Читать книгу: «Бальдр и Тёмный бог», страница 7

Фрелав подтолкнул меня в двери долгого дома, куда только что вошли Вали и сопровождавшие его воины. В доме стоял гомон. Людей было очень много, они толкались, стучали кубками и распевали гимны. В Фёвикене гостил конунг Олав и две сотни его хирдманов.

Меня провели через зал и посадили на краю стола. Руки по-прежнему были связаны за спиной. Вали вырос надо мной и поставил ногу на скамью. Рядом с ним стоял беловолосый конунг Олав. Лицо его было черно от рун. Борода стянута кожаными шнурками со сверкающими пряжками. Грудь украшала тяжёлая цепь с золотыми дисками. На предплечьях сверкали серебром наручи.

– Это Бальдр? До последнего не верилось, что увижу ожившего мертвеца! – удивился Олав.

– Хёрд уже настолько слаб, что позвал мертвеца себе на помощь! – прыснул Вали.

– Ну, если это его последняя надежда, – проговорил Олав, смерив меня весёлым взглядом, – то Истлаг, скоро будет твой, Вали. Осталось найти Эйсир. Бальдр уже сказал, где он?

– Ещё нет, конунг, но скоро расколется, – кивнул брат.

– Хах, не сомневаюсь! – Олав хлопнул Вали по плечу: – Ночь не время для терзаний – пошли пировать!

Конунг Олав скрылся за спинами хирдманов, а Вали приблизился ко мне.

– Бальдр, зачем тратить время?! – он взял меня за волосы и заставил поглядеть на себя. – Ты драуг, мертвец, который не может зваться ярлом! Ты мерзостное, поганое, неживое отродье! Слышали, парни?

Все вокруг загоготали.

– Тебе нет места в мире людей, – склонился ко мне ближе Вали. – А нам здесь жить! И я буду сидеть в Тронхейме! Скажи мне, где Эйсир?!

Я пошевелил языком в пересохшем рту, выискивая слюну, и вместо ответа плюнул в лицо брату: не сдержался.

– Ах ты, мразь! – рассвирипел Вали и ударил меня коленом в челюсть.

Раздался короткий хруст. Во рту появились острые крошки зубов, кровь полилась на пол изо рта и носа. Было больно. Но ещё больше обидно.

– Так ты всё же живой?! – ехидно прошипел Вали и вновь оттянул мою голову за волосы. – Тогда слушай, – брат нетерпеливо облизнулся, – особое удовольствие мне доставит отыметь Маргрет у тебя на глазах. И я не буду убивать тебя, пока ты не налюбуешься! Смотри за ним в оба, Фрелав! – рявкнул Вали. – И не корми! Мертвецам не нужна пища.

Брат ушёл вслед за Олавом, а я безвольно согнулся и сплюнул кровью между ног. Нос отвратительно ныл и быстро отекал – похоже, был сломан. Сердце наливалось отчаянием.

– Я хочу ссать, – хрипло сказал я.

Фрелав отложил ложку и нервно поглядел по сторонам.

– Только не делай это здесь, ладно?

Фрелав вытолкнул меня во двор. Лицо пульсировало болью, веки заплыли. Ремень связывал руки и тянулся к ногам. Ноги тоже были связаны, но верёвка позволяла делать короткие шаги.

– Всё, стой. Далеко не пойдём, – сказал Фрелав. – Отливай здесь.

– Ты достанешь?

– Что? – с недоумением поглядел на меня воин. – Ах, проклятье, у тебя руки связаны.

Пока Фрелав мялся, чтобы развязать мне штаны, я разглядел у стойла рассёдланных лошадей. Поблизости никого не было – все пировали в большом доме.

“Вот мой шанс!” – Я ощутил, что моей неистовой ярости, которая бурлила внутри, хватило бы повалить Фрелава и задушить его ногами. Я перерезал бы путы его мечом! Я почти решился, но вспомнил Торира, как он тогда ночью, в панике запрыгнув на коня, бросился в дебри леса. Варги настигли его через минуту. Конец. Я не мог так рисковать и усмирил в себе слепое желание к бегству. Ведь я был последней надеждой для Маргрет. И Лейфа. И даже своего брата Хёрда.

Мы вернулись в долгий дом. Зал сделался ещё более задымлен и шумен. Запахи хмеля и жареного на огне мяса носились в воздухе и кружили мне голову. Моё место оказалось занято воином. Его плечи укрывал волчий мех, бритые виски были украшены рунами. Борода спутанным комом скрывала половину лица. По щеке пролегал шрам.

– Подвинься! – рявкнул Фрелав, усаживая меня на прежнее место.

– Извини, тут было свободно! – показал белые зубы воин и перевёл взгляд на меня.

Я узнал его – это был Годи.

11

.

Мой друг

Сердце забилось от радости видеть хирдмана Хёрда. Я понял, что скучал по Годи. Неужели, он пришёл ради того, чтобы вытащить меня? Душа ликовала. Я не чувствовал больше себя одиноким, в окружении врагов.

– Какие вы истлагцы негостепреимные! – пробурчал Годи, отхлебнув мёда.

– Я Фрелав. Ты из хирдманов конунга Олава? – сощурился Фрелав. – Что-то говоришь больно по-нашему, без выговора.

– Годи. Я родился в Истлаге, – отставил кубок Годи и вытер усы. – Потом искал славы на за морем. И вот судьба вновь привела меня в родные земли.

– Земляк, значит! – улыбнулся Фрелав. – А в землях какого ярла ты жил?

– Хёрда, – понизил голос Годи и сделал прегрустную мину. – На скотном дворе спал. Сын вдовы. Ни земли, ни дома своих не имел.

– Скоро конец Хёрду, – улыбнулся Фрелав. – Вали обещал, что все мы получим землю и золото. А вам что обещал Олав?

Фрелав склонился ближе к Годи, чтобы их разговор не разносился по залу.

– Золото, – кивнул Годи. – Много золота. И мы сами купим себе землю, где захотим. Но не в Истлаге, нет. Здесь слишком мерзкая погода!

Годи засмеялся, и Фрелав подхватил его смех.

– Выпьем, брат! – сказал Фрелав.

Воины встретились кубками перед моим лицом. Я облизнул потрескавшиеся губы, глядя на янтарные капельки мёда, стекающие по стенкам кубков.

– Этот молчаливый пленник – это же Бальдр? – покосился на меня Годи. – Почему бы нам не налить ему кубок? В загробном мире вряд ли поили мёдом, а Бальдр?

– Вали не велел, – строго сказал Фрелав.

Годи смерил меня взглядом. Выражение его лица было насмешливым, губы растягивала улыбка, но в глазах его я читал тревогу. Я чуть шевельнул губами, давая понять, что очень благодарен ему.

К столу вновь приблизился Вали, ведя под руку молодую женщину с длинными распущенными волосами. Подол платья украшала вышивка со звериным узором. На лицо женщины я не глядел.

Годи сдвинул брови, борода его растопырилась, придавая воинственный вид.

– Бальдр, как нос? Болит? – произнёс Вали. – Скажешь мне, где меч, или дальше будешь мучиться?

Я приоткрыл слипшиеся глаза и вновь поискал во рту слюну.

– Тогда мучайся, – развернулся Вали. – Гляди за ним в оба, Фрелав! Утром найдём тебе смену.

Я видел, как он, подталкивая перед собой женщину, скрылся за шкурами, отделяющими покои от зала.

– Ублюдок ты, Бальдр, – Фрелав пихнул меня локтём в бок.

Я пшикнул от боли, потому что удар пришёлся в рассечённые ребра. Кровь струйками побежала под рубашкой.

– Сказал бы уже, где твой меч, и не пришлось бы с тобой возиться! – продолжил Фрелав. – Нам неохота тратить время на возвращение в Тюрберг! Хёрд сейчас, наверное, во всю готовится дать бой. – Воин приблизил ко мне лицо, из его рта воняло перебродившим хмелем. – Ты чо, не понимаешь, что тебе и твоей шлюхе-Маргрет конец?! Урод ходячий…

– Какой ты грозный, Фрелав! – прервал его Годи. – Давай выпьем, за скорую победу! И золото!

– Выпьем, Годи! – улыбнулся Фрелав.

Вскоре Фрелав сложил голову на стол и захрапел. Настал волчий час – время незадолго до рассвета. Движения в зале давно стихли, и стены содрогались от всеобщего храпа. Караульные у дверей зевали, борясь со сном. Вали, скрывшись в покоях с женщиной, больше не появлялся в зале. Конунг Олав сопел, развалившись на деревянном кресле, и три женщины дремали у него на коленях.

– Где Лейф? – прохрипел я, поглядев на Годи.

Лицо моё пульсировало болью из-за сломанного носа. Глаза сдавливали кровавые синяки.

– А где “как я рад тебя видеть”? – сверкнул зубами воин.

– Годи…

Воин поглядел по сторонам и, убедившись, что на нас никто не глядит, поднёс к моим губам кубок с мёдом. Я жадно пил, но не успевал глотать всё, что попадало в рот. Мёд стекал по горлу на рубашку. Борода намокла.

– Лейфа я спрятал тут в Фёвикене, у мужа своей сестры.

– Годи! – пшикнул я. – Под носом у Вали? Ты с ума сошёл?! Почему ты не отвёз его в Тронхейм?

– Проклятье, Бальдр! – выругался Годи громким шёпотом. – Ты видел, что они сделали с Бьёрном? Они схватили его! Дорога на Тронхейм охраняется, там полно караульных! Люди на грани войны! – Годи поперхнулся и сделал глоток из кубка. – А Лейф… я еле сумел спуститься с ним из святилища. В верховьях разыгралась снежная буря. Он промок, замёрз, ревел – нога у него болела. Я свернул в Фёвикен, сказал, что вернулся с сыном с рыбалки, и спрятал его у Гладис, сестры своей.

– Спасибо, Годи.

– Оставь своё жалкое “спасибо” при себе, Бальдр, – буркнул воин. – Я понятия не имею, как нам отсюда выбираться. За стенами толпятся варги! А к утру твой надзиратель проспится…

– Перережь путы, Годи, – прохрипел я. – Потом ступай найди лошадей и забери Лейфа. Собирайтесь на рыбалку…

– Парень в безопасности у сестры! – строго поглядел на меня воин. – Его лучше оставить здесь.

– Никто не в безопасности. Я должен забрать его с собой. Режь! – Я напряг кулаки и ткнул Годи связанными руками в бедро.

Воин спустил руку под стол, достал с пояса нож и осторожно погладил лезвием верёвку, связывающую мне ноги. Я подставил руки – и нож рассёк ремни.

– Всё, дальше сам справишься, – буркнул Годи, убирая нож.

– Оставь его мне.

Годи поиграл желваками и вложил рукоять мне в ладони.

– Только уходи тихо, Бальдр.

Я кивнул, незаметными движениями снимая с запястий ремни.

Годи вышел из зала, нарушив спокойную дрёму караульных. Я дождался, когда они вновь склонят головы, и тогда провёл пальцами по холодному лезвию ножа. Я затаил дыхание, глядя на бьющуюся жилку на шее Фрелава, и вставил нож по самую рукоять, направляя его к мозгу. Лезвие скрипнуло о кости, кровь обильно полилась мне на бедро. Фрелав напрягся на миг и застыл. Навсегда.

Я осторожно вынул нож и вытер лезвие об одежду своего надзирателя. Сердце бешено забилось, предвкушая победу. Я прошелестел взглядом по мерно пыхтящему залу. Никто не проснулся. И даже караульные спали, прислонившись к стене по обе стороны от двери.

Сжимая в руке нож, я поднялся со скамьи. Прокравшись, словно тень, до середины зала, я видел перед собой прямой путь к свободе: дверь была всего в десятке шагов. Караульные храпели, и я прошмыгнул бы между ними незамеченным. Но я остановился. Взгляд упёрся в шкуры, за которыми спал Вали. Сердце гулко застучало, кровь прилила к вискам.

“Я не могу уйти и оставить ублюдка блаженно спать! Он должен быть наказан за всё, что он со мной сделал!”

Стиснув от злости зубы, я отогнул шкуру. На краю, у прохода белело нагое тело любовницы Вали, а сам он лежал далеко, и я не мог достать его, не забравшись на постель.

Я осторожно опёрся рукой о стену и поставил ногу на край ложа, чтобы рывком броситься на брата и вонзить нож в его раскрытую грудь. Я заметил, что у меня дрожали руки, а биение сердца было таким громким, что я боялся, не слышно ли его за пределами моего тела.

Видимо, своим движением я принёс холодный воздух, и женщина пошевелилась. Не открывая глаз, она потянула на себя шкуру, на которой стояла моя нога и сделала это в тот самый миг, когда я собрался оттолкнуться для прыжка.

Я кинулся вперёд, но нож полоснул Вали и ушёл в сторону. Я почувствовал, что оцарапал его, но не пробил рёбра, как он пробил их мне. Брат вскочил и бросился на меня. Женщина пнула меня в бок. Я сделал выпад ножом в Вали, он схватил меня за руку, я раскрыл пальцы и бросил нож. Пока Вали потянулся за ним в складки одеяла, я резко перекатился с постели на пол и побежал из зала. Я преодолел десять шагов за один миг и распахнул дверь наружу.

Караульные проснулись от женского крика.

– Охрана! – завопил Вали, выбегая обнажённым за мной во двор. Небо просветлело, но ещё было во власти ночи.

Бух-бух, – стучало моё сердце у самого горла. Грудь горела от частого дыхания. Я бежал, сломя голову, в сторону ворот. Люди Вали гнались за мной.

“Хоть бы Годи ждал меня!”

Я пронёсся по улице, зажатой меж низких, покрытых дёрном домов и увидел пузатого всадника с накинутым на голову меховым плащом. Я испугался и прижался к стене дома, но всадник скинул капюшон и махнул мне рукой. Это был Годи, и у его груди, запахнутый в плащ, сидел светловолосый Лейф.

– Бальдр, скорее! – рявкнул Годи, в его руке сверкнул меч.

Я запрыгнул в седло лошади, что приготовил для меня Годи, и мы помчались к воротам. Воины, преследовавшие нас, отстали. Но крики их донеслись до караульных на воротах, и те выбежали нам навстречу с факелами.

– Но! Давай! – приказал я лошади, и она, не смея ослушаться, налетела на двоих воинов и снесла их с ног.

Я чуть не вылетел из седла и не ударился головой о каменную стену, когда лошадь резко остановилась.

– Сейчас открою ворота! – выкрикнул я, поглядев на Годи.

Я бросился к поверженным караульным и снял с одного из них меч, пока они тёрли сломанные кости и скулили. На меня двинулись еще двое воинов, охранявших ворота.

– Хотите жить, уйдите с пути! – рявкнул я и шагнул им навстречу, встряхнув мечом в руке.

Наверное, мой вид был достаточно свиреп, потому что воины попятились. Я скинул с ворот бревно и толкнул двери вперёд. Годи пригрозил караульным мечом и выехал в створ ворот. Я подобрал факел, запрыгнул в седло и поскакал за ним.

Зелёные огни замигали из кустов, над дорогой закопошились чёрные тени. Я поравнялся с Годи и принялся выводить в воздухе огненные круги, желая напугать варгов. Лейф с заспанным лицом и круглыми от страха глазами следил за моими движениями.

– Почти рассвело, не бойся, – сказал я.

– За нами пустят лютую погоню, Бальдр! Нужно где-то спрятаться! Я уже слышу вой собак!

– Это варги, Годи.

– Говорил же тебе: уходи тихо!

– Уж как получилось.

– Куда скачем?! – оскалился Годи.

– Прямо.

– Проклятье, Бальдр, с тобой невозможно говорить! – выругался Годи.

Я сделал глубокий вдох, наполняя грудь свежим воздухом. Ветер бил в лицо, и я радовался ему, как ребёнок. Я радовался вновь обретённой свободе и шансу спасти близких. И, конечно, я радовался тому, что нервировал Годи – это тоже позволяло мне чувствовать себя живым.

Мы приближались к побережью. Небо окончательно просветлело, и варги перестали кружить вокруг нас. Лошади переменили галоп на рысь. Годи беспрестанно оборачивался, всматриваясь в башни Фёвикена, которые поглощал туман.

– Ну, а теперь куда? – спросил Годи, придержав лошадь у развилки дорог. – В Тронхейм мы этой дорогой не попадём! В пустошах засели люди Вали.

– Нам не нужно в Тронхейм. Надо в Тюрберг – там Маргрет.

– Мама! – встрепенулся Лейф, бледное лицо его засветилось. – Дядя, Бальдр, я хочу к маме!

– И я хочу! – горячо ответил я, сам не ожидая, что из меня вырвется столько чувства.

– Святые псы, Бальдр! – закатил глаза Годи. – Я не для того тебя вытащил, чтобы ты носился за женой конунга!

– Годи, – прищурился я. – Хёрд приказал тебе привести ему Маргрет, не так ли? Так вот, Вали похитил её и держит у себя в усадьбе! Он убьёт её, если доберётся туда первым!

– Ну, что стоим? Поехали! – кивнул Годи. – За нами погоня!

Я обернулся и увидел, как из тумана выступила свора всадников.

– Скорей! Скорей! Ну! – прорычал я, пропуская Годи вперёд.

– Мы поднимемся в гору, обойдём её, и у водопада свернём в глушь! – крикнул мне воин. – Дорога в Тюрберг тоже выходит на пустоши. Но мы свернём! Скалы, ледник, даже варги – всяко лучше быть повешенным, а, Бальдр!

– Верно, Годи! Скачи! Скачи вперёд!

Лошади под нами тяжело дышали, дорога взбиралась вверх. Я вспомнил поросшие мхом булыжники, на которым мы отдыхали с Лейфом. Ветер дыхнул в лицо, я почувствовал в нём едва уловимый запах цветущего луга и подумал о Маргрет.

“Я всё сделаю, чтобы спасти тебя, милая. Я хочу, чтобы ты больше не страдала из-за меня”.

Годи свернул с дороги на крутой сыпучий склон. Мелкие камни полетели вниз из-под копыт.

– Ой-ой, как страшно! – пискнул Лейф, вертясь на руках у Годи.

– Осторожнее! – предостерёг я.

– Ничего, кони пройдут! – отозвался мой спутник.

Преодолев склон, мы вышли к скальному ребру, которое круто взлетало вверх и врезалось в снежный купол.

– Нам ведь не наверх? – испугался я.

– Наверх, – потёр лоб Годи. – Поднимемся чуть выше, переберёмся на ту сторону ребра, там будет зелёная гряда. Дальше будет безопасно.

Годи подтянул поводья и направил лошадь прямиком на чёрные скалы.

– Будь осторожнее, прошу тебя! – сказал я и услышал в своём голосе нешуточное волнение. Хоть бы Годи его не слышал!

– Только не сходи с лошади, Бальдр, – кивнул мне воин. – На четырёх ногах проворнее.

Конь Годи осторожно ступал вверх, преодолевая прыжками высокие ступени. Я направлял лошадь следом. Чем выше мы взбирались, тем более головокружительные виды открывались. Отвесные скалы слева и справа. Гранитная стена соседней горы с нависшими на неё кусками голубого льда. Белые шапки вершин вдали, которые прежде были сокрыты от глаз более низкими горами.

Ветер продувал меня насквозь. Я был в одной рубашке: не успел раздобыть плащ, когда убегал. Руки заледенели, сердце кололо в груди.

Годи повёл коня вниз, спускаясь с ребра на каменистый склон. Я увидел впереди зелёную гряду, о которой он говорил. Вскоре камни под копытами лошадей кончились, начался луг. Мы ехали вдоль небольшого ручья, стекающего с ледника. От ветра теперь нас защищала массивная гранитная стена, и я немного согрелся.

– Ох, тяжёлый был подъём! – вздохнул Годи.

Я поравнялся с ним и увидел, что Лейф спал, уткнувшись лицом в мех плаща на груди воина.

– Умаялся, – кивнул Годи.

– Лучший способ преодолеть трудности – лечь спать, – усмехнулся я.

– Я бы тоже посопел, ночка выдалась тяжёлой, – вздохнул воин. – Лошадям нужно дать напиться и поесть, пока тут виднеется трава. Думаешь, мы хоть немного оторвались?

Кони, не спрашивая дозволения, склонили шеи к ручью.

Я поглядел вниз, на то место, откуда мы поднялись. Ребро выглядело очень опасно. Валуны, по которым мы лезли вверх, местами висели над обрывом, цепляясь за скалу лишь самым краешком. То, что мы не сорвались вниз, было чудом.

– Я надеюсь, что люди Вали решат обогнать нас по дороге через пустоши, – произнёс я. – Ты сказал, здесь негде укрыться от тёмных тварей?

– Совершенно негде, – покачал головой Годи. – Если только рыть во льду пещеру, но у нас нет ничего, кроме мечей. А ты ещё и без плаща, Бальдр. Ночь будет очень холодной!

Лейф поднял голову от груди Годи и осмотрелся вокруг.

– Где это мы?

– В царстве льда и камня. Ты всё проспал, малыш, – ответил я. – Ладно, едем дальше. Не будем терять времени. Если придётся рыть бивак в ледяной пещере, то лучше начать делать это раньше.

Мы продолжили путь вдоль ручья. Кони несли нас по просторному лугу, зажатому меж россыпей гигантских валунов, в щелях между которыми лежал снег. День перевалил через середину, и пора было думать о ночлеге.

– Смотри-ка, Бальдр, – сказал Годи. – Тут не только камни, но и кусты встречаются.

– Там что там блестит? – указал Лейф пальцем вниз по течению.

– Речка, наверное, – отозвался Годи.

– Нет, оно большое, блестит!

– И правда, – произнёс Годи.

Я раскрыл пошире опухшие веки, пригляделся и увидел широкое блюдце ледникового озера. Вода была серой и мутной. На берегах росли низкие кусты.

– Годи, а ведь посреди озера есть холмик, что думаешь?

– Думаю так же как и ты, Бальдр!

Мы направили лошадей в воду и пересекли озеро. Оно было не таким глубоким, как озеро в святилище, но я почувствовал, как лошадь несколько раз отрывалась ото дна и водила ногами, поддерживая себя на плаву.

На островке было большое разнообразие камней. От огромных, с человеческий рост, отломов скал, до мелкой гладкой гальки, обкатанной водой озера.

Я привязал лошадей и принялся выкладывать из плоских камней стену, чтобы устроить нам укрытие от ветра. Лейф хромал, постукивая закованной в деревянный лоток ногой, и подыскивал для меня подходящие камни. Вид его был хмурым, со мной он не разговаривал, и я понял, что он всё ещё злится на меня за мать.

– Как нога? – спросил я. – Годи говорит, ты ревел?

– Не ревел, – фыркнул Лейф.

– Ныл, как неясыть! – усмехнулся Годи, вернувшись с большого берега с перевязью веток.

Он отвязал их от лошади и скинул за сложенной мною стеной.

– Сейчас разведу костерок! Я прихватил с собой рыбу! Если не испечём, то подогреем!

– С тобой приятно путешествовать, Годи, – усмехнулся я.

Раздался плеск воды. Лейфа видно не было. Сердце гулко заколотилось: неужто кто-то подобрался?!

– Лейф! – взволнованно окликнул я мальчика.

– Что надо? – отозвался парень.

Я услышал озорной голос, и у меня отлегло от сердца. Я продолжил выкладывать стену.

– Не бросай камни, Лейф! – рявкнул Годи.

– Что? Я не слышу тебя! – пискнул парень.

Раздался мощный бултых, и за ним последовало ещё несколько мелких всплесков.

– Выпорол бы его! – выругался воин, ломая ветки на костёр. – Да только влетит от конунга. Бальдр, прикажи ему, ты ведь родич!

Услышав из уст Годи про родича, я стиснул зубы. Я был уверен, что я не просто родич, я – отец!

– Ай! Бальдр! Помоги-и-и… – раздался голос Лейфа, и тут же стих.