Читать книгу: «Пространство и время», страница 5
Глава девятая. Выбор профессии
На экране картплоттера тускло светились кривые линии, плавно переходящие в эллипсы и гиперболы, мерцала сетка координат, ровными столбиками зеленели числа, отображающие те или иные физически величины.
– Ну давай, посмотрим… – Салли стала проверять параметры траектории, которую рассчитала Нэя. – Так… так… Ну что же, неплохо, совсем неплохо для первого раза. Только с гравитационным маневром у Луны было бы, конечно, красивее. Экономия топлива и времени.
– Звёздная пыль… Точно! Забыла…
– Не переживай. У меня, помнится, ещё не такие недочёты были. А вас неплохо учат в академии!
– Так ведь нас же с самого рождения готовили на космонавтов. И интернат был со специальным уклоном.
Третий пилот внимательно посмотрела на практикантку.
– А если бы вы захотели выбрать другую профессию?
– Ну-у… Можно было бы, наверное. А зачем? У нас же есть все данные, чтобы стать пилотами. Абсолютное здоровье, способности, биочипы…
Салли откинулась на спинку кресла и стала задумчиво смотреть на экраны. Бледная долька Луны, поначалу огромная, уже сравнялась в размерах с освещённой половинкой Земли. Скоро они станут совсем маленькими и растворятся в лучах Солнца…
– Скажи, Нэя, у вас что, действительно никогда не было родителей? – осторожно спросила она вполголоса.
– Конечно. А зачем они нам нужны?
– Странно. Вы как будто сироты…
– Ну да, нам рассказывали, что раньше дети иногда оставались одни – потерялись, например, или родители погибли. Их все жалели. А нас жалеть не надо! Нас специально вырастили в биореакторе. Это же целая программа, принятая Мировым Советом – освобождение человечества от непотизма.
– От чего?
– Ну, короче говоря, от родственных связей. А то ведь всякий, кто занял высокую должность, или просто очень богатый, так и норовит своего детёныша на тёпленькое местечко пристроить, хотя он этого, может быть, и не заслуживает! – Нэя оторвалась от картплоттера, заговорила возбуждённо, размахивая руками, и ногти у неё потемнели. – Вон, Тимочку, лапочку нашего, мама с папой засунули сюда на подвиги Геркулеса, а он даже унитаз чистить не хочет!
– Так ведь каждый человек заботится о своём ребёнке, старается, чтобы ему жилось как можно лучше…
– Так надо, чтобы всё было по-честному! А то одни канализацию чистят или официантами работают, а другие по Солнечной системе катаются. А за какие заслуги? Подвиги для всех должны быть одинаковые!
– А если у тебя ребёнок будет…
– Что? Ещё чего! Зачем мне ребёнок? Лет через двадцать ни у кого детей не будет. Всех станут выращивать в инкубаторах, как нас, а опытные педагоги потом сделают из них профессионалов и вообще правильных граждан. Вот тогда-то и наступит настоящее Глобальное Сплочение, вечное и нерушимое!
Салли задумчиво и грустно кивала головой, не отрывая взгляда от бело-голубой капельки Земли на правом экране. Нэя замолчала, перевела дух и принялась заполнять на своём картплоттере бортжурнал – вахта её заканчивалась.
– И все будут счастливы, да? – тихо спросила курчавая наставница.
– Естественно, – ответила Нэя, не отрываясь от дисплея. – Больше ведь не будет детишек избалованных, которые за чужой счёт живут.
Открылась дверь и в рубку вошла Милли – начиналась её смена.
– Ну и лентяй наш повар! – сердито промолвила она, усаживаясь в третье кресло. – Еле его растолкала. Скоро же завтрак!
– Иди, Нэя, – сказала наставница своей ученице, – отдыхай. После ночной вахты всегда тяжело. А мне ещё два часа дежурить.
Освежившись в душе и переодевшись, Нэя поднялась в кают-компанию на завтрак и с удивлением обнаружила, что все свободные члены экипажа уже там, а стол ещё не накрыт.
– Что-то наш повар сегодня тормозит, – заметила она.
– Я тогда ещё посплю, – прогудел Макс и, зевнув, стал спускаться в кубрик.
Джи Лин и Санчес в ожидании завтрака сели играть в трёхмерные шашки. Оставшиеся в кают-компании практиканты промаялись пару минут и двинулись на камбуз.
Завтрак, оказывается, предполагался не скоро. Повар, чуть не плача, нервно тыкал пальцами в кнопки принтера, а менеджер, который сегодня был дежурным по кораблю, бегал вокруг и размахивал руками.
– Ну вот, – жалобно ныл Алекс, – опять этот код ошибки. Ну что я ещё могу сделать? Совсем он сломался…
– Так, – Ниразо заметил пришедших зрителей. – Ничего страшного. Будем готовить завтрак вручную.
– Как – вручную? – обомлел расстроенный красавчик.
– Как в старое доброе время! – жёстко сказала Нэя. – Ты же у нас профессиональный повар. Не умеешь, что ли?
– Ну проходили мы, конечно. На первом курсе. Факультативно…
– Ну так давай, покажи свои навыки! Мы есть хотим!
– Какие ещё навыки? Моя специализация, между прочим, кисели и компоты. Да и вообще сейчас никто вручную этого не делает…
– Спокойно! – менеджер расправил плечи и засверкал взглядом. – Без паники! Руководить буду я. Вы нам тоже будете помогать! – скомандовал он практиканткам (специалист по нагрузке уже благоразумно смылся с камбуза).
– Ну вот ещё! Мы сегодня не дежурные.
– И вообще, готовить завтрак – не женское дело!
Ли Ниразо гневно посопел, но настаивать не стал.
– Что у нас сегодня по плану? – обратился он к Алексу. – Что он должен был приготовить?
– Кашу… Пудинг с яблоками…
– Так, – менеджер, суетливо покопавшись, открыл приёмный отсек принтера. – Вот крупа, я займусь кашей, а ты чисти яблоки.
– Как это – чистить?
– Ножом. Вот нож.
Девицы-стажёры с интересом стали наблюдать за ручным приготовлением пищи.
– Мне в молодости, – комментировал Ниразо, наполняя водой гермокастрюлю, – приходилось заниматься подобными вещами. В нашем интернате часто ломался кухонный принтер, и нас…
– А-а-а-а…
Нож звонко ударился о пол, а профессиональный повар застыл, в ужасе глядя на свой палец, по которому бежала тонкая струйка крови. Практикантки скептически переглянулись.
– Что? – обернулся дежурный по кораблю. – Травма? Внимание! Чрезвычайное происшествие! Надо оказать помощь! Вы же обучены этому, да, обучены? – бросился он к будущим пилотам.
– Допустим, – холодно сказала Лита.
– Ну так спасайте его, спасайте!
– Ещё чего! – надменно заявила Нэя. – Это не наш бизнес. У нас для этого целый доктор есть. Кстати, где он? Совсем, что ли, отключил батарею?
Она спустилась в кубрик за доктором. Макс спал, засунув ладони под щёку, улыбался во сне и шлёпал губами.
– Эй ты, врач! – толкнула его практикантка. – Подъём! Там для тебя работа есть.
– А-а… Чего… Я спать хочу…
Нэя без лишних церемоний сбросила его с койки, и доктор сразу же проснулся, оказавшись на полу. Его толстые ляжки тоже были богато покрыты татуировками, как и всё остальное. На правой, например, пышные полуголые девицы протягивали игривые ручонки вверх, под трусы.
– Ну зачем же так… – забубнил он. – Что я, не понимаю…
Макс торопливо натянул на себя детское пижамное кигуруми-Чебурашку, и Нэя отконвоировала его на камбуз. Раненый повар уже неподвижно лежал на передвижном столике, свесив ноги и пострадавшую руку, и, судя по всему, тихо готовился к смерти.
Увидев такую страшную картину, доктор забился в угол.
– Лечи! – набросился на него менеджер.
– А чего… а я чего…
– Лечи, говорю! Он же сейчас совсем кровью истечёт! Смотри – уже два раза капнуло.
– Я крови боюсь… – хныкал будущий врач. – Надо его в медотсек… томографию…
– Ты что, ходячий вернисаж, прикалываешься?! – грозно заорала на него Нэя.
Неизвестно, что произошло бы на камбузе дальше, и остался бы повар в живых, но тут, к счастью, зашли капитан и второй пилот – партия, видимо, закончилась вничью. Санчес сразу же оценил ситуацию, открыл прикреплённый к переборке шкафчик с красным крестом, и через пару минут Алекс был спасён.
– Что с завтраком? – недовольно поинтересовался Джи Лин.
– Неисправность оборудования, – ответил менеджер, помогая повару слезть с передвижного столика. – Принято решение готовить вручную.
– Кем принято?
– Мной принято.
– Да вы тут до ужина будете возиться! Кулинары… До починки принтера переходим на питание по режиму невесомости. Сублиматами. Генератор кипятка, надеюсь, работает?
– Ага, – уныло ответил Алекс, пряча глаза.
– А ты, доктор, потом ко мне зайдёшь! Разговор есть.
Минут через десять утренний приём пищи благополучно начался, потому что было совсем нетрудно закачать кипяток в пакетики и стаканчики. Переодевшийся в белый докторский комбинезон Макс долго тянул время после завтрака, но потом всё-таки поскрёбся в дверь капитанской каюты. Джи Лин его впустил и указал жестом на диван, в который, похоже, по утрам трансформировалось спальное место командира «Полюса».
– Ты зачем в медицинский пошёл? – сурово спросил капитан, усаживаясь за стол, который был одновременно и пультом.
– А чего… это… а я чего…
– Ну-ну, поподробнее. Мечта детства?
– Не-е… На менеджера меня не взяли… собеседование не прошёл. На айтишника я и сам не хотел – там думать надо…
– А врачу, значит, думать не надо?
– Так ведь диагност подключил – он всё скажет. Или томограф…
– А ещё были варианты?
– Ну-у… На дизайнера конкурс большой. И входное тестирование сложное…
– А на доктора что, простое?
– Ага… Там всегда недобор. Поэтому просто. Всего три ответа на каждый вопрос: да, нет, не знаю… Я почти всегда угадывал! Ещё можно было на воспитателя пойти – там тоже конкурса нет…
– Ну да, с детьми, как и с больными, никто возиться не хочет, – капитан тяжело вздохнул и помолчал. – Слушай, доктор, ответь мне на один вопрос. Ты сам-то себя доктором считаешь?
– А чего… А я чего…
– Ты же должен человеку помочь, когда ему плохо! Тошнит его, к примеру, или поранился… У тебя, кстати, какая специализация? Хирург? Фтизиатр? Уролог? Надеюсь, не гинеколог?
– Этот… терапевт-гомеопат.
Капитан замолчал, прикрыл лицо рукой и сидел так довольно долго. Доктор-недоучка смущённо сопел, ёрзал на диване и был сейчас очень похож на обиженного щенка чау-чау, у которого отобрали его любимую косточку.
– Врач, который не умеет лечить… – промолвил наконец Джи Лин. – Повар, который не умеет готовить… Ну с поваром отдельный разговор будет. – Он тяжело поднялся из-за стола, словно в корабль снова вернулась земная сила тяжести, и Макс тут же вскочил с дивана. – Не знаю, что тебе сказать, какие слова найти. Выбирай. Или ты всё-таки будешь врачом, настоящим врачом – или не поставлю тебе никакой практики. И вообще оформлю дисквалификацию. Так и будешь… в сообществе. Понял? Всё. Иди отсюда.
Глава десятая. Дань Оберона
Вахты для кандидатов в пилоты временно прекратились, и во время ужина стажёры впервые за последнее время собрались все вместе в кают-компании.
– В общем, так, – капитан Джи Лин поднялся из-за стола. – С завтрашнего дня будущие пилоты начинают осваивать осмотр и обслуживание силовой установки. Насчет остальных… Доктор, синдром космической адаптации изучил?
– Ага…
– Лично мне зачёт сдашь! Потом будем дальше двигаться. У тебя, повар, как дела?
– Бутерброды освоил. С маслом.
– Уже прогресс! Ладно. Все свободны. Подготовка ко сну и отбой. Всё.
Капитан покинул кают-компанию. Следом вышел менеджер, зевая и прикрывая рот ладонью.
– Пилоты, по системе жизнеобеспечения есть вопросы? – окликнул Санчес практиканток, поднимающихся из кресел.
– У меня расход кислорода для дыхания был завышен, – отозвалась Милли. – На последней вахте.
– На крайней вахте!
– Ну да, на крайней. Как будто нас не десять человек, а одиннадцать.
– Ну так это ерунда. Дань Оберона.
– Чего?
– Датчик расхода не откалиброван, – нетерпеливо сказала Лита. – Не сообразить, что ли?
– А что такое дань Оберона? – заинтересовался Тим Том.
– А вы не знаете?
– Не-е…
– Впервые слышим.
– Расскажи, Эдди!
Пилот не спеша уселся за стол, и все шестеро практикантов тоже вернулись в свои кресла.
– Это такая старая история, – начал Эдди. – Даже, скорее, легенда. Когда-то давным-давно, в старое доброе… – он выделил голосом слово «доброе», предупреждая подначки со стороны молодого поколения, – …время, на корабле под названием «Оберон» случилась во время рейса серьёзная авария. Что уж там произошло – метеорит, космический мусор, разгон реактора – не суть. Экипаж этого «Оберона» состоял из трёх пилотов, как и у нас раньше. Так вот, до прохождения перигея…
– Прохождения чего? – переспросил Тим Том. Практикантки-космолётчицы зафыркали на него.
– Ближайшей к Земле точки траектории, неуч! – сердито бросила Милли.
– До прохождения перицентра околоземной траектории, – продолжил Санчес после паузы, – оставалось ещё несколько месяцев, и, сами понимаете, помочь им до этого момента никто не мог. Стали они подсчитывать оставшиеся ресурсы и обнаружили, что кислорода для дыхания на это время не хватит. Ну и что прикажете им делать дальше?
Стажёры стали наперебой предлагать различные варианты:
– Запасы воды использовать! Электролизом!
– Пероксид забрать из аварийных комплектов!
– Хлореллу выращивать! Водоросли. Или ещё что-нибудь…
– Спать побольше!
– Вижу, вижу, что вы не пропадёте в такой ситуации! – рассмеялся второй пилот. – Только все эти способы не годились – ни пероксида у них не было, ни хлореллы, ни воды лишней. В этом-то и состоит смысл всей истории: кислорода могло хватить только одному из трёх. Даже двое не смогли бы дожить до Земли.
– И как же… это… как же им быть? – удивился Макс.
– Выход был только один – бросить жребий. Двое должны были умереть. Без вариантов.
Практиканты стали бурно обсуждать столь непростую ситуацию.
– Вот это да!
– Да как же это так?
– А что, обязательно надо жребий кидать, да?
– Должен был остаться самый опытный.
– Нет, капитан!
– Нет, самый молодой!
– Нет, самый умный, дура!
– Нет, самый нужный для полёта! Сама дура!
– Спокойно, спокойно, – прервал дискуссию Эдди. – Как я сказал, они решили бросить жребий. Двое из них отправили третьего в соседний отсек, чтобы он принёс из игрового комплекта три шашки – две чёрные и одну белую. Они собирались взять шлем от скафандра, положить туда шашки, потрясти, перемешать и потом по очереди доставать – кому какая попадётся. И вот этот третий вышел, закрыл за собой люк и…
Он сделал паузу
– И?
– И вакуумировал отсек с теми двумя!
Практиканты несколько секунд сидели молча с открытыми ртами.
– Вот гад! – злобно произнёс Алекс.
– Великие Странники!
– Ничего себе!
– Да это… да это же…
– Да как же так можно?
Второй пилот с улыбкой наблюдал за возбуждёнными стажёрами, довольный произведённым эффектом.
– А чем всё закончилось? – в конце концов поинтересовалась Милли.
– А чем всё могло закончиться? Корабль достиг Земли, его перехватил близ перигея спасатель, и выживший пилот вернулся домой.
– И его не наказали?
– Нет, он сымитировал, как будто те двое погибли во время аварии. Его даже наградили как героя.
– А кто он был? Капитан? Второй пилот? Третий?
– Да какая разница? История об этом умалчивает.
– И что же было дальше?
– Этот пилот не смог больше жить. По одной версии он умер в первую же ночь на Земле, по другой – сам наложил на себя руки.
В кают-компании наступило молчание.
– Ну и легенда… – пробасил Макс.
– А причём тут дань Оберона? – удивилась Лита.
– Да, какая связь с какой-то там данью? – подхватила Нэя.
– И с датчиком расхода кислорода… – задумчиво произнесла Милли.
Санчес откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, дождался тишины.
– История на этом не заканчивается. Корабль «Оберон» был восстановлен на ремонтной базе и опять стал ходить в рейсы с новыми экипажами. Но только за ним закрепилась дурная слава. Говорили, что на нём поселился призрак…
– Призрак?
– Да, призрак того пилота, убившего своих товарищей, чтобы выжить. С тех пор по ночам, ну то есть после отбоя, его тень изредка появляется где-нибудь в открытом люке или в конце коридора. И постоянно на корабле завышается расход кислорода, как будто в экипаже на одного человека больше, чем на самом деле. Словно «Оберон» после смерти убийцы забрал его к себе на борт и заставил вечно скитаться в Пространстве. С тех пор, если где-нибудь начинает барахлить датчик расхода кислорода, то так и говорят: «дань «Оберона».
Второй пилот поднялся из кресла.
– Ну вот и всё, господа практиканты. Отбой! Завтра у нас трудный день.
Возбуждённые страшным рассказом стажёры долго не могли уснуть.
– Это что, на самом деле было?
– Жуть! Как представишь…
– Да ну… Легенда. Призраков не бывает.
– А если бы у нас такое случилось?
– У нас трёхмерные шашки есть. В кают-компании…
– А как же об убийстве стало известно?
– Он, наверное, перед смертью проговорился…
– Интересно, этот «Оберон» до сих пор в рейсы ходит?
– Может, это наш «Полюс»? Переименовали… А что? Ему вон сколько лет!
– Великие Странники! Не пугай!
– А кислородный датчик всё-таки надо откалибровать.
– Ладно, хватит, – зевнул Алекс. – Давайте отключаться. Мне, между прочим, раньше всех вставать – бутерброды делать. Макс! Ма-акс!
– Чего…
– Ты еду на завтра принёс?
Врач в этот день был дежурным по кораблю, и в его обязанности входила доставка продуктов из верхних трюмов на следующие сутки.
– Принёс? А?
– Не-е… Забыл…
– Ну так сходи! Что я завтра готовить буду?
Макс недовольно засопел в своей ячейке, натягивая на себя любимого Чебурашку. Выбравшись в проход, он вдруг стал нерешительно топтаться возле двери.
– А может, это… вместе…
– Ты что, Вернисаж, напугался? – небрежно осведомилась Нэя с верхней полки. Новое прозвище, данное корабельному врачу, ей очень понравилось. – Тебе ли бояться? Да от твоей рожи все призраки будут шарахаться!
– Давай-давай, топай! – скомандовала Лита, зевая.
Доктор Вернисаж ещё немного повздыхал и выполз за дверь. Голоса в кубрике стихли. Стажёры постепенно стали засыпать, всё ещё переживая в душе рассказанную вторым пилотом историю.
Макс очень скоро вернулся и шумно плюхнулся в свою ячейку, даже не закрыв за собой дверь.
– Ты что так быстро? – свесился к нему ещё не успевший заснуть повар. – Принёс или нет?
– Не-е… Не-е… – заблеял басом корабельный врач. – Там этот… Призрак…
– Чего? – Алекс подскочил в своей ячейке. – Что ты сказал? Какой ещё призрак? А?
– Вы чего орёте? – недовольно спросила спросонья Лита. Слово «призрак» наконец дошло до её сознания, и она, сев на постели, резко подняла свою шторку. – Доктор! Что случилось?
– Я… Я… Я туда поднялся…
– Куда – туда?
– Ну… в шахту… из четвёртого отсека…
– Ну?
– Ну вот… открыл люк… во второй трюм. А там… А там…
– Ну?! Что?! Да не тяни ты робота за кабель!
Макс, сидя на нижней полке, мелко дрожал, и его зубы иногда громко щёлкали подобно неисправному электропневмоклапану. Все остальные практиканты тоже проснулись и заспанно таращились на него из своих ячеек. В слабом свете дежурного освещения чётко выделялись узоры на лице корабельного врача – он был необычайно бледен и походил на пожилого напуганного мопса.
– Я люк открыл, – Макс всё-таки справился с дрожью и заговорил более-менее приемлемо, – а там тень ходит! Серая! Между контейнерами…
– Доктор, ты что, лекарств нанюхался? – лениво поинтересовалась сверху Нэя. – Какая ещё тень?
– Может, это капитан был? – предположила Милли.
– Капитан в рубке должен быть, – дёрнула косичками Лита. – Сейчас его вахта.
– Ну да, – подтвердил Вернисаж. – Я ему доложился по интеркому, когда люк открывал в шахту. Он ответил.
– Тогда, может, Эдди. Или Салли.
– Не-е… они у себя были. В каюте.
– А ты-то откуда знаешь?
– Так ведь слышно было… Они там это… ну… разговаривали, в общем.
– А менеджер?
– А менеджер мне навстречу попался. Он из туалета шёл. Тоже в свою каюту забрался…
Продуктивные версии кончились, и в кубрике наступило тягостное молчание.
– А тебе не померещилось? – робко поинтересовался Тим Том.
– Не-е-е… – опять заблеял врач.
– Надо посмотреть, что там за тень! – решительно заявила Лита. Глаза её загорелись, ноздри стали раздуваться, как у тигрицы во время охоты. Она ловко выпрыгнула из ячейки, уже одетая в лиловый пилотский комбинезон.
– Я с тобой! – выглянула со своего места Нэя. Милли тоже зашуршала за шторкой, одеваясь.
– Может, капитану надо сообщить? – плаксиво произнёс Геркулес. – И остальным…
– Ну вот ещё! Засмеют. Сами разберёмся. Не маленькие!
Практикантки выбрались из ячеек в проход.
– Алекс, ты идёшь? – Нэя впервые назвала его по имени – до этого он был только «красавчик» и «повар».
– Ага.
– Давай, веди, Чебурашка, показывай! – толкнула предводительница напуганного доктора. Тот, засопев, поднялся, и команда исследователей двинулась на выход из кубрика.
– Эй! А как же я? – заныл сзади Тим Том. – Я тут один не останусь! Я с вами.
– Ну пошли… Только не ной и не скули, а то я женщина нервная!
– Памперс надел, лапочка?
