Читать книгу: «Осколки памяти», страница 4

– Я не встречался с такими фактами. Ряд товарищей убыли в Москву, это генералитет. А младшие офицеры – судьба неизвестна. Растерзали их там, наверное…

Из Афганистана вернулся в июне 1991-го. Еще Советский Союз был жив. Вернулся полковником. За Афганистан был награжден. Если говорить о главных наградах, то это ордена «За храбрость», три ордена, это афганские ордена. Первый орден вручал Президент республики Афганистан Наджибулла, и еще два ордена вручал товарищ Якуби, министр государственной безопасности Афганистана. Есть орден «Дружбы народов» тоже афганский. Советских орденов у меня нет. Медали «За безупречную службу» всех степеней. Награды не за конкретную операцию, а за конкретный результат в оперативной работе.

– Можешь, Анатолий Павлович, хоть что-то не засекреченное рассказать об операциях?

– Не время…

Обрати внимание, читатель, насколько сдержан даже в разговоре с товарищем-ветераном афганской войны Анатолий Павлович. Речь его спокойна, очень выверена, четко по делу. Практически без эмоций. А ведь он герой, о своей службе-работе практически не рассказывает, подвигами своими не кичится.

«Наши люди воевали героически. Необходимо отметить важнейшую роль особых отделов, обеспечивавших безопасность Советской Армии. Например, подвиги легендарных капитана Б. И. Соколова, удостоенного звания героя Советского Союза и капитана А. П. Конташова, награжденного тремя орденами «Красной звезды» республики Афганистан. Они оба принимали участие в освобождении наших военнослужащих из плена. Спасти удалось 113 человек, которых ждала участь рабов, превращенных в животных.

В конце концов стало очевидно, что поддерживать Афганистан военными силами Советский Союз больше не может. Страну, находящуюся в средневековье, направить на путь социализма, минуя несколько эпох, невозможно. И, в соответствии с заключёнными 14 апреля 1988 года Женевскими соглашениями о политическом урегулировании положения вокруг ДРА, 15 мая 1988 года начался вывод советских войск из Афганистана. Но если ввести войска было просто, то вывод оказался очень сложной задачей. Операция была тщательно подготовлена. Активное участие в этом принимали наши советники и сотрудники особых отделов. Пришлось договариваться с главарями бандформирований, контролировавших к тому времени две трети территории страны. Но благодаря нашей «дипломатии» при прохождении советских войск они прекращали боевые действия.

В качестве дипломатических «аргументов» в том числе выступали продукты питания, обмундирование, обувь. Невероятно ценились сахар и керосин. Огромной популярностью пользовались наши галоши. На этом «фронте» специально работали десять советских фабрик!»⁸.

Благодаря таким советникам, как Конташов Анатолий Павлович, вывод из Афганистана прошел организованно и без потерь.

Об отце

Анатолий Павлович продолжает рассказ. И тон его меняется, потому что это о самом важном и родном…

– Родился 17 июля 1952 года в городе Климовичи Могилевской области. Мама рассказывала, что появился на свет в грозу, да такую, что медсестра молилась. Дедушка с отцом успели довезти на подводе из Медведовки до роддома. Несколько лет назад снесли это деревянное здание. Хорошо, что успел сфотографировать.

Медведовка – это летнее приволье детства. Незабываемый вкус молока, ржаного хлеба из печи и мёда, которым угощал нас, пацанов, дед моего дружка Валика Щура. До сих пор помню походы за земляникой, детские беззаботные игры. А время для деревни было непростое. Помню, играю у дома, а по дороге идёт дедушка, под мышкой у него белый хлеб. Я со всех ног бегу к нему навстречу и, приблизившись, вижу, что это и не хлеб, а деревянные чурочки, и такое чувство внутреннего огорчения испытал, что запомнил на всю жизнь.

Удивительное свойство памяти сохранять события и ощущения. Белоруссия. Лето. Мы всей семьёй: отец, мама, сестрёнка и я, – отдыхаем у дедушки с бабушкой. Вечером возвращаемся пешком из Климовичей в свою Медведовку. Я иду с отцом, моя рука в его твёрдой ладони. Он чуть навеселе после тёплой встречи с родственником-фронтовиком.

Дома хранится несколько фотографий: отец в морской форме краснофлотца. На обороте одной подпись: «Родителям от сына Паши. Бранденбург, 1945».  Победитель в 20 лет! Осознавал ли? Так и не рассказал. Ушёл в 52 года… Отец был 1925 года рождения. После армии работал шофером. Технически такой грамотный, прирожденный водитель. Мама – учительница начальных классов. Она закончила педагогической училище в Могилевской области и была распределена в западные районы Белоруссии после войны.

Отца в 1943-м призвали. В воздушно-десантных операциях участие принимал. В сентябре 43 года на парашюте с товарищами был выброшен в тыл гитлеровцам, так сложилось, что разведка войсковая не сработала, и десант был брошен прямо на головы гитлеровских войск, их дивизии как раз произвели передислокацию. Как лишь раз обмолвился отец: «Я приземляюсь на парашюте на хату, а оттуда в одном исподнем гитлеровцы, и я их, сук, из автомата». И больше никогда и ни при каких обстоятельствах отец не рассказывал о своей войне.

Потом уже я изучил документы, разобрался, оказывается, он, десантник 5-й военно-воздушной десантной бригады, был записан погибшим в ноябре 43-го года. Рядовой Конташов Павел Николаевич погиб и похоронен в деревне Лизовок Черкасского района. Это Украина. Но я-то в 52-м году родился. Значит, он не погиб. А похоронку отправили моей бабушке Анне Алексеевне, проживавшей тогда в деревне под Курганом. Но отец остался жив. Вероятно, попал в плен, бежал. Прошел через фильтрационные лагеря. Прошел проверку Смерш. Войну в Берлине закончил. Потом служил на флоте.

Жизнь армейского офицера, а затем сотрудника госбезопасности покидала меня и мою семью по гарнизонам, городам, дважды занесла в Афганистан. Ушёл в запас, а потом и в отставку. Появилось время, но всё же не это побудило разобраться в военной судьбе отца, а чувство неоплаченного сыновнего долга. Хотелось, чтобы дети и внуки знали подвиги своих дедов и прадедов. А тут ещё начали открывать архивы Великой Отечественной. И полетели запросы, запросы…

Начался поиск тех, кто смог бы хоть что-то рассказать об отце. Как-то в августе 2021 года раздался телефонный звонок, мне сообщили, что в Ульяновске проживает десантник из 5 гвардейской воздушно-десантной бригады, автор книги «Это было на войне» Анциферов Геннадий Васильевич. В своей книге он трижды упоминает моего отца.

Конташов Павел

Николаевич, отец.

Фото из архива

Конташова А.П.

Позвонил, поприветствовал Геннадия Васильевича, представился, и в этот момент спазм перехватил горло, не могу говорить, но все же справился с волнением. На мой вопрос, когда удобно прибыть, Геннадий Васильевич ответил: «Жду завтра».

Полетел самолетом из Петербурга в Ульяновск на встречу с боевым другом отца! Каким бесценным было наше общение… Геннадий Васильевич тогда, в 1943 году на Днепровском плацдарме, занятом фашистами, в непрекращающихся боях был для моего отца Геной, а мой отец для него – Пашей. Им было всего по 18 лет! А они уже были Героями Отечества. Не хватает слов, чтобы выразить мою гордость и радость от этой встречи с близким по духу человеком.   На следующий день мы вновь встретились и говорили, говорили… Через месяц Анциферов Геннадий Васильевич, боевой друг моего отца, ушел на 96 году жизни.

– Толя, расскажи о себе лично и о семье.

– Сознательную жизнь прожил в небольшом городке Столин Брестской области. После средней школы поступил в Ленинградское высшее зенитно-артиллерийское командное училище, которое закончил в 1973 году. Имея достаточно приличный диплом, был направлен в 184 зенитно-ракетный центр противовоздушной обороны в городе Кунгур Пермской области. По выпуску из училища был назначен на капитанскую должность командир взвода, преподаватель.

В сентябре 1977 года был зачислен в органы государственной безопасности КГБ СССР на должность оперуполномоченного и направлен на шестимесячные курсы в Новосибирск. Высшие курсы военной контрразведки.

В феврале 1978 года по окончании курсов получил назначение в особый отдел КГБ СССР при Совете министров СССР по Пермскому гарнизону. Где мы с тобой и встретились.

– Да, у меня была Воркута, у тебя Кунгур…

– Потом из Кунгура Володя Новицкий убыл в северную группу войск, я был назначен на должность старшего оперуполномоченного, через полтора года переведен в Пермь на обслуживание Пермского военного авиационно-технического училища имени 40-летия Ленинского Комсомола. Где-то через год был переведен в Киров, где оперативно курировал Кировское военно-техническое авиационное училище по подготовке техников-вертолетчиков на все типы вертолетов.

И буквально через несколько месяцев был издан приказ Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова о создании особого отдела КГБ по Кировскому гарнизону. Меня назначили заместителем начальника этого отдела. Проработал до 1982 года, был направлен в высшую школу КГБ СССР на факультет подготовки кадров со знанием иностранных языков, где и изучил персидский язык. Освоил язык в течение двух лет.

А в 1984-м первая спецкомандировка. Потом откомандировали в распоряжение Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка). На пенсию вышел в 1994 году, имея отроду 42 года и выслуги 32 года, война так подсчитала.

Женился я в 20 лет. На двоих нам было 40 лет. В этом году будем 50-летие отмечать совместной жизни. Сын. Дочь. Внук. Внучка.

– Ты уже больше 40 лет в Питере. Коренной петербуржец стал, белорусский питерец. Я понял, что ты еще работаешь.

– Да, работаю. Это объединенная судостроительная корпорация, в одной из внучатых компаний работаю.

И, конечно, общественная нагрузка, связанная с работой ветеранской организации, я Председатель регионального отделения ветеранов военной контрразведки Западного военного округа.

Председатель регионального отделения ветеранов военной контрразведки Западного военного округа

Конташов А.П.

Фото из архива Конташова А.П.

История нашей жизни показывает, нельзя ветеранов выбрасывать из жизни, нельзя. Это золотой фонд державы. У нас здесь работа построена на передачу наших чекистских традиций, военной контрразведки, как говорят, в реальном режиме времени повседневно, системно. Да, у нас есть и печальные дни. Ветераны уходят. Но есть и другие даты, есть юбилеи. Есть среди нас писатели, художники. (Анатолий Павлович на сайте своего регионального отделения ветеранов публикует мои очерки, за что ему низкий поклон и уважение – прим. автора).

Мы оказываем содействие в выставках картин, в выпуске книг, презентации организуем, встречи с чекистами молодыми и немолодыми. Обсуждаем проведение тех или иных контрразведывательных операций в советский период, несекретных, конечно. Выступают участники этих операций, рассказывают о формах, о методах, о тех моментах, которые встречались в жизни. Да, ветераны-фронтовики ушли, но остались ветераны-участники боевых действий и антитеррористических операций.

Сегодняшние ветераны годами в отрыве от Родины и от своих семей стояли на страже интересов Советского Союза в далёком Афганистане. Важно, что вернулись живыми, хотя и не без ран.

– Анатолий Павлович, мы с тобой давали клятву верности Родине и преданно ей служили и продолжаем служить, остаемся в боевом строю. Твой рассказ советника-контрразведчика мне кажется очень важным. Это история не только Афганистана, но и история нашей страны. Не хочется, чтоб она забывалась.

ГЕНЕРАЛ ЛЕВАШОВ

Левашов Аркадий Михайлович. Фото из архива Левашова А.М.

С Аркадием Михайловичем Левашовым я знаком с сентября 1983 года, тогда он был заместителем начальника Следственного сектора Особого отдела КГБ СССР по Туркестанскому военному округу в городе Ташкенте. Аркадий Михайлович мне и другим «следакам» сразу понравился своей компетентностью, скромностью и простотой, готовностью в любое время помочь грамотно проанализировать ситуацию и, главное, бескорыстно помочь.

Когда я служил в следственном отделении в Кабуле, часто бывал в командировках в Ташкенте, где мы встречались. После Афганистана наши пути надолго разошлись. Встретились летом 2021 года в Екатеринбурге, куда он прилетал для встречи выпускников Свердловского юридического института. Встретились, как родные люди, посидели в ресторане самого высокого здания города «Высоцкий». Я подарил свою книгу «Афганские перевалы», и Аркадий Михайлович, прочитав ее, написал стихотворение:

Я часто вспоминаю тех ребят,

С которыми служил в Афганистане.

И часто вспоминаю тот патрон,

Который для себя носил в кармане.

Он мог стать выстрелом в висок,

Но стал салютом – Бог меня сберег!

Поездка на броне в зеленке

Равна американской горке.

Слегка захватывает дух.

И выбор есть один из двух:

С наружи пуля встречи ждет,

Внутри сожжет гранатомёт…

Сегодня Аркадий Михайлович молод душой и крепок телом. Мой боевой товарищ и друг, воин-интернационалист, кавалер ордена «Красной Звезды», создатель и первый начальник Управления Федеральной Службы Налоговой Полиции по Сахалинской области, генерал-майор налоговой полиции в отставке. Кандидат психологических наук, обладатель почетного черного пояса в Международной организации Кекусинкай. Он всесторонне талантливый, мужественный и просто замечательный человек. Элита Вооруженных Сил России. В нем сочетаются высочайшие профессиональные и человеческие качества, в том числе качества следственного и оперативного работника, что бывает нечасто, аналитика, патриота Отечества и далекого русского сурового острова.

Аркадий Михайлович романтик и интеллектуал с великолепным чувством юмора, ироничный и мудрый, обладает удивительным поэтическим, писательским и художественным даром. С честью прошел непростой боевой и трудовой путь, в молодости перепробовал все возможные виды спорта и героические ремесла: вытаскивал людей из огня, прыгал с парашютом, плавал с аквалангом, занимался каратэ, прошел спецкурсы выживания и конечном счете выбрал специальные службы нашего государства. Чем бы он в этой жизни ни занимался, большим или малым делом, он делал и делает это деловито, заразительно «вкусно», отдаваясь делу полностью и без остатка.

Этот очерк о необычном человеке и не совсем обычный. Так сложилось, что, собирая материал для книг, я беседовал с людьми, иногда по несколько суток записывал их рассказы на диктофон; спрашивал одно то же: где и когда родился, о родителях, семьях, детстве, юности; как собеседник попал в органы госбезопасности, в Афганистан. Наиболее интересные эпизоды включал в книги.

Генерал Аркадий Михайлович Левашов сам замечательно написал о себе, а пишет он талантливо, искрометно и увлекательно, поэтому в этом очерке даю слово самому герою.

Детство

Родился 28 августа 1947 года в г. Южно-Сахалинске. Вспоминалось: жуткий холод в комнате и раскаленная «манчжурка» – так называлась печка из железной бочки с трубами, выходившими в окно. На материке подобное звалось «буржуйкой». Тепло было, только когда она топилась, раскаляясь докрасна, а к утру на кухне вода промерзала в ведре до дна. Вся квартира – спальня без окон и кухня с японской мойкой. Освещение – коптилка (блюдечко с маслом и свернутым в жгут бинтом, который давал мало света и страшно коптил).

И сразу в 1954 год – в первый класс средней школы №11, что на улице Ленина. Домашние задания, но уже при керосиновой лампе (электричество на Речном переулке появилось только в 1955 году). В апреле 1954 года родилась сестра Наталья и приехала с материка бабушка со стороны матери. Так впятером теснились в маленькой спальне, борясь с тараканами и клопами. А их была тьма! Тогда же я понял, какое умное насекомое клоп. Чтобы исключить его попадание на кровать после её ошпаривания, ножки кровати ставили в банки с водой, а клоп залезал на потолок и оттуда планировал на столь желанный кусок «пищи», коим я для него являлся.

Но все это чепуха, поскольку домой приходили обедать, делать уроки (и то не всегда, ведь имелась замечательная фраза: «Дай списать домашнюю работу»). А в классе всегда было 5-6 человек, которые знали, что это обращение относилось именно к ним.

Улица. Вот главное в той жизни! Игры в войну, чижик, прятки, бей-беги, казаки-разбойники, тайное курение и игра в карты. А прокатиться на взрослом велосипеде в рамочку, то есть, не сидя в седле из-за малого роста. Какой там «Феррари»! Ну и святое: поздней ночью залезть в чужой огород и «налопаться» незрелых огурцов и помидор.

Кино. «Совкино» – кинотеатр двухзальный. Теперь там площадь им. Ленина. Кинотеатр «Восток», кино в корейском центре. А позднее – кинотеатр «Комсомолец» – первый широкоэкранный. Музей и расположенный с тыла «Планетарий», сюда ходили десятки раз тем более, что во дворе стояли настоящие пушки и по ним можно было лазить.

Самое яркое воспоминание моего детства – это сахалинские метели. Когда ветер начинал с вечера рваться в окна и под крышу бывшей японской фанзы, в которой я родился и жил, радостное предчувствие завтрашнего дня сладко заполняло сознание. И, ура! Репродуктор в виде чёрного бумажного круга утром хрипло говорил что-то о скорости ветра и, главное, что уроки в школе с 1-го по 7-ой класс отменяются.

Вот уже мама готовит меня, первоклашку, к выходу на улицу: шапка завязывается под подбородком, шарф под воротником, рукавички на резинке выпускаются сквозь рукава, штаны поверх валенок. Готов!

Сахалинская метель или, как её ещё называли – «пурга», «буран», всегда была очень снежной и тёплой, заметала наши убогие домишки до крыши, а двор превращала в огромное белое поле. Мне нравилась эта борьба с ветром и снегом, ходьба по снежной целине, проваливаясь по грудь, и цепочки следов, которые показывали, как преодолевались огромные сугробы, имевшие самые причудливые формы.

Пурга, метель длились два-три дня, а потом два-три дня приходилось откапывать проходы к сараю и калитке. И все жители города с лопатами выходили на улицы быстрее очистить тротуары и проезжую часть…

Юность

После исполнения 28 августа 1963 года шестнадцати лет, еще учась в школе, стал учеником фрезеровщика в Южно-Сахалинском производственном комбинате. Таков был мой первый самостоятельный поворот судьбы. Проработал я там год, стоя на ящике ввиду малого роста, как в фильмах про войну. Получил третий разряд и закончил школу с аттестатом зрелости.

Удивительно, но, научившись читать при коптилке и керосиновой лампе, я стал просто книжным «наркоманом». И к этому времени прочитал практически все полные собрания сочинений наших и зарубежных великих и не очень великих авторов, а остальных книг – без счёта. Особенно Жюль Верн и Майн Рид заразили меня мыслями о путешествиях.

Написал запрос в Свердловский юридический институт, и там дали ответ, что могут принять на первый курс без экзаменов или на второй при условии сдачи четырёх дополнительных экзаменов. Условие было выполнено, и 1 сентября 1968 года группа 210 СЮИ получила нового студента. Время ускорилось: лекции лучших профессоров, семинары, курсовые работы, сидение в библиотеке, студенческие вечеринки – все прелести студенческой жизни. Появилось осознание того, что настоящее счастье можно испытать, не приобретая замков и дорогих автомобилей, а просто, найдя за пять дней до стипендии рубль, завалившийся за подкладку пиджака через рваный карман.

Срочная служба в Советской Армии

В 1972 году обо мне вспомнил военкомат и как защитника Отечества направил служить срочную службу в поселок Сергеевку Уссурийского района – ближе к Сахалину. Армия дала мне два качества: я бросил курить и понял правильность солдатской мудрости: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется».

Служба скоро наладилась, появилось много свободного времени и новое открытие: если ты идешь по территории один, то каждый встречный офицер считает своим долгом поинтересоваться, из какого ты подразделения и куда идешь. Но стоило взять в руки молоток или пилу, как «шапка-невидимка» прикрывала тебя от неуместных расспросов. Раз с инструментом – значит, послан по делу, находится при деле. Так с молотком в руках, получив полную свободу передвигаться по части, я подружился с ребятами из духового оркестра, а мои школьные навыки дважды их выручали, когда тенор («дед») ленился идти играть на разводе караулов. Никакие знания не пропадают даром! Когда меня первым, благодаря тому же капитану из строевой части, демобилизовали, то до автобусной остановки вместе с «дембелем» шел духовой оркестр, играя «Прощание Славянки». До сих пор благодарен этим ребятам, которые сделали тот день незабываемым! А провожали они, между прочим, старшего сержанта, то есть лычки на погонах стали значимее, и моя карьера продолжала идти в гору.

Чекистские метели

В мае 1974 года ко мне подошел областной прокурор-криминалист, сказал, что к нему обратился начальник следственного отделения УКГБ по Сахалинской области с просьбой порекомендовать следователя для зачисления в его отделение. Он порекомендовал меня, я согласился. В июне того же года две звездочки блестели на погонах вновь испеченного лейтенанта госбезопасности. Двадцать семь лет, а уже лейтенант, как-то грустновато…        Проходил службу в УКГБ СССР по Сахалинской области с 1973 по 1983 годы.

Следственный отдел УКГБ, где в 1974 году я проходил службу, был одним из самых загруженных в стране по количеству расследуемых дел. Это объясняется тем, что ежегодно множество японских шхун нарушало Государственную границу СССР и вело браконьерский промысел рыбы и крабов в советских территориальных водах. Какую-то часть из них задерживали пограничные корабли, а затем в дело вступали мы, следователи. На смену метелям острова Сахалин пришли туманы островов Кунашир и Шикотан.

В 1978 году мне довелось участвовать в разработке плана по захвату и изобличению агента японских спецслужб Мацудо Цунэёси. Он был задержан за незаконный промысел в результате спецоперации морских пограничников. Мы выехали на остров Шикотан, провели первоначальные следственные действия и доставили арестованного в следственный изолятор г. Южно-Сахалинска. Началась изнурительная работа с подследственным. Мацудо Цунэёси сразу же признал вину в незаконном промысле и нарушении государственной границы, но причастность к спецслужбам Японии категорически отрицал.

Поскольку в его шхуне в тайнике была обнаружена фото и видеоаппаратура большого разрешающего действия, он пояснил, что заходил в советские воды под предлогом поломки двигателя, имея на борту журналиста с документами матроса, сделавшего репортаж о фильтрационном пункте на о. Шикотан. Том самом, на котором содержались задержанные граждане Японии, нарушившие границу СССР.

Позже Мацудо Цунэёси дал собственноручные письменные показания о своих контактах с сотрудниками спецслужб Японии на острове Хоккайдо. Он назвал ещё 14 владельцев шхун, которые имели связи со спецслужбами.

Пару лет спустя распоясавшиеся провокаторы из числа сотрудников контрразведки Японии задержали на загородном шоссе вблизи г. Токио двух советских дипломатов, которые мирно ковырялись на обочине в каком-то булыжнике. Их обвинили в шпионаже, выслали из страны, подняли антисоветскую шумиху в прессе. В ответ в газете «Известия» появилась статья «О японском рыбаке и шпионской рыбке», в которой ярко описывалось, как японские спецслужбы принуждают рыбаков заниматься шпионажем у берегов Курильских островов. Главным персонажем этой статьи был разоблаченный и осужденный Мацудо Цунэёси. Когда гранки этой статьи легли для согласования на стол начальника Следственного отдела КГБ СССР, он очень удивился, что не знал об этом деле, и добавил, что за такие дела награждают орденами. Мне об этом сообщили, но особо настроение не попортили, поскольку не каждому следователю удавалось за свою службу поймать «шпионскую рыбку».

Краснознаменный Туркестанский военный округ СССР

В 1981 году мой друг Т.В. Дерень был назначен начальником следственного сектора Особого отдела КГБ СССР по Туркестанскому военному округу в городе Ташкенте. В 1983 году он позвонил и сказал, что предложил меня руководству на должность своего заместителя. Я согласился, приказом заместителя Председателя КГБ СССР был назначен на эту должность с указанием прибыть к новому месту службы в течение недели.

Ташкент – прекрасный, просторный и очень зелёный город с запахами плова, самсы и шашлыка, роскошными восточными базарами, приветливыми и доброжелательными жителями. Он как бы создан для неги и наслаждения жизнью. Однако о такой жизни сотрудникам нашего особого отдела, ведущего работу в условиях боевых действий, о которых мало что было известно в стране, даже мечтать не приходилось. Нам с Деренем, двум бывшим сотрудникам УКГБ по Сахалинской области, было поручено организовать работу по расследованию уголовных преступлений, совершённых военнослужащими 40-ой Армии. А их было немало, главным образом контрабанда в особо крупных размерах, в том числе оружия и наркотиков.

Черный тюльпан

В 1986-м меня назначили начальником следственного сектора с количеством подчиненных около тридцати человек, часть которых на постоянной основе находились в особом отделе 40-ой Армии, что вела боевые действия в Афганистане.

К тому времени мне досрочно присвоили звание подполковника и за участие в ряде боевых операций наградили орденом «Красной Звезды».

Всего в часе с небольшим полета в ДРА шла война, и каждый день приходили гробы в «Черном тюльпане» с телами молодых солдат и офицеров. Свет и тень, жизнь и смерть, о которой мало кто знал в этом городе. Можно задаться вопросом, а что давало работу следователям на этой необъявленной войне. Контрабанда наркотиков, оружия, товаров, хлынувшие потоком по военно-транспортным линиям, борьба с вражеской агентурой, с теми, кто переходил на сторону душманов. К сожалению, были и такие, правда, немного.

Левашов А.М. в Афганистане. Фото из архива Левашова А.М.

Наверное, впервые за годы существования советской власти такое огромное количество людей столкнулись, пусть и с примитивным, феодально-капиталистическим миром. С изобилием всевозможных товаров, радиотехники и прочего. Как шутили: «В любом дукане больше дефицита, чем в ГУМе⁹». И рухнули коммунистические догмы «морального кодекса строителя коммунизма» – всё, что можно, тащилось из воинских частей и продавалось в дуканы, а закупленное контрабандой вывозилось в Союз. Наиболее дерзкие начали перевозить наркотики, главным образом, опиум («ханку») и гашиш.

Работа следователей усложнялась тем, что территориально на нас замыкались Туркмения, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Афганистан.

Впереди были многие поездки по Афганистану, часто достаточно курьезные, но всегда опасные. Так, до Кандагара, в котором не прекращаясь шли бои, пришлось лететь «Черным тюльпаном», везшим пустые гробы. В одном из них я спал весь полет, пояснив своим попутчикам, что таким образом как никто готов к встрече со «стингером» (зенитной переносной ракетой). А однажды в полете в г. Джелалабад в полу вертолета между моих ног появилась аккуратная дырочка, а когда я взглянул вверх, то увидел такую же дырочку над головой. Попали под обстрел. Судьба таким образом распорядилась, что мой миг встречи с пулей еще не наступил.

Джелалабад – город на границе с Пакистаном, где ночью каждые пять минут стреляло орудие по местам возможного нахождения душманов. Город пальм, огромных попугаев какаду, самых вкусных мандаринов, но, в то же время, самый заражённый по тифу, гепатиту и другой нечисти город. Как написал один доброволец, прапорщик из местного анекдота: «Любимая жена, наконец-то я попал в Афганистан. Служу в Джелалабаде. Кругом пальмы, мандарины, попугаи. В общем, красота неописуемая. Так мне, дураку и надо!»

Но это искры воспоминаний, а головёшки в костре: сад советского военного госпиталя, заполненный молодыми ребятами из десанта с оторванными ступнями и руками. Их десантировали прямо на минное поле, установленное нашими же саперами за неделю до высадки, о котором никто не удосужился предупредить командиров десантников…

Наверное, то же самое повторение опыта великой войны, когда из-за элементарной бестолковщины гибли сотни и тысячи. Думая об этом, я вспоминаю и встречавшего меня на Кабульском аэродроме солдата-водителя. Он посмотрел на мою форму, протянул звездочку, которые на пилотках носили рядовые: «Замените офицерскую кокарду на звездочку, а то снайперы очень любят стрелять по кокардам!». Наверное, любят и безумно обрадовались, когда на новой форме Российской армии в 2007 году погон со знаками различия был прикреплен на груди. Но это так, к слову.

Восемь лет службы пролетели незаметно. Уже полковником мне пришлось обеспечивать выход наших войск из Афганистана и перейти тот знаменитый Термезский мост. Память об этом событии – часы от министра обороны и набор пластинок ВИА «Каскад» с записями большинства самодеятельных песен.

Тюрьма Пули-Чархи

10 марта 1990 года были арестованы участники и пособники министра обороны Афганистана – генерала Шахнаваза Таная, поднявшего в ночь на шестое марта 1990 года вооруженный мятеж с целью захвата власти и свержения законного президента Афганистана Наджибуллы. Мятеж был достаточно быстро подавлен, Танай бежал в Пакистан, а многие его соратники задержаны и помещены в тюрьму Пули-Чархи на окраине Кабула, где днем и ночью шли их допросы. И вот двенадцатого марта начальник Следственного отдела Министерства безопасности ДРА генерал Гани представил начальнику тюрьмы двух самых «важных арестантов». Ими оказались советский полковник Константинов Олег Николаевич и его переводчик Азамат.

Они имели статус личных советников генерала Гани, которые должны оказывать практическую помощь в анализе и оценке следственных документов, составленных на мятежников, перед их направлением в военный трибунал. Так началось двухнедельное «заключение» в самой знаменитой тюрьме Афганистана двух советских офицеров – полковника военной контрразведки Левашова Аркадия Михайловича и майора КГБ Узбекистана Азамата Зейнутдинова¹⁰. Это было специальное задание по линии ПГУ КГБ СССР (разведка). Продолжилось наше знакомство с начальником тюрьмы в сауне. Надо отметить, что за время пребывания советских войск в ДРА наряду с идеями социализма в сознание офицерского корпуса Афганистана прочно внедрились умение пить водку, париться в бане и, исключительно правильно к месту, употреблять матерные слова. А какие длинные и пышные тосты они стали произносить! А как первые руководители теперь целовались при встрече и прощании!

Кабульская тюрьма Пули-Чархи. Фото из архива Левашова А.М.