Читать книгу: «Русь святая», страница 6
– А как же! Я добровольно… – Здесь князь перебил инженера:
– Тогда господин инженер, соблаговолите выпить за нашего воскресшего друга Варяга!
– Господа. – Как-то жалостливо произнёс инженер, глядя на полный стакан вина, вставленный в его руку. Но выпить со всеми инженеру все же пришлось.
– Господа! Предлагаю выпить за первого охотника, бросившего вызов воздушной стихии, и обязавшегося совершить воздухоплавание, прапорщика Якименко. – После этого, тоста произнесённого поручиком Яблонским, от икоты, у прапорщика Якименко даже вино не пошло в горло.
Видя, что загулявшие офицеры запихнули Якименко в корзину, Ляпкин стал возмущаться:
– Господа! Ночью этого сделать никак нельзя. Господа, в конце концов что он увидит во тьме?
– Господа предлагаю выпить за нашу победу! – Шумел князь, вливая полный стакан вина в инженера: – Господин инженер, нам нужно срочно приступить к выполнению поставленной перед нашими войсками задачи, как раз под покровом тьмы, что бы остаться не замеченными. Вы готовы послужить отчизне!?
– Отчизне? – Переспросил окосевший штатский.
– Именно.
– Готов. – Забыв про недавнее препирательство, ответил инженер Ляпкин.
– Тогда запускайте в небо прапорщика Якименко! – Расставив в стороны руки, как крылья, закричал Владимирский.
– Господа мне плохо. – Послышалась жалобная икота из корзины.
– Господа. Разрешите мне подняться в небо, вместо прапорщика. Ну господа, для дела. Господин Якименко слегка перебрал, и не годится теперь для разведки. Что с него будет проку. – Видя полную несостоятельность своего младшего товарища, предложил наш герой.
– А подпоручик пожалуй прав. С него больше толку будет в воздухе. Смотрите у прапорщика уже глаза слипаются. – Согласился с Владимирским, ротный Волин.
– На лице князя промелькнуло разочарование, но возможно он вспомнил о похищенной шкатулке, о которой ещё не было речи, и охотно согласился:
– Запускаем Варяга!
Варяг поменялся местами с прапорщиком, предварительно забрав от инженера, большую подзорную трубу. От корзины спешно отвязывали мешки с песком, бросая их на землю. Затем стали помаленьку отпускать канат и Владимирский почувствовал, как поднимается в небо. Он воспарял все выше и выше к звёздам, пока внизу горящий костёр, не стал совсем маленький. В верхних слоях атмосферы, воздушные потоки понесли шар в сторону крепости, преграждавшей проход через перевал нашим войскам. К тому же построенной на гребне перевала, в самом его узком месте между скалами. Владимирский прекратил романтическое любование звёздами, и припал глазом к подзорной трубе. Хотя на юге ночи и тёмные, но земля была освещена лунным светом. Вот уже снизу закончились русские биваки, где жгли костры и несли службу часовые. Владимирский мысленно комментировал: – Вон дорога, идущая в крепость. Ворота. На первом ярусе крепости турецкие часовые. На втором тоже и на третьем. – Шар все летел в сторону крепости. – Пушки. Это должны быть пушки. Сверху на третьем ярусе, очень большие немецкие гаубицы. – Что бы снизу стравливали канат, нужно было дёргать за тонкую верёвку, один раз, а что бы тянули назад три раза. Когда воздушный шар стал снижаться, Владимирский стал проситься назад, дёргая за верёвку.
После завтрака, Владимирский вместе с комбатом Назаровым, дожидались приёма к командиру полка, Яковлеву.
– Господа можете зайти, полковник ждёт вас. – Доложил дежурный офицер.
Майор Назаров и Владимирский вошли в палатку. Полковник был зол и не скрывал этого:
– Что такое господа происходит у меня в полку!? Я вас спрашиваю!? – Комбат и Владимирский благоразумно хранили молчание, догадываясь о причине гнева командира: – Сегодня утром, ни свет ни заря, меня вызывал к себе его превосходительство генерал Бунчуков. – Полковник видимо вспомнил разговор с генералом, замолчал, при этом усиленно шевеля челюстями. В глазах полковника зло сменила обида: – Господа, все очень серьёзно, попрошу объясниться. – Абсолютно на мягкой ноте, закончил полковник своё грозное разбирательство.
Комбат прочистив горло откашлявшись, заявил:
– Господин полковник. Вчера вы изволили донести до нас, что требуются охотники, для наблюдением за врагом, которые осмелятся подняться в небо на воздушном шаре. И тут господина подпоручика осенила идея. Будто бы ночью, гораздо легче незамеченным подкрасться к врагу. И решено было это испытать в деле. Виктор Викторович, разрешите подпоручику самому изложить свой план.
– Докладывайте господин подпоручик.
– Вчера ночью я поднялся на воздушном шаре. Ветром меня потянуло на перевал и я незамеченным подлетел довольно близко к крепости. Крепость просматривалась, как на ладони. На втором и третьем ярусе, находятся пушки. И самое главное, в центре третьего яруса стоят две круповские мортиры. Вот, я здесь на бумаге начертил план. Эти немецкие гаубицы, мне кажется могут простреливать аж до наших передовых отрядов. Так вот я думаю, заранее их уничтожить.
– Позвольте, как же их можно уничтожить? – Разглядывая чертёж Владимирского, удивлённо спросил полковник.
– Очень своеобразный метод придумал Владимир Владимирович. – Потирая руки от лёгкого возбуждения, докладывал Назаров: – Послушайте.
– Я думаю, ночью можно попробовать незамеченными подлететь на воздушном шаре прямо к крепости и сбросить пару фугасов на эти пушки.
– Вы думаете это возможно? – С живым интересом спросил командир полка.
– У меня есть мысли о деталях, что бы все вышло как надо. Не уничтожив эти гаубицы, наша артиллерия, не сможет выдвинуться на необходимое расстояние, что бы вести обстрел крепости. И ещё, у меня есть мысли, как проще действовать при взятии вражеской цитадели. – В голосе Владимирского слышалась убеждённость.
Полковник тщательно расспрашивал Владимирского о деталях, потом срочно отправился к командующему войсковой группировкой, генералу Гурко.
После полудня полковник вернулся в приподнятом настроении и вызвав к себе комбата Назавова с Владимирским, сообщил им об утверждении начальством их затеи.
С этого момента, пошла полным ходом подготовка к штурму перевала. Решено было изготовить две семидесяти пятикилограммовые бомбы. Одиннадцатого июля, то есть этой ночью, их планировали сбросить на вражескую дальнобойную артиллерию. Владимирский лично занимался с сапёрами, изготовляющими фугасы.
В два часа ночи по местному времени, подпоручик забрался в корзину воздушного шара. Здесь уже были установлены два огромных фугаса. За операцией лично следил присутствующий здесь генерал Бунчуков, со своими людьми из тайного розыска. Шар медленно стал подниматься в небо, набирая высоту. Наконец он достиг нужного положения, войдя в облако. К сожалению небо затягивало облаками и это было плохо. Находясь в полной мгле, Владимирский попробовал стравить воздух с шара, что бы он спустился пониже. И он так этим увлёкся, находясь в густой облачности, что видимо стравил слишком много горячего газа, с одной стороны добившись желаемого, воздушное судно вынырнуло из облаков, но с другой стороны спустился непозволительно низко над крепостью, к тому же слегка перелетев её. Подпоручик огляделся, верхний ярус перед ним был как на ладони, но и его могли заметить. Он подёргал за верёвку. Шар завис в воздухе. Затем дёрнул три раза. Шар медленно пополз назад, нежелательно спускаясь все ниже и ниже. И это было очень опасно. Если шар не прекратит так быстро спускаться, будет смертельно рискованно сбрасывать фугасы, потому что взрывной волной и осколками, может уничтожить его самого или повредить его средство передвижения. Но Владимирскому некогда было думать об этом, он ждал когда шар замрёт над гаубицами. Есть, он дёрнул за верёвку два раза, что шар замер в нужном месте. Однако остановившись, шар начал подыматься к верху, подхваченный потоками воздуха и отползать назад от цели. Подпоручик дёрнул за верёвку один раз. Шар вновь поплыл в перед одновременно подымаясь. Владимирский понимал, что он оказался очень не опытным воздухоплавателем, для того что бы зависнуть над целью. Наконец шар перестал подниматься в небо. Владимирский дёрнул два раза. Он над целью. Владимир зажёг смоляной факел и бросил его на землю. Факел упал за крепостью. Обман зрения, нужно ещё назад. Он дёрнул три раза, затем два. Опять сбросил факел. Тот упал почти на пушки. Идея сбрасывать факела была рисованная, его сразу обнаружили, снизу поднялся шум. Зазвучали выстрелы. Владимирский открыл люк, ещё вчера изготовленный на дне корзины. Поджог оба фугаса. Он считал секунды пока падал факел и теперь приблизительно знал высоту. Фитиль на фугасе был слишком длинный. Наконец он столкнул фугас вниз, а за ним другой, затем дёрнул три раза за верёвку. Снизу полыхнуло, дважды разорвав небо громовым раскатом. От взрыва корзину чуть ли не перевернуло. Подпоручик повалился на дно корзины, и не понятно как вывалившись из бомболюка, повис зацепившись за край корзины. Шар управляемый воздушными потоками, стал заметно терять высоту. Наш герой вися на руках под корзиной, прекрасно видел как покорёжило гаубицу, другая провалилась во внутрь крепости. Он начал отчаянно карабкаться назад в корзину. Как нарочно, видимо что бы ему было легче забираться, в зад его ударила вражеская пуля. Шар катастрофически терял высоту, приближаясь к земле. Из крепости яростно стреляли по воздушному шару. Перед самым передовым отрядом русских войск, корзина с грохотом врезалась в землю. К ней подбежали солдаты и генерал Бунчуков. В корзине было пусто. Вдруг откуда-то сзади послышался стон. Все бросились на звук. В густой траве лежал ободранный подпоручик.
– Живой!
– Осторожно, берите его на руки и несите в штаб.
– Странное ощущение испытывал Владимирский, пока его несли солдаты. У него утихла боль в сердце и сильно саднило плечо. Что бы не разбиться, в стремительно падающем воздушном шаре, ему пришлось перед самой землёй, оттолкнутся от корзины и прыгнуть вверх. Подпоручик открыл глаза, его несли солдаты на шинели.
– Кладите его сюда. – Распоряжался генерал. Варяга положили на какие-то ящики. Над ним склонился контрразведчик Бунчуков:
– Как вы себя чувствуете господин подпоручик? Говорить сумеете?
– Самочувствие в норме. Разрешите доложить ваше превосходительство. Мортиры уничтожены фугасами.
– Вы это отчётливо видели?
– Абсолютно. Фугасы упали все таки несколько левее, по этому рухнуло перекрытие, и с ним одна из гаубиц, вторая пушка, тоже сильно повреждена от взрыва.
– Голубчик вы мой! Буду просить для вас орден святой Анны, за храбрость.
– Не зная как следует отвечать офицеру, Владимирский поднялся с ящиков и подобострастно прокричал:
– Рад стараться, ваше превосходительство!
– Тиши ты черт, всех подымешь.
Но из соседней палатки уже вышел командующий, в накинутой на плечи шинели. Он не спешно направился к нашему разведчику.
– Иосиф Владимирович, судя по донесением, ночная операция закончилась викторией. Прикажите, что бы к рассвету наша артиллерия выдвинулась на огневую позицию.
– Хорошо, начинайте. А это значит у нас воздухоплаватель.
– Так точно ваше превосходительство! – Шумел Владимирский оглохший от взрыва фугасов.
– Ты бы братец по тише, люди ещё спят. Хотя в крепости так бахнуло, какой к черту тут сон.
– Виноват ваше превосходительство. Слегка контузило.
– Да ты ранен братец, у тебя лицо в крови. Удивительно, как все таки турки тебя не подстрелили.
– Ошибаетесь ваше превосходительство, прямо в зад пуля попала. – Солдаты стоящие рядом засмеялись откровению Владимирского.
– Братцы, давайте несите этого весельчака в госпиталь.– Солдаты сразу подхватили подпоручика шинелью и потащили.
– Ваше превосходительство, не надо в госпиталь, меня обещали к минёрам приписать, вести подготовку к взятию перевала. – Но солдаты продолжали его нести и нести, пока не внесли в большую палатку. Здесь среди раненных спал фельдшер Паникадилин. Сонный прапорщик узнал в чем дело, и удалился, явившись через некоторое время с хирургом фон Клюге. Ранение не было серьёзным, видимо пуля была уже на излёте и не глубоко застряв в ляжке подпоручика, причиняла тому неудобства.
– Знали бы подпоручик, как я рад снова с вами встретиться. – Зевая говорил Фон Клюге:
– А как я рад Борис Иванович, что вверяюсь в ваши руки, а не турецких костоломов.
– Простите, мне даже неудобно за свои весёлые чувства. И все же моя радость от того, что вы живы. – Фон Клюге действовал умело и быстро удаляя пулю, завершив, оставил Владимирского отдыхать в госпитале до утра. Едва наш раненный забылся лёжа в лазарете, как с рассветом его разбудила канонада.
Открыв глаза, Владимирский увидел ведение Светланы склонившейся над ним и эти зелёные, большие глаза, в которых он сразу стал тонуть.
Как вы себя чувствуете?
Её нежный голос, вернул раненного к земному:
– Мать моя женщина. – Попытался он резко встать с постели. Но тут же был прикован к постели её… Ну вы помните каким размером, хотя в те далёкие времена вас бы не поняли. Она как всегда покраснев, заявила протест.
– Вам нельзя вставать.
– Кто это сказал?
– Серафим Владимирович настояли.
– Его что, тоже разбудили?
– Вы уже как сутки спите.
– Еханный бабай. – Вновь попытался встать с постели раненный.
Но курсистка вновь не позволила ему этого сделать, профессионально лишив больного движения.
– Послушайте мадемуазель. Если вы будете на меня ложиться словно на амбразуру, мне это может понравиться в конце концов.
– Вы! Вы! Вы больной и поэтому я не смею вам ответить.
– Мадемуазель Светлана, вы знаете где у меня огне стрел? – Решил зайти с другой стороны раненный, что бы отделаться от очень заботливой медсестры. Наша сиделка ещё больше покраснев, ответила:
– Все равно приходил ваш денщик Петя и забрал вашу форму.
– Интересно, кто ему об этом сказал?
– Я послала за ним.
– Какая вы у нас заботливая. А вы девушка понимаете что началась осада крепости, и я должен быть в строю?
– Как я вижу, здесь тоже началась осада крепости, но только в сугубо личных, амурных интересах. – Интриговал вошедший в палатку князь Лопухин.
Видимо это было уже через чур, для самолюбия нашей сиделки, и она заботливо обойдя больных, лежащих тут же в палатке, вышла вон, но с какой грацией.
– Ты её мастерски зацепил. – Заметил Владимирский.
– Просто мне нужно Вольдемар поговорить с тобой тет а тет. – Зашептал штабс-капитан: – Я чувствую наши отношения с тобой охладели. Это все из-за той злосчастной шкатулки. Но ты пойми меня правильно, я был уверен ты погиб, тогда. И по сему как твой друг, намеревался после военной компании всё вернуть твоей семье, коня, шашку и шкатулку. Но вышло так, что мы метнули банк и я проиграл большую сумму полковнику Яковлеву. Ну ты же знаешь его тщеславие. И мне пришлось уступить ему шкатулку. Но я клянусь, верну за неё сполна деньгами. Вот возьми здесь полторы тысячи. Во сколько ты сам оцениваешь шкатулку?
Владимирский вспомнил, что о шкатулке говорил ординарец:
– Шкатулка была вся в каменьях. Но с другой стороны, дружбу разве купишь? Если ты считаешь что мне что-то должен, отдавай, если нет, мы с тобой квиты.
Князь какое-то время внимательно изучал Владимирского, затем произнёс:
– Узнаю своего Вольдемара. Значит меркантильный звон монет, не заглушит нашей старой дружбы?
– Именно. – Они пожали друг другу руки.
– Ну что же, тогда пойду по волочусь за госпожой Хващинской. Ты ж у нас герой, а то давай поспорим, кто раньше завладеет этой милой розой. – Князь задорно засмеялся.
– Даже и не подумаю, по мне война прикольней.
– Вижу. – Разочарованно согласился князь, собираясь уходить.
Но в этот момент пола палатки откинулась, и появился командующий войсками Генерал Гурко, со своими адъютантами.
– Здравствуйте братцы.– Приветствует командующий больных.
– Здравия желаем ваше превосходительство! – Ответили больные хором.
– Вот он герой наш. Как здоровье?
– Отлично, ваше превосходительство, генерал лейтенант!
– Ну что же? Дальнобойная артиллерия нас не беспокоит, благодарю за службу. Воздушный шар мы залатали, разведка донесла диспозицию врага, все как вы докладывали. – И генерал торжественно вручил саблю нашему герою, отделанную позолотой, на эфесе которой был орден святой Анны четвертой степени, выдававшийся только за военные заслуги, а именно за храбрость. – Благодарю за службу, господин поручик. Вставляйте звёздочки на погоны.
– Рад стараться ваше превосходительство.– Владимирский, хотевший взглянуть на вручённую ему саблю с орденом, встретился с потемневшем от зависти взглядом князя.
– Ну выздоравливай братец, и вы братцы тоже. – Так же неожиданно как вошёл, генерал вышел из палатки со своею свитою.
Владимирский сразу же засобирался, надевая постиранную и отглаженную военную форму. С ним засобирались и солдаты его взвода, идущие на поправку.
– Господа, что здесь такое происходит? – В палатке появился полковой врач Архипов, в сопровождении фон Клюге, и вольнонаёмной классной дамы, Веры Ильиничны, а так же всех курсисток, кроме обиженной школьницы.
– Господин военврач! Война! Честь. Долг. Разрешите откланяться. – И Владимирский картинно щёлкнул каблуками и даже боднул головой воздух.
– Экий вы неугомонный Владимир Владимирович. Ну уж, что с вами поделаешь, коль вы у нас герой. Вы хоть позавтракайте со стариком.
– Позавтракайте с нами господин подпоручик! – Зашумели девушки в белых апостольниках и передниках, из под которых торчали косы.
– Я вам месье Владимирский турецкий кофий приготовлю. – Заявила Вера Ильинична.
– Знаете господин подпоручик, у нас Вера Ильинична, умеет готовить самый настоящий бедуинский кофий. – Будто какой-то тайной поделилась очень красивая девушка Хвощинская, о ней мечтал прапорщик Якоменко и собирался приударить князь.
– Что вы со мною делаете Вера Ильинична. – Целуя ручки классной дамы, наигранно жеманился Владимирский. – Только тогда и вы уж Серафим Владимирович, прикажите отпустить со мною солдат моей полуроты.
– А как же. Скоро наступление, придётся места освобождать. Пройдёмте в операционную, там нам никто не помешает.
Удивительно было то, что больше всего поразило нашего героя в нынешней его ситуации, не то что он благородие, не даже возможность иметь денщика, не великолепный жеребец Янычар, не летание на шаре и стрельба турецких солдат, а вот эти девушки со своей наставницей, добровольно несущие тяготы этой войны. Благодаря именно им, он понимал что вокруг все настоящее, и время и год и русская армия. Нигде и никогда он не видел такой женской грации, достоинства, пластики движения в повседневной нелёгкой для них жизни. Что бы так ровно держать свою спину, не расслабляясь ни на мгновение, нужно было учиться с детства годами, что бы эти все манеры пропитанные женственностью, стали вашей сутью.
Русская артиллерия непрерывно обстреливала крепостные стены. Турецкие пушки тоже огрызались, но не имея гаубиц большого вреда не несли. Первым штурмовать крепость выпало на долю первого Нарвского пехотного полка. Взвод Владимирского, усиленный бойцами из других рот, должен был первый начать боевые действия. Крепостные ворота турки засыпали камнями изнутри, поэтому пройти сквозь них, не было никакой возможности. Именно по этому, Владимирским и был предложен некий позиционный ход, с которым согласилось командование. Брать крепость штурмом, собирались четырнадцатого июля, то есть этим зарождающимся ранним утром, до рассвета. По этому, с утра в войсках прошла литургия, с выносом иконы казанской Святой Богородицы.
Взвод Владимирского, в эту ночь спать не ложился вовсе. Его солдаты прикрытые мраком, медленно по-пластунски ползли к крепости, волоча за собой мощные взрывные бомбы, изготовленные войсковыми сапёрами. Только за несколько часов, поручик Владимирский со своим взводом, наконец достиг вражеской крепости, и теперь они лежали тихо в траве, дожидаясь начала атаки. В их задачу входило, дождаться когда русские войска пойдут на приступ перевала, забросать мощными, осколочными бомбами ярус за ярусом. Для успешного выполнения этой опасной затеи, по указанию Владимирского, заранее в русском лагере были построены деревянные ворота, на несколько метров превышающие крепостные стены. Затем в полку выбирали самых сильных бойцов, способных перекинуть бомбу, через эти ворота, и кто перебрасывал, автоматически становился подчинённым Владимирского. Все это было предпринято для того, что бы избежать беды, когда придёт время метать бомбы по настоящему через крепостную стену. Опасность была в том, если бомба не перелетев крепостную стену упадёт назад вниз, то уничтожит тех, кто её метал на стену, то есть взрывников.
В назначенный час пришло время и вот уже Нарвский полк скрываемый мраком, по-пластунски заскользил в траве, таща с собой деревянные лестницы.
Сверху, с крепости ударили выстрелы, это турецкие часовые обнаружили наступающих. Заиграли тревогу. Владимирский увидев как русские войска поднялись в рост и бросились на приступ, понял пришло его время. На русские ряды, сверху обрушилась сумасшедшая стрельба, это враг подоспел к крепостным стенам. Пора. Незамеченные бойцы Владимирского, расположились по всей длине крепостной стены. Они приблизительно знали, где стоят вражеские пушки, ещё не успевшие начать стрельбу. По команде Владимирского, солдаты подожгли фитили и по двое раскачивая бомбы, закидывали их в крепость. К сожалению за мгновение перед этим, несколько человек из его команды были убиты, выстрелами со стены. Владимирский видя что один находящийся не далеко от него солдат, с простреленным затылком, ткнулся лицом в землю. Взводный что мочи кинулся к его напарнику, потому что фитиль у бомбы уже был зажжён. Поручик быстро подскочил на место убитого и они с бойцом закинули бомбу за стену. Сверху уже все грохотало, выкидывая из-за бойниц разорванные тела, ружья и отбитый камень крепостных стен. Наконец крепостных стен достигли бегущие передовые отряды, сразу же приставив лестницы, начали карабкаться на вверх. Когда Владимирский поднялся на крепостную стену первого яруса, там было уже все в крови и трупах. На второй ярус ворота были открыты и из них атаковали турки, пытаясь скинуть русских со стены. Комбат Назаров сам повёл своих людей на турок и они падая от пуль, бивших с верхних ярусов, ударили в штыки. Но противник, все прибывал и прибывал. Владимирский со своими людьми, прикрываемых ружейным огнём, заспешил к стене второго яруса. Его люди так же падали раненные и убитые. И вот они уже опять у стены, вверх полетела бомба, за ней другая.
– Сюда! – Кричал Владимирский: – Давай ближе к воротам. И они закинули бомбу на второй ярус рядом с воротам. Турки атакующие из ворот дрогнули, попятились назад, пытаясь закрыть ворота. Но тут подоспел второй батальон капитана Сивухи, геройски устремился в ворота. Но турецкие артиллеристы, находящиеся на втором ярусе, развернули пушки и ударили по воротам. Наша атака захлебнулась.
Светало. Владимирский бросился к воротам. Он растолкал бойцов под аркой ворот, ведущих перестрелку с турками и выглянув, разглядел где находятся пушки неприятеля. Враг стрелял с правой стороны от ворот. Он взял своих «бомбистов» и побежал прижимаясь к стене по нижнему ярусу, к тому месту, где стояли вражеские пушки. Там он увидел прапорщика Якименко со своим взводом, ведущего перестрелку с турками, оставшихся в живых на первом ярусе. Владимирский бросился вперёд, разными зигзагами и перед самым врагом покатился кувырком. С выходом из кувырка, его сабля рассекла пополам голову турка. Он вновь прыгнул на каменный пол и перевернувшись приблизился к другому турку, которому отрубил ногу возле лодыжки. Турецкая пуля чиркнув по его виску, содрала кожу, больно ударив по черепу. Турки слишком сильно сосредоточившись на поручике, и были уничтожены огнём и штыками подоспевшего взвода Якименко. Прапорщик был на грани нервного срыва.
– Фельдфебель Наливайко!
– Я ваше благородие!
– Дайка хлебнуть из своей фляги, господину прапорщику.
– Энто мы враз.
– Вы ранены. – Произнёс Якименко, млея от вида крови струящейся из виска поручика Владимирского. Но наш герой не обращая внимания, командовал.
– Петручо!
– Я ваше благородие!
– Командира первого отделения убило, принимай командование.
– Слушаюсь ваше благородие!
– Вот здесь пушки. Давай! – Командовал Владимирский своим подрывникам, указывая рукой место, в которое нужно метать бомбу.
Солдаты закинули за стену бомбу, раздался взрыв.
– Давай сюды братцы! – Командовал Петруха. Вторую бомбу закинули через пятнадцать метров от первой.
– Молодец Петручо. Соображаешь.
Владимирский со своими людьми вновь заспешили к воротам. Ворота третьего яруса, турки благоразумно закрыли и теперь шла перестрелка с турками скрывающимися за бойницами.
– Спасибо братец. Благодарю за службу. Я вас не забуду. – Благодарил полковник Яковлев Владимирского, за уничтожения турецких пушек. Теперь он с любовью смотрел на нашего героя и его команда звучала как заклинание: – Нужно взорвать ворота пока они не забаррикадировались.
– Слушаюсь, господин Полковник. – Ответил поручик и отвернувшись от полковника, взводный закричал. – Наливайко!
– Я ваше благородие!
– Видишь телега на первом ярусе. Давай кати её туда, к воротам второго яруса. – Владимирский указал рукой, где солдаты активно расчищали ворота от мусора: – Нагрузите телегу, что бы можно было за ней укрыться.
Сначала в телегу наложили заряды от турецких пушек. Потом на них бомбу и все это засыпали камнями. Телега оказалась очень тяжёлой. Поэтому её толкать от ворот второго яруса, взялись самые сильные бойцы. Бойцы во главе с фельдфебелем Наливайко, прикрываясь от турок за кучей камней наваленных на телеге, подкатили её к воротам третьего яруса, и подпалив фитиль бомбы разбежались в разные стороны. Произошедший взрыв разметал ворота. Затем бойцы Владимирского, через стену закинули оставшиеся бомбы на третий ярус, и русские войска устремились в освободившуюся от ворот арку, сворачивая в разные проулки, что бы подняться на стену третьего яруса. Кругом стояла пальба и беспощадная сеча. Владимирский, зайдя в подворотню третьего яруса, через узкий проход, заскочил во внутрь крепостных сооружений. Он осторожно двинулся по узким крепостным туннелям, соединяющих помещения, кругом встречая убитых турок. Наш герой поспешил на голоса, но в арсенале с боеприпасами рукопашная затихла. Видя бесполезное сопротивление, оставшиеся в живых турки побросали оружие, падали на колени. Капитан Сивуха в пылу битвы замахнулся саблей на стоящего на коленях молодого турка.
– Ваше благородие! – Встал между турком и капитаном фельдфебель Наливайко: – Помилосердствуйте, он же сдаётся.
Капитан дико по вращал глазами, глядя на бойцов, затем замахнулся на фельдфебеля: – У рожа!
Вдруг, в самом дальнем конце арсенала открылась дверь и выскочивший оттуда турок, замахнулся ручной бомбой-гранатой, видимо желая подорвать боеприпасы, Владимирский и Сивуха одновременно вскинули револьверы, только у поручика прозвучал щелчок, в барабане кончились патроны, а у капитана грянул выстрел. Абсолютно не целясь, он с тридцати шагов попал прямо в сердце турку.
– Ложись! – И русские солдаты попадали на пол.
Турок, как в замедленных кадрах падал на пол. Раздался взрыв бомбы, засвистели осколки.
– Живые?
Пострадавших не оказалось. Все бросились к двери откуда появился турок. Дальше по коридору был тюремный каземат и выход на самый верхний ярус. Они удачно вышли в тыл отбивающимся туркам. Капитана Сивуху чуть не зарубив сбил с ног турок и если бы не подоспевший Петя, который застрелил врага, из своей трофейной винтовки, Сивуха мог бы распрощаться с жизнью.
– Как звать? – Поинтересовался в знак благодарности Сивуза.
– Петров Пётр, командую отделение у господина поручика, ваше благородие!
– Благодарю за службу.
– Рад стараться!
Поднявшись на третий ярус Владимирский сразу же налетел на артиллеристов, которые развернули свою пушку и пытались выстрелить по нападавшим русским солдатам. Несколькими ударами своих сабель, нашим Варягом был посечён турецкий расчёт артиллеристов. Поручик даже не заметил, что ему прострелили ногу. Пока не подоспел Петя и не перетянул его ногу турецким кушаком, повыше раны. И сделал он это вовремя, потому что штанина взводного, стала быстро намокать от крови. К счастью пуля пробившая ногу повыше колена, и не зацепив кость вышла наружу.
Сверху все ещё шла битва, когда ворота нижнего яруса были откопаны, и русская Конница устремилась через перевал, преследуя отряд отступавшего Махмед визиря.
К полудню турки полностью прекратили сопротивление. И русские солдаты стали собирать раненных. Из крепостных казематов были освобождены болгарские повстанцы и просто крестьяне. Многие из них нуждались в лечении. Перетянутая кушаком нога Владимирского опухла, ему срочно нужно было медсанчасть. Когда он облокачиваясь на Петра, дошёл до госпитальных палаток, то увидел удручающее зрелище. Повсюду, прямо на земле лежат раненные, свезённые сюда санитарами с поля брани. Из операционной доносились ужасные крики. Раздававшая воду раненным, наша знакомая школьница, забежала за палатку и там присела на корточки, заткнув руками уши и закрыв глаза. Владимирский направился к ней и тронув её за плечо что бы как-то отвлечь:
– Мадемуазель. Это простите операционная, или пардон я ошибся?
– Она подняла на него свои большие глаза наполненные ужасом, и не понимающе продолжала таращица. Затем она закрыла рот рукой и вспорхнув куда-то убежала. Через некоторое время, она буквально силой притащила прапорщика Паникадилина.
– А, господин поручик. Простите. – Оправдывался фельдшер. Он осмотрел рану на виске у Владимирского. Затем спросил: – Наступать на ногу больно?
– А, нет, кость целая. – Отвечал ошалело наш Варяг, ещё не совсем остывший от пыла боя.
– Идёмте голубчик, вам надо присесть. – Они присели на какие-то ящики, стоящие возле палатки: – Голубушка, Светлана Сергеевна, мой саквояж и воду. Девушка принесла тазик с водой и Владимирский заглянув увидел страшное отражение, свою окровавленную физиономию.
Девчонка зовущаяся Светланой Сергеевной, вновь убежала и появилась вновь. Но уже с главврачом Архиповым.
– Вот неугомонная стрекоза. – По доброму брюзжал военврач: – А, это вы вновь господин поручик. Вижу опять ранены. Что-то вы зачастили к нам. Кость цела, это хорошо. Это очень хорошо. Ну что, рана сквозная, тоже прекрасно.
– Как сквозная!? Доктор! А я то все удивляюсь что это у меня в голове ветер свищет. Ну теперь все понятно, раз у меня в голове рана сквозная. – Наиграно делая испуг стонал Владимирский. Все оценив его шутку засмеялись.
– Ну что ж поручик, оставляю вас на попечение Светланы Сергеевны. Орест Олегович. – Обратился главврач к фельдшеру: – Вы ногой займитесь сами. Не дай Бог инфекция попадёт. Прошу прощения господин поручик, раненные ждут. – И Архипов спешно удалился, торопясь в операционную.
