Читать книгу: «ХНАП», страница 3

Память меняется, это правда, но не настолько чтобы не вспомнить, что мой любимый город – Лондон, не Москва. Так-то, дорогие мои москвичи. Благодаря другу мне удалось провести там много недель, в разные годы, вместе с дочкой и женой. Это лучший город на Земле для меня. Когда по радио поёт свою песню «Город» группа «Браво», я знаю, они поют про Лондон. Мне легко и комфортно именно в там, хотя признаться мне есть с чем сравнить. Я знаю значительную его часть и отдыхаю там, мне не жалко там тратить деньги. Я не хочу оттуда возвращаться в Россию. В этот сложный год мне не удалось посетить Англию ни зимой, ни летом. В один день я расстроился в связи с этим и стал концентрироваться на недостатках Лондона. Что там есть плохого? Откровенно немного. Есть пара маленьких вещей, которых мне там не хватает. Первое, это отсутствие отличного чая, развесного чая по 100-200 граммов в упаковке, с добавлением цветов, фруктов, цедры апельсина, корицы, сотни сортов, которые есть на любом рынке любого российского города. Чай в Лондоне – беда. Или очень дорогие сувенирные жестянки, скажем так, умеренного качества просто чёрный чай. Либо никчемные пакетики не отражающие и половины того ассортимента которые есть в магазине «Магнит» во Ржеве. Страна, миру продавшая этот наркотик, ставшая его первым дилером, водрузившая «Катти Сарк» на монумент в Гринвиче продаёт собственным гражданам один из самых худших вариантов коричневого напитка. Во время своего первого визита я целый час искал в супермаркете хороший чай. Думал, что всё что я вижу это какая-то ошибка, какая-то распродажная полка для бедных. Чай отныне беру с собой из России. Вторая, близкая проблема, нехватка облепихового напитка в кафе и пабах. Когда я хочу чего-то безалкогольного я люблю хотеть облепиховый чай. В любой московской кофейне, в любой смоленской кофейне, в любом лофте Питера, в любой забегаловке вдоль больших трас есть ярко-оранжевый насыщающий горячий напиток из облепихи. В Лондоне и в ближайших городах, которые обычно посещаю, типа Оксфорда и Кембриджа мне пока не удалось найти облепиховый чай. Этот спасающий согревающий бодрящий, говорят заживляющий язву желудка, напиток. Это чудо – второе – чего мне не хватает в любимом городе. Третье это гречка. Тут просто без комментариев. Говорят, что она есть в русских магазинах. Скажите, зачем я пойду в русский магазин в Лондоне? Я приехал сюда скрываться от русских магазинов, как Джулиан Ассандж. Четвёртый недостаток – нехватка московского метро. Каким бы няшным не было путешествие по веткам лондонского метро, через несколько дней все эти узкие переходы, абсолютно разные на вид станции, всё это столетнее наследие начинает утомлять. Хочется простого столичного российского метро с его понятными схемами, однотипными станциями величиной с вокзал, отличными эскалаторами, отмеченными путями эвакуации. Вся милота лондонской подземки улетучивается спустя десять поездок. А если это основной вид вашего транспорта в городе, от него начинаешь чувствовать лёгкую досаду. Каждая станция не похожа на другую и каждое ущербна по-своему. Всё ровно по Толстому. Московские станции метро – это счастливые семьи, лондонские станции метро – несчастливые семьи. Уникальные в своей неудобности и соревнующиеся в непонятности указателей. Добавьте к этому то, что иногда эскалаторов нет. Поход по лестнице может занять 15 минут вверх. Проезд однократный, нумером один, сопоставим с месячными расходами на метро в Москве. Всё другое, низкие потолки, нехватка воздуха, пахнущие мягкие сиденья, контроль на выходе, заставляют немного напрягаться в первую поездку. Конечно всё прощаешь лондонской подземке за то, что она приносит тебя в самые прекрасные на свете места. В лондонском метро мне не хватает московского. Пятой мелочью, которая ни в коем случае не перевешивает моей искренней любви к Лондону является отсутствие приоритета пешехода при переходе дороги. Вначале это было странно и едва заметно. Однако феномен существует и меня вполне могли сбить. В Лондоне нет приоритета пешехода при переходе даже очевидных мест для сухопутных путешественников, отмеченных и обозначенных как полагается. Чтобы перейти дорогу вам нужно как бы извиняться перед автомобилем, поднимать руку, касаться шляпы, смотреть в сторону движения, что не всегда просто учитывая разницу лево-право, кивать и чуть ли не кланяться водителю за то, что он притормаживает и ждать, всегда ждать решения автомобиля. Иногда и несколько минут стоять на островке безопасности, выжидая удачного момента, хотя вы находитесь на пешеходном переходе под знаком на высоком подиуме лежачего полицейского. Для россиян, привыкших переходить дорогу как им вздумается, этот момент будет заметнее. Но даже и для меня, прилежного пешехода ищущего зебру, была пара удивительных моментов. Автолюбители, выезжающие из гаража или с прилегающих дорог и дворов недоумённо сигналили мне, идущему по тротуару центральной улицы. Мне, пешеходу ради которого построены все прекрасные тротуары. Чувствуешь себя немножко крепостным крестьянином в такой ситуации, мешаешь лошади лорда. Но поднимаешь руку, вежливо киваешь, улыбаешься и ситуация разрешается. Это маленькое неудобство весьма забавно, но в Лондоне мне не хватает общеевропейской культуры в отношениях водитель-пешеход. В-шестых, отмечу недостаток необходимости свободных чемоданов. Как бы не готовился к визиту в Лондон, всегда не хватает на обратный путь одной пустой сумки. Друг, с его бесконечным чердаком приходит на помощь. В Лондоне так много распродаж книг, так много замечательных вещей вроде обуви, пиджаков, что невозможно унести это к себе домой в тех предметах с которыми прилетел. Это я позже не успеваю прочитать все эти книги, одеть все эти ботинки и пиджаки. Не успеваю до следующей поездки. Но каждый новый раз я арендую новую пустую сумку и загружаю всё больше. Верю, что когда-нибудь в моём большом доме будет отдельная комната для книг, обуви и пиджаков, и всё это обретет смысл, но пока двухкомнатная на семнадцатом этаже не справляется. Недостаток Лондона, что могу ещё сказать. Я сваливаю проблемы на него, это Он заставляет меня брать новую сумку и нагружать её книгами на распродаже. Как можно пройти мимо всех этих прекрасных ботинок в Портобелло? Как можно не зайти благотворительные магазины продающие уникальные издания по одному фунту. Просто преступление отказаться от нового шерстяного пиджака. Лондон требует всегда плюс одну пустую сумку. А ещё Лондон, это когда забываешь бриться.

Борода уверенно прошла стадию «профессор» и начала движение к стадии «волшебник». В неё уже можно заплести детскую толстую розовую резиночку с довольно крупной игрушкой-украшением в виде зайчихи в балетной пачке. При том, если потрясти головой, резиночка не сваливается, я не чувствую натяжения волос или каких-либо неприятных ощущений от её присутствия. Если выделить из этого всего усы, лихо закрутить их концы, то они торчат и не опускаются, напоминая Дали. В маске я стал похож на чудовище из «Аленького цветочка», поскольку борода торчит из-под неё как будто я держу в зубах птичье гнездо. Очень долгое время я был идейно против бороды, баков, усов, хвостов, каре и других излишество в зоне лица и головы у мужчин. По ряду причин, имея перед собой соответствующие дурные примеры, я был уверен, что полноценному человеку всё это не нужно. Зачем украшать себя, когда ты и так прекрасен. Все эти огромные чёлки, козлиные бородки и усики старшеклассника признаки комплекса неполноценности. В добавок они требуют ухода, которого никогда не имеют у таких персоналий. Отчего всё становится ещё страшнее, сальным и противным. Те немногие носители так называемой игрек хромосомы, а на самом деле лишь микрозапятой на месте икса, кто способен на такой уход за лицевой растительностью, превращаются в метросексуалов, а в глазах большинства просто в гомосексуалов, что мешает жить в провинции. С периода полового созревания и лет до 35-40 мне казалось, что лучшая голова мужчины – это открытое лицо без всякой растительности, короткие или умеренные по длине волосы без окраски и иных опций. Хотя сам я прошёл в школе стадию каре и хвостика, задумывался над прокалыванием уха и даже получил на то одобрение мамы, отношение изменилось ко второму курсу. Почти двадцать лет я носил очень короткую причёску и полагал, что ум и мышцы, а позднее как я надеялся и деньги есть украшение мужчины. Умным себя считает всякий, с этим проблем не было, а вот над мышцами пришлось долго работать. С учётом моего типа телосложения относительно спортивен я стал только к последнему курсу. Следует здесь честно признаться, что моя нелюбовь к мужским усам-бородам была вызвана ещё и завистью. У меня довольно долго не росла щетина в привычном понимании. Так что реально побрился я впервые только лет в девятнадцать, а регулярно стал это делать ещё через год. Но мой мозг перефразировал мой недостаток сначала в особенность, факт, а затем и вовсе перенёс это на утверждение, что мужчине борода не нужна. В купе с успехами в качалке, саморазвитии и становлении юношеского максимализма, всё это на долгие годы сделало меня короткостриженым спортивным интеллектуалом. Я мог и послать незнакомца рискуя дракой, и в «Что? Где? Когда?» победить, и про эзотерику в перемешку с жимом от груди беседовать до утра. Друзья у меня сложились соответствующие в период студенчества: начинающие качки спорящие о роли дрожжей в питании, панко-хиппи с гитарами пьющие один чай и курящие другой и ботаники мечтающие скорее начать дежурить в клинике и разгадывать тайны редких патологий одним только дедуктивным методом. И никто из моих близких в тот период не имел усов и бород, кроме отца. Ему-то борода очень идёт и красивая короткая радует глаз. Так что даже если бы волосы у меня стали расти внезапно лучше и утром я стал бы походить на кавказца, то у меня просто не было положительного примера в молодёжной среде для закрепления привычки носить щетину. Со временем я стал бриться два раза в неделю. Больше не стало. По правде сказать, не из-за того, что совсем медленно растёт. Изучая зеркало, я довольно рано сообразил, что мне просто повезло. Моя щетина имеет очень светлый цвет, блондинистый от слова белый, как мои волосы на старых школьных фотографиях. Видна моя щетина становится не из-за её наличия или цвета, а когда волоски достигают длины в 4-5 мм, что конечно нетривиально. О, сколько денег я сэкономил на бритвенных принадлежностях за эти годы. Иметь такую щетину это как ходить в магазин со своим пакетом. По самым скромным подсчётам это много тысяч рублей. Наша валюта обесценивалась, обменивалась и обваливалась столько раз за время роста моих волос, что это цифра не может быть точно установлена. Думаю, откладывай я эти деньги, то за двадцать лет скопил бы на мотоцикл. Вот как редко я брился. Раз года в два я пытался отпустить баки, как следствие посещения рок-н-рольного клуба, но убедившись, что они очень узкие и светлые до прозрачности сбривал. Тем не менее, щетина становилась чуть темнее, толще, а требования мои к внешности мужчин слабели. С переездом в Москву я начал встречать не киношных и не кавказских, а всамделишных людей с бородами и усами, которые были интересными собеседниками, успешными в работе и примерами для подражания. Мода на бороды в те годы достигла апогея. Безбородые скорее считались гомосексуалами. Москва напоминала столицу варваров, если бы не подвёрнутые джинсы и яркие носки с героями мультфильмов на этих ложных стариках. «Не внешность красит человека» постепенно переворачивалось во мне в положение, что любая внешность мужчины, даже с козлиной редкой травой на подбородке, умеренно допустима, если он не убивает животных, не воняет и читал Воннегута в оригинале. Однако мой безволосый бастион всё ещё был твердыней веры. В Москве, на новом месте работы, я был чистый бильярдный шар. Желание выделяться реализовывал цитатами из non-fiction, приталенными пиджаками и циничными медицинскими анекдотами. Никак не усами. Что вообще может такого случиться с человеком чтобы он отрастил усы? Моя борода-усы родилась спонтанно, в обстановке покоя и медитации, во время трёхнедельного посещения Британии. Было прекрасное жаркое лето, кормление зелёных попугаев яблоками, прогулки с сэром Джеком Расселом, сравнительный анализ районов города. В тот год я начал бегать. В тот год я начал учить новый язык. Тот год был отмечен инвестициями в развитие дочки, беседами о её будущем. И как-то само собой, среди гаррипоттеровских пейзажей я перестал совершать своё редкое бритьё. К завершению путешествия и жена, и дочь, и даже я сам поняли, что теперь у меня что-то похожее на бороду. По прилёту я пошёл на консультацию к эксперту. Тётя Оля, мужской парикмахер со стажем в двадцать пять лет одобрила новую игрушку. Решительно обработала её, укоротив, как мне показалось раза в три. После её ревизии я уже не был уверен в том, что оставшееся на лице есть борода. Но мастер придала уверенности сказав, что через месяц (всего через месяц!) обязательно нужно подстричь снова. Приближался конец большого отпуска, я понимал, что явиться на работу с этим на лице, обналичить бороду, совершить каминг-аут есть тот шаг, с которого назад пути нет. Я могу быть критически осмотрен и оказаться в глупой ситуации, вернуться домой, сбрить и прийти на работу снова в ещё более глупой позиции. Либо сбрить сейчас и избежать тихого незаметного позора. Всё же люди-то все исключительно приличные и мне придётся конкретно догадываться насколько моя борода ужасна в их отражении. Особенно после лет стерильности на лице. Тринадцатого августа я вышел в офис с новым образом. Первым я встретил Стаса. Человека, от которого я бы в последнюю очередь хотел узнать мнение о своей бороде. Он очень скептический, не сильно ко мне расположенный, в очках, без намёка на щетину и лысый. Идеальный критик моей бороды. Утром, в полумраке опенспейса Стас просто сказал: «Привет, вижу ты бороду отрастил». И пошёл мимо по своим делам. Это был важный майлстоун. Далее в течение недели такие внимательные критики, как соседи по парте, брутальные мачо из бизнеса, острая на язык менеджер с другого этажа и прочие сказали мне что-то вроде: «ничего», «прикольно», «новый имидж», «борода». Из этих неспровоцированных, что важно, коротких реплик я понял, что борода у меня существует. Она есть и это моя победа. Статус изменился. Лондон подарил мне бороду, я перестал быть противником своей природы. Я успокоился по поводу своей особенности с ростом щетины, я обрёл ещё один маленький покой, как когда-то научившись самостоятельно плавать или подтягиваться, читать английские медицинские журналы или водить машину. На линии жизни появилась ещё одна запятая. С помощью тёти Оли борода меняла формы, длину, стала вполне вменяемой. Бородатый отец отметил, что он тоже отпустил не сразу, а когда я заканчивал школу. Всё как с моей дочкой-тинейджером. Я рад этому сравнению, мой отец образец для меня. Приятно, что он провёл такие параллели. Надеюсь в этой истории с бородой есть и скрытая тема быть похожим внешне на отца. Хоть я об этом ни разу не подумал. Несколько окончательных гвоздей вбили высказывания моих старых друзей. Увидев меня уже ближе к зиме, сказали, что мне очень идёт. Мотивировали и отзывы незначительных знакомых увидевших новую аватарку в Фейсбуке. Там, под одной из лучших фото в моей жизни, сделанной дочкой буквально на лету, в профиль с переднего места пассажира машины, я увидел несколько криков о том, что надо немедленно сбрить. То есть всё, всё вокруг говорило о том, что я сделал правильный шаг. Нежелательным явлением которое проявилось с приходом бороды стала седина. После моего сорокалетия я впервые заметил несколько седых волос, их принесла борода, а не голова. Отсутствие беспокойства по этому поводу у меня абсолютное, это было забавным наблюдением. Если бы не борода, то ещё какое-то время я не увидел бы у себя эти серебристые штуки. Зимой стадия «волшебник» называется Дед Мороз. Я бы смотрелся премило в красной шапочке, с заиндевевшей бородой. Удалённая работа, как я сегодня вижу продлится долго. Важных встреч в очном формате не предвидится и я бы мог дорасти до чародея из пушкинской поэмы. Ждать этого не хочу, перед Новым годом я посещу парикмахера с поздравлением и просьбой сделать красиво. Войду в новый год аккуратным, молодым и осознающим, что борода – это лишь аксессуар. Пусть пока будет. Мне нужно растить многое и расти в других сферах.