Читать книгу: «Экономика КОММУНИЗМА», страница 6
Им пришлось столкнуться с огромными трудностями, но благодаря упорству, взаимовыручке и хорошей организации юные идеалисты преодолели все невзгоды и сделали то, что ранее считалось невозможным: создали в безводной пустыне передовое сельскохозяйственное производство. После этого опыт новаторов взяли на вооружение и другие переселенцы. В результате уже к началу Первой мировой войны в стране было 8 кибуцев, к моменту обретения Израилем независимости – более 170, а в 80-е годы ХХ столетия их уже оказалось свыше 250. И вследствие этого в стране в сравнительно короткие сроки было создано высокопродуктивное сельское хозяйство. Государство смогло не только обеспечивать собственное население продовольствием, но и экспортировать сельхозпродукцию. При этом не все кибуцы были сельскохозяйственными, тогда же впервые появились и рабочие коммуны.
Кибуцы представляли собой добровольное объединения граждан, главным законом которых было социальное равенство. Частной собственности и права наследования в них не существовало, земля, дома и все средства производства принадлежали общине, все важные решения принимались коллегиально. Жители кибуца питались в общих столовых и получали одинаковую зарплату независимо от вида выполняемой ими работы, а для поездок в другие места брали общественные автомобили. Ввиду отсутствия собственного имущества люди в них стремились не к обогащению, а к созданию условий для совместного блага и процветания. Позднее многие общины изменили правила: земля и средства производства остались в них общественными, но жители кибуцев могли иметь в частной собственности дома, машины и бытовую технику, а зарплаты стали дифференцироваться.
Кибуцы живут по израильским законам, но в них действуют и собственные, регулирующие политику и отношения между всеми членами сообществ правила. Они были сформулированы ещё в 20-е гг. минувшего столетия и не потеряли своей актуальности сейчас, распространяются на все поселения подобного рода и заключаются в следующем:
– каждый член общины должен принимать участие в коллективных работах, кроме детей и стариков, вне зависимости от занимаемого им положения;
– пожилые люди, уже сделавшие свой вклад в развитие и процветание общины, содержатся за счёт трудоспособных членов;
– дети, рождённые в поселении, получают образование и всё необходимое им до совершеннолетия за счёт общины;
– женщины по достижении совершеннолетия обязаны вносить свой трудовой вклад в развитие, но заняты они только на лёгких работах;
– распределение продуктов и организация труда основываются на принципах самоуправления;
– каждому члену коммуны гарантированы равные права, условия жизни и медицинское обслуживание;
– хозяйственная сфера общины и жизнь каждого из её членов строго регламентированы и подчинены жёсткой дисциплине;
– каждый житель кибуцы, независимо от пола и возраста, получает полную свободу в части вероисповедания и политических убеждений;
– все производственные, бытовые, организационные, просветительные и материальные вопросы решаются сообща.
В кибуцах не используется наёмный труд, участвовать в общественных работах позволено только полноправным их членам. При этом производительность труда, жизненный уровень и социальное обеспечение в них оказались существенно выше, чем в любых других производственных объединениях, в том числе при использовании частной и общественной собственности [61]. И этот опыт внушает оптимизм.
– IV —
В соответствии с изложенным, рассмотрим традиционные формы производственных отношений, соответствующих базовым общинным принципам.
В России наиболее производительной оказалась хозяйственная структура, основанная на деятельности малых групп, в которых «один – за всех и все – за одного». В них проявляются присущие русскому человеку традиционные ценности, групповая инициатива, нестандартность мышления, коллективный талант. «Именно эти факторы способствовали, причём с самых первых шагов и на протяжении всей истории, созданию общинных, групповых структур управления, коллективных, часто артельных форм организации труда, заложили основу последующего развития коопераций» (акад. Л. Т. Абалкин [62]).
В самом деле, артели на Руси существовали с незапамятных времён. Так, в документах (духовных и договорных грамотах князей) XIV века и позже описывались охотничьи, рыболовные, «сокольничьи» артели, а также артели плотников, кузнецов, извозчиков, «ярыжных» (бурлаков и судорабочих), «кортомщиков» (арендаторов земли) и др. При этом на севере и востоке преобладали промыслово-охотничьи артели (рыболовецкие, «тюленьи», «моржовые», звероловов). А в центральной части Европейской России – артели плотников, каменщиков, маляров, валяльщиков, шерстобитов, иконописцев, офеней (мелких торговцев вразнос), камнетёсов, рогожников, шорников и др.
Такие объединения выступали под разными именами, в том числе «артель», «братия», «порука», «ватага», «землячество», «мир» и др. Причём если община представляла собой оседлое, прочное, корневое начало, сопряжённое с семьёй, родом, воспитанием и возрастанием детей, то артель являлась формой народного предпринимательства, добровольного объединения людей для совместной работы и получения наилучших результатов. И не была жёстко связана с местом проживания её членов.
Артели создавались для выполнения как разовых, временных (сезонных), так и постоянных работ. Они состояли из близких по возрасту, физической силе, опыту и трудовым навыкам людей, хорошо знающих друг друга и пользующихся взаимным уважением, которые скрепляли свои отношения договором (обычно устным), обетом или клятвой. Управление артелью осуществлял староста (рядчик, подрядчик, батырь, кормщик, атаман, усредник и др.). Он избирался на общем собрании из числа наиболее уважаемых и опытных членов артели. Ему предоставлялись широкие права, но контроль за ним осуществлялся повсеместный и смещались они без каких-либо сложных процедур.
Таким образом, русская артель являлась добровольным товариществом равноправных работников, призванным решать различные хозяйственные и производственные задачи на основе коллегиальности и взаимовыручки. При этом объединение людей в артель не только не ограничивало дух самостоятельности и предприимчивости каждого артельщика, а наоборот, поощряло их. Мало того, артель удивительным образом позволяла сочетать склонность русского человека к самодеятельному и обособленному труду наряду с коллективными, согласованными с другими усилиями.
При этом все члены артели были абсолютно равноправны и попытки одних получать выгоду за счёт других жестоко пресекались. А если кто-то из артельщиков получал особые полномочия, он продолжал работать наравне со всеми. Равноправие не подразумевало уравнительного распределения дохода, которые осуществлялись по труду и квалификации, по заслугам и справедливости. А поскольку оплата каждого члена артели зависела от результатов их совместного труда, он не только старался лучше работать сам, но и требовал того же от других. В этой связи все члены артели были связаны круговой порукой и за результаты работы отвечали сообща.
Деятельность артелей не сводились исключительно к экономике, к получению дохода или к решению каких-либо хозяйственных задач. Они несли также не менее важную морально-нравственную нагрузку, служили инструментом воспитания людей, формирования их трудолюбия, обучения мастерству, культуре и мотивации общественного поведения. Устанавливали правила социального взаимодействия, соответствующие народному менталитету, по-сути представляли собой своеобразный образ жизни. Так, в большинстве артелей был строгий подход к компетенции и навыкам не только самих членов, поведению их предков, но и к новопринимаемым лицам, к их нравственному облику, к способности соблюдать писаные и неписаные нормы артели.
В этой связи русская артель являлась носителем ценнейшего опыта низовой производственной самоорганизации народа, всецело связанной с его жизнью и всеми её проявлениями. По этому поводу Д. И. Менделеев писал: «В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыш возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят решить на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение» [63].
Таким образом, в артелях преобладал коллективный принцип самоорганизации жизни и производственных отношений, характерный для русского человека. Поэтому «Артельность не выдумана, не искусственное движение, созданное в каких-либо групповых интересах, а общечеловеческое стихийное явление, творчество всего народа, во всей совокупности его сил, истинная социальная система, всесторонне охватывающая как жизнь человеческой личности, так и всего человеческого общества» (один идеологов артелей М. Слобожанин [64]).
В целом можно выделить некоторые общие черты, характерные для русских артелей. Так, в них наиболее ярко и полно проявлялось стремление русского человека к творчеству, к правде и справедливости. Демократические принципы выбора руководителей, их неукоснительной отчётности перед членами артелей соблюдались повсеместно. Присутствовала коллективная ответственность за конечные результаты деятельности, за наилучшее и качественное исполнение работ, за организацию труда и повышение его производительности.
Не нарушались права никаких членов артели при одновременном приоритете большинства над меньшинством. Более того, во многих артелях каждый член мог наложить запрет на решения, которые не соответствовали его представлению о правде и справедливости, и активно защищать свою позицию. При этом были чётко установлены не только права, но и обязанности перед другими членами артели. Они неукоснительно защищали всех своих членов, в них был «один за всех, и все – за одного». Моральность и нравственность включались в производственный процесс автоматически, использовались для улучшения производственных отношений и повышения результативности совместной деятельности.
С начала XVIII века артельные формы труда стали использоваться также на заводах и фабриках, что послужило одной из основных причин бурного развития в России промышленного производства. Причём производительность труда и качество производимой продукции в артелях были исключительно высокими, что существенно понижало цены на неё и повышало конкурентность артелей не только на внутреннем рынке, но и на внешних. И это позволяло сопротивляться попыткам навязать чужие модели коллективизма: кооперативы, коммуны, частнособственническое предпринимательство, «рациональное» экономическое поведение, протестантскую хозяйственную этику и др.
С другой стороны, артели не могли существовать сами по себе и не зависеть от окружающей их действительности. Поэтому уже к XIX веку они начали принимать некоторые формы кооперативного движения, выработанные общественной мыслью Западной Европы, сообразуясь при этом со своими национально-культурными традициями. Время требовало своё, а поэтому производственные артели врастали в капитализм и постепенно превращались в ординарные экономические ассоциации (акционерные общества, фирмы, компании и т.п.).
Иногда они трансформировались в кооперативные товарищества, члены которых уже не были заняты совместным трудом, но организовывали общий бизнес в сфере сбыта, транспортировки, закупки сырья, использования инструментов, машин и так далее. И это позволяло артелям выживать в сложных экономических условиях. В результате к 1914 году в России насчитывалось около 10 миллионов членов кооперативов и артельщиков, которые обеспечивали проживание примерно 50 миллионов человек.
При этом русская артель не была частным случаем кооперации, поскольку если артель являлась носителем равноправия, справедливости, то кооператив – только коллективного сотрудничества. Если в первой из них не допускались эксплуатация, отсутствие демократии, безнравственное отношение друг к другу, извлечение прибыли за счёт других, то вторая этом широко пользовалась. Артель представляла собой продукт традиционного права, тогда как кооперация – итог измышлений политиков, идеологов и общественных деятелей, вдохновлённых идеями кооперации и социализма
В конечном итоге, ослеплённые западным стяжательством, российские промышленники отказались от собственного опыта успешного хозяйствования и перешли на модель экономики, основанную на принципах господства и подчинения. Так им было проще становиться богатыми. И таким образом утратили собственные преимущества, стали пользоваться суррогатами Запада, метаться, подобно ошпаренной курице, от одной модной западной доктрины к другой. А Запад, не без корысти, им эти идеи подсовывает. Иногда информационно, а зачастую с помощью всякого рода колабораторов, подкупом, дезинформационно и насильственно. И безбожно пользуется открываемыми ему при этом возможностями.
Тем не менее, традиционные ценности российского народа на генетическом уровне сохраняются, пробиваясь сквозь толщу чужеродного опыта, делая неэффективными успешно работающие на Западе модели и порождая собственные подходы к хозяйствованию. Из-за этого идеология безграничной частной собственности и личного обогащения не смогла и не сумеет пустить глубокие корни на русской почве. И понятно, что в таких условиях принцип западного стяжательства, не завязанного на благополучие окружающих, воспринимается населением как глубоко безнравственный. Поэтому принцип, согласно которому чем больше у человека денег, тем больше у него прав, никогда не будет пользоваться уважением в России.
– IV —
В связи со всем этим артельность до сих пор является непременным условием достижения россиянами существенных успехов. Поэтому если и есть секрет выживания русских в экстремальных условиях, то он заключается во взаимопомощи, обусловленной артельными принципами взаимоотношений, лежащими в их основе человечностью и добром. К ним интуитивно прибегают они в сложных судьбоносных условиях и они их всегда выручают. Там, где от них отступались, где пытались слепо копировать чужие ценности, принципы организации труда, человеческих отношений, культуры, искусства – неизбежно наступали неудачи. И начинались бесполезные сетования на русскую нестандартность, неспособность, отсталость, загадочность славянской души.
Именно артельными были принципы организации казачьих войск, взаимоотношения в производственных, научных, культурных и спортивных коллективах, достигавших наибольших успехов. В таких формах проявлялась присущая российскому народу групповая инициатива, нестандартность мышления, коллективный талант.
Так, вспомним штурмовые отряды времён Сталинградской битвы, в которые входило несколько десятков бойцов, объединённых чувством товарищества и братским доверием друг к другу. Они объединяли в себе представителей чуть ли не из всех родов войск: пехотинцев, пулемётчиков, танкистов, снайперов, бронебойщиков, миномётчиков, сапёров, разведчиков и даже артиллеристов. «На миру и смерть красна!» – провозглашалось ими. Каждый из бойцов имел свою строго индивидуальную задачу, согласованную с другими и при необходимости всегда получал помощь от них. Это была «Сталинградская штурмовая группа – малая по численности, сильная ударом, неотразимая в действии и изворотливая, как змея» (командующий 62-й армии, оборонявшей Сталинград, В. И. Чуйков). Немцы во время этой битвы имели многократное превосходство в численности, в опыте солдат и офицеров, в авиации и танках, в свободе маневрирования резервами. Поэтому устоять в таких условиях немногочисленным, плохо вооружённым и малообученным войскам при традиционной иерархической организации войск (полки, батальоны, роты, взводы и отделения), при отсутствии надёжной связи, недостатке боеприпасов и поддержки авиацией было невозможно.
Тем не менее, несмотря на подавляющее превосходство в силах, немцы ничего не могли с ними поделать. Так, у дома сержанта Павлова было уничтожено больше врагов (свыше 400 человек), чем при оккупации некоторых европейских государств, но взять этот дом они так и не смогли. И в конечном итоге это повернуло вспять весь ход 2-й мировой войны.
Только благодаря коллективизму и взаимопомощи жителей Ленинграда в условиях жесточайших морозов, голода, бомбёжек и артобстрелов, в которых погибло свыше 1 мил. человек, город смог устоять, выжить 900 дней блокады и победить жестокого врага. Индивидуалисты на это были бы не способны.
В самом деле, лишь широкое использование коллективных, артельных, товарищеских отношений в военном производстве во время Отечественной войны и расширение их до масштаба государства позволило Советскому Союзу в сложнейших условиях наладить производство вооружения и превзойти в этом отношении гитлеровскую Германию вместе со всеми её сателлитами. «Всё для фронта! Всё для победы!» – этот призыв понимался всеми и прекрасно работал всю войну. Причём несмотря на то, что юридически вся собственность принадлежала государству, в реальности она работала как коллективная: её берегли, преумножали, совершенствовали. И это делало невозможное возможным. Об этом прекрасно написал в своих воспоминаниях В. Н. Новиков, заместитель наркома (министра) вооружения СССР во время Отечественной войны [65].
Однако в послесталинскую эпоху от этой практики стали постепенно отказываться, вследствие чего темпы развития СССР начали понижаться. Руководство его стало обуржуазиваться, отрываться от народа, бюрократизироваться, что в конечном итоге и привело страну к столь плачевному финалу.
При этом отметим, что если принцип коллективизма применялся не только в низовых структурах общества, но и во всех, стоящих над ними, тогда эффективность деятельности государства резко повышалась. В самом деле, способ управления производственными и жизненными проблемами в форме приказ – исполнение является наиболее простым, но не всегда и не везде хорошо работающим. Он больше подходит немцам, которые являются прекрасными организаторами, любят дисциплину и умеют безоговорочно подчиняться. Но не русским, которые во всё, что они делают, склонны вносить что-то своё, собственное. Они должны понимать общий замысел и тогда их творческий потенциал позволит воплотить его в жизнь самым простым и оптимальным образом.
В целом можно полагать, что наряду с частной и общественной собственностью на средства производства, которые являются крайними, имеет место также собственность промежуточная, т.е. коллективная, артельная. И она свободна от недостатков как первой из них, так и второй. Продуктивность такой собственности оказывается наивысшей, воспитательное значение людей – максимальным, а производственные отношения – наилучшими. Поэтому пренебрегать следуемыми из неё организационными формами при строительстве коммунистического общества неразумно. К тому же они в полной мере соответствуют коммунистическим идеалам. Остаётся только придать им современную правовую, управленческую и организационную базу, что и является одной из главных целей данной монографии.
1.1.5. Земства как успешный опыт работы местного самоуправления
– I —
По сравнению с административными службами центральных органов власти местное самоуправление в наибольшей мере обеспечивает права и свободы граждан, усиливает их возможность участвовать в совместных делах, способствует повышению эффективности всего управления. В самом деле, в унитарном государстве отсутствуют какие-либо государственные образования, обладающие правами суверенности, а его административно-территориальные структуры подчиняются центральным органам власти. Отсюда оно не может быть демократичным и способно существовать только путём подавления всякого своеобразия.
Поэтому для построения демократичного и высокопродуктивного государства обладающее автономными правами местное самоуправление незаменимо. Более того, чем больше прав и выше авторитет местных органов власти, тем с большим основанием можно считать страну свободной, гармоничной и человечной. Именно этот фактор в наибольшей степени отражает суть существующего государства. В этой связи рассмотрим особенности развития такого самоуправления в России, которое оставило громадный след в её истории.
За время существования крепостного права в России государство не осуществляло непосредственной опеки над большой частью населения в связи с тем, что ответственность за крепостных лежала на плечах помещиков. Они обладали всей полнотой власти над своими крестьянами и должны были принимать меры к обеспечению их благополучия, к устранению беспорядков, недовольства, радеть о благоустройстве деревни. Но после крестьянской реформы 1861 года ситуация кардинально изменилась. Миллионы крестьян получили личную свободу и гражданские права. И хотя они были ограниченными, тем не менее из бывших крепостных надо было воспитывать свободных граждан России. А поэтому перед властью встали важнейшие задачи переустройства и государства, и общества, и самого управления.
В связи с этим Император Александр II подготовил Именной указ Правительствующему Сенату от 1 Января 1864 года, в котором поручалось: «Признав за благо призвать к ближайшему участию в заведывании делами, относящимися до хозяйственных пользы нужд каждой губернии и каждаго уезда, местное их население, посредством избираемых от онаго лица, Мы повелели Министру Внутренних Дел составить, на указанных нами началах, проекты постановлений об устройстве особых земских, для заведывания упомянутыми делами, учреждений» [66]. При этом создание Земств решало сразу две задачи. С одной стороны, оно частично компенсировало потерю власти дворянством, а с другой – перекладывало решение местных проблем и задач благоустройства территорий на плечи на плечи их жителей, а также на представителей всех сословий, всего населения страны.
В соответствие с данным Указом, на уровне уездов и губерний Российской империи, где существовало дворянское землевладение, предстояло организовать Земства (земские учреждения), которые были ориентированы на удовлетворение повседневных нужд населения. Они представляли собой выборные органы местного самоуправления и действовали с 1864 по 1919 гг. В результате к 1916 г. земские учреждения работали в 43 из 94 губерний и областей России, а их деятельностью было охвачено 110 из 172 млн. общего народонаселения страны. В связи с успешной их работой в 1870 г. по типу земской была проведена также городская реформа. Она заменила прежние сословные службы всесословными выборными городскими учреждениями – городскими думами и городскими управами.
Члены Земств избирались из своей среды дворянами, землевладельцами, торговцами и промышленниками, обладающими недвижимым имуществом определённой ценности, а также сельскими обществами сроком на три года. Причём выборы по крестьянской курии были многоступенчатыми: вначале сельские общества выбирали представителей на волостные сходы, те – выборщиков, а последние – гласных в уездное земское собрание. С 1890 года дополнительно был введён ещё и сословный избирательный ценз.
Деятельность земств была подчинена надзору губернаторов и Министерства внутренних дел. При этом главным, за чем неукоснительно следил губернатор, было строгое выполнение земствами своих прямых обязанностей, то есть решение административно-хозяйственных, а не политических задач. Высший надзор за работой земств осуществлял Сенат, который играл стабилизирующую роль во взаимоотношениях между земствами и местной администрацией.
Земские собрания, как представительные органы, работающие на общественных началах, проводились под председательством уездных предводителей дворянства или иных лиц, назначаемых на эту должность губернатором. Они собирались ежегодно для установления направлений деятельности земств и контроля за исполнением принятых решений. В них, помимо гласных, входили также местные представители административных ведомств, в том числе государственного имущества, духовного развития, попечительства и др. А поскольку земство – это орган, осуществлявший не только совещательные, но и исполнительные функции, из числа депутатов съезда избирались члены постоянно действующей Управы. В их число, кроме председателей, входило несколько их помощников, работающих за вознаграждение, число которых зависело от размеров земств [67].
Функции земств оказались крайне обширными. Они самостоятельно определяли главные направления своей деятельности (за исключением ряда обязательных повинностей – строительства, мостов, переправ, содержания общественных учреждений). Особое внимание ими уделялось здравоохранению, образованию, воспитанию и повышению хозяйственной культуры граждан. В результате земствами было построено множество больниц, фельдшерских и медицинских пунктов. А также школ, библиотек (только в 1898 году последних было открыто 5 тыс., а в 1910 г. – уже около 30 тыс.), музеев, театров, выставок, народных домов, курсов и народных чтений для взрослых.
Земства впервые в истории медицины и здравоохранения разработали и внедрили новую форму организации медпомощи – территориальную участковость, которая в дальнейшем на принципиально иной социально-экономической основе была развита советским здравоохранением. В соответствие с ней, уезды делились на участки (обычно по 4 – 5 на уезд). Каждым участком заведовал врач, содержащийся земством. Для приёма амбулаторных больных, а также стационарного лечения нуждающимся в каждом участке работали земские больницы или приёмные покои, в которых обслуживание, предоставление лекарств и содержание больных было бесплатным.
В среднем на участкового врача приходится по 10 – 15 тыс. человек, поэтому его разъезды были очень частыми. Помощниками земских врачей являлись фельдшеры, акушерки и фельдшерицы. Денежное содержание всех этих работников было сравнительно высоким. Кроме того, они обеспечивались бесплатным жильём, транспортом, имели социальные льготы, а поэтому труд земских медиков был весьма престижным. Для объединения деятельности земских врачей периодически созывались их съезды (первый из них был организован в Твери в 1871 г.).
Одним из основных направлений деятельности земств являлось просвещение и грамотность населения. И это неслучайно, поскольку приоритет образования отлично понимали в обществе, а официальные структуры с этой проблемой справлялись недостаточно. Поэтому ещё до всяких реформ общественностью в России явочным порядком были созданы Комитеты грамотности. Они ставили целью своей деятельности содействие начальному образованию, устраивали педагогические курсы для народных учителей, издавали дешёвые книги, учебные пособия и естественным путём влились в земское движение. Так, всеобщее начальное образование в России было введено именно по инициативе земства.
Земские школы были двух типов – одноклассные с трехгодичным курсом обучения, рассчитанные на пятьдесят учеников с одним учителем. И двухклассные с четырёхлетним курсом с 50 и более учениками в зависимости от количества детей в селе, от потребности в образовании, от материальных и денежных возможностей местной земской управы. А обслуживались они уже двумя учителями.
Причём во главу угла деятельности земств были поставлены земские учителя, зарплаты которых достигали 40 руб/месяц, в то время как раньше им платили всего по двенадцать – пятнадцать рублей. Выше были зарплаты только у земских врачей. При этом из заработков учителей не делались никакие вычеты притом, что лекарства для них были бесплатными, земство платило за учительскую квартиру, дрова, вычитало только половину стоимости подписки на периодические издания, оплачивало стипендии будущим учителям и врачам, само выплачивало им пенсии.
Кроме указанных направлений деятельности земств в начале XX века был введён также институт земских агрономов, которых было несколько на уезд. Они учили правильному использованию органических удобрений, пропагандировали травосеяние, организовывали сельскохозяйственные лаборатории, руководили работой опытно-показательных хозяйств. Через кооперативы и земские сельскохозяйственные склады снабжали население на льготных условиях сортовыми семенами, кормами, обеспечивали их передовыми орудиями труда и машинами, предоставляли удобрения, организовывали специализированные учебные заведения, устраивали временные курсы, выставки. Среди мероприятий земств по содействию экономического благосостояния населения немалое место занимала также агрономическая помощь – осушение болот, орошение засушливых земель, борьба с оврагами, окультуривание опытных полей и т. д. А также улучшение животноводства путём организации ветеринарных пунктов, закупки племенного скота, оздоровления его рациона, обустройства пунктов содержания, хлевов, коровников, овчарен и конюшен.
Наряду со всем этим земства осуществляли пропаганду агрономических и медицинских знаний, правил гигиены и санитарии среди населения. Организовывали бесплатные курсы повышения квалификации, на которые направлялись земские врачи, учителя и агрономы. За ними закреплялись хозяйственные задачи местного благоустройства: строительство и содержание больниц, школ, ветеринарных пунктов, домов призрения, благотворительности, ремонта дорог, страхования от несчастных случаев и тому подобного. Они обустраивали места проживания людей, следили за чистотой и порядком, организовывали уборку и окультуривание территорий. А позднее, с развитием единоличных наделов – обучение их хозяев основам агрономических знаний, внедрение новой техники, развитие ремёсел, кустарных производств. Так, земства предоставляли кустарям заказы, кредиты, снабжали сырьём, организовывали сбыт их продукции, безвозмездно защищали их права.
Кроме того, земства содержали заведения для душевнобольных, дома престарелых, сирот и школы для них, обеспечивали всем необходимым госпитали и богадельни. Устраивали приюты для подкидышей и слепых, основывали детские ясли на период полевых работ, ночлежные дома при школах для детей из удалённых селений. Предоставляли единовременную помощь населению, пострадавшему в результате стихийных бедствий. Кроме того, в 1-ю мировую войну они осуществляли призрение сирот, оказывали помощь инвалидам, раненым, беженцам и семьям фронтовиков. Организовывали почтовые службы для пересылки корреспонденции внутри уездов, а также осуществляли связь с государственной почтовой службой. Наряду с этим для повышения эффективности своей деятельности земства проводили статистические обследования сельского хозяйства и его социально-экономического развития, анализировали состояние болевых точек и изыскивали способы их устранения.
