Читать книгу: «На дальних подступах страны (Негерой-2. Воспоминания о неслучившемся)», страница 3

Да, идет «холодная война», мы ежедневно сталкиваемся со штатниками корпусами по всему земному шару так, что аж заклепки вылетают. Но есть же неписанный кодекс чести! Или вы уже его «похерили», господа?

Мельком взглянув на часы (было далеко за полночь), я начал потихоньку собираться, мол, а не надоели ли мы гостеприимным хозяевам? Джон на урду что-то коротко бросил мужику с четками – я не понял – и хлопнул в ладоши. Тут же за моей спиной выросли два свирепых с виду нукера. Руки они демонстративно держали на рукоятях кинжалов, прямо как личная охрана какого-нибудь султана.

«Ба, да это точь в точь сценарий из «Тысячи и одной ночи». Неужели эти недоросли из Лэнгли во время учебы восточные сказочки почитывали, не верю! – Пискнул внутренний голос. – Ну, ты давай тут, Серега, держись, а я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать, – деловито засуетился мой трусливый помощник. – Но знай, сейчас таких люлей огребешь, мало не покажется. И не говори, пожалуйста, что я тебя не предупреждал». – С этими словами он затих.

Вняв предупреждению друга, я резко вскочил с места, одновременно сделав два богоугодных дела. Во-первых, плеснул остатки горячего кофе в харю бородачу с четками. Ему это явно не понравилось: он схватился обеими руками за фейс, изрыгнул, наверное, самые страшные ругательства на своем басурманском и на некоторое время выбыл из игры. Одного из нукеров Джона, стоявших у меня за спиной, мне тоже удалось ненадолго вывести из строя. Вернее не мне, а креслу, которое при падении удачно въехало спинкой ему в пах. Он схватился за промежность, согнулся пополам и по-щенячьи жалобно заскулил.

Джон, пребывая в легкой прострации, нам особо не мешал, держал в руке свой бокал с виски и завороженно наблюдал за развернувшейся импровизированной потасовкой из первых рядов партера.

Второй нукер, чтобы не терять времени, тупо долбанул меня сзади по голове то ли какой-то железякой, то ли своей ручищей, тяжелой и твердой, как кузнечная штамповка. Мне показалось, что это был тот самый кинжал в ножнах. Удар пришелся по касательной, но кожу на затылке он мне рассек. Не сильно, но чувствительно. На этом садист не остановился и посчитал, что мне надо добавить еще, так сказать, для ума.

К этому моменту я уже повернулся к обидчику лицом. Он был выше меня ростом, тяжелее на полтора пуда, как минимум, и собирался атаковать, мстя, наверное, за двух своих поверженных коллег. Один из них сгребал остатки кофейной гущи с заросшего бородой лица, а второй все еще хватался за порушенную промежность. Оба пока были вне игры. Мой же обидчик тем временем призывно развел руки, но не для объятий, а преследуя низкую цель хлопнуть меня по ушам. В руках ничего не было. Значит бил он меня сзади не кинжалом в ножнах, а ручищей своей дурной и кожу содрал здоровенным перстнем с черным камнем, подумал я, одновременно похвалив себя за наблюдательность.

Успел я вспомнить в этот момент одного своего наставника – редкого знатока старинного русского рукопашного боя. Если противник хочет ударить тебя или захватить двумя руками спереди, учил Мастер, не хватай его за руки, не блокируй удар, а попробуй сам контратаковать. Лучший вариант – толкнуть неприятеля в грудь двумя руками, энергично и максимально сильно. Такой толчок – всегда неожиданный и обязательно выведет из равновесия и более сильного, и боле тяжелого соперника.

Спасибо, наставник, подумал я и мощно, насколько позволял отягощенный виски организм, пнул двумя руками своего соперника чуть выше солнечного сплетения. Такой прыти он точно не ожидал, отступил на пару шагов и наткнулся на второй стол в нашем ресторане, ставшем более похожим на боксерский ринг. Встречи своей задницы со столом нукер тоже не предполагал, оперся на него, но ножки подогнулись – сначала у стола, потом у нукера, и оба благополучно завалились на пол. Это был мой последний, да, собственно, единственный шанс ретироваться.

Путь к входной двери на секунду освободился, и я метнулся на улицу. И только врожденная невообразимая щедрость заставила меня потратить еще пару драгоценных секунд, а может, всего одну. Так сказать, вишенка на торте. Джон сидел спиной к стенке все с тем же бокалом виски, полным столом мелких тарелочек с восточным угощением и свежим кофе. Хорошая позиция, если ты собрался только наблюдать за спектаклем. Но она лишала моего американского коллегу маневра. Я повернулся к Джону и с размаху врезал ногой по краю пластмассового предмета мебели. Обут я был в модные о ту пору красивые кожаные «казаки» с окованным – самую малость – мыском и подковкой на каблуке. За ногу я не боялся, поэтому лупанул по столу от души. Недопитый виски и кофе, а также всю остальную «беду» в виде восточных сладостей, остатков фруктов и орешков Джон принял своим геройским фасадом. В дополнение к нашему общему меню, он получил еще и краем перевернувшегося столика где-то между глазом и ртом.

Последнее, что я разглядел, покидая негостеприимный дуккян (никогда не буду здесь больше ужинать!) и держась за ссадину на голове, были сползший по стене мистер Джон Маккинли, все еще скулящий по поводу своего ушибленного креслом мужского достоинства первый нукер и шевелящийся в обломках стола второй мой обидчик.

Дверь автомашины я предусмотрительно на ключ не закрывал, поэтому стартанул от ненавистного дома без проволочек. Дальше было не очень интересно. Банальные гонки по ночному незнакомому для меня городу. Поколесил я тогда по столице изрядно. Резидентурские хлопцы, низкий им поклон, здорово мне помогли. Если бы не они, меня пару раз могли запросто зажать в клещи, но на этот раз обошлось, слава Богу. Обошлось-то, конечно, обошлось, но слишком дорого! Мы потеряли оперативного водителя Мишу Антонова, который, отсекая от меня «наружку», выскочил из узкого переулка на своей «тойоте» наперерез тяжелому джипу. Мощный удар пришелся прямо в водительскую дверь. Миша погиб.

Несколько раз по участникам «ралли» шмальнули из своих «пукалок» отважные местные полицейские, пристроившиеся в хвост нашей колонны. Они попытались было сперва остановить и наказать сумасшедших гонщиков, но быстро сообразили, что это непростой стрит-рейсинг. И сочли за благо ретироваться. Правильно, ребята!

В посольстве я оказался часам к четырем утра, вымотанным до предела, но живым и без особого ущерба! Отправили шифртелеграмму в Центр и на удивление оперативно получили инструкции. Чтобы не создавать дополнительных проблем с американцами и местными властями гроб с телом Антонова решено было переправить в Союз через Афган. Мне было предписано сопровождать покойного и как можно быстрее исчезнуть из страны, с глаз долой. Кто бы спорил? Видал я ваш Пакистан…

В колонии «прошел» слух, что Мишу по указанию МИДа срочно перевели в посольство в Кабуле с повышением, на должность заведующего гаражом. Кто-то из техсостава, говорил, мол, парню не повезло, там ведь война идет. Другие, более предприимчивые товарищи считали, что в «мутной воде», да на такой должности с умом можно хорошенько «развернуться» и подзаработать. Так, через несколько дней я оказался в самолете, летевшем в Душанбе со своим скорбным 200-м, а молоденький молчаливый офицер – со своими.

Дня через три после моей спешной ретирады из Исламабада Джона срочно отозвали в Штаты. Как мне рассказал потом по секрету за кружечкой пивка в санатории в Трускавце один мой хороший приятель из американского отдела, Джон Маккинли больше в списках сотрудников ЦРУ не значится. Поделом придурку! Но чисто по-человечески его, вражину, даже немного жаль, ведь потенциал-то у него был неплохой. Его бы подучить немного в нашей Бурсе, был бы толк.

7

К освобождению «Гектора» Контора подошла очень ответственно. Главный импульс был получен со Старой площади! Там внезапное отсутствие информации с Юга африканского континента заметили, стали возмущаться. Была дана команда подключить к решению этой непростой задачи, естественно, с соблюдением строжайших мер конспирации МИД и Минобороны. Как апофеоз, Старая Площадь санкционировала в случае необходимости использование любых других возможностей. Отцы-командиры Конторы от такого внимания сильно возбудились, покумекали-покумекали и родили гениальный план. Оставалось довести его до исполнителей и… за работу, товарищи!

В минимально короткий период в Лесу создали координационный штаб, а в некоторых отделах появились засекреченные небольшие группки из «особо посвященных». Проклиная национально-освободительную борьбу народов Африки, пролетарский интернационализм, а заодно и меня с моим чернокожим другом, они перешли на казарменное положение.

Работа по всему миру закипела. Для начала дали щедрую «утечку» в прессу, грамотно организовав пропагандистскую кампанию в СССР и соцстранах. Подключили западные газеты и журналы, радио, TV, к которым смогла дотянуться рука зловещего КГБ. Потом проснулись СМИ в Африке, Азии и Латинской Америке. Задействовали трибуну ООН, Движение неприсоединения, Лигу арабских государств.

Лейтмотивом многих публикаций и пламенных выступлений ораторов было обвинение США и его кровавого монстра ЦРУ во вмешательстве в дела других государств. Им припомнили все грехи XX века, большие и малые, начиная с высадки американских войск в Гондурасе у городка Пуэрто-Кортес в 1903 году, кончая недавней агрессией против маленькой Гренады.

Шум был поднят неимоверный. Много материалов, «естественно», посвящалось исчезновению «Гектора». Одна из влиятельных итальянских газет (не уверен, конечно, но, думаю, не без нашего участия), проведя «независимое» журналистское расследование, вышла с сенсационным заголовком: «По данным надежных источников из руководящих разведывательных кругов НАТО, за похищением высокопоставленного лоренсийского дипломата в Израиле стоит ЦРУ, использовавшее международную алмазную мафию!».

Скандал разгорелся грандиозный. Дошло даже до того, что прошли слушания в Конгрессе, где со взрослого мальчика Уильяма Джозефа Кейси сняли короткие штанишки, и прилюдно отхлестали. И как после такого не верить в плохие приметы: ведь он был 13-м по счету Директором ЦРУ!

Тема связи американской разведки с главарями мафии, использование ее «отморозков» для ликвидации неугодных политических деятелей и свержения прогрессивных режимов по всему миру не сходили со страниц самых авторитетных изданий в Союзе, соцстранах и на Западе. Не отставала и пресса «третьего мира». Кстати, мой парижский коллега Николай, попытался «втемную» использовать «Японку», имевшую связи не только среди французских, но алжирских и тунисских журналистов. С ней, увы, «втемную» не вышло – умная была девочка. Выслушав пространные туманные речи Николая на заданную тему, она спросила в лоб:

– Объясни нормально, Николя, что вам надо? Какого результата вы хотите добиться? Если это в моих силах, я помогу.

Николай смутился, но решил не играть с прозорливой агентессой в кошки-мышки. Он объяснил ситуацию, как есть, в рамках дозволенного, естественно. Софи выслушала как всегда внимательно и серьезно, не перебивая.

– Знаю, как помочь, – сказала она. – Но если вы хотите хорошего результата, то я должна съездить в Тунис. Через неделю получите настоящую информационную «бомбу». Договаривайся со своей Конторой, Николя! Только не тяни. Здесь, в Париже на подготовку мне нужны сутки.

Николай в определенном смысле рисковал. Одно дело платить Софии Рени, французской гражданке за информацию, которая по большому счету не наносит ущерба ее стране. Даже если местные узнают о словоохотливости Софии в области изучения космоса, грандиозных разборок, скорее всего, не будет. Ну, покричат немного, уволят с работы… Может, кстати, и шума большого поднимать не будут, учитывая активное развитие советско-французской космической программы сотрудничества.

Совсем другой вариант – подключить завербованного иностранного агента к секретной операции против другой державы, открыть ему (в данном случае ей) ряд деталей и целей этой операции. В случае срыва или каких-то форс-мажорных непредвиденных обстоятельств ущерб вербовщиков, то есть, тех, кто привлек агента, будет очень ощутимым. Тоже, конечно, не фатальным, но крайне неприятным и болезненным.

Все это Николай понимал, попросил у Софи отсрочку для принятия решения и резво ринулся в посольство. Изложив максимально сжато и одновременно толково все обстоятельства в шифртелеграмме, он сел ждать ответа. Ждал недолго. Ответ состоял из мощного пистона за риск и необдуманную инициативу. Во втором абзаце срочного послания начальство пистон смягчило и мудро согласилось «использовать «Японку» в Тунисе». Делать это Николай должен был с максимальной осторожностью, тщательностью, продуманностью, оговорками, оглядками и т. п… Как? Должен сам решить, чай, не мальчик! Если проколется – понесет всю ответственность. Если не проколется и спасет цивилизованный мир, так это – твоя работа, сынок! Впрочем, пряников и прочих сладостей дадим, говорилось в послании Конторы.

Николай пожалел, что ввязался в эту авантюру. Но у нас на Руси испокон веку инициатива наказуема. Отступать было поздно. В итоге он в течение одной ночи и одного дня согласовал с Центром поездку Софи в Тунис и получил карт-бланш на непредвиденные расходы. Через день рано утром ближайшим рейсом отправил девушку на Северо-африканское побережье в эконом-классе – Контора хоть здесь немного сэкономила. Браво! Хорошо, что воспитанная Софи не роптала.

– Ты не волнуйся зря, Николя, – сказала девушка, когда тот провожал «Японку» в аэропорту Шарля де Голля. – Я все сделаю, как надо. Стыдиться не будешь. Привезу тебе настоящих тунисских фиников. Они очень вкусные.

Николай имел основания волноваться. Во-первых, он не мог детально и конкретно поставить Софи задачу. Прежде всего потому, что не было времени на глубокое изучение ее возможностей и связей в Тунисе. Во-вторых, он не сообщил смелой барышне, что в тунисской столице за ней будут ненавязчиво присматривать наши резидентурские ребята, хотя дал ей секретный телефончик – на всякий пожарный случай. В-третьих, Контора, как всегда, требовала молниеносного результата и прессовала Николая. А он давить на Софию не мог, потому что уже достаточно изучил ее и не хотел ненужных конфликтов, ломки характеров и проявлений прочих тонкостей взаимоотношений агента и куратора.

«Японка», тем не менее, села в самолет и улетела в жаркий солнечный Тунис. Не только улетела, но за максимально короткий срок доказала, что Контора платит ей не зря. Через своих друзей-журналистов она вышла на прогрессивно мыслящих местных хлопцев, к тому же совсем не жалующих Штаты и все американское. В результате, спустя всего трое суток, через Agence Tunis Afriquе Presse удалось опубликовать просто убойный материал-расследование о пропаже «Гектора». Он начинался словами: «Как любил повторять шпион № 1 в США, великий и ужасный У. Кейси, «задействуй негодяев, если хочешь быстро выполнить работу…» Бомба взорвалась!

Госдеп вынужден был выступить с официальным опровержением и осудил «варварский акт в отношении дружественной (с каких пор?) Соединенным Штатам Лоренсии. В Белом доме под давлением общественного мнения, а может, с перепугу приняли решение сократить объемы крупномасштабной военной помощи внутренней оппозиции в Лузанвиле. Узнав об этом, Палыч с удовлетворением потер руки и изрек:

– «Максимку» болезного, еще не освободили, а польза от нашей возни уже есть. Сверлите дырки в кителях, парни!

Больше он ничего не стал объяснять и засобирался на доклад к руководству.

8

Через неделю Николай встретил Софи в том же аэропорту с букетом красных роз. Девушка, как рассказывал потом Николай, приняла букет с благодарностью, но не преминула на всякий случай «пнуть» своего работодателя.

– У нас не дарят такие роскошные букеты в аэропорту, Николя! На нас смотрят, как на любовников. Тебе это надо?

– Пусть смотрят. Я, вернее, мы тебе очень благодарны.

– Благодарны и все? – Софи еще шире открыла свои и так громадные глаза. – А где медаль?

Не ожидавший такого поворота, Николай на секунду опешил.

– Шучу! – Примирительно сказала девушка. – Надеюсь, ты не на посольской машине?

– Нет, что ты! Возьмем такси.

– Слава Богу! А то я боялась, что за нами поедут прямо из аэропорта, как за мной в Тунисе…

– За тобой был хвост?

– А ты, можно подумать, не знал! Ваших ребят там видно за версту: все какие-то одинаковые, в черных очках. Я теперь русских, как у вас дома говорят, «за версту чую». Ты уж, будь добр, укажи в своем отчете или что там у вас – в рапорте, что мол, аккуратнее надо работать…

Николай, открыв рот от изумления, благоразумно промолчал, сделав обиженный вид. Но коробку тунисских фиников на веточках забрал с восторгом. Кстати, не в первый раз «Японка» подкалывала своего собеседника, могла даже немного в резковатой манере одернуть. Бедный Мыкола ее даже чуть-чуть побаивался. Как-то в безобидном разговоре на нейтральные темы она вдруг обнаружила, что ее куратор не помнит знаменитую сцену прощания князя Андрея с дубом… Из «Войны и мира». Ну не помнит, и не помнит. Батальные сцены помнил, а хренотень всякую лирическую забыл. Эка невидаль! По нынешним временам многие и про самого графа-то мало что знают. Софи тогда устроила ему настоящую взбучку. Ого-го! Топнула своей красивой ножкой, наморщила лобик и со сталью в голосе изрекла.

– Да вы что, там в своей Конторе совсем обалдели? Одни боевики со шпионскими страстями да порнуха на уме? Надо хотя бы изредка свою классику перечитывать, «мой ситный друг».

Последние слова «Японка» произнесла по-русски почти без акцента. Уже год она посещала курсы русского языка при Сорбонне, хотя куратор ее отговаривал. Произнеся фразу на языке Толстого, Софи просто добила бедного Николая. Тяжело засопев, он нервно закурил и страшно захотел в клозет. Такое в шпионском ремесле случается: не только ты воспитываешь агента, но и он тебя. Улица с двусторонним движением…

Подводя промежуточные итоги начатой Службой пропагандистской работы, генерал выделил два момента: мощнейшие удары под дых и Госдепу, и ЦРУ. При этом особо отметил успешные действия нашей «надежной агентуры» в Северной Африке. Предложил подумать над поощрением отличившихся. (Видели бы вы своими глазами, тащ генерал, эту хрупкую симпатичную «надежную агентуру», сильно удивились бы!). А говоря про сверление дырок остальным операми как в воду глядел. Чутье у старика волчье.

И, действительно, на следующий день Георгия Павловича вызвали на Лубянку. Дело в том, что Председатель, который держал на личном контроле все наши телодвижения вокруг «Гектора», позвонил в Лес узнать последние новости. Ввиду отсутствия начальника ПГУ (срочно выехал в Афган), разговаривал с ним первый зам. Тот, видимо, не совсем внятно отрапортовал, и босс затребовал к себе на ковер Палыча, возглавлявшего координационный штаб. Беседовали они часа два с половиной, своего рода рекорд. Сначала Председатель поблагодарил руководство ПГУ за умелые действия против главного противника, коим тогда были США, в результате чего снизилось давление на Лоренсию. При этом, естественно, просил не «почивать на лаврах», а форсировать решение главной задачи – «освобождение из половецкого полона нашего чернокожего князя Игоря».

– Чё, прям так и сказал: «чернокожего князя Игоря»? – Удивленно спрашивали мы у генерала на срочном совещании, собранном в тот же день, вернее, ночь.

– Повторяю для людей особо не покалеченных интеллектом, – процедил сквозь зубы отец родной. – Так и сказал. Еще просил вас поощрить, если заслужили. Но это все потом. Сейчас главное ковать железо, дальше вы сами знаете, все ведь у нас тут ученые, – проворчал генерал.

– Тащ генерал, а почему про поощрения потом, а не сейчас, ведь «старший приказал», – с интонациями Евгения Евстигнеева из легендарного киношедевра «Место встречи…» заныл и заканючил нестройный хор голосов присутствующих.

– Все свободны, идите себе с Богом, пока я с вас последние звезды не поснимал – насупился генерал, решительно пресекая назревающую фронду. – А ты, Сергей Иванович, задержись на минутку.

– Не в службу, а в дружбу, завари-ка чайку покрепче, если не затруднит, и прихвати бутылочку, там справа, на верхней полке, – совсем по-домашнему попросил Палыч, когда все вышли из кабинета.

За чаепитием он доверительно поведал мне, о чем еще рассказал Сам. А узнал я много интересного. Оказывается, вчера на заседании Политбюро приняли решение предложить американцам в качестве наживки для обмена нашего соотечественника капитана первого ранга Маркелова, «отдыхающего» в Лефортово. Я о предателе ничего не знал, но перебивать шефа не стал: надо – сам расскажет.

«Пиндосы», – продолжил генерал, – должны обязательно клюнуть на него. Минобороны получило сверху команду выделить нам в помощь орлов из морского спецназа Краснознаменного Черноморского флота. Все полегче будет, они же профи высочайшего класса, в своем деле не одну собаку съели. И последнее. Обмен утвердили на Кипре…

В завершение Палыч протянул мне увесистую папку со словами: «Там все нужные тебя материалы, включая подборку на Маркелова. Почитаешь на досуге».

– А где он, досуг-то? Я уже забыл, как моя Маруся с девочками выглядят, – хотелось дерзко возразить деду. Но взглянул на его усталый вид и хамить расхотелось. Мы молча пожали друг другу руки и я вышел, тихонечко закрыв за собой дверь.

9

Маркелов Иван Иванович, 1922 года рождения. Уроженец села Урочище, Знаменского района, Тамбовской области, русский, гражданин СССР. Образование высшее военное. В 1950 году с отличием окончил в Ленинграде Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, а в 1965 году – Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Военную службу проходил на Балтийском и Северном флотах.

Воинское звание – капитан первого ранга, место службы – Главный штаб ВМФ СССР, начальник отдела. Владеет немецким языком. Женат, имеет двоих сыновей 1952 и 1954 года рождения. Старший – окончил МГУ имени М. В. Ломоносова, по студенческому обмену направлен в Сорбонну (Франция). Младший – ученик выпускного класса Средней школы № 32, Киевского района, города Москвы.

Маркелов О. И. (он же Белоусов) прописан в городе Москве, проживал по адресу: город Москва, улица Еремеева, дом № 14/22, квартира № 57. Женат. Жена – Маркелова (девичья фамилия Сергеева), 1928 года рождения, уроженка Мурманска, русская, гражданка СССР. Образование высшее, в 1950 году окончила с отличием Заочный институт советской торговли в Москве. Владеет английским языком. Работает старшим товароведом в ГУМе. Прописана и проживает по адресу: Москва, улица Еремеева, дом14/22, квартира. По месту работы и жительства характеризуется положительно. Характеристики прилагаются.

10

Мой хороший знакомый еще по Лоренсии из Третьего главного управления Комитета, который вел это дело и с которым мне пришлось тесно общаться, рассказал много интересного. И вынес я из этого рассказа следующее. Маркелов – выходец из крестьянской семьи. В ходе «раскулачивания» в 1928 году его родители были сосланы в Сибирь и умерли от тифа при транспортировке. Шестилетнего пацана воспитывал чудом уцелевший родной дед, которого не тронули, видимо, из-за старости. Родительскую избу конфисковали, и два Ивана – старый да малый (внука назвали в честь деда) мыкались по чужим углам, перебиваясь с хлеба на воду.

Несмотря на вопиющую бедность, Ванька рос смышленым и крепким. В школе учился на отлично, но дружбы ни с кем не заводил. Да и сторонились его одноклассники – сын кулаков. В Комсомол его не приняли. Иван опечалился, но обиду терпел. Вскоре грянул 41-ый год и Ваньку вместе с односельчанами призвали в армию. Про его кулацкое прошлое в трудную годину не вспомнили, и из всех ребят он один попал на Балтийский флот.

Храбро бил фашистов. Был дважды ранен, награжден боевыми орденами и медалями. После войны с отличием окончил в Питере училище. Служил на Балтике, на Северном флоте, потом поступил и с блеском отучился в престижнейшей Академии Генштаба в Москве, но адмиралом так и не стал.

В 1971 году, задействовав свои связи в «десятке» (не исключено, что через взятку направленцу, начато расследование), пробил себе загранкомандировку военным советником в Египет. Служил на базе ВМФ АРЕ в городе Александрии. К dolce vita на новом месте наш моряк привык мгновенно: отличный средиземноморский климат, дешевые овощи и фрукты – круглогодично. Хорошие жилищные условия, автомобиль с личным водителем, персональный «толмач» прикреплен. Со всех сторон почет и «уважуха»! Щадящий режим работы, сама служба – не бей лежачего. Да еще жену пристроил на работу, сертификаты так и «капают», так и «капают». «Волгу» удалось «закрыть» за год с небольшим. Рекорд! Прямо ударник коммунистического труда, передовик производства! Словом, страна могла гордиться своим героем.

Правда «стукачки» в росколонии по секрету нашептали особисту, что морячок не брезгует приторговывать среди местных ходовым ширпотребом, регулярно привозимым ему на наших пароходах из Союза. Ну, там электробытовыми приборами, фотоаппаратами. Особенно в ходу были изделия из янтаря, которые богатенькие египтяне очень жаловали и цену за них всегда давали неплохую. Большим спросом пользовались также сигары кубинские, ром и наша водочка.

Еще особист узнал через добрых людей, что «отважный капитан» стал частенько на дно бутылки заглядывать, на молодых девок посматривать, и появляться в разных злачных местах. Об этом дяденьки в темных пиджаках со Старой площади перед командировкой строго – на строго предупреждали. А уж таких злачных мест в Александрии пруд пруди. Как никак, портовый город.

Меня по делам трижды туда заносило. Шастать по кабакам и борделям туземным у меня времени не было (клянусь Аллахом!), но ребята резидентурские в таких красках все описывали, аж завидки брали…

В общем, стучали-стучали на нашего Маркелова бдительные соотечественники, но, как бы сказал Саныч, не достучались. Тамошний особист «сигналы» от доброжелателей принимал, аккуратно в свою заветную тетрадочку их записывал, однако ходу не давал и «телег» на моряка в Москву не отправлял.

Почему так получилось, ребята из военной контрразведки тщательно разобрались. Ну, очень тщательно, даже некоторые папахи полетели вмести с владельцами. Причем одни – наслаждаться на свежем воздухе пенсионной рыбалкой, охотой и сбором грибов. Другие – по не самым комфортным для жизни удаленным уголкам нашей необъятной страны дослуживать, но уже «пятнадцатилетними капитанами». Это не по Жюлю Верну, а по частушке моего друга Вована: «Там, где Китай граничит с Казахстаном пятнадцать лет служил он капитаном…».

Провинившийся особист, стоя в позе скорбящего рака в кабинете Лубянки, объяснил случившееся достаточно просто и незатейливо. Потупив взгляд, честно заявил, что, мол, виноват, бес попутал! Уж очень у героя-фронтовика Маркелова авторитет был непререкаемый в росколонии. «Трогать» его было жалко, да и, положа руку на сердце, немного боязно.

К чести особиста, он не бездействовал. Но делал свое дело излишне мягко, как показали дальнейшие события. Несколько раз пытался аккуратно провести с хапугой душещипательные беседы, тактично промыть ему мозги. Призывал его, как молодой падре в католической церкви прожженого грешника, исповедаться, облегчить душу и стать на путь исправления. Тот отверг все предложения о спасении своей заблудшей души, и по-хамски намекнул комитетскому майору, что влиятельных связей хабира в министерстве обороны хватит для перевода бедняги служить туда, куда Макар телят не гонял. Угроза, между прочим, серьезная.

А потом моряк совсем с цепи сорвался и всякий страх потерял: в отпуске купил старшему сыну кооперативную квартиру, дачу в Подмосковье и выплатил всю сумму сразу в чеках «Внешпосылторга» за строительство гаража. Но на это только сейчас следаки внимание обратили. А тогда – купил себе человек какую-нибудь хренотень – ну и молодца! Будем молча завидовать, кто белой завистью, а кто – то, может, и черной. Это кому как воспитание позволяет.

11

В итоге «подошли» к нему железные парни из Разведывательного управления министерства обороны (РУМО) США во время короткого пребывания в Каире. Морячок здорово накушался в тот раз в дорогом кабаке, его развезло и непреодолимо повлекло к местным жрицам любви. Фунты в кармане капраза на такое богоугодное дело имелись, но жаба душила, поэтому бордель он выбрал подешевле. Туда же под утро «случайно» заглянул местный «мухабарат» («спецслужба»). Вежливые и воспитанные хлопцы «косили» под полицию нравов АРЕ, как им приказали американские друзья. О внеплановом ночном рейде по бардакам и вообще злачным местам потомков фараонов настоятельно «попросили» сам посол США в Каире и главный военный советник Пентагона при местном минобороны.

Местные прониклись просьбой «сверху» и отлично выполнили указания Старшего брата. Полиция нравов с криками «Банзай», но только на арабском, смело ворвалась в номер, где творилось ужасное прелюбодеяние. В неформальных отношениях между капитаном первого ранга и юной суданской красоткой близился «кумулятивный момент», как говаривал к всеобщему восторгу молодых недорослей один седой полковник с нашей институтской военной кафедры. Он имел в виду мудреное заморское слово «кульминационный». Но, как мы шутили, путался в показаниях.

В итоге развязка наступила, но совсем не по сценарию египетских Ромео и Джульетты. Толпа усатых варваров вела себя грубо. Они угрожающе размахивали пистолетами, выкрикивая противными гортанными голосами на своем басурманском языке явную нецензурщину.

– Разве ж так можно, ребята. Бескультурье какое-то, мракобесие и каменный век, – успел с возмущением подумать слегка протрезвевший капраз. Он явно осуждал негуманное поведение местных опричников и решил их наказать за несостоявшийся «кумулятивный момент».

Офицер резко развернулся в строну незваных гостей и, не стесняясь своей военно-морской наготы, могучими дланями сгреб за шкирки двоих стоящих к нему ближе супостатов. Со словами «врагу не сдается наш грозный «Варяг!», он с силой столкнул их лбами. От богатырского удара тати молча рухнули наземь. Третий нехристь в красивой форменной фуражке, сменивший двух своих поверженных товарищей в атаке на капраза, вместе с новым постом получил мощный короткий удар, как мы тогда говорили, прямо в «бубен», то есть в центр лица. Удар оказался совершенно неожиданным для блюстителя нравственности, также как и потеря им двух передних зубов вместе с сознанием. Египтянин с легким тоном расположился у ног борца с бескультурьем и мракобесием. Со стороны даже вполне могло показаться, что смуглый хлопец приготовился к коллективному фото.