубь этого колодца. И когда я уже был готов, я услышал скрежет в глубине, затем какое-то мельтешение во тьме. Головная боль усилилась, а я всё отчетливее видел и слышал то, что было в колодце. От боли я закрыл лицо рукой, и шум наконец исчез… но он сменился чавканьем.
Следующее, что я помню, как поедаю тело какого-то мужика. Когда я это осознал, меня стошнило. Я ему вскрыл грудную клетку, судя по всему, голыми руками. И самое ужасное – я не знаю, был ли он жив, когда я его нашел, ведь его тело было уже тронуто трупным окоченением…
Стоило мне немного осмотреть останки, и я понял, что это был человек из группировки Фабьена. Там ведь все поголовно наркоманы, а его труп был полностью обескровлен… возможно и мной.
– Опять?.. – меня вырвало на его останки. После я бежал куда угодно, лишь бы не видеть содеянное.
Я бежал вдоль улиц и переулков, со всех сторон издавались выстрелы и крики. Меня сильно трясло, но я старался не упасть. Пока в один момент я не ощутил судорогу в ноге, и упал, скатившись в канаву.
Когда я открыл глаза, увидел труп молодой женщины с разорванной глоткой. Шея находилась в неестественном положении, а закатившиеся глаза залиты кровью. Одежда была местами порвана или разрезана.
Я подполз к ней поближе и понял, что она была еще немного теплой. Похоже, это случилось совсем недавно и самое ужасное, что укусы были человеческими. Неужели это те психи, о которых говорил Фабьен? Судя по следам крови, сюда девушку сбросили как мусор. Я уже хотел уходить, как голоса вновь стали кружить вокруг моих ушей.
– Давай хотя бы так поиграем…
– Жалко оставлять добро…
– Я не буду этого делать!
– Она же не будет страдать…
– Ее же убил не ты…
– ЭТОТ ФАКТ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТ! Я не стану…
– Смотри какая она красивая…
– Тебя ведь возбуждают изуродованные девушки?..
– ЗАТКНИТЕСЬ! – меня наполнило злобой, ведь они были правы… Мое тело почти сразу же среагировало на ее труп. Чем дольше я находился рядом с ней, тем больше я сдавал позиций, поэтому я вновь решил уйти.
– Какая жалость…
– Тебе нечего терять…
– Думаешь, в палатке будет лучше?..
– От себя не убежишь…
Тогда я остановился. С каждым противодействием голосам я терял контроль над собой. Разум заполнялся туманов сладких слов и извращенных мыслей. Я сломал мизинец на левой руке, надеясь взбодрить себя болью, но безуспешно. Кажется, это меня лишь сильнее завело: мой пульс и дыхание участились и далеко не от боли. Тогда я потерпел поражение.
– Вы ведь правы. Я ее не убивал… и никак не наврежу ей. Почему бы не воспользоваться ситуацией?..
– Ты абсолютно прав!..
– Даниэль, тебе нужно чаще слушать нас…
– Мы желаем тебе лишь хорошего…
Голоса всячески подбадривали меня, пока я насиловал ее тело. Это правда было фантастически, все напряжение как рукой сняло. Вся подавленная злоба и энергия проявилась прямо сейчас. Каждый толчок был все сильнее, а я испытывал оргазм за оргазмом, хотя в глубине души все больше себя ненавидел. Я даже не знаю сколько времени провел там с ней… но под конец она была уже полностью холодной и испачканной.
