Читать книгу: «Темные врата», страница 2

Винченце Лотта, очень грустный таможенник

Флаги приспустили. Куонова задница! Теперь они будут спущены еще неделю. Как же неудачно все получилось, как не вовремя! У него заканчивался контракт, и он, начальник таможни Азалона Винченце Лотта, собирался отправиться в отпуск к семье в небольшую деревеньку на границе с Сиеленнией. Чистый лесной воздух, сосны, шишки и никакого Куонова водного простора, от которого уже мутит. Сезон штормов – мертвый сезон с непередаваемо поганой погодой, редкий корабль рискнет выйти в море, а уж про океан и речи нет. Как же не вовремя император умер! Ну, что ему стоило сделать это денька через два, если уж так приспичило, чтобы господин Лотта успел покинуть свое рабочее место, сдав дела сменщику? И правильно маменька говорила, нельзя жениться на человечках, от них одни проблемы. Был здоровый император, а только женился – и все, нет императора.

Нет, ну как же не вовремя-то, а? Ладно хоть наследника оставил, говорят, служанка прижила. Ну, это дело молодое, ему ж едва за двести было, а? А вот самому Винченце без малого четыреста, и как раз вчера его отпуск должен был наступить, он собирался написать отчет и отчалить, тьфу ты, отъехать на родину. Но нет, срочное сообщение из храма, отпуска отменяются на неопределенное время, по всей стране траур. Да еще слухи нехорошие, будто парочка захоронений при тюрьмах севернее Азалона непостижимым образом опустели. Что за бред? Разве покойники могут просто встать и уйти? Неужто Собиратель позвал? Говорят, его видели в столице, вот он, поди, молодого императора и прибрал! А с Собирателем не спорят, он всегда прав, говорят. А еще говорят, что у молодого императора остановилось сердце. Но это уж совсем явное вранье, чтобы у вампира да сердце остановилось? Что он, влюбленный оборотень вам, что ли? Трижды ха! А что, если покойнички в Азалон нагрянут? Возле тюрем добрых-то вампиров не хоронили…

Винченце накручивал себя уже второй день, помогая процессу потреблением крепкого красного вина, что сегодня утром конфисковал с небольшого дряхлого кораблика. Эта развалина с идиотским и совершенно непристойным названием (у этих капитанов, должно быть, картофельное пюре вместо мозгов, раз такое придумывают!) еле держалась на плаву и фонила какой-то безысходностью. Редкостно тупоголовое отребье под руководством хорошо известного ему капитана Ника Чайки. Не далее, как месяц назад, он проходил через Азалон в Залтан за этим самым вином для гномов. Выкупил партию и пролетел. Гномы перекрыли границы, отказавшись выполнять договорные обязательства, ссылаясь на пункт договора о форс-мажорных обстоятельствах. Хорошо, что вампиры таких глупостей не делают. Трагедии трагедиями, а торговля торговлей, одно другому мешать не должно. Неудивительно, что теперь неудачливый капитан хватается за первый попавшийся шанс заработать, контракт-то прогорел, сроки поставки вышли, и никого не волнует, что при этом Чайка не виноват! Зато вино у него было весьма недурственное. Винченце даже не стал забирать его полностью, всего лишь компенсировал долг Чайки, который тот обещался вернуть, выполнив заказ. Пошлина, она такая, ее платить надо. Неудачник. Целая команда неудачников. Повезли какого-то богатенького мальчишку в Киренику. Хо-хо, ну если довезут, хорошо. Парнишка-то молоденький совсем, забавный толстячок, жалко человечка, но всех ведь не спасешь.

Сезон штормов даже для такого тертого моряка, как Чайка, безжалостен и свиреп. На нормальном корабле у них еще был бы шанс. А на Ласточке – впрочем, Марэ им судья, и Куон с ними.

А теперь иди ко мне, моя стеклянная подружка, ох, помянем императора, пусть его путь до Темных врат будет легким, да здравствует его наследник!

Диана

На таможне не возникло ни малейших проволочек. Ну, то есть как совсем. Ник с неестественно радушным и потому пугающим видом выкатил вино, которое все равно уже нельзя вручить заказчику, потому что контракт аннулирован, и просто-таки навялил его печальному начальнику таможни. Мужик даже чутка воодушевился. И поделился на радостях, что он застрял в порту, потому что отложился на непонятно насколько долгое время его долгожданный отпуск из-за внезапной кончины императора. Пока регент примет власть, пока все устаканится, пока новые печати утвердят и все такое…

После этого я как-то потеряла нить разговора и тихо удалилась, спряталась у себя, стараясь не завывать в голос. Как же так? Умер? Мой вампир тоже умер, как все они?… Нет-нет-нет-нет-нет!! Не может этого быть! Я ведь для этого и ушла. Чтобы он жил и стал достойным отцом для Эрни. Таможенник почему-то назвал его «наследник Генрих». Впрочем, какая разница, если все было зря? Опять все зря, и снова из-за меня. Наверное, я ушла слишком поздно. Воронка в районе солнечного сплетения издевательски захлюпала, заклокотала, разрастаясь, наподобие черной дыры высасывая из мира краски…

Я ведь успела влюбиться. И сама себе не признавалась, что соскучилась по ехидному и страстному мужу. Сбежала. Хотела оказаться подальше. Убедила себя, что тем самым его спасаю. Молодец, у тебя все получилось. Теперь он настолько далеко от меня, насколько это вообще возможно в пределах привычной четырехмерной реальности. Мир снова потускнел. Ардана становилась все бледнее для меня, с каждой смертью тех, кто стал мне дорог. И теперь я, как собака, видела мир в серо-белых тонах. На какое-то мгновение я даже испугалась, а не случился ли у меня инсульт с поражением зон, отвечающих за цветовосприятие.

«Психика у тебя поражена,» – ворчала леди Ди.

«Может, бухнем?» – ненавязчиво предложил вариант решения проблемы Валера.

Знаете, друзья. Я попробую справиться сама. А уж если не получится, всенепременно бухнем! И будем с Ником, как два бомжа, вонять из разных углов палубы на радость чайкам.

Мой вампир умер. Все. Нет его. Странно, что жаба не бьется в конвульсиях.

– Мое, – мрачно квакнула она, угрюмо насупившись. Ну правильно, он продолжает жить в моей памяти, в моем сердце, как бы избито и банально это не звучало.

От мужа у меня теперь осталось только кольцо, которое я так и не смогла снять. Просто одолжила вязаные перчатки с обрезанными пальцами у мистера Вероны, готового за свое спасение отдать мне вообще все, вплоть до внутренних органов, траченных гадиной. Спасибо, конечно, но мне только перчатки. Не в кожаной же красоте пользовать больных! К тому, как оказалось, лечение работало только при контакте кожа к коже. Сейчас я стащила такую варежку с правой руки, уставившись отечными щелочками глаз на ставший совершенно прозрачным, как хрусталь, камень. Если этот перстень и был маяком, то со смертью императора им вряд ли кто-то еще сможет воспользоваться. Впрочем, будь даже это так, вампиру он не помог. А его родственники меня, кажется, и не искали. Я нужна была лишь императору, а с его смертью и вовсе на хрен никому не упала. А может, и он не искал? Получил, чего добивался, разочаровался и вздохнул свободно, обнаружив пропажу проблемной супруги? Наследник же есть уже. А вдруг я забеременела? У меня аж в висках заломило. Да не, это был бы полный зашквар со стороны Арданы, не могло мне настолько не повезти. С другой стороны, у меня осталась бы маленькая частичка любимого… Нет, нет, я собираюсь вернуться домой, ребенок намертво привяжет меня к Ардане, он не сможет жить на ТОЙ стороне. Нет.

От мыслей о собственной никчемности отвлек скрип двери.

– Ну, что ж, Цыпа. Даже если ты не успела к нему толком привязаться, стать вдовой через день после свадьбы – это Куонова задница. В соревновании неудачников ты меня сделала, как сопляка, – Ник присел на мою кровать, я непроизвольно скрутилась эмбрионом вокруг его худого тела в поисках живого тепла, прислонившись зареванной щекой к бедру. – Куондец, ты страшная сейчас, конечно, прости за прямоту. И как он на тебя купился?

– Это я виновата в его смерти, Ник. Я как паучиха. Знаешь, в моем мире есть такой вид пауков, называется каракурт, а в народе «Черная вдова». Очень ядовитый. И, кстати, небольшого размера. Более чем уверена, что каракурты не виноваты в своей природе и убивают тех, кого считают угрозой, защищаясь, ну и чтобы поесть. Словом, они не злодеи, но вызывают страх. И я такая же. Те, к кому я привязываюсь, все умирают. Это так страшно, Ник! – я готова была начать давиться новой порцией сухих рыданий. – Хотя, честно говоря, вот сейчас я даже удивлена своей реакции. Раньше все было гораздо более… более. Мне хотелось кричать и взорвать все вокруг себя! А сейчас внутри меня космос и абсолютный минус. Я опустошена, высушена. Я как скелет. Ник, вампиры выжрали мои эмоции до дна!

– Вовсе нет, эмоции – неисчерпаемый ресурс, малышка, все восстановится. И не вздумай себя ни в чем винить! Ты же с ТОЙ стороны, знаешь, кто появляется в океане, когда человек с ТОЙ стороны страдает от чувства вины и тоски?

– Кто?

– Огромные морские змеи. Страшные чудовищные многоногие твари, которым Ласточка на один укус. То есть на один удар щупальца. И от них мы вампирьим вином точно не откупимся. Я однажды пробовал, клянусь! – он слегка расслабился, потому что я тихо захихикала сквозь слезы, представив эту картину. – Тварь бутылку все-таки взяла и прицельно разбила о голову мистера Бинса, я еле успел пригнуться!

– Врешь! – уличила я его, постепенно успокаиваясь.

– Вру, – нисколько не смутился капитан, – но про змеев – чистая правда, в Залтане вроде бы даже музей какой-то на эту тему имеется, я лично туда пару занятных скелетов привозил. За большие деньги, конечно.

– Расскажи! – попросила, устраиваясь поудобнее и отлепив, наконец, опухшее от слез лицо от уже насквозь промокшей штанины.

Глава 3 Булочка

Диана

– Вставай, сонная лощина, мы отправляемся на поиски пропитания для команды из десяти бравых голодных мужиков и одного прожорливого чудовища! – орало в моей комнате возмутительно бодрым голосом Ника.

– А? Чо, в смысле… Какого чудовища? – смогла я вычленить нечто более-менее связное из его речи и отчаянно зевнула. – Десяти мужиков и… это что, я, что ли, чудище?! – от такого неприкрытого хамства я моментально проснулась и зарядила в нарушителя моего душевного спокойствия плотной перьевой подушкой. – Ну, ты и гад, Ник Чайка!

– Не без этого, Цыпа, на том и стою! – весело подмигнул он, сдул с бороденки куриное перышко и исчез за лишь номинально запирающейся дверью. То есть замок в ней как бы был, но швабра под ручкой, упертая вторым концом в пол, была бы эффективнее, пожалуй.

Собралась я быстро. Когда нечего собирать, все действие, по сути, сводится к чистке зубов. Кстати, гальюны на корабле были неожиданно дорогими, снабженными всеми положенными устройствами и артефактами. Один для капитанской половины, содержащий не только раковину и унитаз, но и вполне приличный душ, правда, без шторки, и второй для остальной команды, спрятанный в глубине трюма. Где-то в киле, как я поняла мистера Бинса, проникшегося ко мне после исцеления команды, самыми восторженными чувствами, была полость, где скапливались эти все дурнопахнущие вещи. Поэтому у корабля было ограниченное число работников и пассажиров. В дальнейшем отходы либо откачивались в ближайшем порту и шли на нужды сельского хозяйства, либо в плавании служили одним из средств психологической защиты от других пиратов и тварей. Последние, будучи по сути отходами эмоционального фона Земли, тяжело переносили контакт с отходами физическими, и их эффективно отпугивала буквально капля дерьма.

Твою ж мать, знай я это, в туманника достаточно было бы кинуть какашкой, чтобы никто не пострадал!

Такое распределение ресурсов сразу наводило на мысли о том, насколько дорога Нику Чайке его пятая точка, раз о ее комфорте он так побеспокоился.

Город Азалон против Залтана был что среднестатистический районный центр России против столицы. Вблизи порта, да чего там, практически в самом порту имелся огромный рынок. Торговые пошлины и наценки были минимальными, ведь товары еще не успели пересечь ту невидимую черту, за которой их цена вырастала чуть ли ни вдвое. Этакий дьюти-фри на средневековый лад. Длинные торговые ряды сменялись чередой разномастных палаток и наоборот. Торговцы всех рас одинаково мельтешили, кричали и усердно зазывали каждого нового покупателя. Им не мешал ни прошедший Конец года, ни уже объявленный по всей стране траур по безвременно почившему императору, ни мерзопакостная погода, состоявшая из холодного мелкого дождя и пронизывающих порывов ветра. Она словно бы шептала «Поди прочь, в тепло, налей и выпей…». Многие, кстати, следовали этому совету, все харчевни были забиты под завязку. Но и на свежем воздухе оставалось чересчур много желающих продать или купить.

Со мной и Ником за покупками отправился корабельный кок: солидный и коренастый оборотень-рысь, мистер Густавссон. Он был гораздо больше похож на капитана, чем сам капитан. Степенный, спокойный, с суровым взглядом, он шествовал по торговым рядам флагманским судном, а мы с Ником уныло плелись в арьергарде.

К Нику мистер Густавссон обращался только «Кэп», соблюдая субординацию, на самом деле жестко подавляя его своим немаленьким животом и авторитетом. Я представляла его внутреннего зверя как нечто ленивое и наверняка шарообразное. Которое вместо «я на охоту» буркнет «я спать». Я с ними вообще шла в качестве денежного мешка, ещё вчера предъявив Чайке список необходимых покупок, где главное место занимала аптечка и средства гигиены для всей команды. Мыло. У нас будет много мыла..

Ник ныл, что его киль лопнет от такого количества воды, но соглашался, что команда, у которой в штанах ничего не чешется, бегает по реям куда охотней и быстрей. Он даже удивился с утра их прыти, когда мы покинули таможенные доки и разместились у небольшого частного причала чуть в стороне от главного порта. Потому что «а на кой Куон нам в порту светиться? Тем более я там всем денег должен…». И почему я не удивлена?

Так что мы шествовали со скоростью неторопливой поступи повара, гордого автора нежующихся бараньих эскалопов, которые, как я поняла, были уникальным блюдом, способным выдержать не одно нападение со стороны голодных страждущих. Их могли пытаться прожевать на завтрак, обед и ужин, при этом они практически не теряли товарного вида. На следующий день их мелко шинковали в суп. Попробовав сие творение и моментально наткнувшись на, как мне сперва показалось, камень, я не сразу опознала в нем вчерашнего знакомого. В принципе, если бы я задалась такой целью, то могла бы из кусочков мяса составить нечто вроде паззла.

Повар уверенно привел нас к мясным лавкам, где мы принялись закупаться. Еще вчера, проревевшись и успокоившись, я уточнила про наличие стазисной комнаты, но по реакции поняла, что стазисная комната на Ласточке это все равно, что двухкамерный холодильник у человека, живущего в коробке из-под этого самого холодильника. Дорогое удовольствие. Но по итогу жарких споров, к которым охотно подключился и кок, мы договорились купить несколько соответствующих артефактов, оборудовав чуланчик рядом с камбузом. Поэтому сейчас мистер Густавссон отрывался на всю катушку, придирчиво выбирая по-настоящему хорошее мясо. Да чего там, целые свиные, говяжьи и бараньи туши отправлялись в телегу для доставки на Ласточку. Я встала в позу и потребовала у оборотня овощей и фруктов, ибо надеялась доехать до Киреники со всеми зубами и деснами, не пострадавшими от цинги. Скрипнув хищными клыками, мелькнувшими на мгновение, кок согласился, при условии, что готовить эту траву я буду сама. Я согласилась, выставив встречное условие, что лично мистер Густавссон будет мыть руки не реже, чем каждый раз после выхода с кухни даже просто подышать воздухом и до входа на оную. Оборотень, порычав и почесав свой внушительный живот, согласился.

Были закуплены приправы, одежда и обувь для команды, артефакты, гигиенические принадлежности и самые необходимые лекарства, теплая куртка для меня, поскольку я не знала, сколько еще продлится устойчивость к низким температурам, тем более, что ветер, например, ощущался более чем остро. Мы посетили, наверное, все хозяйственные и продуктовые магазины в округе. К тому же Ник ненавязчиво завел меня в лавку с гномьим оружием, чтобы я проспонсировала легкое вооружение его команды.

– Как же вы раньше плавали без оружия, Ник?

– Не плавали, а ходили, Цыпа, – наставительно поднял палец Ник, заодно пробуя остроту клинка грязноватым ногтем. – У нас репутация отчаянных смельчаков и сорвиголов, вообще-то. Нас не трогают, но это все до поры до времени, пока не появится в океане корабль, команде которого неизвестно, какие мы свирепые и лихие, или удаль в заднице играет и требует означенное проверить.

Я озадаченно попыталась представить тех мужичков из команды Ласточки, с которыми успела близко познакомиться, и совместить этот образ с выражением «отчаянные смельчаки». У меня ничего не вышло. Потому что я прекрасно помнила, как все они тряслись и верещали, когда я говорила им страшные слова «гигиена» и «санация». Кажется, они думали, что я собираюсь отчекрыжить им все к Куоновой матери, чтобы уж точно ничего не болело. Лукас и вовсе при моем появлении овладевал магией мгновенного перемещения, кажется, и исчезал за один «мырг» глазами. Ну и хрен бы с ним, если честно. Я пока сама не могла разобраться, что чувствую к нему. Единственное, что можно было сказать точно, относилась я к нему лучше, чем он того заслуживал. Почему-то сразу вспоминалась древняя мудрость: «больше всех в любви нуждается тот, кто меньше всех ее заслуживает». Озлобленный и гниловатый Лукас, своим предательством выступивший против самой своей природы, был для меня как раз таким запутавшимся обиженным на весь мир ребенком, несмотря на то, что детинушка был старше меня на пару лет, кажется.

– А всякие там пушки и прочие орудия дальнего боя? – не удержалась я от вопроса. – Или репутация и с этим справляется?

Ник ухмыльнулся:

– Не, с этим справляется пара нужных знакомств и одна эльфийка, которая сидит внутри тебя. С ней мне и в логово морских змеев не страшно отправиться!

«Я его снабдила оружием, способным превращать морскую воду в ледяные ядра, одна из последних разработок моей семьи,» – по-деловому откликнулась леди Ди. – «Но привести эту штуку в рабочее состояние способен только чистокровный Улидинар, без меня они используют, так скажем урезанную версию на один залп. Потом надо заряжать, к сожалению.».

Кстати о воде. Я заметила, каким масляным взглядом Ник Чайка приласкал приземистое здание пивоварни. Чай, кофе, конечно хорошо, мы их купили, но что с пресной водой? Нам плыть, простите, идти по океану несколько недель, боюсь, в трюме не найдется столько места под пресную воду, а если команда вечно будет навеселе, я их поубиваю. Или сопьюсь.

«За воду не волнуйся, сама наделаешь ее столько, сколько нужно. Вблизи Ника мои возможности вырастают, и если на континенте я смогла бы добыть лишь стаканчик чистой воды, то рядом с ним могу гнать ее галлонами,» – обнадежила меня леди Ди, и я решительно отвернула Ника от соблазнительно попахивающего сивушными испарениями строения.

– Ну Ди-и, ну, капельку, – канючил он, как маленький мальчик, дергая меня за рукав.

– Да вы совсем охренели, что ли?! – внезапно вклинился в наш разговор высокий пронзительный голос. Его источник сходу обнаружить не удалось, хотя я резво крутанулась на триста шестьдесят градусов. Наш мощный кок давно убыл с телегой, набитой, покупками на Ласточку, и мы с Ником остались одни, одинаково лишенные звериного чутья оборотней. – Вы мне должны деньги за два вечерних концерта, в каком таком смысле «не заработала»?! – надрывалась неизвестная женщина столь эмоционально, что даже Ник заслушался.

– Ты посетителя чуть не убила! – рявкнул мужской голос, и мы, наконец, определили, что спорили за приоткрытой дверью ближайшей таверны. – Это ж надо догадаться, уважаемого гостя в приличном заведении – и стулом! Дура ненормальная! Пошла вон!

– Он распускал руки, ваш уважаемый гость, надо было его еще и кочергой отходить! Я приличная девушка, какого Куона лысого этот отросток вел себя, как в борделе?! Вам должно быть стыдно за таких гостей и за таких охранников, при которых уважающая себя девушка вынуждена защищать честь самостоятельно!!

Дверь распахнулась, как и наши с Ником рты. Из нее выскочила поистине замечательная девушка. Замечательная в том смысле, что ее невозможно было не заметить. Высокая, как мужчина, крупного сложения девица, наверняка, оборотница, с пышной копной русых волос до плеч, чем-то вроде гитары в руках и какой-то цветастой сумкой, только переброшенной почему-то не сзади, а спереди. И голосом, громким, как труба.

Она замерла на пороге, словно что-то внезапно вспомнив, обвела всех одинаково остолбеневших случайных прохожих своими огромными глазами цвета грозового неба, и снова распахнула дверь негостеприимного заведения.

– И кстати, ваше приличное заведение – полное дерьмо! Я еще позавчера почувствовала, что здесь обижают мертвых! Вы, часом, отравленных вашей стряпней посетителей на заднем дворе не прикапывали? – у зевак синхронно позеленели лица. – Я бы такому после вчерашних отбивных совершенно не удивилась!

– Нормальные у меня отбивные! – голос невидимого хозяина сорвался на фальцет. – Кроме вас недовольных не было!

– Они просто не в силах сюда прийти, чтобы морду вашу бесстыжую начистить! А я такую гадость даже не глотаю!

Девушка еще раз так саданула дверью, что та с жалобным скрипом перекосилась и повисла на одной петле. Потом она развернулась, решительным шагом протопала мимо нас, завернув за угол, и скрылась с глаз.

– Впечатляющая дама, – изрек потрясенный Ник. – Похоже, она менестрель, и ей не заплатили за выступление. Если я правильно понял, выжига-трактирщик заработанные деньги прижучил, отговорившись нападением на клиента. И девушка явно не местная, иначе знала бы, что при наличии полной таверны посетителей, которым понравилось ее выступление, легче легкого было бы найти пару свидетелей и пойти с ними в местное управление порядка.

У меня засосало под ложечкой от какого-то смутного предчувствия. Пока я не поняла, в чем дело, и сочла, что мне просто жаль несправедливо обиженного музыканта. Хотя она тоже молодец, на всю улицу ославила заведение! Я, например, теперь даже на его порог не рискну ступить, боясь отравиться.

– Давай возьмем ее с собой! – вырвалось из меня еще до того, как я додумала мысль. Валера? Хотя да, я согласна, именно это я и собиралась предложить.

– Хммм, – притворился задумавшимся Ник. – Мистер Густавссон будет не рад такому большому дополнительному рту. Совсем не будет. Хотя… крупные девочки будят в нем отцовский инстинкт…

– Мы закупим дополнительную провизию и на нее тоже!

– Уговорила, я был бы не против, если на борту будет тот, кто может петь без участия магии! А то твоё исполнение – это вещь непредсказуемая, без обид. Только спать она будет в твоей каюте! – я кивнула, даже не предполагая иных вариантов. – Ну что, где будем искать юное дарование? Можем, кстати, разделиться, наверняка такая крупная фигура будет видна издалека, один из нас ее быстро найдет и приведет в условленное место, скажем, через час.

– Ага, – мрачно согласилась я, – а потом вы с юным дарованием будете искать уже маленькую и незаметную меня, потому что я даже примерно не представляю, где нахожусь. Але, Ник, интурист на проводе, я города не знаю! Никаких разделений, идем по следу. Она пахнет детским питанием, у меня нюх не как у ищейки, но такой насыщенный молочный запах я и с моим носом учую. Ник с сожалением покрутил своим проспиртованным породистым шнобелем.

Я не преувеличивала. Когда девушка прошла мимо, едва не задев меня гитарой, я еще несколько секунд неосознанно втягивала ноздрями этот запах, ассоциирующийся у меня с грудными детьми и молочной кухней. Странный запах для взрослого человека. И странный сверток на груди…

В людской толпе запах путался и постоянно терялся, но, Хвала селезенке, девушка не пошла в торговые ряды, а завернула в обычный жилой квартал. И мы с Ником довольно быстро наткнулись на нее, с отсутствующим видом сидящую на скамеечке в садике возле ухоженного маленького домика. У ее ног стояла относительно небольшая дорожная сумка, напоминающая древний советский чемодан с ремнями. Относительно в сравнении с хозяйкой, конечно.

– Привет, Булочка! – развязно выдал капитан, плюхаясь рядом на скамью.

Холодом грозовых глаз можно было убить пингвина, но не толстокожего Ника Чайку.

– Не обращай, пожалуйста, внимания, – вмешалась я, – он на голову слабоват, знаешь, устал, не выспался… Словом, где тонко, там и рвется. Я Диана, а как тебя зовут? – девушка, уже набравшая было воздуха, чтобы то ли сдуть Ника со скамьи, как волк поросячий домик, то ли послать его в необозримые дали, от моего дружелюбного тона удивленно выдохнула.

– Привет. Я Илия. Менестрель. Похороны, свадьбы, корпоративы. Баллады, романсы, похабные частушки, – привычно выдала она, изучая меня. От пристального внимания столь выдающейся особы было немного не по себе, но в целом девушка производила очень благоприятное впечатление. – Что хотите заказать? Свадьбу не рекомендую, – она большим пальцем через плечо показала в сторону вальяжно развалившегося Ника, – он у вас пьет слишком много рома, вы в курсе? Намаетесь с ним, я серьезно. Ну, а если не свадьба, то я согласна, но требуется обеспечить место ночлега, а то я временно… вот.

Она грустно уставилась на собственный пыльноватый чемодан. Кажется, она приехала недавно и сумку еще толком не разбирала. Или ей "помог" тот, кто сдавал ей ночлег накануне. Наверное, поэтому ей так срочно нужны были деньги за выступление. Впрочем, о чем это я? Илия вправе требовать оплату своего труда, и неважно, как срочно ей нужно оплатить жилье. Но мне это скорее на руку. Я вдруг прямо нутром почуяла, что мне очень нужно, чтобы Илия попала на Ласточку. Очень. Просто жизненно необходимо.

– Нам нужен менестрель на длительный срок, мы плывем на Киренику. Составите компанию? Каюту и защиту обеспечим, оплата по прибытию, скажем… Сколько стоит час работы?

Илия ошарашенно уставилась на меня. Под пышными кудрями шла напряженная работа мысли, было заметно, что девушка с математической скрупулезностью обрабатывает входящие данные.

– Сейчас, в сезон штормов? Вы чокнутые? – я аж вздрогнула, услышав знакомое слово. На какое-то мгновение мне показалось, что я разговариваю с соотечественницей.

– Этот скорбный головой – маг воздуха, я могу управлять водой и льдом, а еще у нас хорошее питание и чистые гальюны. Соглашайтесь, Илия, в Киренике вам наверняка будет чем заняться! – соблазняла я ее, сияя нервной улыбкой. Да соглашайся же ты быстрее!

– Эй! – послышался вопль с другого конца улицы. – Это же Ник Чайка! Вон там! И опять с двумя девками, сволочь!! Попался, гад!

– Девочки, у нас проблемы, – подобрался Ник.

– Это у тебя проблемы, – отбрила его Илия, считая, видимо, капитаном меня.

– Это у нас мои проблемы, – скорректировал формулировку Ник, вскочив на свои длинные ноги и беспокойно забегав по садику, пока оравший неизвестный с нарастающим ускорением двигался в нашу сторону, собирая по пути толпу свидетелей. – Цыпа, дорогая, я вынужден просить у тебя финансовой защиты. И давайте уже свалим из этого гостеприимного места, я серьезно, он такой не один.

– Сколько? – кротко поинтересовалась я, залезая в мешочек с монетами. Подумаешь, хоть одного кредитора успокою, мне же не сложно.

– Триста золотых, – тоном первоклассника-отличника ответил Ник, нервно перебирая на одном месте ногами, как козленок.

– Сколько? – ахнула я. – Это почти все, что у нас есть! Ты совсем охренел? Куда можно просрать такую сумму? Валим бегом, Илия, у двора есть другой выход? Ты с нами?

– Ага, вон туда, – ответила она, без малейшего усилия подхватывая чемодан, и с резвостью мигрирующего кабанчика ломанулась куда-то за домик.

Когда мы оказались у Ласточки, солнце снова садилось. Мы долго петляли по каким-то задворкам, потому что Илия тоже не особенно хорошо знала город, и искали выход на наш причал. В одном месте она даже перебросила меня через высокий глухой забор отработанным движением баскетболиста. С той стороны ловил Ник, вскарабкавшийся сам, и в процессе напомнивший мне большого тощего палочника.

Совместные пробежки, наверное, сближают, так что к кораблику мы подходили, перешучиваясь, как закадычные друзья. Внезапно из висящей на груди Илии сумки раздался какой-то звук, словно там зевнул котенок.

Илия всучила чемодан Нику, отчего тот охнул и согнулся под его тяжестью, и торопливо расколупала сверток. Я уронила челюсть, наблюдая, как из сумки появилась голова четырехлетнего ребенка. Веселенькие светлые кудряшки, курносый носик-пуговка и светло-голубые глазки, осоловело моргающие после долгого сна.

– Ты, наконец, проснулась, моя радость, – засюсюкала моментально смягчившаяся железная леди. – Познакомьтесь с моей малышкой, это Нинель! – дитя посмотрело на меня и улыбнулось, показав ровные молочные зубки и крошечные острые клычки, выглядевшие одновременно мимимишно и пугающе. – Нинель, это тетя Диана! – только сейчас я заметила хорошие такие клыкандры и у своей новой знакомой.

– Вы вампиры? – наверное, не слишком толерантно уточнила я, потому что девушка очень выбивалась из уже сформированного у меня образа вампира.

– Ну, да, – похолодевшим тоном откликнулась она, вмиг посуровев. – Есть проблемы?

– Ни малейших, Боже упаси, – открестилась я, ступая на сходни вслед за кряхтящим от натуги Ником. – Ты просто… э-э… заметная девочка. Издалека заметная. Я думала, ты оборотень.

– А, – отмахнулась, как от пустяка. – у меня мама медведь.

– А папа?

– А папа – подлец.

Ох, как все непросто.