Читать книгу: «…и коротко о себе», страница 6

ПИСАТЕЛЬ ВИКТОР ЛИХАЧЕВ В УДОМЛЕ

Вот уже который год по городам и селам России ходит и ездит человек, призвание которого – воспевать красоту нашей земли, живущих на ней людей, рассказать взыскующему читателю, как живет российская глубинка. Журналист, писатель и путешественник Виктор Лихачев делает это с любовью к людям, к нашей родине. При этом он не ищет славы в восхвалении своего имени, было бы возможно – предпочел бы остаться неузнаваемым. Но встречи с читателями его книг, которые по своему характеру становятся народными – эти встречи дарят уважение и множество знакомств, добрые слова в его адрес и героям произведений писателя.

История первого романа Виктора Лихачева «Кто услышит коноплянку?» предельно бесхитростна. Вышедшая малым – 2000 экземпляров – тиражом, книга разошлась среди круга читателей, через знакомых Лихачеву людей. Так, от сердца к сердцу, читатели выразили свое благожелательное отношение к попытке автора объединить судьбу и веру главного героя с судьбами русских людей из малых городов России, сел и деревень на страницах романа. Самым важным в книге стала реабилитация тех традиционных качеств русского народа, что сегодня старательно забываются писателями либерально-западного преклонения и, благодаря этому, как будто переставшими существовать в нашей жизни. Но Виктор Лихачев, лично познавший труд и дары странствования – этого паломничества к истинным ценностям народной жизни – уверенно возвращает простым людям достоинство, гостеприимство и великодушие в их взаимоотношениях.

Магазины книгу в продажу не взяли, она не пошла бы среди моря коньюктурной литературы. Но случилось чудо, книга сама нашла своих взыскательных читателей, и полетели Лихачеву с разных сторон России письма с отзывами, пожеланиями и просьбами прислать дополнительные экземпляры. Что это – тираж в 2000 штук – он растаял быстро. Но денег на дополнительный тираж не было. И тогда читатели собрали, как говорится, с миру по нитке для переиздания «Коноплянки». Так книга стала поистине народной.

Встречи писателя со своими друзьями в разных местах все же чаще проходят в библиотеках. Больших залов в библиотеках, как правило, нет, и обычно людей на встречах немного. Но каждая из них становится для автора откровением. Писатель раскрывает свою болеющую душу, весь отдается пришедшим к нему людям. Собеседники отвечают взаимностью. И такое общение дарит автору новый запас вдохновения, силы для дальнейшей работы.

В каждой географической точке своих поездок у Виктора Лихачева остаются добрые друзья. Это не может быть иначе, ибо сам Виктор – человек интересной судьбы, сродни своим героям. Историк по образованию, поэт в душе, творческая личность, в жизни он всегда в вечном поиске, в путешествии по кладовым людских характеров, дарующий нам их образы в своих книгах. Виктор Лихачев прост в общении, в нем живет обычная русская душа. Он может быть весел и серьезен, лиричен и строг, легко загорается любимой или больной для него темой. ЛихВиктор Лихачев задушевно поет под гитару и декламирует любимые стихи. Он же – заядлый болельщик московского футбольного клуба «Торпедо». Работает в газете г. Дубны, уважаемый в своем городе журналист. И все-таки его главное дело – его книги, которые вынашиваются им, как дети, рождаются, порой, трудно, но от этого более дороги автору.

15 апреля 2006 года Виктор Лихачев встретился с удомельской читающей общественностью. Встреча была организована центральной районной библиотекой и Удомельским Русским Собранием.

На этот раз Виктор Лихачев привез в Удомлю свои новые романы «Единственный крест» и «Возвращение на Мару», объединенные под одной обложкой. Книга вышла в тверском издательстве «Русская провинция» в марте 2006 года.

Встреча с писателем в Удомле прошла в доброжелательной обстановке, словно со старым другом. Читатели могли здесь же приобрести новый роман Виктора Лихачева, городская власть нашла возможность привлечь средства предпринимателей и купила более 30 книг для библиотек района.

Виктор Лихачев с глубокой благодарностью принял внимание удомельцев и поблагодарил всех участников встречи за подаренное ему тепло. Уезжая, писатель обещал приехать в Удомлю, чтобы услышать мнение читателей о приобретенной книге, возможно, привезти свои новые работы. В ближайшее время Виктора Лихачева ждут другие поездки, в том числе по городам Тверской области.

2006 г.

НЕ ОСКУДЕЕТ РУКА ДАЮЩЕГО

Господи, благослави!

Многие из нас, маловоцерковленных людей, далеких от полнокровной приходской жизни, иногда задаются вопросами о деятельности прихода, священства и часто, не найдя ответов, останавливаются на удобных для себя объяснениях. Так складывается не всегда объективная картина жизни Церкви вообще и, в частности, прихода Князь-Владимирского собора Удомельского благочиния.

Мне, например, не раз приходилось самому задаваться вопросом и слышать упреки от других о высокой плате за исполнение священниками церковных служб и треб. Кстати, можно отметить, что за год немалые цены стали еще выше. Это особенно бросается в глаза тем из нас, кто приходит в храм от случая к случаю, и по каким-то обстоятельствам вдруг решает заказать какую-либо службу. По понятным причинам, это происходит чаще всего с отпеванием умерших или с панихидой (к сожалению, в радости мы не спешим к Богу). Столкнувшись с ценами за эти требы, многие, как правило, маловоцерковленные люди приходят в недоумение и с возмущением рассказывают об этом знакомым. Еще бы, у человека беда, требующая сил и немалых в наше время средств, и, вместо опоры, он находит в храме очередную кассу для вымогания средств. Немногим отличается картина и с другими требами, исполняемыми священниками. Сама по себе система «твердых» цен на дела Божии кажется кощунственной. Тем более, что известна позиция по этому поводу Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, призвавшего священнослужителей отказаться от цен на услуги Церкви. Есть, над чем задуматься руководству благочиния.

Но давайте задумаемся и мы с вами. Ведь всем нашим возмущениям и упрекам можно противопоставить разумные рассуждения.

Согласитесь, мы меряем эти расходы с нашей бытовой точки зрения. Кажется: все вокруг дорого, так еще и в храме такие суммы отдай! И не задумываемся о том, что Церковь, её священники и притч тоже живут в этом мире.

А деньгами ли измеряется то, что мы ищем в Церкви? Какой, оцените, суммой измерить здоровье наше и наших близких, о котором мы заказываем молебен? Какой суммой измеряется степень тяжести грехов покойного, об упокоении души которого совершается отпевание или служится панихида? Как без глубокой веры оценить священнодейство? Скорее всего, мы вправе здесь говорит о качестве исполнения священнослужителями обрядов по каждому случаю.

И, наконец, нам надо знать, что нет категорического консерватизма у служащих храма к ценам и людям. Здесь всегда готовы услышать о наших материальных затруднениях и пойти нам навстречу. Так что надо жертвовать, в прямом смысле этого слова, по своим возможностям, кто менее, а кто и более установленной суммы.

Закономерно возникает следующий вопрос: а куда идут собираемые в храме деньги? Ведь суммы-то немалые! Поясню. Только отнеситесь к моим словам непредвзято.

Совершенно следуя заповедям Христа, Церковь творит добрые дела скромно и буднично, как разумеющееся, не ожидая благодарности и похвал. Так что самим служителям Церкви говорить об этом как будто не подобает. Пользуясь полученным благословением, попробую рассказать об этом вам я.

Начну с цифры, которая носит характер социальной статистики: служба в храме в Удомле обеспечила работу 34-х человек. Все они в той или иной степени посвятили жизнь Богу, и живут на достаточно скромные по нынешним временам доходы. Ежемесячный фонд заработной платы составляет на всех около 100 тыс. рублей в месяц – вот и судите о среднем достатке. Вполне определенные и немалые средства благочиние ежемесячно передает патриархии, причем это происходит в обязательном порядке. Ничего нового здесь нет. Любая централизованная организация, – и Церковь не исключение, – содержит свое руководство и бюрократию. Конечно, в этом случае всегда стоит вопрос о рациональности использования средств и верности этого аппарата идеям, которым он призван служить, но это дело суда Божьего.

Примерно 25 тысяч рублей приход ежемесячно тратит на дневные благотворительные обеды, которые посещают от 15 до 25 бездомных и обездоленных людей. Некоторым из одиноких людей, инвалидам, многодетным семьям оказывается адресная и предметная помощь. Только на одну семью в прошедшем году понадобилось потратить около 60 тысяч рублей для того, чтобы отвести беду и вернуть людям уверенность в жизни. Здесь была бы очень уместной регулярная помощь предпринимателей продуктами питания и одеждой.

Православный женский клуб – совершенно неформальная приходская организация – постоянно опекают некоторых инвалидов, оказавшихся в одиночестве или без внимания родственников. Это внимание чаще всего исключительно жертвенное, наоборот, средства храма направляются в помощь страждущим людям.

Еще одним, пусть незначительным, но прямым участием в судьбах нуждающихся людей является помощь прихода малоимущим в приобретении лекарств. Казалось бы, мелочь, но в некоторых случаях очень даже необходимая помощь.

Десять человек из числа «потерянных» для общества ныне живут и трудятся на благо Церкви в Нило-Столобенском монастыре. Многие из них искренне радуют своими успехами на пути духовного возрождения, в оставлении своей прежней заблудшей жизни. А кто бы еще сегодня помог этим людям? Отсюда, из Удомли, они часто уезжали избитыми местными негодяями, и спасовавшими перед жизненными обстоятельствами. Сейчас благочинье задумалось о создании приходского центра, в котором, в т.ч., хотели бы предусмотреть ночлежку для таких людей, возможность их социальной реабилитации. Конечно, это пока в планах, но уже сегодня ищущие помощи без нее не остаются.

Мечтает благочинье и о приходской библиотеке. Регулярно церковь пополняет фонды районной библиотеки своей литературой на 3-4 тысячи рублей. Но хотелось бы иметь свой, как духовно чистый источник, книжный фонд для широкого пользования.

По сравнению с другими благочиниями немалая работа ведется среди школьников. На рождественские праздники в храме побывали более тысячи ребятишек города, для них было закуплено 550 подарков на сумму свыше 30 тысяч рублей, не считая примерно такой же суммы организационных расходов. Конечно, эти усилия можно считать и незначительными, но на такую оценку сразу хочется ответить – попробуйте сами. Препятствия, с которыми сталкиваются священники в делании этих угодных Богу и народу дел, удивляют своей чиновничьей ограниченностью и недальновидностью.

Слава Богу, удалось решить вопрос по строительству храма-часовни во дворе ЦМСЧ, сейчас готовится проект, ведется поиск спонсоров. Стоит задача восстановить церковь в старой части Удомли на месте сгоревшей.

Ежемесячно, за счет прихода, среди прихожан и пациентов ЦМСЧ распространяются сотни экземпляров газеты «Верхневолжье православное». Благодаря заинтересованному коллективу газета стала настоящим украшением и жемчужиной православной печати нашего края.

Складывая все сказанное выше в некий промежуточный итог, можно сказать: вот еще один аргумент в пользу наших посильных пожертвований за услуги служителей Церкви: наши средства перераспределяются от нас, имущих, к неимущим людям, страждущим, нуждающимся. Тем самым мы – кто косвенно, кто непосредственно – участвуем в благотворительности. Не знаю, как вам, но мне это доставляет чувство некоторого удовлетворения, так как сам грешен, ленив душой на добрые помыслы.

Согласитесь, есть что обдумать. И приходите, люди, в Церковь с желанием отдавать: Богу, близким, ближнему, незнакомому. Нам помогают творить добро – так не будем от этого отказываться, примем сию ношу со смирением. Это очень важно – с какой глубины верой мы идем в храм. Ведь на Руси испокон веков не личность определяла облик Церкви, а сила соборного служения народа идеалам нашей православной веры.

Благочиние и автор будут благодарны всем, кто с поддержкой или замечаниями откликнется на эту публикацию.

2006 г.

ЧЕМ НАШЕ СЛОВО ОТЗОВЁТСЯ

«Тайна русского слова» – так называлось выступление и одноимённая книга директора православного культурно-просветительского центра Василия Давыдовича Ирзабекова, которую он представил 27 октября перед удомельской общественностью. Общественность к выступлению В.Д.Ирзабекова отнеслась по разному. Кто-то не выдержал той прямоты, с которой автор говорил о насущных проблемах русского языка и нашего общества. Кто-то не смог дождаться конца выступления Ирзабекова, потому что увлеченный своей темой, автор не смотрел за временем и его рассказ длился без малого четыре часа.

Всё это время говорило сердце автора. Потому что о положении дел с русским языком и, в целом, с русским обществом, нельзя сегодня говорить отвлеченно, сухо, без переживания за судьбу нашей страны. Может быть, мы впервые в стенах удомельской аудитории услышали столь смелый и откровенный разговор на эту тему. Её избегают наши политики и чиновники, чтобы не создавать себе проблем, но от этого тема русской традиционной культуры становится лишь острее. В.Д.Ирзабеков отметил, что сегодня, калеча русский язык безмерным употреблением иностранных англоязычных слов, мы повторяем ошибки наших соотечественников, когда-то раболепствовавших перед всем французским. И Франция принесла на нашу землю нашествие Наполеоновской армии, а затем дух революции и братоубийственной войны. Так и сегодня уже не фантастика агрессивные планы Америки в отношении русской земли. Но пока американцы, слава Богу, боятся открытого столкновения. И в этой ситуации они успешно используют идеологические методы подрыва прочности традиционных устоев нашего общества, в том числе через язык. Уже многие тысячи российских студентов получают полное образование на Западе, принося с собой в Россию не только передовые знания, но и ценности западного общества. Одним из главных из них сегодня признана толерантность. Но что это такое? Это понятие родом из биологии, где оно обозначает привыкание к прививаемым болезням, к малым долям ядов, которыми питают организм. Лучше ничего не придумаешь: нас учат быть терпимыми к духовному и плотскому яду, к болезням общества, выдаваемых на Западе за проявления личной свободы и демократии. Ложь и лицемерие европейского сообщества и Америки особенно становятся наглядными в последнее время, когда Россия вновь заявила о себе, как о самодостаточной и независимой державе.

Нет у русских другого пути – говорит В.Д.Ирзабеков – как быть самими собой, хранить и взращивать традиционную культуру. Тем более, что основа её, основа русского языка лежит в Святом Писании. Сам Господь даровал язык нашему народу. И потому столь велика наша ответственность за его чистоту, за чистоту и высоту наших помыслов.

2007 г.

ЗАМЕТКИ ИЗ СОВЕТСКОГО ДЕТСТВА

Для чего я это делаю – не скажу. Наверное, есть тщеславное желание оставить память о себе. Также пока точно не знаю, что из этого получится. Хватило бы терпения и сил довести это начинание до какого-то логического конца. Даже не буду никак называть свой порыв. Просто хочу вспомнить людей, которые были рядом в моей жизни в детстве, как я себя помню, и некоторые события из того времени.

Мои воспоминания построены на записях детского дневника.

Я родился и вырос в рабочем посёлке Бурундай, что находился севернее города, в ближнем пригороде Алма-Аты, столицы советского Казахстана. На память о посёлке у меня остались картинки моего безмятежного детства в этом благословенном месте. Посёлок уже тогда, в 60-х годах прошлого столетия, был большим по своим меркам, и в нём дружно жили люди самых разных национальностей. Большинство из них составляли русские люди, также было много немцев, высланных в своё время из Поволжья; были казахи, евреи, украинцы, турки, чеченцы, греки и др. – самый настоящий рабочий класс, работавших на промышленных предприятиях посёлка. Кирпичный завод был основан ещё в довоенные годы и до сего времени более-менее успешно работает. Рядом уже при мне построили цеха мраморного завода, который в настоящее время давно не работает. В послевоенные годы был построен Бурундайский сахарный завод, и в своё время туда пришли работать папа и мама. Ещё была большая автобаза, строительные ПМК и другие мелкие предприятия.

Поселок остался в моей памяти, главным образом, в картинках моего родового гнезда, ограниченного в младшем возрасте больницей, стадионом, детским садом, улицей Ленина, Комсомольской, улицей Курмангазы (по имени казахского поэта-песенника – акына) и школой. Процентов на 90 посёлок состоял из частного одноэтажного жилья, и лишь в указанном выше квадрате стояли двухэтажные восьмиквартирные дома сахарного завода, в одном из которых рядом со школой я провел всё своё сознательное детство. Питьевая вода – в колонках, удобства – на улице, никаких ванных, душевых и туалетных комнат в домах, без канализации.

Улица Комсомольская запомнилась головным арыком, по которому периодически пускали воду из прудов для полива улиц поселка и огородов. От головного арыка разветвлялась система арыков по всему посёлку, и за ней тщательно следили. Наверное, поэтому посёлок утопал в зелени, не смотря на летнюю жару. Ну а мы, как лягушата, купались в этих арыках.

В детском саду росли яблони сорта «белый налив», и в период их роста и созревания мы лазали за запретными плодами. Яблоки были кисловато-вкусными и сочными, рвали еще зелеными, так хотелось витаминов, зато потом болели животы. Но это была лишь сопутствующая неприятность, не более. Особой радостью было сорвать желтеющий, поспевающий плод с особым ярким вкусом. Ну и к этому удовольствию добавьте риск быть пойманными сторожами – надо было глядеть по сторонам и как говорят, вовремя смыться.

Мы покупали в киоске возле клуба сахарного завода мороженное в брикетиках по 13 копееек сливочное и по 15 копеек крем-брюле. Не помню, сколько стоило мороженное в хрустящих вафельных стаканчиках, но вкус запомнил на всю жизнь. И еще в киоске продавали лимонад по 27 копеек за стеклянную бутылку (других тогда не было), а если договориться сразу же сдать бутылку назад, то лимонад обходился в 15 копеек.

Возле клуба стояла круглая летняя танцплощадка, сейчас от нее ничего не осталось. А в то время по вечерам это было притягательное место, со множеством воздыханий, переживаний и приключений.

Ленка Уфанова – первая девочка, которую я помню в своей жизни. Жила в соседнем доме. Помню, ходили друг к другу в гости, играли во дворе и на улице. Выросла, потом потерял ее из вида, и вот недавно встретил в «Одноклассниках».

Раиса Ивановна, воспитательница в детском саду. В ясли я ходил возле старого дома, за проулком. Эти дома до сих пор стоят на той улице, что идёт от Шпака (бывшей Комсомольской) к магазинам у поселкового акимата. Из ясельного и младшего детсадовского возраста помню совсем мало. Примерно за год до школы мы переехали в трехкомнатную квартиру по улице Курмангазы. Снова все было рядом: школа – за забором, сараями и огородами, детский сад – через двор и улицу Ленина. Детский сад запомнился разными эпизодами: вышиванием цветов на платочках к 8-му марта; первыми прочитанными книжками; обедами на улице в беседках, которые тогда никто не ломал; поездками в зоопарк; яйца вкрутую со сладким чаем; смерть воробышка, расстроившая меня до слез; инфекционная больница где-то далеко от дома перед самой школой. Раиса Ивановна, добрая, милая женщина, выпустила нас в школу.

И рядом с ней другая Раиса Ивановна, Исаева, мать моего друга детства Андрея Исаева, учительница, а затем и директор моей школы в самые тяжёлые переходные годы от Казахстана советского к Казахстану независимому. Уж ей то досталось перемен!

Александра Арсентьевна Уварова, моя первая учительница начальных классов. Кроме того, она жила по соседству, так что контроль мне был обеспечен. Учительница из ушедшего поколения, грамотная, добрая и строгая, как наседка с цыплятами. Ее муж, Петр Иванович, как помню, был геологом. На пенсии в последние годы жизни много выпивал, умер рано. К сожалению, Александра Арсентьевна тоже скончалась.

Вспомню ли своих одноклассников в первом классе? Это 1968 год.

Шевцова Люся, Логвиненко Алла, Зеленин Вова, Лукин Сережа, Козьмин Юра, Тлеубаев Набат, Мельник Володя, Нестеренко Валера, Прядко Рита, Ушмарова Лена, Бурин Алеша, Дмитриенко Гриша, Пименова Света, Земцова Лена, Сиренко Лена, Забегин Олег, Кистович Сережа, Тривайло Саша, Ивличев Володя, Коновалова Оля, Рябухина Алла, Штах Эльвира, Коваленко Нина, Койбагаров Нуркен, Курча Юра, Зингер Петя.

Интересно, что Рита Прядко подсказала мне два эпизода: Света Пименова пришла к нам в класс уже в 4-м классе. А вот Петю Зингера, которого я забыл, она мне напомнила. Сама Рита сейчас живёт в Германии.

В 1968 году я пошел со своими одноклассниками в 1 «а» класс средней школы № 79 имени Николая Островского. Школа в то время представляла собой двухэтажное здание из трех корпусов. Старый корпус был построен в 1950 году, о чем говорила надпись кирпичной кладкой под крышей. Как раз к моему приходу в школе закончили пристройку еще одного учебного корпуса и спортивного зала. В это же время территорию школы огородили сплошным бетонным забором, так что мы с друзьями не один раз совершили кругошкольные путешествия по торцам заборных плит. Но если до этого я свободно ходил на территорию, где были огородные участки, и ловил там бабочек, то теперь школа была отделена от моего двора забором, который был для меня очень высоким. Повзрослев и спустя десятилетия увидев тот же забор, я поразился, каким маленьким он стал.

Население нашего двора – двух восьмиквартирных двухэтажных домов по улицам Ленина и Курмангазы, как я уже сказал выше, было в основном рабоче-крестьянским. Большинство взрослых работали на сахарном заводе – дома принадлежали ему. Попробую вспомнить соседей по дому:

Кв.1 Кураксины д.Володя, т.Люба, дочь Галя, сын Витя;

Кв.2 Костандаки д.Вася, т.Надя, дочь Таня, сын Юра;

Кв.3 Зенгер д.Адам, т.Ева, дочь Лида, сын Саша;

Кв.4 Ураскины д.Витя, т.Нина, дочь Света;

Кв.5 Кирш д.Йосиф, его жена (не помню имени), дочь Эрика;

Кв.6 Уваровы д.Петя и Александра Арсентьевна, моя учительница;

Кв.7 Санниковы, т.е. моя семья;

Кв.8 Гитис д.Миша, т.Света, сыновья Вадик и Борис.

В доме напротив:

Кв.1 бабушка Нуркена Койбагарова, одноклассника;

Кв.2

Кв.3 Мельник д.Павел, т.Соня и сын Вовка;

Кв.4

Кв.5 Михайловы т.Нина, дочь Люда и сын Андрей

Кв.6 Лях д.Володя, его жена, сын Саша и дочь Ирина

Кв.7 Долбня д.Ваня, т.Полина, дочь Лена и сын Саша

Кв.8 Степушкины, сын Толик.

Моим близким другом с детского сада, все десять лет школы и долгие годы спустя стал Володя Мельник. Он с родителями жил в двухэтажном доме напротив нашего. Отец дядя Павел работал на сахарном заводе трактористом, мать тетя Соня – бухгалтером. Нас с Вовкой объединяло множество совместных игр, школьных дел, набегов на яблони в детском саду. На их участке возле дома, огороженном забором, мы строили крепости с солдатиками-гильзами, которые потом расстреливали глиняными комками, поднимавшими пыль «взрывов». Здесь же, в бурьяне, строили дороги и города. На площадке перед домом играли в «клёк», «чижа», постарше в бадминтон. На ближайшей к нам школьной баскетбольной площадке, казавшейся огромной, мы бились между собой и командами из соседних дворов в футбол. Эти игры продолжались все школьные годы. Володя закончил сельскохозяйственный институт и уехал по распределению в Усть-Каменогорск, где живет с семьей и поныне.

Дети, в основном младше нас с Вовкой, были почти в каждой семье. Так что нам было, кем верховодить. Яркого, подавляющего лидерства из нас не проявлял никто, мы с Вовкой были заводилами игр. Мое детство начиналось еще в то время, когда не то что компьютеров – не было даже телевизоров, редко у кого были радиоприемники и телефоны. Так что самым естественным способом наших развлечений были игры на улице. Сами игры были живыми и интересными. «Чики», «классики», «выбивалы», «штандер-стоп», «прятки», «казаки-разбойники», «дубарики», футбол, зимой – хоккей, санки, лыжи. Все детство прошло в непрерывном движении. Летом много купались в пруду, бегали на речку Алма-Атинку. Наши девчонки от нас не отставали.

Летними вечерами, закончив игры, те, кого не загоняли рано домой, собирались в центре двора на скамейках, под черным южным звездным небом. Болтали обо всем, мечтали, искали среди звезд летящие огоньки спутников. Это было полноценное, безмятежное, счастливое детство.

Учиться мне было интересно. Хотя начальные классы я почти не помню. Школьная программа давалась легко, в 1-3 классах я был отличником. В этих классах мы все стали октябрятами – было в то время такое звание для младших школьников по ассоциации с Великой Октябрьской Социалистической революцией 1917 года. Октябрята – это была даже не организация, это был просто школьный период каждого ученика перед вступлением в пионеры. В знак причастности к октябрятам школьник носил на левой стороне груди значок – красную звездочку с портретом молодого В.И Ленина (это вождь революции 1917 года, имя которого очень почиталось в советские времена).

А в конце 3-го класса, в апреле (как правило, 22 апреля, в день рождения В.И.Ленина) нас всех принимали в пионерскую организацию. Это событие всегда торжественно обставлялось: с построением на линейку (в строй) пионерской дружины школы. Кандидаты в пионеры и все вокруг были одеты в строго бело-темную одежду, ярко алели пионерские галстуки, у нас они были на руках. Звучали поздравления, затем клятва пионера, горны и, наконец, нам повязывали галстуки.

Четвертый класс – это то же, что сейчас пятый, переход от сидячего образа обучения к переходящему. От 4-х – 6-х классов впечатлений тоже немного. Большая часть воспоминаний этого периода жизни связана с улицей, играми, открытием мира.

Несколько странное впечатление осталось у меня от учебы в школе. Как я ни старался учиться плохо, у меня это не получалось. Ну просто учился, делал только обязательные домашние задания, да и то не всегда полностью и добросовестно. Но учеба складывалась в целом хорошо. И, надо признать честно, полученные базовые знания по сей день служат надежно, дали возможность свободно поступить в институты. (Я поступал в три института со сдачей вступительных экзаменов, из них политехнический бросил – ушел после первого курса, в педагогический сдал экзамены, но учиться не стал, а после армии поступил и окончил народнохозяйственный институт заочно). Очевидно, сказывалась инерция образа сильного ученика, и учителя негласно помогали мне (так же, как и другим сильным ученикам), за что им огромное спасибо.

Эх, сочинения, сочинения! Я писал их без особого напряжения, и у меня это получалось. Не писал тогда, когда не знал материал. Помню, летом не прочитал заданного Л.Н.Толстого, его «Войну и мир». Доигрался до того, что получил подряд три двойки, и это серьезно могло повлиять на результат за четверть. Русский язык и литературу нам преподавала прекрасный учитель, педагог с большой буквы Алла Тимофеевна Дегтярёва. «Санников, доиграешься!» – только и сказала она однажды. Пришлось браться за книгу, а это, если помните, четыре тома. Читал и днем и ночью, все свободное время. Какое было качество познания великого писателя, вы можете представить хотя бы потому факту, что я осваивал за ночь по 400 страниц. В конце концов я догнал своих ребят, и стал получать пятерки. Конечно, такие темпы не дали мне узнать вкус самого романа. Его я основательно перечитал во время службы в армии и, признаюсь, в этот раз читал с удовольствием.

В девятом классе я был избран в комитет комсомола школы, что добавило мне хлопот. Наверное, я просто был самолюбивым гордецом, а с другой стороны было мало желающих к инициативной общественной работе. Хорошо помню сегодня о том, что выпускал стенгазету «Комсомолец», в которой был и редактором, и корреспондентом, и художником. Выпустил несколько номеров газеты, которая успешно, как мне казалось, собирала возле себя читателей.

В комитете комсомола я был не по возрасту строгим и принципиальным. Это проявлялось в требовательности к вступающим в комсомол, критических выступлениях на собраниях. Сейчас эта принципиальность воспринимается мною очень неприятно, этакой много вообразивший о себе пацан, выскочка. Однажды я подготовил выступление на районную конференцию по досугу молодежи и детским клубам. Свой доклад я отвез на согласование в райком комсомола, где он благополучно осел. А нашему завучу поступил сигнал о вольнодумстве в рядах школьного комсомола, за что меня крепко пропесочили. Так я на практике познакомился с принципом демократического централизма в комсомоле. Из-за моей идеологической зашоренности я не раз попадал в неприятные ситуации, не говоря о том, что одноклассники относились ко мне, как к недоразумению. Но что поделать, было.

В глубине школьного двора рос карагач. Дерево было уже взрослым, поэтому имело толстый ровный ствол, не позволявший по нему подняться наверх. Но ввысь дереву расти не дали, еще у молодого у него срезали макушку, и с тех пор периодически обрезали побеги. Потом это делать перестали, и в результате остался толстый ствол с многочисленными крепкими побегами на высоте 3-4 метров, словно куст. Залезать в гущу веток мы приспособились по фонарному столбу, стоявшему рядом с деревом. Со столба мы по веткам перебирались в середину кущи. А там среди веток мы наплели гнезда из проволоки. Так получилось внешне незаметное и труднодоступное для чужих укрытие, которое мы использовали для своих мальчишеских игр. Одновременно это было хорошим упражнением для физической зарядки – забраться по столбу мог не каждый. Так мы росли в условиях воспитания природой, средой обитания.

«С утра на свеклу. Ещё две недели ездить»– записано у меня в дневнике тех лет. Тогда существовала практика летних работ для школьников средних классов, которые включали в себя ремонт школы, уход за школьными огородами (были и такие, а у нас даже была теплица и сад) или работа на полях. Так как мы жили в поселке сахарного завода и были его подшефной школой, то в основном на практику ездили пропалывать свекловичные поля. И, хотя работа была не из лёгких, я вспоминаю её с удовольствием. Утром, как взрослые, вставали на работу и шли к школе. С собой, конечно, сумка с едой и водой. К восьми часам подъезжали машины, обычные бортовые грузовики со скамейками в кузове, и мы забирались на них. Хорошо было проехать полчаса по свежему, иногда даже очень свежему воздуху. Нас привозили на какое-нибудь из многочисленных полей, мы брали по грядке на человека и врубались в прополку травы на свекольных посадках. Работали все по-разному: кто-то уверенно шел впереди, кому-то доставался легкий, без травы рядок. Мне прополка давалась тяжело, я всегда полз где-нибудь в серединке, или в конце. Да еще если рядки попадались длинные, без конца и края, да еще и под припекающим солнышком. Потом был долгожданный конец рядка и заслуженный обед прямо в поле. В общем, сплошные удовольствия, но вспоминать приятно. И все эти поездки нас сопровождала классный руководитель Крутицкая Вера Николаевна, добрейшая женщина, наша школьная мама. К сожалению, уже умерла.