Читать книгу: «Предназначение», страница 11

В нескольких километрах от Ербурга

Волк бежал по западному тракту. Грязь летела из-под лап крупными комьями, залепляя шерсть песочного цвета. Он ни на секунду не сомневался в выбранном направлении, его вел запах, самый прекрасный и самый любимый запах на свете. Тонкая нить свернула в лес. Куон раздери, какой он глупец, что позволил ей уйти! Пусть бы злилась, ругалась, дралась и высасывала мозг через уши, но была бы рядом! Он должен был невидимой тенью проводить ее до постели, а не хвататься в отчаянии за голову на чуждом ему празднике. Он и сейчас был бы там, если бы где-то на самом краю сознания не ощутил ее страх и тонкий, как писк летучей мыши девчоночий визг. Он обратился прямо в зале, взяв ее след, который петлял по улицам. Было явное впечатление, будто эта дура Радмила высадила девушку на восточной окраине города, где жили, в основном, люди. И было много неприятных запахов. Диана безошибочно пошла в сторону дворца, умница. Здесь запах был особенно ярким, почти осязаемым. Ланкр буквально видел ее нежные губки, поджатые с досады. А затем ее запах превратился в тень, будто бы девушку несли на руках или спрятали в повозке. Самое странное, что запахов людей или оборотней там не было! Как будто посреди пустынной улицы девушка просто волшебным образом испарилась. Отряд уже допрашивал жителей домов. Но там их очень мало, старики, горькие пьяницы, никто ничего не видел, хотя вопль слышали почти все. Похоже, похитители использовали какой-то алхимический состав, удаливший их запахи. Странно. Им достаточно было разлить флакон духов, чтобы Ланкр лишился обоняния на пару дней. Но они этого не сделали. И вот едва заметный запах Дианы вывел его за город.

Отряд отстал, Ланкр был самым легким и быстрым из них. Они бегут по его следу.

В лесу шуршали листья, переговаривались ночные птицы. Нить запаха вывела на поляну. У кустов лежала какая-то куча. Убита? Ранена? Нет, он бы почувствовал. Волк с разгону затормозил у кучи, вспахав лапами опад. Обернулся в человека. Чуткие пальцы коснулись источника запаха. Платье, ее чудесное платье, туфли, плащ сестры, мамина диадема. А это что? То, что пахнет сильнее всего? У него пробежал холодок по спине. Это ее волосы. Кучка тонких легких волосков, сразу рассыпавшихся по земле. Запах стал слабеть на ветру.

Ракша всемогущая, что же они с ней сделали?! Человек сгорбился и завыл в отчаянии. Тренькнуло, и бок обожгло острой болью. Засада. Засада – это хорошо. Засада – это понятно. Перекатился в кусты, стиснув зубы, выдернул стрелу. Обратился, принюхался к оперению и без тени сомнения кинулся к источнику запаха. С противоположной стороны поляны вылетело еще три стрелы, и все три нашли цель. Одна попала в шею. Захлебываясь кровью, зверь упал, но, хрипя и задыхаясь, пытался ползти. Наказать, разорвать, отомстить. Добиться правды. Догнать и спасти любимую. Когда он бежал, он чуял не только запах Дианы, но и еще один, который, конечно, мог оказаться тут совершенно случайно.

Только этот подлец мог, не привлекая внимания, принести сюда вещи Дианы. Только он мог поставить метку, перебив связь истинной пары, осквернив любимую девушку. Теперь, когда стало слишком поздно, Ланкр понял, что и среди оборотней бывают предатели.

Когда князь выскочил на поляну, молодой волк песочного цвета был уже мертв.

Глава 11 Оркская повозка

Диана

Глаза ощущались двумя раскаленными камушками, которые какой-то негодяй засунул мне в глазницы. Голова раскалывалась, страшное видение мертвого волка маячило перед глазами, в ушах стоял его вой, от него болело и в груди. Окружающий мир постепенно проступал вокруг, будто выходя из тумана. Сначала стала ощущаться непереносимая жара. Я вся была мокрая от пота, во рту пересохло. Тело царапало некое одеяние из грубой ткани, лежать на жестком было крайне неприятно. Кроме того, то, на чем я лежала, дергалось и неритмично поскрипывало. В нос проник тяжелый запах давно немытого тела, помоев и какой-то кислятины, возможно, рвоты. Это я так воняю?!

Я попыталась пошевелиться, но заболело одновременно вообще все, я тонко взвыла. Руками схватились за голову, под пальцами ощущалась очень гладкая нежная кожа без малейших признаков волос. Ребанный йот!! Глаза открылись, но перед ними стояла белая пелена. Руки же суетливо обшаривали лысую голову. Я лысая, как коленка!! Что, мать вашу, происходит?!

На глазах выступили слезы, которые, как ни странно, помогли, избавили от пелены. Я находилась в чем-то вроде деревянного ящика, который скрипел, дергался и, кажется, двигался. Повозка? Четыре длинных стенки были из дерева, торцы затянуты кожаными занавесками, такими плотными, что они не колебались при движении. Свет проникал внутрь через многочисленные щели и небольшое окошечко в кожаной занавеси выше моей головы. Окошко было затянуто мутной пленкой, через которую практически ничего не было видно. Воздух в повозке был спертый, тяжелый.

Я была одета в грязную рубаху с чужого плеча и гигантские штаны, которые сразу же принялись сползать, стоило мне пошевелиться. Вокруг меня были свалены какие-то не то ковры, не то шкуры, в одну из них, явственно воняющую кислятиной, была завернута и я. Товар на продажу? Еще один рулон, лежащий у меня в ногах, самый большой и длинный, вдруг зашевелился, развернулся и посмотрел на меня, как мне вначале показалось, белыми глазами абсолютно без всякого выражения. Кожа вылезшего из шкуры мужика была бледно-зеленой, гладкой, как речной голыш.

Орк, догадалась я. Меня похитила оркская делегация. Мирные, мать их, торговцы. Да что ж такое-то?!

Орк плавным движением вывернулся за пределы кожаной занавеси, оставив меня в одиночестве.

– Стой! – попыталась крикнуть я, но из горла вырвалось едва слышное сипение. Память услужливо подкинула воспоминание о вопле, который я успела издать перед тем, как потерять сознание. Видимо, он и уничтожил мои голосовые связки, придется несколько дней помолчать. Как долго я была без сознания? Почему вдруг превратилась в вонючую лысую оркскую полубабу? Почему оборотни до сих пор меня не нашли? Ведь Ланкр должен чувствовать свою истинную пару? Или нет? Вдруг без, мать ее, консуммации наша помолвка ничего не значит? Халтурите вы, товарищи Покровители, клятва была принята, я сама искры видела!

Я опять принялась щупать голову, надеясь, что все это сон. А во сне, бывает, и фурункулы растут, и зубы выпадают. Дернулась рукой ко рту, чтобы проверить. Зубы на месте, новых прыщей не выросло, а это еще что? В месте, где шея переходит в плечо, я нащупала подсохшую рану в виде двух полукружьев. Следы от зубов? И какая скотина меня укусила в столь интимное место? Судя по сведениям из художественной литературы, в таком месте ставят свою метку оборотни во время секса. Я быстро сунула руки в штаны. Под ними обнаружилось то же белье, какое было на балу, сухое и чистое. Никакого дискомфорта в причинном месте, кроме того, что доставлял переполненный мочевой пузырь. Блин!

Скрипя суставами, постанывая от боли во всем теле, я поползла к занавеси, за которой исчез орк. Она тяжело приподнялась, и я в немом изумлении уставилась на пустыню. Голая высушенная земля, растрескавшаяся неправильной формы плитами, то там, то сям валяются камни, и торчат растения, похожие на сухие веники, не особо аккуратно воткнутые в землю. Позади моей повозки ехали еще три, в которые были запряжены лошади, сопровождали их верблюды с всадниками. То есть, наоборот, конечно, всадники на верблюдах. Повозка шла весьма ходко, верблюды бежали рысью. Солнце светило слева, порождая длинные изломанные тени. Как отсюда слезть? Я так в туалет хочу, что готова выскочить на ходу!

Внезапно, из-за угла моей повозки показался тот самый орк. Лица я его не запомнила, а вот шрам или клеймо в виде четырехконечной звезды на голове успела заметить.

– Мне срочно надо в туалет! – без обиняков прохрипела я, боясь, что он не услышит за топотом верблюдов, лошадей и грохотом, издаваемым повозками.

Однако орк подскочил, выдернул меня из повозки, как морковку из грядки, взвалил на свое широченное плечо, и понес прочь. Болтаясь, как куль с песком, я пыталась протестовать, но все было бесполезно. Он свалил меня в пыль, я кое-как поднялась и огляделась. Повозки замедляли ход, всадники, издавая хриплые выкрики, смотрели в нашу сторону.

– Вы что, так и будете все смотреть? – возмутилась я едва слышно.

Орк молча ткнул пальцем в куст колючего кустарника, растущий неподалеку.

Я метко плюнула ему на босую ногу и, придерживая спадающие штаны, похромала к кусту. Ноги приходили в себя, мучительно, кололо и выворачивало наизнанку каждую клеточку. Скрючившись в три погибели за чахлым кустом, я максимально быстро делала свои дела, мысленно посылая лучи диареи во всех, включая верблюдов.

Возвращали меня тем же способом, закинув на плечо. Сунул в повозку, ткнул пальцем в неприметную флягу, небрежно валяющуюся между шкур. Вода, Божечки, пить! Я жадно присосалась к фляге. Вода была затхлая и отчетливо отдающая чем-то вроде прогорклого масла, но я все равно в несколько глотков выхлебала ее всю. Под пустым взглядом орка я подавилась последним глотком, фонтаном брызг оросив себя и его, закашлялась. Орк вздрогнул, громадной клешней забрал флягу и ушел.

Вокруг повозки собирались всадники, которые ухмылялись столь неприятно, что я поспешила спрятаться внутри.

– Что же ты так быстро, красавица! – раздался вслед веселый голос.

– Да, покажи личико, волшебница! Или можно ещё чего-нибудь показать… – присоединился к нему другой.

– А ну, молчать! – рявкнул третий, неприятно знакомый.

Полог откинулся, я испуганно забилась в самый дальний угол, накрывшись сверху шкурой (от всей души надеюсь, что не волка).

– Миледи, с пробуждением, – звучный голос помощника посла, который выражал ноту протеста, врезался в уши набатом, вызывая новый приступ головной боли. – Надеюсь, вас не укачало, сейчас раб принесет еду, не хотелось бы, чтобы вы рвотой испортили товар.

Я зашипела из своего угла не хуже гремучей змеи.

– Ах ты, шакал паршивый, оборотни тебя на фарш разделают, гад зеленый!

– Не разделают. Ищут не в том месте. Ваш чудный запах остался вместе с одеждой и волосами в лесах под Ербургом, и господин Эну активно помогает в поисках. А ваш покорный слуга слег с приступом малярии, представляете, какое несчастье, так не вовремя, ай-яй-яй! – он внезапно перестал кривляться, и я потрясенно замерла, увидев стальной взгляд, который мог бы меня разделать, как мясник барашка, будь он чуть более осязаем. – А теперь шутки в сторону, девочка. Оборотни тебя не спасут. Твой жених мертв. Надеяться тебе не на что, вокруг на много миль пустыня, мы едем уже третий день. Сбежишь – сдохнешь. Будешь капризничать – сдохнешь. Будешь колдовать – сдохнешь. Впрочем, у тебя не получится, пустыня магически истощена, Ардана не ответит на твои песенки.

Я онемела от ужаса. Этого просто не может быть, так не бывает! Ланкр не мог умереть! Я схватила сама себя за руку. Браслет был на месте, теплый, родной. Как будто сам волк был рядом со мной. Его любовь была рядом со мной. Как его истинная пара я живу, пока живет он. Но сердце, хоть и разрывалось от боли и страха, билось все равно ровно и сильно. И желудок предательски урчал, наплевав на горе своей хозяйки. Стало быть, Ланкр жив, а мерзкий помощник врет.

Орк хмыкнул и избавил меня от своего неприятного общества. А я осталась ждать спасения. Или смерти, если орк все-таки не солгал о судьбе моей истинной пары.

Глава 12 Дорога в горы

Диана

Следующие несколько дней прошли однообразно. Душная жара днем, холод ночью. И каждую ночь меня мучил один и тот же кошмар с умирающим волком, днем я маялась от терзающих меня страхов и сомнений. Я спала, ела и пила. Здесь у меня к оркам нет претензий, морить меня голодом или жаждой они не собирались. Упорно продвигаясь по безводной пустыне, они не ущемляли меня в моих естественных потребностях. Караван передвигался теперь медленнее, трясти почти перестало. Для потребления внутрь мне приносили, в основном, вяленое мясо и сушеные овощи или фрукты, иногда орехи и сухари. Утром и вечером я под конвоем приставленного ко мне охранника-раба уходила в сторону от лагеря для отправления нужды. Водой меня дважды в день снабжал все тот же охранник. Флягу, выданную утром, я могла тянуть весь день или выпить за один раз – другую я получала в одно и то же время вечером.

Мой охранник не имел имени. Его хозяин, который помощник посла, представившийся мне как Магоро, называл его просто раб. Я стала смутно подозревать, что понятие раб для орков имеет несколько отличное от общепринятого значение. Мой охранник был бы роботом, если бы Ардана была техногенным миром. Он мало ел, я не видела, чтобы он спал, не говорил, даже почти не моргал. Глаза пустые, как стеклянные протезы бледного серо-голубого цвета. Если бы не оливково-зеленая кожа, он бы смахивал на актера Омара Си. Высоченный, широкоплечий, но как будто неживой. Идеально послушный механизм с лицом, не уступающим по выразительности булыжнику.

Он не говорил со мной, но прекрасно меня слышал, потому что некоторые просьбы все же выполнял. Само собой, «унеси меня отсюда обратно» игнорировалось, как и «оторви голову козлу Магоро». Но кто сказал, что я не пробовала? На всякий случай я повторяла эти приказы утром и вечером, надеясь, что произойдет сбой системы, и я получу хоть какой-нибудь отклик. Список вопросов и приказов расширялся. Я хотела знать, куда меня везут, какие планы у похитителей, как произошло похищение, и так далее.

Для спадающих штанов я выпросила веревку. Вонючую рубаху заменили на чистую. На меня специально надели эту гадость, чтобы перебить мой запах, слабо пробивающийся даже через маскирующую мазь. Я боялась думать и представлять, кто меня ею обмазывал. Белье снимать не стали, и то спасибо. Укус зажил, но шрам останется еще долго, на вопрос, кто меня этой пакостью наградил, никто не собирался мне отвечать. Раб упорно молчал, а с Магоро я сама не рвалась общаться. Стоило мне, чертыхаясь, вылезти из повозки, как этот мерзкий орк обжигающим голодным взглядом сопровождал меня, куда бы я ни направилась. Даже в кусты. Ну как, кусты. Жалкие чахлые ростки, среди которых я гнездилась, как курица, растопыривая рубашку и выставляя сопровождающего оркобота спиной к себе лицом к лагерю. Разговоры других орков подслушать не удалось, при мне они моментально стихали. Оркобот, как правило, сидел у выхода из повозки, глядя прямо перед собой, я иногда начинала воспринимать его как мебель.

Сбегать в пустыню я и не думала. Я не Рембо и не земляной червь, чтобы надеяться там выжить в одиночку. И куда бежать? Понятно, что движемся мы на юг, когда я высовывалась из повозки днем, солнце светило в лица всадникам, а вечером садилось слева. Разумеется, я не хотела ехать ни в какой Торгвальд. На кой хрен меня похитили, я не понимала. Даже сделав меня лысой и страшной, ладно, просто лысой, они все равно не превратят меня в орчанку. Учитывая мою миниатюрность, нужно быть полным дебилом, чтобы надеяться на многочисленное потомство в моем исполнении. Меня не насиловали всем лагерем или поодиночке, да и вроде бы охраняли и по-своему берегли, стало быть, везли с политическими целями. Только я ведь не молчаливая покорная кукла, могу устроить и международный скандал, а рычагов воздействия на меня у них практически нет. Кроме Ланни. Если он жив, в чем я уже не так уверена. На Ардане сны бывают правдой, как я успела убедиться.

Мысли о юноше-оборотне грели душу. Его улыбка и лучистые глаза цвета сентябрьского неба приходили ко мне во снах, наполняя сердце нежной грустью. Постепенно ко мне стал возвращаться голос и, зная, что пустыня бедна магией, я без опаски начала тихонько напевать. Пела я для себя тихие душевные песни. Город 312, Белая гвардия, Fleür, Трофим, Чиж, песни из "Гардемаринов" – они не требовали особенных вокальных усилий, но очень мне нравились их простота и эмоциональная составляющая. Они были теплыми, душевными. Иногда я даже не могла закончить песню и начинала плакать, растрогав сама себя. И вообще я чаще обычного плакала. Разумеется, жалела себя, ведь не настолько же я плоха, чтобы сейчас за это расплачиваться.

Ночи стали настолько холодными, что я озаботилась созданием дополнительного слоя одежды. Как ни странно, мою просьбу принести иглу и нитки оркобот выполнил, видимо, она не противоречила настройкам системы. Я приспособила своего охранника рвать шкуры на куски, поскольку ножниц у меня не имелось. И просить их было страшно. Все равно, как если заключенный этак ненавязчиво намекнет надзирателю «Любезный, а напильничка лишнего у вас не найдется?». Вообще не подозрительно, ага.

Первым делом я соорудила себе обмотки для ног, скрепив полоски шкур грубыми стежками. На совершение утреннего и вечернего туалета я их не надевала, разумеется, стараясь казаться беспомощней и слабее, чем есть на самом деле. Дальше была жилетка из меха. На очереди были штаны.

А еще я стала потихоньку планировать побег. Ведь рано или поздно пустыня кончится, и мы доберемся туда, где есть источники воды, и можно попытаться выжить и найти оборотней. Почему их, а не людей? Потому что именно они пока что лучше всех себя зарекомендовали в моих глазах. Если понадобится, могу зарабатывать на жизнь целительством. Судя по тому уровню медицины, что я наблюдаю, от клиентов не будет отбоя. Нюха, как у оборотней, у орков нет. Зато ко мне приставлен оркобот, от которого надо как-то избавиться. В тот момент я даже не предполагала, что получу помощь с совершенно неожиданной стороны.

Я не была уверена в собственных расчетах, но в пути мы были около двух недель, когда дорога пошла в гору. Воздух стал холодным даже днем. Готовая жилетка пришлась как нельзя кстати. Штаны были «раскроены» и я, прокалывая пальцы и тихо ругаясь, соединяла грубые куски между собой. Про вещи, оставленные в доме воеводы, я почти не вспоминала. Можно сказать, что пришла я на Ардану ни с чем, а то, что по словам цыганки я должна сохранить, вряд ли касается телефона или зубной щетки. Браслет по-прежнему был со мной, согревал руку, как живое существо. Грустила я только о мечах леди Ди. Они бы мне очень пригодились.

Монотонность пути доканывала меня, даже изменение вектора притяжения к полу уже веселило. Впереди горы, значит, непременно должна появиться возможность смыться из этой «приятной» компании. А если не здесь, то на другой стороне гор обязательно. Тем более, по географической логике там должно быть тепло и влажно. И князь упоминал про оборотней-ягуаров. Надеюсь, у них есть храмы с телепортами и какая-никакая совесть.

Караван устраивался на ночную стоянку. В повозке даже днем был полумрак. Теперь же темнело совсем рано, а штаны были готовы на три четверти. То есть, собственно, две штанины осталось соединить между собой срединным швом. Хотя можно было попробовать ходить, как ковбои, сверкая задом и передом в прорезях среднего шва. Я сморгнула слезы, выступившие от напряжения. Так, глаза надо беречь, еще ослепнуть мне не хватало. Мой оркобот сидел, как обычно у выхода, но вот смотрел не в стену, как обычно, а на меня. От неожиданности я уронила иглу куда-то в шкуры и зашипела – попробуй теперь ее найди в темноте! Как пить дать воткнется в пухлости, стоит только шевельнуться во сне! Чего это он уставился? И взгляд, главное, такой осмысленный, почти человечий.

– Подожди, – это кто сказал? Голос был тихим и сиплым, как будто человек забыл, как им пользоваться.

Орк сделал быстрое движение длинной рукой куда-то в район моей ляжки, и в ней (в руке, то бишь, а не в ляжке) блеснула игла. Я, стараясь не делать резких движений, забрала ее и спрятала – воткнула в воротник рубахи. Нитки давно прописались в кармане штанов.

Орк вернулся на свое место, не сводя с меня на диво разумных глаз. Это было по-настоящему жутко, как если бы, к примеру, меня стал внимательно рассматривать утюг.

– Так ты умеешь говорить? – шепотом спросила я. Орк кивнул и стал медленно приближаться ко мне. – Чей-та? Ты того… не безобразничай давай, – я вжалась в стену и зажмурилась.

Доигралась, робот сломался. Что я могу противопоставить свихнувшейся машине? Пнуть пяткой в лицо? Это его только разозлит. Он же мне голову откусит, мамочки…

– Сиди тихо. Хозяин услышит. Не надо, – прохрипел он в меня. От него пахло цветущей сурепкой, отстраненно отметила я. Но на тот момент ничего, кроме оторопи у меня это открытие не вызвало.

Я так и сидела, зажмурившись, когда запах лета исчез, зато запахло вяленой рыбой так, что я еле слюни в себе удержала. Сунула в рот кусок пожестче и принялась его рассасывать и потихоньку размягчать зубами. Такой жвачки могло хватить до самого сна. Остальная порция отправилась в мешок. Всего неделю, как стала откладывать часть еды. Я это уже делала в присутствии оркобота, и до сих пор не получила по ушам от Магоро, стало быть, раб меня не заложил. Так что сейчас я проделывала то же самое под его внимательным и несколько удивленным взглядом. Он вообще выглядел как человек, очнувшийся после долгого сна.

Рыба вызвала обильную саливацию, поэтому воду пить я пока не стала. Протянула флягу орку.

– Пить будешь?

Орк недоуменно уставился на флягу. Осторожно взял и сделал глоток. Зажмурился от удовольствия и в три глотка прикончил всю флягу.

– Что-то ты разошелся, братец. Давно не пил? – огорчилась я. Через полчаса с ума от жажды сойду.

– Не помню, – прохрипел орк.

– Меня Диана зовут, – шепотом сообщила я, протягивая руку для рукопожатия.– А тебя?

– Не помню имя, – ответил орк, осторожно пальцами касаясь моей ладони. О таком жесте он явно не слышал. – Я принесу еще воды. Тебе надо пить тоже.

Ага, было бы неплохо. Что это с ним произошло, интересно? И почему именно сейчас? Я поудобнее устроилась в своем гнезде в ожидании орка. Называть его рабом или роботом я уже не хотела, буду звать его просто охранником, надеюсь, он вспомнит свое имя. У него был осторожный взгляд человека, пережившего нечто такое, от чего лишился памяти, а теперь постепенно приходит в себя. И нуждается в поддержке и заботе, как и все выздоравливающие. Может, у него и сейчас что-то болит?

Я погрузилась в невеселые размышления и не заметила, как душноватая атмосфера повозки изменилась, став просто тошнотворной. Магоро пялился на меня жадно и нагло. Кожаные пластины, закрывающие вход, лежали на мощных плечах, как крылья.

– Чего надо, неуважаемый? – буркнула, не в силах еще больше съежиться от этого неприятного внимания.

Вместо ответа орк полез в повозку.

– Э, что за хиробура, пошел вон, грязный ублюдок!! – заверещала я, различив в воздухе тяжелый запах спиртного. Магоро был мертвецки пьян. И когда только успел? И что бы он ни задумал, мне это точно не понравится. Ну, не об импрессионистах же двадцатого века он пришел беседовать?

Магоро надвигался, еле помещаясь в крошечной повозке. В панике я напрочь забыла про иглу, сжавшись в комочек. В моей веселой студенческой жизни у меня не единожды случались ситуации, когда не совсем трезвый молодой человек пробовал склонить меня к интиму. Как я сейчас понимала, мне исключительно везло на порядочных людей, поскольку после решительного отказа и утешительного поцелуя они покорно отваливали. И без обид. Кажется, время везения закончилось.

Это животное возьмет все, что захочет, и срать ему с высокой колокольни на мое кошачье мнение. Крепкие руки схватили меня за лодыжки и дернули к мужчине. Я беспомощно распласталась на шкурах, извиваясь и пытаясь отползти. Сверху навалилось тяжелое пахнущее потом и верблюдом тело. Я пропихнула руки между нами и попыталась оттолкнуть. Да блин! Где ж ты сейчас, физрук мой школьный, который не заставлял меня как следует отжиматься!!! Зловонное горячее дыхание опалило шею вместе с хриплым рычанием. Горячий язык провел влажную полосу по шее до самого уха, фуууууу! Насильник уперся мне в живот чем-то, что я по неопытности приняла за третью руку. Ну, серьезно, откуда я знаю, насколько физиологически орки отличаются от людей? В штаны к ним я не заглядывала! Может, у них и хвост есть? И этот хвост, кажется, вполне в состоянии сделать из меня шашлык.

– Какая сладкая, свежая девочка… Лакомый кусочек… Давай проверим, что за подарок мы везем султану… – и одним движением его колена мои крепко стиснутые ноги оказались раскинутыми так широко, что стопы уперлись в стенки кибитки.

Я заскулила от отчаяния, бессилия и гнева. Как же я ненавидела эту бессердечную жадную тушу, вломившуюся в мою жизнь! Как желала бы свернуть ему шею, предварительно раздолбав его зеленую рожу о деревянное колесо повозки! Руки, прижатые к груди, сжались в кулаки. И внезапно в кулаках этих оказалось нечто посущественнее сломанных о каменную шкуру орка ногтей.