Читать книгу: «…и коротко о себе», страница 8

В 1996 году я был в командировке в Чеченской Республике, получил контузию, что стало причиной развития болезни и ухода со службы на пенсию по инвалидности.

Есть люди, довольные своей жизнью. Мне жаловаться не на что. Но если прожил бы жизнь заново, то жил бы по-другому, проще, с землёй, с природой и техникой. Однако чтобы понять это, пришлось прожить полвека.

Также и с церковью. Не получив должного воспитания в детстве, я наверное уже не смогу стать искренне верующим человеком, так и останусь православным атеистом. Но я благодарен судьбе за то, что к разнообразной картине мира она все-таки подарила мне возможность добавить к своим воззрениям и приобщиться к величайшему миру нашей православной культуры и философии.

На том пока и закончим. Хорошо, если у кого-то после прочтения этого сочинения потеплеет на душе, если читатель с радостью и грустью вспомнит свои детские годы, опираясь на узнаваемые картинки. Может быть, текст получился небольшим, наивным – простите великодушно.

С тем и остаюсь, ваш Вячеслав Санников.

МИНСК 1988-1990 г.г.

(непрофессиональные заметки)

Это были последние годы существования СССР. Еще, казалось, ничего не предвещало скорого распада великой державы. Жизнь шла своим чередом. Поэтому меня, как кандидата на службу в органы Комитета государственной безопасности (КГБ), направили учиться на Высшие курсы КГБ СССР, в славный город-герой Минск. Аналогичные Высшие курсы были и в других городах: в Москве, Киеве, Тбилиси, Новосибирске и даже в родной Алма-Ате, но все они отличались друг от друга специализацией. Такие, как я, выпускники гражданских ВУЗов, без специальной языковой подготовки, будущие опера в территориальных органах КГБ, учились в Минске. Так я попал в этот город в конце августа 1988 года.

Город-красавец светлым воспоминанием всегда живет в моем сердце. Но стал он таким для меня не сразу. Осень и начало зимы 1988 года стремительно пролетели в службе, учебе, в новом коллективе. Интересную картину представляли собой эти курсы: молодые офицеры от 22 до 30 лет (большинство из нас – лейтенанты плюс-минус звание) жили на казарменном положении, именовались и считались курсантами, ходили в некоторые наряды – как в войсках. В то же время среди нас царил дух студенчества, захваченного идеями перестройки и гласности. Это было время знаменитых реформ Горбачева, разрушивших СССР, время съездов Советов, страна кипела в политических страстях и все больше погружалась в экономический хаос.

Мы, молодые и энергичные, близко к сердцу воспринимали все происходящие перемены. Стремление единое – сберечь страну, а вот в тактике сталкивались разные точки зрения. Жаркие споры кипели далеко за время отбоя. Это золотое время в моей жизни.

Не сразу я нашел свое место в коллективе нашей группы. Думаю, слишком много во мне тогда было гордыни, самомнения. Впрочем, каждый из моих однокурсников представлял собой уже сложившуюся личность, и всем нам надо было на ближайшие полтора года найти общий язык. В итоге это получилось и, забегая вперед, скажу, что разъезжались мы со слезами.

Начались будни. Золотую осень в этот год мы видели лишь из окон классов и общежития, а там уж скоро и сырая минская зима пришла. Первое время общались с городом только во время зарядки по утрам. В любую погоду колонной бежали в недалекий парк, пробежка, разминка и назад. Вернувшись, быстро умывались, заправляли постель, облачались в форму – и на завтрак. Не ахти как кормили, но жаловаться грех. Мне вообще помогло в жизни то, что к качеству и составу еды я всегда был неприхотлив. Тяжелее приходилось ребятам, которые разбирались в казенной еде, отказываясь от одного, от другого. Кто-то мог себе позволить питаться в буфете за свои деньги.

После завтрака с 9 утра и до 14 часов – занятия, как шесть уроков в школе, каждый день, после обеда еще два обязательных урока и два часа самоподготовки, и так каждый день, кроме воскресения. До первой зимней сессии учеба шла постоянно, потом уже каждый приспособился, как и положено студентам.

Примерно с ноября появились выходы в город по выходным дням, позже – и по вечерам в будни. Зима была достаточно холодной, и поначалу замерзший город меня особо не манил. Узнавать его ближе я начал цветущей весной.

Это была первая и единственная моя весна в Минске. Но как в детстве и юности, как когда-то в армии, я трепетно, всей душой встречал пробуждение природы и чувств.

Минск был прекрасен. Этот город в моей памяти остался белым лебедем. Река Свислочь и ее набережная, старый город, новые районы на невысоких холмах, светлые дома, просторные улицы и зелень травы – все это открывалось мне сокровенно, день за днем.

Не скажу, что я необщительный человек. Наверное, такой, как большинство. Но свои путешествия по Минску я не хотел ни с кем делить. Да и вряд ли нашлись бы желающие просто так бродить по незнакомым, внешне ничем не примечательным улицам. Ладно, если б просто бродить. Так ведь многие свои выходы в город я проводил бегом. Но об этом отдельно.

В марте 1989 года я съездил домой на стажировку, в Управление КГБ. Так я пропустил самое серое время минской весны. Вернувшись, мы вновь приступили к учебе, но она уже давалась качественно проще и свободнее. Поэтому по вечерам всегда оставалось время на прогулки. Я заранее выбирал дорогу, выходил, садился на автобус (трамвай, троллейбус) и уезжал по его маршруту в какой-нибудь конец. И дальше, а вернее назад – пешком. В зависимости от времени, обходил окрестности своего маршрута, вдруг находил привлекательные для себя уголки города. А Минск, мне кажется, примечателен тем, что имеет свое неповторимое лицо и множество таких же неповторимых деталей: ландшафт, архитектурные решения, каналы, пешеходные аллеи, мосты, шлюзы, парки, кафе. Кстати, о кафе: впервые в Минске в маленькой кофейне недалеко от нас я с превеликим удовольствием угощался горячим шоколадом.

Так минская весна день за днем дарила мне массу впечатлений. Сейчас жалею, что в этот период не вел никаких дневниковых записей. Многое не вспомнить, не знаю, нужно ли это кому-нибудь, кроме меня, но так приятно поворошить свою память ради признательности Минску.

Самый простой и близкий маршрут моих путешествий лежал через парк и реку Свислочь к центру города, по спокойным улицам. На этом пути находились Дом Офицеров, театр кукол, центральный стадион, центральная площадь города и вокзал. Весной и летом по утрам я позволял себе во время зарядки пробегать эту часть города играючи. По вечерам я просто прогуливался здесь, бывал в театре, заходил в магазины. Недалеко находился Дворец Молодежи, однажды я побывал там на интересной встрече минских команд КВН. Рядом с парком расположено уютное кафе, где не один раз мы с друзьями угощались белорусской бульбой в глиняных горшках из духовки. Дальше по набережной Свислочи дорога приводила на остановку электропоездов, которой я часто пользовался, добираясь в город Борисов и обратно. Там жила тетка жены с семьей.

В другую сторону от парка река Свислочь лежала между улиц, на которых были восстановлены старинные особнячки, брусчатка. Удивляет, с какой любовью это было сделано – район дышал уютом. За ним начиналось городское водохранилище, на берегу которого стоит гостиница «Юность» – место нашего выпускного банкета. Все эти места были не один раз пройдены моими ногами.

В отношении распорядка дня хорошо было в Минске. Утром общий подъем, и зашумел, зашевелился курсантский муравейник. Встаешь, одеваешь спортивную форму, выходишь на зарядку. В любую погоду выбегали в парк, позже я позволял себе произвольные маршруты. Пробежка, разминка, туалет и после всего этого – как огурчик. Правда, на занятиях, особенно на лекциях, спали многие, и я в том числе. Но это, скажу я вам, уже вина лекторов: у того, кто живо давал материал, спящих не было.

После обязательных 6 часов занятий – обед. Далее небольшой перерыв и – марш на самоподготовку. Объем материала заставлял заниматься напряженно. За полтора года нам старались дать юридическое образование. Я пишу «старались», потому что это физически невозможно – вместить в этот небольшой срок программу ВУЗа. Тем не менее, основы давали превосходно. Плюс к этому специальные предметы. Кстати, в дипломе так и значилось: «офицер с высшим специальным юридическим образованием». Способности курсантов были разные; кто-то справлялся с материалом легче, кому-то было тяжелее. И в жизни потом сложилось также.

Перед ужином час-полтора свободного времени. Зато после ужина свободный режим, можно выходить в город. Многие шли в спортзал. Я обычно выбирал между прогулкой, пробежкой или шел в бассейн (зимой). И такая жизнь была мне по вкусу. Вообще, считаю нормальным, когда человек должен в какой-то степени подчиняться начальникам и служебным обстоятельствам, это дисциплинирует.

Летом 1989 года – единственным летом, проведенным в Минске – я сделал для себя много чудесных открытий. Одним из таких открытий стало озеро Вяча. Помню, в первый свой выход я только лишь разведал маршрут автобуса и выход к озеру от конечной остановки. Позже мы с друзьями были там несколько раз. Я решил в одиночку совершить пеший поход вокруг озера. Конечно, предварительно по карте я оценил протяженность маршрута, увидел, что по всему маршруту обозначена тропа. Тем не менее шел наугад.

Предвкушение красоты меня не обмануло. Живописная тропа берегом озера привела меня к устью речушки, впадающей в него. Здесь, немного попетляв в лугах, тропинка подвела меня к мосточку и перевела на другой берег. Теперь в обратную сторону песчаными взгорками, опушкой соснового леса. Вообще, чистые сосновые леса в Белоруссии не редкость, такой красавец-лес окружал и озеро Вяча. Чистая, хоженая тропка шла рядом с берегом, открывая живописные рыбацкие места и стоянки туристов. Так я прошел противоположный берег. Кажется, прошел плотину, а может быть, это из памяти о Минском водохранилище.

Свой маршрут я закончил там же, где и начал, замкнув кольцо похода вокруг озера. Такие походы давали мне огромный заряд позитивной энергии, природа дарила мне свою красоту. Представляя это озеро в наши дни, я боюсь, что так просто пройти по той тропе уже не удастся – там, наверное, как и везде, выросли элитные коттеджи «народных слуг».

Нередко я устраивал себе беговые прогулки: легким бегом по намеченным местам города, иногда с купанием. В силу возраста и физической подготовки бег мне давался очень легко. В связи с этим неофициально принимал участие в легкоатлетических соревнованиях, первый и крайний раз пробежал в Минске дистанцию 20 км и классический марафон. Участие в марафоне, конечно, сильно удивило моих однокурсников: когда вечером на поверке об этом объявили перед строем, раздался шквал искренних аплодисментов. В связи с увлечением бегом вспоминается еще один приятный случай. Нас всем курсом вывели за город для сдачи зачета по кроссу. Предстояло бежать 5км по пересеченной местности. Пока организаторы и курсанты готовились, я пробежал трассу и перед стартом успел рассказать своим товарищам о тактике забега, а затем вместе со всеми сдал этот зачет на «отлично», чем непомерно удивил начальника курса.

Вот таким запомнился мне Минск, город, плывущий по зелёным волнам холмов, как белый лебедь. К сожалению, больше в Минске побывать не пришлось, как и не смог попасть на встречу с выпускниками нашего курса в Москве в 2013 году. Судьбы друзей сложились по-разному. Кто-то ушел со службы вскоре после окончания учебы, а кто-то дослужился до генеральских погон и высоких должностей. Главное, все мои однокурсники честно служили Отечеству.

КАК РЕНКА КУПАЛАСЬ (рассказы о нашей собаке)

Как у нас появилась Нюся

Сын подрос и ходил в школу. Мы уже жили в своей квартире втроем. И когда мы вслух и всерьез заговорили, что надо взять собаку, желание было общим. А еще, как оказалось, мы с Олей одновременно прочитали объявление, в котором предлагались щенки эрдельтерьера по адресу в нашем же микрорайоне. Говорят, собаки характерами похожи на своих хозяев. Как-то без сомнений и мой, и жены выбор пал на эрдельтерьера – помните собаку из фильма «Приключения Электроника»? В общем, были сборы недолги…

Приезжаю в очередной день с работы, а дома вперевалочку ковыляет черный толстый колобочек. Только-только от мамки, кашу учились есть на ходу, вымазав мордочку и все, что рядом с чашкой. А чтобы не стоять над блюдцем, щенок ел, лежа на пузе, смешно растопырив задние лапки.

«И что вы думаете, – рассказала жена, – пришла выбирать, а они все одинаковые по комнате у хозяйки расползлись (маму-собаку вывели в другую комнату). И вот именно эта славная девочка подняла мордашку и посмотрела глаза в глаза. Получается, она выбрала меня сама».

Первые ночи щенок скулил и искал мать. Потом, когда мы узнали характер нашей Нюси, мы улыбались, вспоминая эти дни: надо было взять ее, как малыша, к себе на кровать. Не педагогично, конечно…

Нюся родилась 7 сентября 1992 года.

Ренка…или Нюся?

Вообще-то собаку положено приучать и звать одним именем. Но даже самый строгий собаковод допускает называть своего питомца ласково. Что уж говорить о нашей семье: мы просто нашли верного, преданного и ласкового члена семьи, строгости по отношению к собаке было минимум. Потому, кроме официального, у Ренки появились и другие имена.

Кличка Ренка появилась у нас по имени овчарки, которая раньше жила у моего брата Валентина. Но когда потребовалось записать имя в родословную, оказалось, что кличка должна начинаться на букву «Е». Где-то я читал, что у собаководов принято собакам с родословной в течение текущего года давать имена с одинаковой начальной буквой. На следующий год буква другая, и т.д. Вот и стала наша Ренка официально называться Ерена.

Ерена – Рена, и далее фантазия жены переделала это имя так: Ренка – Реночка – Ренуля – Ренуська – Нюська – Нюся. Вот Рена и стала Нюсей. Отзывалась она на все имена, особенно, когда речь шла о чем-то приятном или вкусном. А после нескольких лет жизни с нами Нюся прекрасно понимала многие слова, интонации и жесты, так же, как и мы понимали ее поведение.

Как Ренка купалась

Раньше мы жили в Казахстане, в пригороде Алма-Аты. Летом там очень жарко. Рядом с нашими домами тянулись лога – русла речушек, углубленные ими за многие годы. В нескольких местах их перегораживали насыпные плотины, и весной вода заполняла эти пруды, а речушки питали их летом.

Знойными вечерами я возвращался с работы из города, проведя напоследок не меньше часа в переполненных автобусах. А дома ждала, мучаясь целый день в тесной и душной квартире, наша собака. Конечно, до моего приезда ее уже кто-нибудь водил гулять, но меня она ждала с особым нетерпением. Я приходил, переодевался, и мы с собакой шли купаться в ближайший пруд. Какое блаженство! Как только берег появлялся в поле зрения, я отпускал Нюсю, и она стремглав бросалась в воду. Все местные ребятишки знали собаку, поэтому отпускать я ее не боялся. И только из-за ее отряхивания после воды, и желания порезвиться между одежд на берегу, отдыхать я выплывал на другой берег пруда.

Как и всякая собака, Нюся со щенков хорошо плавала. Мы проплывали с ней пруд вдоль и поперек, вылезали на берег, играли, загорали. Пока я отдыхал, Нюся обходила берег, принюхивалась, рассматривала жуков и лягушек. Наверное, для нее это был целый мир. И мне кажется, она была очень благодарна за эти тихие летние вечера у воды.

Грязевые ванны

Еще щенком-подростком однажды вечером летнего дня собака убежала от сына. Он поискал ее вокруг ближайших домов, покричал, – все безрезультатно, – и расстроенный пришел домой. Ну, куда денется Нюся из нашего микрорайона, который десятком домов особняком стоял на возвышении – успокаивали мы себя, – надо просто всем вместе обойти дворы и дома. Мы уже так и собрались сделать, когда жена выглянула вниз с балкона (мы жили на пятом этаже). «А это, случайно, не Ренка?» – как-то неуверенно спросила она, приглашая нас посмотреть во двор. Да, картинка! Не спеша, с чувством исполненного желания, по дорожке к подъезду шла наша Нюся. Сначала было и не понять, что с ней случилось. Ее роскошные черно-рыжие бараньи кудряшки были густо обмазаны жидкой глиной, ножки сделались тощими, вверх торчал короткий прутик хвоста – вся в глине по самые уши. Мы пошли встречать ее. Честно говоря, Нюся домой не торопилась и, судя по ее настроению, не очень-то расстроилась, потеряв где-то хозяев. Конечно, она убежала на речку, где мы с ней до этого гуляли. Вот только с хозяином всего, что душа желает, не сделаешь, а тут представился случай сбежать от Ромки и – в самое болото!

Грязевые ванны для собаки закончились долгим отмыванием от глины в пруду. Немного пожурили Нюсю для порядка, а потом долго вспоминали ее «самоволку».

Как Ренка потерялась

Однажды Ренка у меня потерялась. Случилось это в тот момент летом, когда Оля и Ромка гостили в деревне у бабушки аж в Нижегородской области. Я работал, старался пораньше, или хотя бы вовремя возвращаться домой к изнывающей от жары и одиночества собаке. В тот год у нас уже была машина и гараж недалеко от дома. Приезжая, я переодевался, брал Ренку, и подолгу выгуливал ее, компенсируя дневное заточение. Или спускался к гаражу и занимался машиной, рядом со мной в гараже почти всегда были соседи, люди радушные и общительные. Нюся в это время бродила рядом, а то и убегала за гаражи, так, что время от времени приходилось искать и звать ее. Наверное, она тоже любила гаражи, там часто водительские компании отдыхали за вином и пивом. Ну а Нюсю многие знали. Она тоже знала, что если скромно подойти, постоять рядом (так просто, вроде бы ей ничего и не надо), то обязательно со стола перепадет кусочек соленой рыбки и ей, горемышной… Что поделать, один из пробелов в воспитании.

В тот день или я увлекся своими делами, или Ренка увлеклась каким-нибудь пробегавшим мимо кобельком, но когда я стал ее звать и искать, на привычной территории ее не оказалось. Поискал, покричал вокруг, на пруду и возле дома – нет, пропала собака. Я расстроился: к самостоятельной жизни собака не приучена, а к кому еще попадет в руки? Написал два-три объявления и утром повесил их на людных местах. День, второй, а Нюси все нет – что говорить жене и сыну? Вечером третьего дня иду, расстроенный, вдоль гаражей и – вот те на – наша Ренка смирно трусит на привязи у бабули. Ну, конечно, когда мой голос услышала, вся смирность куда только делась! Оказывается, нагулявшись, вернулась собака к гаражам, а меня там нет. Тут эта бабуля признала в ней «заблудшего ребенка», да и приютила у себя в гараже. Сама же, надо отдать должное, тоже объявление повесила, да только мы друг друга-то и не заметили. Так Нюся провела ночи и дни в нестандартной обстановке. Спасибо бабушке, за крышу и еду. А уж встретились мы, когда она ее к себе домой повела.

Так все хорошо закончилось. Но есть еще один замечательный момент. После того, как Нюся нашлась, на следующий день звонит Оля и спрашивает, все ли в порядке с собакой? Оказывается, ей сон приснился, как будто Ренка потерялась, да так воочию, что жена утром в райцентр поехала мне звонить. Вот так бывает…

Зонтик, туфли и мыло…

…а также множество других домашних вещей стали «жертвами» щенячьего любопытства. Не сказать, что мы были излишне обеспечены, да и те годы – 1992-94 – были очень трудными для всех. Так что к демократическим реформам в стране Нюся добавляла нам свою квартирную реформу. Оля смеется: если с кем-то иду к нам домой после работы, то прошу гостя минутку подождать, а сама сразу смотрю: что Ренка сегодня натворила? Да, тот материальный убыток, что принесла нам Нюся по щенячей глупости, не измерить, так же, впрочем, как не измерить преданность этого существа.

Но вы только представьте себя на месте энергичной молодой собаки, у которой бесенята прыгают в глазах. Утром я и жена идем на работу, сын в школу, Щелкает за крайним из нас замок, стихают шаги по лестнице. Опять одна. Спать не хочу, есть тоже не хочу. Чем бы сегодня заняться? Вчера погрызла каблуки маминых туфлей. И вовсе это было не из вредности, просто они твердые, как косточка, а у меня зубы чешутся. Правда, пришлось доставать их из закрытой тумбочки, но хотелось именно их: они так вкусно пахнут нашей мамой… Собака, конечно, рассуждает не словами, а по-своему, по-собачьи, но представьте, что это близкий перевод.

Оля очень расстроилась за новые туфли. Но что поделать – сами виноваты, плохо спрятали, а Нюся сделала свое собачье дело. Поругали, посовестили. Кстати, Ренка очень научилась по интонации понимать, когда ее ругали, и в таких случаях на пузе заползала под тахту. И если вдруг заходим домой, а она нас не встречает – ищи новые творенья. Так она сгрызла ручку моего нового зонтика (уж чего не ожидали, что ей зонтик понравится). Оля и Ромка спрятали зонтик и долго его мне не показывали, а сами мечтали, чтобы в эти дни не было дождей. Потом этот сюрприз достался мне под хорошее настроение. Что ж, правда, семь бед – один ответ.

Случались у Нюси и неприятные познания вещей. Так, однажды забравшись в ванную комнату и наведя там свой «порядок», Ренка между делом наелась обнаруженного там мыла. Что уж ее толкнуло на это дело – не известно, но последствия были малоприятными для всех нас. Прочистила, называется, себе кишечник со смазочным материалом, без задержки.

Жена вспоминает, что Ренка любила и на кухне ревизию проводить. Если, каким-то образом она забиралась в стол, то рассыпала по полу крупы. Зачем, почему – наверное и сама бы не объяснила. Не понравилось, как они лежали, вот и все.