Отзывы на книгу «Дар», страница 4

Не ожидала! Честное слово, не ожидала! Умеет Набоков удивлять своими романами. Спокойно прочитав три главы романа, написанные очень ровно, без особых всплесков, без особых эмоций, но, державших меня чем-то неуловимым и вдруг! Вот оно! Шторм, ураган – иначе и не назовешь четвертую главу. Дождалась!

Нет, пожалуй, начну сначала. Каждая глава вполне законченное произведение. По моему мнению, любую можно читать отдельно от других. Безусловно, они связаны между собой сюжетной линией, главным героем, но, тем не менее, они, совершенно, обособленные. Для меня первые главы оказались полны ностальгических нот, и в чем-то напомнили «Машеньку». Германия, эмигрантская среда, встречи бывших соотечественников и воспоминания, воспоминания, воспоминания… Ностальгия в разговорах о литературе, даже в нападках, в критике русских авторов ностальгия. А сколько ее в рассказе о детстве главного героя, в воспоминаниях об отце. Ностальгия не только в разговорах и воспоминаниях, ностальгия в недоброжелательном отношении к самой Германии, к немцам.

Я поймала себя на мысли, что четвертая глава это не художественная литература, а скорее, литературоведческое исследование о жизни и творчестве Н.Г.Чернышевского, но это отнюдь не умаляет ее достоинств, она не теряет своей привлекательности и интереса.

Но вот пройдена и она, и в пятой снова все стихает. Гаснут эмоции, можно привести в порядок мысли и чувства. И только глубоко внутри, теперь уже навсегда, сохранится удивление и восхищение набоковским талантом, набоковским даром подобных характеристик: мать с державным бюстом мягкий, как резина, нос лицо, искаженное мукой счастья гнев его был как внезапно ударивший мороз довольно полное лицо овального покроя преданно и даже льстиво шелестевшая аллея. И, безусловно, лучшее: небо было простоквашей.

Всем, кто не любит спокойное повествование-отойти от экранов!! Шучу! 

Начнем с того, что книга о сочинении и написании самого романа. Произведение отчасти автобиографичное, что становится понятным спустя пару страниц. Повествование спокойное, легкое и, как всегда, мелодичное. Язык Набокова сложен, сказать нечего, но насколько он интересен и многогранен, сколько новых художественных оборотов можно выделить для себя-этого не счесть.

Сюжет крутится вокруг эмигранта Федора Константиновича Годунова-Чердынцева, который пытается сочинить роман; как он проживает свои годы вдали от Родины, чем он живет и его поток мыслей-все это перед нашими глазами. Что интересно,так это то как совпала судьба романа в книге и в реальности. В реальности- роман отвергали и выпускали без 4 главы( биография Чернышевского), в книге- роман не хотели выпускать. Получается, автор предугадал судьбу своего создания. 

Набоков не обошелся без скрытых смыслов, где серый трамвай- неродной Берлин, потерянные ключи-знак, что Россия будет жалеть об упущенном и великое множество других скрытых смыслов. 

«Дар»- это скопление всего, за что не любят Набокова: почти отсутствие сюжета, зато многобуквие, высмеивание ценностей культуры, постановка героя выше всех и всего. Да еще и неопределенный жанр и стиль, помимо обыденной нам прозы Набоков вставляет элементы поэтичности. 

Но мне бесспорно понравилось. Да, было сложно, временами непонятно, но безумно красиво и интересно. 

Эта книга раскрывается постепенно, как роза. Она обо всем и ни о чем конкретном. Слой за слоем читатель открывает для себя новую историю, новое событие в жизни героев, и по-новому смотрит на самих персонажей. Некоторые вставки и отдельные эпизоды казались как будто бы ненужными для основного сюжета (если тут такой вообще есть), но были среди них очень интересные и красивые описания. Отдельный интерес вызвала у меня литературная и книжная сторона книги - издательства, круг писателей и муки нашего героя Федора Константиновича в его писательской и поэичной карьере. Для меня книга приняла наибольший оборот, когда наконец стала понятна любовная линия и сюжет стал развиваться более прямо и логично что ли. Еще одной особенностью стала "книга в книге", а именно биография Николая Гавриловича Чернышевского, которой посвящена целая глава. Эта биография открывает нам с новой стороны и самого Федора Константиновича-писателя и Набокова.

Из минусов для себя могу отметить лишь то, что книга сложно читается. Она сложная не только по своему содержанию, но и по тому как она написана. Частные скачки от первого лица к третьему, быстрая смена временного промежутка и локаций - сложно было к этому привыкнуть и не всегда я сразу понимала что и откуда взялось.

Не помню, когда еще я так долго пыталась собраться с мыслями на рецензию, все-таки очень необычное впечатление остается после книги, да и во время ее чтения. Прочитав другие рецензии, я поняла, что не одна такая. Об этой книге правда сложно рассказать. С каждым произведение Набоков открывается мне очень по-новому и это не может не радовать. Не могу сказать, что это произведение из тех к которым я вернусь, или из тех, которые понравились мне у Набокова больше всего (хотя я и читала не так много), но обратить свое внимание на данную книгу стоит и я рада, что сделала это.

Наш учитель по русской литературе рассказывал нами истории о потрясающей плодовитости Олеши на метафоры. Стоит заметить, что Олеша в этом и правда очень даже не плох. Но найти автора, лучше владеющим искусством эпитета(если так можно выразиться) чем Набоков очень трудно. Владимир Владимирович управляет прилагательными как лихой наездник управляет своим податливым конем. Да еще какими прилагательными, скажу я вам! "Последний русский роман Набокова" прочитала я в аннотации. Последний русский роман Набокова, в котором он выжал русский язык до капли. Пусть сюжет не такой и выдающийся, пусть все это мы уже где-то видели, слышали, читали. Но это еще не было подано нам так красиво. Чувство легкой гипнотизации не покидает до самого конца, который на самом-то деле и не конец: "...и не кончается строка". Сны, явь, дождь, солнце, Чернышевский, Чернышевские, стихи, проза, следы вишневого варенья, мешающиеся на блюдце с пеплом... Все перемешано, и все одновременно так ясно и легко. Кроме одного, а как же они без ключей?

Эта книга будет великолепна для любителей творчества Набокова, и несколько странна для остальных. Тут есть сюжет, герой, любовная линия, но от него частенько отклоняются и углубляются в описание книги, воспоминания детства. В этой книге много отсылок к его современникам, портретов, знакомых его ровесникам. Но я их осознаю только по небольшим примечаниям, ведь автор не пытается писать достоверные воспоминания, он делает из двух людей одного героя, переиначивает, видоизменяет. Лишь глубокие знатоки смогут отследить истоки. Я не могу сказать, что эта книга была мне близка. Но она красива, несомненно. Набоков вообще поражает меня своим языком. Он играет им, укрощает его, подчиняет себе и заставляет служить. Я бы назвала эту книгу выплеском щемящей тоски по ушедшему детству, утерянной родине, мирному беззаботному времени. Обычное счастливое детство, как у всех, сказал он в начале книги. Он вспоминает дореволюционную Россию, что-то из воспоминаний автобиографично, что-то придумано или позаимствовано из других семей. Это неважно, вместе получается цельная заманчивая картина. Но это все в прошлом, невозвратном прошлом и у автора, и у героя книги. В настоящем же чужая страна, ещё спокойная Германия, сложности с заработком, с жильем. Узкий круг "своих", соотечественников, раздираемых противоречиями, и во главе угла литература, а ещё неожиданно пришедшая любовь.

Набоков удивительный. Необыкновенный. Снова - столько фраз, которые заставляют пораженно остановиться, которые пробегаешь глазами, быстро, еще быстрее, нетерпеливо разрешая какой-то его мысли завладеть тобой целиком, а потом перечитываешь их еще раз, и еще, пытаясь понять и запомнить как можно больше. Это - поэзия в высшем ее проявлении, это музыка. Это книга о литературе, о людях литературы, начиная от русских эмигрантов и заканчивая Чернышевским, чья биография, занимающая полкниги, честно говоря, далась мне не без труда. Это книга о России, России Набокова, далекой и недостижимой, уже несуществующей, замурованной где-то в уголке сердца, но всегда живой - по крайней мере там, внутри - и всегда любимой.

К чистой радости всегда примешивается капелька чего-то горького. Как только герою удается достичь состояния полной гармонии, как только рядом появляется человек, который задает правильные вопросы, или на пороге возникает пропавший много лет назад отец - веришь, что чудеса все-таки есть. Но через минуту дымка рассеивается, рядом на скамейке - пусто, а долгожданная встреча - всего лишь сон. И вот уже отчаянно пытаешься удержать хоть секунду наваждения, уже зная, что в жизни так никогда не будет, настоящая правда - в этом, потому что отец не вернется, потому что не бывает человека, который услышит и поймет тебя до конца. Самого сильного желания, самого яркого воображения - недостаточно.

Но разве это - повод перестать говорить с теми, кого нет рядом?

Владимир Набоков как личность и писатель для меня - фигура интересная, противоречивая и загадочная. Я восхищалась «Защитой Лужина», плевалась от «Лолиты», была в восторге от «Камеры-обскуры», с интересом читала фрагменты Набоковских лекций по литературе, много думала о такой маленькой и такой большой «Машеньке». И вот теперь «Дар».

«Дар» - это метароман (вот новое слово для себя я узнала), то есть роман в романе. И основное его ядро не в сюжете, а скорее в описании создания литературных произведений (поэтических, прозаических).

Весь сюжет это: жизнь начинающего русского писателя в Берлине, его первые публикации, его желание стать известным. Иногда он встречается с такими же эмигрантами, как он; переезжает с одной квартиры на другую, вспоминает детство, влюбляется, ну и пишет, конечно. В общем, ничего такого особенного, все обыденно. Сюжет в «Даре», повторюсь, вторичен.

Для меня «Дар» - это текст, порой поэтичный и красивый, часто – экспериментальный. Литературных приемов – множество. Упруго-вязкий и плотный текст с большим количеством сочных и сложных фраз. Быстро читать такой текст невозможно: порой его смакуешь, порой продираешься, перечитываешь одну и ту же фразу по несколько раз.

Местами мне было так сложно, что становилось безумно скучно. И я главу о Чернышевском (вот он роман в романе) подумывала грешным делом пропустить. Но как же хорошо, что я этого не сделала. Нет, Чернышевский – уж простите – меня интересовал мало, и биография его написана нуднейше (хотя явно с большим знанием вопроса). Но вот когда после романа о Чернышевском Набоков начинает писать о критике на книгу главного героя – это ГЕНИАЛЬНО! Понимаете, Набоков сам пишет книгу, в которой его герой пишет книгу, о которой писатели и критики выпускают рецензии, отзывы, статьи. Получается, что сам автор – и герой, и писатель, и критик. Я такого нигде не встречала! А главное – как глубоко, точно, психологично и интересно это все получилось, когда сложилось в единое повествование.

А в финале романа еще осознаешь, что и сам «Дар» - эта книга, которую в будущем напишет главный герой. Обалдеть!!!

Также хочется отметить прекрасные стихи Набокова в первой части, трогательные, пронзительные. Один из финальных эпизодов, где герой нагишом загорает в Берлинском парке – прекрасный! Фрагмент где герой (ну сам же Набоков!) разносит в пух и прах русских писателей – восторг! Сколько снобизма, иронии и себялюбия. Но это совсем не вызывает отторжения, почему-то наоборот очаровывает.

Мне кажется, если вам нравится Фолкнер, Дос Пассос и Томас Вулф, «Дар» вам обязательно понравится. Не то, чтобы эти писатели были похожи, но они экспериментаторы, и соль их таланта именно в тексте, в умении написать так, что несмотря на сложность чтения, испытываешь восторг от этой сложности.

И еще мне нравятся книги, которые побуждают узнать что-то новое. «Дар» такой. Так я (пусть и в Википедии) прочитала еще раз о Набокове, о его семье, о его братьях, биографию Чернышевского. Прочитала несколько статей о самом романе. А теперь хочу прочитать биографию автора. И продолжить читать его лекции по литературе.

Пока Набоков не стал моим любимым писателем, но он гений, это бесспорно!

и какая радость охватила меня, когда все же эти отдельные черточки стали соединяться в единую картину повествования...

"Дар напрасный, дар случайный ..." Впечатление от прочтения первой дюжины страниц - "Наш ответ Прусту!" Далее обнаруживается, что автор даже и не считает нужным это скрывать

"... ибо, если сборник открывается стихами о "Потерянном Мяче", то замыкается он стихами "О Мяче Найденном""

Жаль, что Набоков сам не перевёл Пруста. Ведь наверняка он читал его, как и любимого им Флобера, в оригинале. Скорее всего Набоков не сделал этого из-за опасения, что его конгениальный перевод Пруста, затмит его собственные произведения.:-) Интересно, переводил ли при чтении Набоков Пруста на русский или воспринимал его непосредственно по-французски? Начитавшись "Дара", начинаешь смотреть на окружающие объекты, старясь навесить на них какую-нибудь набоковианистическую метафору, но не получается :-). Прочтя четверть романа почувствовал себя приговорённым к диете из пирожных (с небольшим перерывом на самоубийство Чернышевского). Заталкивают в тебя очередное безе и заглядывая в глаза спрашивают, не различаю ли я в нём рефлексов гречневой каши. Чтобы повесить все многочисленные и подробно-чувственные описания на нить сюжета её пришлось растянуть почти до полной невидимости и теперь кажется, что все эти изысканные метафоры трепыхаются в воздухе сами по себе без какой либо связи друг с друг ом. (Не успел дочитать и до половины, как вдруг подвернулась возможность посмотреть "Дар" в театре Фоменко*.) Интересно получилось: реальные воспоминания об отце и видения Набокова о путешествиях отца в романе - это то, что герой Набокова счёл невозможным включить в книгу об отце, и почему он отказался от её написания. И вдруг, почти гоголевское

Случалось ли тебе, читатель, испытывать тонкую грусть расставания с нелюбимой обителью?

Метафоризмы прилагаются: Как будто, гуляя по футуристическому Роттердаму, неожиданно оказался в московском дворике Увидел в стеклянной витрине роскошного магазина отражение дома с мезонином. Менее адекватное но реально пережитое: идя по пограничному с Бразилией парагвайскому городку вдруг наткнулся на почерневший бревенчатый сруб. Гуляя средь кубОв стеклянных Уткнулся в домик деревянный

Она медленно размешала в БОРЩЕ белый восклицательный знак сметаны, …положила левый локоть на стол и, слегка на него опираясь, медленно принялась за СУП.

Для глаз, обоняния и вкуса борщ, всегда борщ, а никакой не суп. Борщ становится супом, только попав в поваренную книгу или в желудок. Превратился ли набоковский борщ в суп в результате перемешивания со сметаной восклицательного знака или в отчаянной попытке аристократично выглядеть в глазах столь изящной особы? По видимому Набоков хотел избежать повторения слова "борщ", но получилось ещё хуже. Несколько споткнулся на фразе

За последние десять лет одинокой и сдержанной молодости,

А какова продолжительность молодости? Молодость здесь самоощущение или реальный возраст? Забуксовал (как до этого на "китайской перспективе") на фразе

Велосипед, прислоненный к желтоосвещенной стене, стоял слегка изогнуто, как пристяжная,

Сначала не понял, что речь идёт о лошади (померещились какие-то охотничьи собаки). Потом стал вспоминать, кто такая пристяжная, потом - как она запряжена в тройку. Всё благополучно разрешилось пачкой сигарет "Тройка"
Может это должно было означать ностальгию по России - типа "Ехали на тройке с бубенцами"? Попытки оправдания своего фиаско в написании романа об отце обернулась доказательством истинности тезиса Чернышевского о том, что реальность выше искусства. Что-то засомневался я в Набокове. А может Набоков это всего лишь "Лолита", и даже не сам роман, а его скандальная слава? Герой, непрерывно талдычащий о чистом искусстве, ОПУСтился до махрово-тенденциозного ОПУСа. Похоже, что, как сам Набоков, так и нелюбимый им Пастернак, так не смогли изобрести о чём же им писать. Ведь по большому счёту "Доктор Живаго" это голая тенденция и роман опять-таки знаменит прежде всего раздутым вокруг него скандалом.

Не предвидел Набоков тогда, что напишет "Лолиту", иначе не позволил бы излагать её сюжет пошляку Щеголеву:

Вот представьте себе такую историю: старый пес, – но еще в соку, с огнем, с жаждой счастья, – знакомится с вдовицей, а у нее дочка, совсем еще девочка, – знаете, когда еще ничего не оформилось, а уже ходит так, что с ума сойти. Бледненькая, легонькая, под глазами синева, – и конечно на старого хрыча не смотрит. Что делать? И вот, недолго думая, он, видите ли, на вдовице женится. Хорошо-с. Вот, зажили втроем. Тут можно без конца описывать – соблазн, вечную пыточку, зуд, безумную надежду. И в общем – просчет. Время бежит-летит, он стареет, она расцветает, – и ни черта. Пройдет, бывало, рядом, обожжет презрительным взглядом. А? Чувствуете трагедию Достоевского?

.

"где роман о кровосмешении ... считается венцом литературы"

А, что педофилия лучше?Чем там у нас считается Роман Набокова "Лолита"? Бодренький финальчик, в котором автор приделывает к тексту сюжет. Напоминает заурядный детектив, в котором всё не понятно зачем, но в конце появляется проницательный следователь объясняющий смысл всего ранее прочитанного. Несмотря на множество точных деталей в описании внешности и поведения персонажей автору не удаётся создать полнокровных характеров. Они все какие то размытые, не чёткие. Всё как-то поверхностно. Совершенно бесплотный Чернышевский. Такое ощущение что все окружающие, кроме Зины (?), автору абсолютно безразличны и он не испытывает по отношению к ним никаких эмоций. Он наблюдает за ними, как за животными в зоопарке. Автору явно не нравится Щёголев и наверное поэтому он получился более живым по сравнению с другими. Носится со своим Даром, как дурак с писаной торбой. Набоков статичен. Все его описания, например, детства это описания застывших живых картин или их последовательности. Единственное, описание движения, встреченное мою в "Даре" - это тормозящий у остановки трамвай. Как Гоголь, который по мнению Набокова всё время играл какую-то роль, то и Набоков в "Даре" пробует себя в роли продолжателя и хранителя традиций великой русской литературы. В "Лолите" образ другой. В обоих произведениях автор смешивается с герооем, от лица, которого ведётся повествование. Метафоры тоже статичные и не приводят, ни какому новому качеству. Они интересны толко своей неожиданнностью и читателю необходимо время для того, чтобы понять и оценить их. Что естественно разрушает динамику восприятия текста, которая и без того дышит на ладан. "Небо, как простокваша" - неплохо. Велосипед похож на пристяжную - ещё лучше, но рождает ничего нового, как ничего не добавляет и к содержанию. Если первое является основой пейзажа, то последнее, как золотая фикса во рту блатного.

Напомнит зуб мне золотой О юности моей дурной

Повествование ведётся от первого лица - довольного молодого человека, а кажется, что текст написан, каким-то старым брюзгой. Служил раз гением Набоков Набоков пасквиль сочинял ______________________________________________________ *Вот рецензия: Всегда казалось, что сделать пьесу из набоковского "Дара" невозможно. Как правило, фраза Набокова невоспринимаема на слух из-за отсутствия в ней развития и временной протяжённости - ведь она описывает мгновение. Шёл на спектакль, ожидая, что всё будет и скучно и грустно. Всё оказалось совсем не так. Зрелище было живым и занимательным. Правда от Набокова мало что осталось. Но какое значение имеет эта малосущественная и интересная только специалистам техническая деталь.

Название книги очень лаконичное, яркое, брозкое, но при этом ничего не говорящее о том, что кроется внутри. Я доверился любимому Набокову и начал читать "Дар", не подозревая о чем это, и что меня ждет. В целом, мое доверие было оправдано, мне кажется, что бы не написал Набоков, это было бы сделано так искуссно, что даже очень плохое содержание было бы красиво скрыто вуалью. Что интересно, у подвластного Набокову главного героя, Федора Годунова-Чердынцева, наоборот, как раз-таки очень плохое содержание его вымышленной книги изящно скрыть не получилось (да, это книга в книге).

Федор, как и Набоков, писатель, эмигрировал из зажиточной семьи по причине революции, оказался в Германии. Вообще пересечений с жизнью самого Набокова очень много, хотя он и отрицает это в послесловии, поэтому, если вы знакомы с биографией писателя, то будете периодически находить интересные пасхалки.

Но вернемся к Федору, через него мы можем поближе рассмотреть лицо белой эмиграции, интеллектуалов, вынесенных волной революции в бесплодную чужую почву. Роман, как мне кажется, очень точно описывает состояние, чувства и быт этой категории людей. Это сказывается и на меланхолической атмосфере "Дара", которая особо чувствуется в первых главах, ноткой грусти во всем этом является и то, что первоначальным местом действия оказывается осенний, серый и прохладный Берлин. Причем каждый персонаж из этой русскоговорящей компании своей историей, внешностью вносит новые детали в образ человека определенной судьбы той эпохи. Кто-то отчаянно пытается поставить поезд жизни на привычные рельсы, а кто-то тонет в трясине воспоминаний и начинает жить исключительно прошлым. Последнее - особенно важное в "Даре", потому что в каждом в той или иной степени проскальзывает тоска по прошлому: стране, местам, близким. И эта тоска с воспоминаниями - порой единственное, что связывает героев этого романа между собой. Они абсолютно разные, абсолютно не подходят друг другу, но они держатся вместе, иначе они будут асболютно одинокими. Хотя такие наспех собранные компании - сомнительное спасение от одиночества, наверное, поэтому Федор довольно часто отстранен от других и при первой возможности ускальзывает от взаимодействия.

Сам Годунов-Чердынцев точно так же в своих мыслях, снах возвращается в свое детство, а его первой изданной книгой становится сборник стихов об его детстве. Он постоянно думает о потерянной России, о потерянном отце. Последний тоже является весомой частью книги на всем ее протяжении, благодаря мастерской игре Набокова с читателем призрачная тень Годунова-Чердынцева-старшего будет вечно преследовать вас при чтении, как и навязчивые мысли о нем - Федора.

Однако к концу романа туман грез рассеивается летним берлинским солнцем, Федор издает свою вторую книгу, находит любовь, эволюционирует и все проблемы как-то решаются сами собой, а если и не решаются, то уходят далеко на задний план и там размываются в обективе читателя и самого Федора. Можно сказать, классический happy end любой диснеевской сказки, оставляющий приятное послевкусие.

Но приятное рано или поздно заканчивается, поэтому теперь перейдем к тому, в чем мне не понравилась книга. Ответ кроется, наверное, целиком в четвертой главе, которая представляет собой цитирование второй книги Годунова-Чердынцева, представляющую собой биографию Чернышевского.Честно признаюсь, я пропустил большую часть этой гигантской главы, потому что читать это просто невозможно. Язык Федора очень сложный, вычурный, с бесконечным обилием философских, литературных терминов и фамилий. Сама по себе биография представлет собой чудовищный салат из отсутствующей хронологии и обливания помоями всех и вся, досталось не только самому Чернышевскому, но и Некрасову, Тургеневу, Достоевскому и многим другим. Читать такое просто неприятно. Причем мои мысли полностью совпадают с приведенными мыслями критиков в следующей главе. Есть ли в этом всем дар или это просто ирония, я не понял. Также мне непонятен выбор биографии именно Чернышевского, я не увидел никакой связи Годунова-Чердынцева, да хоть какого-то представителя белой эмиграции, и Чернышевского. Его биография в "Даре" никак не влияет на нить произведения, это могла быть абсолютна любая другая биография, абсолютно любой другой жанр книги, на мой взгляд. И, как правильно сказал один из критиков в книге, Чернышевский был бы уместен при наличии у Федора определенных политических взглядов, но они не прослеживаются.

Подводя итог, хочу сказать, что если вы решитесь приступить к этой книге, следует помнить о роковой четвертой главе и всегда держать телефон под рукой, потому что гуглить придется очень много во всех главах, но если вы выдержите это испытание, то перед вами откроется если не дар Годунова-Чердынцова, то дар Набокова.