Читать книгу: «Бальдр и Тёмный бог», страница 15

24

.

Изгнанник

Я потряс Маргрет за плечи, она не отзывалась. Приоткрыл ей рот и увидел багровый распухший язык. Вино… Её отравили! Я переложил Маргрет в руки Йорунн, выхватил меч и бросился в толпу, где скрылся Вали. Люди в зале затихли и в страхе расступились передо мной. Вали выскользнул в дверь, я – следом. Оказавшись на дворе, я не увидел никаких следов на перемешанной грязи со снегом. Куда делся этот ублюдок?

Я рычал и выл, как зверь, хищно обходя двор. Я искал Вали, но он будто сквозь землю провалился. Ко мне подбежал Годи, единственный, кто не испугался моего страшенного вида, не испугался, что я зарублю его мечом в гневе и не глядя.

– Бальдр, мы его найдём! – сказал хирдман. – Я приказал воинам обыскать каждый угол в Тронхейме.

– Я сам его найду, привяжу к столбу, пущу кишки, позову псов и буду смотреть, как они его жрут! А потом отрежу ему член, а потом обрублю кисти и стопы, потом язык, выдавлю глаза… Я буду долго его мучить! – проорал я.

На двор вышел Арнвольф со своими хирдманами, лицо его было белое от гнева, а рука сжимала обнажённый клинок.

– Она мертва! – выплюнул мне в лицо Арнвольф. – Моя сестра мертва из-за тебя!

Я схватил его за ворот мехового плаща, резко притянул к себе, боднул головой и оттолкнул. Арнвольф повалился на грязный снег с рассечённым в кровь лбом, его люди принялись поднимать брата моей погибшей жены. Я ушёл.

– Потушить все огни, везде, кроме долгого дома! – приказал я.

– Но как же твари? – сказал Годи. – Они ведь тут же столпятся во дворе?

– И прекрасно! – прошипел я. – Пусть все люди идут в дом, если я увижу на улице хоть тень – убью на месте, чьей бы она ни была. Я хочу выкурить Вали, он где-то прячется.

Я сам лично вырвал из земли несколько факелов, стоявших посреди двора и утопил пламя в грязи.

Арнвольф поднялся на ноги, поглядел на меня, недовольно потирая окровавленную бровь, видно хотел вновь подойти – поругаться, но вовремя понял, что это будет стоить ему жизни. Постояв с минуту, он вместе со своими хирдманами утопал в долгий дом. Я остался на улице совершенно один. В темноте. Холод противной змеёй ползал у меня по коже, ветер раздувал полы плаща, снег ложился на плечи. Я чувствовал, как пекло рёбра под повязкой и гной сочился из вскрывшейся от резких движений раны. В висках пульсировала кровь, тело полыхало жаром. Руки и ноги плохо слушались – мне недолго осталось. Но долго я и не хотел.

Тьма вокруг меня заклубилась, всполохи голубого сияния, словно грозовые молнии, вспыхивали один за другим. Сквозь рёв ветра донеслось звериное рычание. Сама тьма распахнула пасть перед моим лицом, я отклонился от клыков и рассёк несущееся мимо меня чудовище мечом. Я почувствовал, как клинок прорезал что-то живое, тяжёлая туша ударилась о землю, пару раз мигнули зелёные глаза и закрылись. Это был варг.

Я подошёл поближе разглядеть тушу зверя, но мне не дали это сделать. Ещё один зверь подлетел справа, и слева – ещё один. Я прокрутился с мечом, дав по зубам сначала одному, потом второму, располосовал их и яростно разрубил.

От движения мне стало жарко, холод уже не ползал у меня по телу, я весь горел, горел от ярости, от гнева и от боли, что лишился Маргрет.

Из темноты снова вышли звери, было много сверкающих глаз, они медленно приближались ко мне, окружали, но пока не нападали. Я выставил вперёд меч и угрожающе покружился с ним. Я хотел боя, хотел умереть и отправиться вслед за Маргрет, но пока рано, сперва убью Вали! Я так разъярился, что атаковал варгов первым. Они брызнули прочь, рассеялись от моего удара. Ничего не понимая, я развернулся и вновь попытался достать их мечом. Звери легли на землю, положили морды на лапы, пригнули уши и заскулили – сдались.

– Вы что издеваетесь?! Защищайтесь! – проорал я и со свистом распорол воздух над их головами.

Варги ниже пригнули морды и уши, показав полное повиновение. Я перешагнул через лежащих глупых зверей и направился в гущу мрака на поиски Вали. Не мог он далеко уйти! Варги поднялись и пошли за мной.

Я обошёл каждый дом Тронхейма, заглянул к каждому очагу и затушил их все. Людей нигде не было – я приказал всем укрыться в долгом доме, все послушались – и правильно сделали.

Я бродил по стылому городу несколько часов, устал, сил почти не осталось. Но я хотел устать: истощение притупляет боль. Вали нигде не было, он как растворился. Ладно, нужно вернуться в зал и выпить чего-нибудь, а то я уже еле стою на ногах. Маргрет ещё не остыла, обниму в последний раз.

– Сидеть и сторожить! – приказал я варгам, они улеглись у крыльца.

Интересно, они могли бы сделаться моими домашними псами?

Я вернулся в долгий дом. Несмотря на скопление людей, царила тишина, и при моём появлении она стала вовсе звенящей. Я слышал каждый свой шаг, пока шёл к своему высокому креслу. Маргрет уже унесли, наши места были пусты. Я молча выпил. Годи тяжело вздохнул, поглядев на меня и мрачно покачал головой.

– Где она? – хрипло сказал я.

– Положили в ваших покоях, – ответил хирдман.

Я опорожнил ещё один кубок и двинулся в покои, где мы с Маргрет провели прошлую ночь. Проходя мимо занавеси женской половины, в гробовой тишине дома я услышал едва уловимый шёпот. Это был голос Йорунн. Я остановился и прислушался. Она молилась. Я хотел двинуться дальше, но вдруг разобрал то, кому она молилась… Богине смерти Хель.

– Госпожа моя, – просила Йорунн. – Забери у меня оставшиеся дни и переложи их на дорогу Маргрет, пусть жизнь её продлится чуть дольше. Не пускай её в свой чертог, верни назад, возьми меня вместо неё…

Я решительно распахнул занавесь и увидел Йорунн. Она стояла на коленях, обращённая к разведённому в горящей чаше огню и держала в руках деревянного идола Хель. Я схватил фигурку у неё из рук, переломил пополам и швырнул в огонь.

– Бальдр! – запричитала Йорунн. – Зачем ты сделал это?!

– Зачем ты делаешь это?! – рявкнул я.

Йорунн ударила меня в грудь слабыми кулаками и залилась слезами.

– Хель уже пришла и слышала то, о чём я её просила, а ты помешал! – простонала она, содрогаясь от плача.

Я обнял Йорунн, погладил по спине. Понемногу она принялась успокаиваться.

– Ну, что ты, глупая? – сказал я. – Ты такая добрая, Йорунн. Никогда, слышишь… – я отстранил её и поглядел в глаза, – я ведь никогда не буду счастлив, если ты пожертвуешь собой, ради моего счастья.

Вдруг в покои ворвался ветер и задул огонь в горящей чаще. Зола разлетелась по комнате, попала мне в глаза и рот. Я отплевался, схватился за меч и отбросил Йорунн за спину, испугавшись, что йотун принялся ломать крышу.

– Сейчас я покажу ему, кто тут главный! – прошипел я, двинувшись вперёд.

Комната замерцала голубым огнём, весь дом пришёл в движение и превратился в одолеваемую штормовыми валами ладью. И из всполохов сияния возник силуэт человека. Пронизывающий холодом до костей ветер усилился, чёрный человек приближался.

– Хассер! – взвизгнула Йорунн. – Он прошёл сюда из межмирья, это я своими молитвами к Хель показала ему путь! Прости, Бальдр!

Старуха срывалась в плач, я взял её за плечо и развернул к себе.

– Ты ни в чём не виновата, Йорунн! Иди, предупреди остальных!

– Бальдр… – проскрежетал низким голосом тёмный бог. – Теперь я знаю твоё имя и кто ты… Я уничтожу тебя!

Капюшон скрывал лицо тёмного бога, а белая борода, заплетённая по-воински, внушала мысли, что в бою он покруче, чем я. На меня накатил ужас. Сложно мериться силами с бессмертным богом, даже если у тебя в руках Эйсир. Нужно очень много сил, и причём нефизических, чтобы поднять меч.

– Порвать его! – приказал Хассер, и из тьмы вырвались оскаленные пасти варгов.

Звери бросились на меня. Я выставил вперёд меч, свернул морду одному, второй успел полоснуть меня когтями в грудь: я всё же очень устал и уже еле держался на ногах. На меня прыгнул третий и повалил на пол, я вставил ему в пасть крестовину меча и порвал глотку, но сам ударился головой о стену, да так сильно, что в глазах заплясали разноцветные круги, но меч я не выпустил.

В покои ворвались хирдманы с горящими факелами, и при появлении огня тёмные твари отступили. Годи поднял меня на ноги.

– Как ты, конунг?

– В порядке! – рявкнул я, хотя сам чувствовал, что у меня по затылку и по груди сочится кровь. – Отойдите…

Вновь порыв ураганного ветра ударил в лицо. Мы пошатнулись, факелы потухли. Всполохи синего сияния превратились во вспышки молний, раздался грохот, нарастающий рёв и жужжание. Хассер вышел из темноты, взмахнул рукой, и невидимая сила ударила меня в грудь, чуть не вырвав сердце.

Пол под ногами закачался, я услышал, как зал заполнили людские крики, раздался треск снимаемой йотунами крыши.

– Взять! – вновь приказал Хассер варгам.

Я крутанул мечом, готовый отбить атаку, твари поглядели на своего убитого собрата, валявшегося у меня под ногами и замерли.

– Взять! – повторил приказ Хассер, в его голосе прозвучало недоумение.

Неужели, он способен на человеческие эмоции? Это осознание придало мне сил. Я рассмеялся.

– Взять! – уже я повелел варгам, указав на тёмного бога, и они повиновались.

Хассер сомкнул руки у груди и затем нарисовал в воздухе круг. В следующий миг в меня ударила невидимая волна, разметавшая мебель, варгов и остатки золы. Я повалился на своих хирдманов, и мы выкатились в зал. У меня хрустнуло колено от удара, резкая боль пронзила ногу, я замычал, попытался подняться, но не смог.

Тёмный бог поднял тяжёлую горящую чашу, в которой только что потух огонь, и с силой замахнулся ударить ею мне в голову. Это был бы конец. Но тут Лейф метнул в Хассера нож. Несмотря на то, что освещенный всполохами зал был достаточно темён, парень перебил тёмному богу гортань. Это, конечно, не убило его и не остановило, но он немного замедлился, и я успел откатиться вбок, где Годи помог мне встать на ноги.

Хассер разъярился от дерзости мальчика и развернулся к нему. Спина его оказалась уязвима для меня. Я сжал рукоять Эйсира, осознавая, что вот он – шанс убить тёмного бога. Но я поколебался перед ударом в спину. И ещё меня сковало другое сомнение. Ведь, убив его, я получу Бессмертие! И тогда мы никогда не встретимся с Маргрет…

Мои сомнения сошли в тот миг, когда Хассер замахнулся в моего сына огромной чугунной чашей. Я тут же, не раздумывая, метнул в него меч. Тёмный бог согнулся, чаша выпала у него из рук и с грохотом ударилась о пол.

Перебарывая невыносимую боль в ноге, я бросился к нему, вырвал меч у него из спины, ударил эфесом в затылок – череп хрустнул. Я вонзил клинок Хассеру меж ключиц, протыкая лёгкие. Я действовал со зверской жестокостью, позабыв о всякой чести. Тёмный бог повалился на живот, издавая не то хрипение, не то бурление.

Я развернул его к себе лицом, скинул капюшон с головы. Обычный старик с лысым черепом, глаза тусклые, испуганные, побеждённый взгляд. Губы дрожали, и меж них вытекала кровь. Когда-то он был человеком… Я поднял над головой Эйсир и колом вонзил в грудь Хассера, чтобы прекратить его земные страдания.

Запахло свежей кровью. Люди зашевелились, разожгли огни. Йотуны и варги растворились во тьме. Я поднял голову и посмотрел на сына.

– Как ты, Лейф? – спросил я.

Мальчик кивнул, облизнул губы и вытер вспотевший от страха лоб.

– Ты убил его бесчестно в спину! – раздался знакомый голос, который я давно не слышал, и по которому скучал. Я повернул голову и увидел конунга Харальда, стоявшего среди прочих воинов. Взгляд его блестел, лицо было полно мучительной тревоги.

– Ты давно поднялся? – спросил я его.

– Перед тем, как началось всё это колдовство… – ответил он. – Но ты убил его бесчестно, Бальдр, за это требуется суд! Ты совершил беззаконие и не можешь быть правителем.

– Что?! – гневно прищурился я, опёрся об Эйсир и тяжело поднялся.

К своему удивлению, я заметил, что колено почти не болело, и кровь из ран не текла. Я сделал глубокий вдох, проверить, как отзовётся гнойная рана на рёбрах, но она промолчала. Меня больше не лихорадило, и даже голова не болела.

– Я пришёл спасти Тронхейм от нападения конунга Олава, – сказал Харальд, надвигаясь на меня. С ним рядом был Арнвольф и десятка два хирдманов.

– И я благодарен тебе, конунг Харальд, – выдавил я.

Меня затошнило от такой помощи.

– Нет, ты не понял, я спас его для моего зятя Хёрда и моей дочери Маргрет, и для их сына, моего внука Лейфа! Но Хёрд мёртв! И Маргрет мертва из-за тебя, ты пожелал жениться на ней, чтобы занять трон!

– Не так всё было! Я любил её! – рявкнул я.

– Если бы ты любил её, то дал бы пройти положенному году скорби! А от неё пахнет тобой! Ты опозорил её и свой род. Править на Истлаге будет Лейф, а не ты, Бальдр, ты чудовище!

– Не большее, чем любой из людей! – прошипел я.

– О тебе ходят слухи за морем, – продолжил Харальд, – что ты был мёртв и ожил! Люди не примут этого, ты должен уйти!

– А что ещё я должен?! – взревел я и двинулся на Харальда. – Хочешь отнять у меня Право, так сразись со мной! Уступать я не намерен!

– Сражусь! – конунг извлёк меч и шагнул вперёд.

Храбрый поступок. Харальд всегда был храбр, и мне стало очень горько от того, что старый друг пошёл против меня. Мы скрестили клинки. Я почувствовал, что конунг слаб, удары его были ватными. Я опрокинул Харальда на пол и приставил остриё меча к горлу. Я мог убить его, но не стал. Чёрная душа Хассера бушевала во мне, я чувствовал ярость и ненависть, с которыми жил тёмный бог, но я не такой, как он, я не чудовище.

Я убрал Эйсир в ножны.

– Будем считать, что поздоровались! – сказал я, протянув Харальду руку.

Конунг взялся за ладонь и встал.

– Может, ты и правда остался прежним, – проговорил он. – Может, я зря на тебя наехал…

– Прежним я точно не остался, – пожал я плечами. – Пошли выпьем.

Мы обнялись с Харальдом, и я повёл его к столу.

– Мёда и пожрать принесите! – приказал я.

Через проломленную крышу в дом влетел холодный ветер, и разгоревшийся очаг затрепетал от его порывов.

– Годи, заделайте дыру немедленно! – кивнул я хирдману.

На полу блеснули светлые круги, я вновь поглядел на пролом в крыше и, узрев солнце, улыбнулся, как дурак. Весь зал окрасился в жёлтый и розовый, лица людей расцвели. Над Истлагом наступил долгожданный рассвет впервые за очень долгое время.

Мы выпили с Харальдом, и я пошёл к Маргрет, хотел увидеть её в последний раз, лежащей на постели перед тем, как увижу в могиле.

Я вошёл в покои, а там сидела моя мать, а на руках у неё сидел Вали, бледный и в слезах.

– Прости меня, Бальдр! – завыл он сразу, как увидел меня.

Я достал меч и приказал себе внутренне не слушать вопли.

– Бальдр, прости-и, – проскулил брат, – я не хотел её смерти!

– Пока я тебя по всей усадьбе искал, ты тут сидел?! Скотина!

Я схватил Вали за рубашку и толкнул на пол, не хотел испачкать в крови ни мать, ни Маргрет.

– Бальдр, остановись! – прокричала мать.

Я опустил меч, разрубив Вали. Кровь брызнула в стороны. Мать завизжала. На крики прибежали люди. Я рубил яростно, не останавливаясь, пока от брата не осталась кучка кровавого мяса и костей.

– Отдать псам! – приказал я и убрал меч в ножны.

Я вернулся в зал и продолжил пить. Один. Никто не посмел ко мне приблизиться.

– Если ты останешься здесь, я уйду, и Истлаг вновь лишится моего благословения, – сказала мать, подойдя, наконец.

Я поднял голову и увидел её бледное лицо, вокруг глаз горели тёмные круги. За спиной у неё стояли испуганные моим зверством люди, Лейф с отпечатком ужаса на лице выглядывал из-за плеча матери. Я протянул руку, чтобы налить себе ещё мёда, и все вздрогнули. Харальд стоял тут же, но теперь отмалчивался. Мне вдруг стало противно. Я боролся за них, я хотел для них мира и света, и они получили его, но меня принять не хотят, не хотят меня понять.

– Если ты покинешь Истлаг, Лейф останется править, я буду с ним и помогу ему, и конунг Харальд поддержит и защитит его от чужих, – сказала мать.

– А что ты скажешь, Лейф? – поглядел я на сына. – Ты тоже хочешь, чтобы я ушёл?

Парень вздрогнул от моего взгляда, но набрался смелости выйти вперёд и ответить:

– Ты хотел убить моего отца, ты бросился на него с ножом – я никогда не забуду этого! – гордо поднял голову Лейф. – Ты спал с моей матерью, заставлял её изменять отцу! Я желаю изгнать тебя, дядя Бальдр!

– Что ж…

Я встал из-за стола и пошёл на причал, взял длинную лодку и подтащил к воде.

– Бальдр! – окликнула меня Йорунн, бегущая мокрой гальке. С нею были Рагги, Годи и Кетиль.

Я поскорее сел в лодку и принялся грести, не хотел прощаться. Годи бросился в воду и поплыл за мной, пока у него были силы, потом начал теряться меж волн. Я не хотел, чтобы мой друг утонул, направил лодку к нему и помог забраться на борт.

– Бальдр, мы пойдём с тобой! – сказал он, отжимая бороду.

– Нет. Никто не пойдёт со мной! – сказал я.

Я правил лодку к причалу, чтобы оставить Годи на берегу. Кетиль ухватился за нос и подтащил нас к берегу. Йорунн забралась ко мне и обняла.

– Что же ты, оставить нас решил?! – поругала меня она. – Не надейся!

Я поглядел ей в глаза, полные тоски и любви ко мне. Я ведь тоже любил её до того, как встретил Маргрет. Я поцеловал Йорунн в губы нежно и благодарно, а потом отстранился.

– Неужели… – прошептал я удивлённо, поглядев на колдунью.

Годи, Кетиль и Рагги тоже воскликнули от удивления. Йорунн принялась себя ощупывать.

– Что случилось? – не понимала она.

– Ты помолодела, – сказал я, любуясь её красотой.

Кожа Йорунн разгладилась, пропали все морщины, грудь подтянулась, взгляд сделался живее, волосы заблестели на солнце.

– Ты вернул мне молодость! – проговорила она. – Ты выполнил клятву спасти Истлаг…

– Твоя истинная любовь и самоотверженность вернули тебе твою молодость, милая, – сказал я.

Йорунн вновь приникла ко мне, погладила по животу и скользнула ниже по бедру.

– Разреши мне быть с тобой, и я сделаю тебя счастливым, – прошептала она мне в ухо.

Я выпустил Йорунн из объятий.

– Мне не вернуть тебя, – грустно покачала головой она.

Я мрачно кивнул.

– Я награждён Бессмертием, друзья, – сказал я. – А значит, обречён на одиночество. Я не хочу больше вести за собой людей. Ищите своё счастье сами. Здесь или в другой стране. Годи, я буду благодарен тебе, если останешься при Лейфе и попробуешь вложить в его глупую белокурую голову хоть какую-то добрую память обо мне. Больше всего меня злит, что сын меня ненавидит.

– Так он твой сын? – усмехнулся Годи.

– Мой! – с гордостью ответил я. – Но я поклялся Маргрет во имя память Хёрда молчать. И вы молчите. Рагги, – повернулся я к молодому хирдману, – Хедвиг теперь твой, наведи там порядок. Кетиль, – кивнул я воину, – ты верно служил мне. Будь с Рагги и помоги ему, он ещё молод. Йорунн… – повернулся я к подруге, – усадьба на Песчанном берегу навсегда останется в моей памяти, спасибо тебе за всё, что сделала для меня. По мне, ты более достойна быть хранительницей Истлага, чем моя мать.

Я простился с друзьями, Кетиль вытолкнул лодку в море, я положил вёсла на воду и принялся грести. Когда отгрёб достаточно далеко, достал Эйсир и с мыслями о невыносимости потери Маргрет направил себе в грудь. Я надавил, но меч не входил.

– Ничего у тебя не получится, – просвистел над волнами голос Хель. – Эйсир колет только в руках врага.

Вдруг сама богиня смерти явилась передо мной и села на скамью напротив.

– Верни Маргрет, – сказал я. – Я готов отдать тебе десять тысяч своих дней, забери мою вечность, оставь нам с ней лишь дни для одной человеческой жизни.

– Может и вернула бы, но я не могу, – ответила Хель. – Я не могу вернуть двоих, один из которых ещё не рождён. Внутри Маргрет был твой ребёнок.

Я стиснул зубы и направил печальный взгляд в бескрайний горизонт. Волны бились о борта, ветер трепал волосы: мои и богини смерти.

– Однажды ко мне в чертог пришёл путник, – сказала Хель. – Но он не был мёртвым. Он сказал, что долго плыл, плыл пока земной мир не перетёк в подземный. Он достиг Хельхейма и ушёл от меня живым.

– Ушёл живым? – я поднял на Хель удивлённый взгляд.

– Только не говори никому, – она склонилась ко мне и натянуто улыбнулась.

– Как далеко нужно плыть и в каком направлении?

– Не знаю. Тот путник пока не возвращался, чтобы рассказать.

Хель вмиг растворилась на ветру, я вновь остался один, взялся за вёсла и принялся грести.

Конец первой части.