Читать книгу: «Тайна профессора Волобуева», страница 12

4. Герцогство Норденберг

После освобождения Йелломерокли дружина Вильгельма вела ожесточенную борьбу с Орденом за земли, что раскинулись на берегах Большого залива. Успешным боевым действиям помогала волшебная сила меча, великодушно предоставленного лоугеттскими жрецами. Но с ним не все так было просто. При каждом использовании меч терял свою энергию, и после нескольких заклинаний требовалось время, чтобы ее восполнить. Откуда он брал эту энергию, непонятно. Но спустя день-два его клинок снова начинал светиться голубоватым светом, что говорило о том, что меч готов к применению. Поэтому для победы над врагом требовались еще отвага и боевой опыт дружинников. С ними Вильгельму повезло. А в результате побед его дружина пополнялась новыми воинами и рыцарями, перешедшими на его сторону.

После пяти лет войны вся территория от берега Большого залива до рек Лиссути и Геймы оказалась под контролем Норденберга. Орден был вынужден признать право владения этой землей за Вильгельмом. А король, в то время соперничавший с Орденом за сферы влияния в своем разрозненном королевстве, пожелал заручиться поддержкой со стороны успешного рыцаря. Для этого он произвел его в герцоги, признав все подконтрольные ему земли Норденбергским герцогством, и заключил с Вильгельмом военный союз. Тем самым он приобрел себе сильного союзника на востоке, чем ослабил позиции Ордена в своей стране.

Пышный приезд короля в замок произвел неизгладимое впечатление как на самого Вильгельма так и на все его окружение. Король вручил хозяину замка герцогские регалии, среди которых оказался серебряный медальон, с одной стороны которого рельефно выделялся герб новоиспеченного герцога, а с другой его профиль. В этом постарались мастера его величества. Теперь Вильгельм из простого вождя своей дружины, превратился в титулованную особу, получившую безграничную власть на завоеванной территории.

После приезда короля Вильгельм (он же профессор) подошел к щиту с изображением герба и нарисовал герцогскую корону на голове змеи, кусающей свой хвост.

С появлением нового герцогства перед Вильгельмом встал вопрос о его столице. Деревня Йелломерокли давно уже выросла и превратилась в город с морским портом. Вильгельм решил сделать его своей столицей и назвал Йеллоклендом. У коренных жителей большой популярностью пользовалось изображение морского конька. Оно часто встречалось в украшениях домашней утвари и жилищ. Да и само название деревни переводилось как «желтый морской конек». Поэтому золотистого морского конька сделали символом Йелокленда и нанесли его на герб города. Конька стали изображать и на монетах, которые впоследствии начал чеканить Вильгельм.

Лоугеттский язык постепенно входил в обиход у дружинников Вильгельма, а также у крестьян и прочего люда, пришедшего в Йеллокленд с запада. Лоугеттский становился основным языком для общения. Но у местного народа не было своего алфавита. Тогда ученый предложил для письменной речи использовать латиницу, знакомую большинству людей. Письменный язык взялся разработать Егор, изучавший его основы, когда был еще аспирантом Еловградского университета. Для обучения местного населения письменности Игорь Борисович распорядился создать первую в городе школу, во главе которой он и поставил Егора.

Вот тут-то профессор и задумался над тем, что ему нужна бумага, запасы которой были крайне ограничены. Поначалу он закупал ее у купцов, заходивших в Йеллоклендский порт. Но эти грубые листы, привозимые из далеких стран, ценились на вес золота. Игорь Борисович понимал, что для успешного распространения грамотности в его вотчине, ему необходимо налаживать собственное производство. Ему и его товарищам пришлось здорово поработать мозгами, чтобы придумать технологию изготовления бумаги. Ведь они имели только общее представление об этом процессе, поскольку никто из них не был технарем или химиком. Никогда ранее никто из них даже не задумывался над тем, а как собственно бумага изготавливается. Но их труды не пропали даром, и вскоре в Йеллокленде заработала первая мануфактура – бумажная. Радости Игоря Борисовича не было предела. Ведь теперь он мог вести свои записи, не опасаясь того, что скоро станет не на чем писать.

Кроме бумаги он наладил производство чернил и перьев. Местные жители с удивлением взирали на то, как герцог собственноручно занимался строительством мануфактур. И они не могли взять в толк, зачем их новый господин так много внимания уделяет производству непонятных им письменных принадлежностей.

***

В боевых походах вместо сбежавшего Ллойда советником Вильгельма стал Аждар. Как-то так получилось, что у этого молодого ученого открылись неплохие способности к военному делу. Аждар хорошо разбирался и в тактике ведения боя, и в стратегии. Он сделался правой рукой Вильгельма. Игорь Борисович очень нуждался в его помощи, так как сам был, если не полным профаном, то почти таковым, даже несмотря на обширные познания в истории.

Аждар сопровождал Вильгельма повсюду. И это не могло не нравиться Юву. С тех пор как предводитель дружины появился в лагере в окружении четырех иноземцев, он стал меньше прибегать к услугам оруженосца, а все больше пользовался помощью Аждара и других его спутников. Это обескураживало Юва. Он долго ходил и мучился от ревнивых мыслей, пока однажды не подошел к Аждару и не вызвал его на поединок.

– Зачем тебе, Юв, драться со мной? – не понимал Аждар.

– У Вильгельма должен остаться только один оруженосец, – заносчиво ответил Юв.

Аждар не то чтобы боялся драться с оруженосцем Вильгельма, скорее наоборот, он опасался, что нанесет молодому воину непоправимые увечья. Он ничего не имел против Юва, оруженосец был даже симпатичен ему. Они оказались с ним примерно одного возраста, и Аждар с удовольствием подружился бы с ним. Но отказаться от поединка означало прослыть трусом.

– Может, мы сможем как-то миром все решить? – все еще пытался отменить схватку Аждар.

– Нет, не можем, – ответил Юв и выхватил из ножен меч. – Защищайся!

Аждару ничего не оставалось, как последовать примеру соперника. И надо сказать, вовремя, поскольку тот уже налетел на него, и молодой ученый еле успел отбить удар, отскочив в сторону. Поединок начался. По мере того, как шла эта схватка, кровь в жилах Аждара закипала, и он уже не жалел своего противника. Юв оказался на редкость умелым воином, и от ударов его меча было нелегко отбиваться. Напористость оруженосца начала выводить из себя Аждара, и он от обороны начал переходить к нападению. Меч в его руках со свистом разрезал воздух. Аждар наступал. Юв пятился, отбиваясь от сильных ударов. Но вот он крутанулся в сторону и сделал выпад справа. Аждар ловко увернулся от удара и отступил на пару шагов. Инициатива вновь оказалась на стороне Юва.

Так они попеременно теснили друг друга и уже изрядно устали, как вдруг между ними на поляне оказалась девушка-лоугеттка. Она выглядела еще совсем юной. Грубое серое платье свободного покроя, какое носили все местные женщины, подпоясанное кожаным поясом, скрывало щуплую фигурку. Девушка встала между сражающимися молодыми людьми, широко расставив ноги. Глаза ее гневно горели. Воины опустили мечи и удивленно уставились на незнакомку.

– Что вы делаете? – выкрикнула она. – Вы же убьете друг друга.

– Это наш честный поединок, – промолвил Юв.

– Зачем вам драться?

«Действительно, зачем?» – подумал Аждар. Он был очарован так неожиданно появившейся незнакомкой. И чувствовал себя глупцом, вступившим в схватку с Ювом. Он бросил меч на землю и протянул руку оруженосцу.

– Мир? – спросил он его.

Юв все еще не остыл от внезапно прекратившейся дуэли, но все же пожал руку Аждару.

– Предлагаю тебе свою дружбу, Юв. Ты доказал свое превосходство в этом поединке.

Девушка удовлетворенно отступила назад.

– Постой, как тебя зовут? – обратился к ней Аждар.

– Эмм, – ответила незнакомка.

– Спасибо тебе, Эмм, – произнес Аждар. – Ты спасла одного из нас от гибели. Ты из Йелломерокли?

– Да.

– Давай мы тебя проводим до деревни. Юв, – обратился он к оруженосцу, – ты не прочь проводить прекрасную леди?

Юв молча согласился. Хоть туземка и была очаровательна, но он не считал ее достойной именоваться высокородным словом «леди». Однако спорить с Аждаром не стал. В конце концов, новый советник Вильгельма, прибывший из другой страны, мог и не знать этих тонкостей обращений. А девушка Юву понравилась. Они втроем покинули место недавней схватки и направились в сторону деревни.

Этот случай сдружил Юва и Аждара. Причем они вдвоем принялись ухаживать за Эмм. Однако Юв был привержен принципам своего времени, которые не позволяли дворянину водиться с простолюдинкой. Он даже осуждал своего господина – Вильгельма, женившегося на Ирбиз. Правда, вслух этого не высказывал, считая, что это не его – оруженосца дело. Несмотря на все странности Вильгельма, возникшие после появления его в окружении «спасителей, пришедших из заморской страны», Юв боготворил своего господина. И никак не посмел бы ничего плохого сказать в его адрес, даже если внутренне не соглашался с его действиями.

В общем, оруженосец вскоре перестал встречаться с Эмм. Но Аждара отговаривать не стал. О его происхождении он ничего не знал, хотя мог предположить, что новый советник Вильгельма – наверняка потомственный вояка, и возможно у себя на родине имел далеко не самый низкий статус. Он видел, как Аждар влюбленно смотрел на девушку из лоугеттской деревни, да и Эмм относилась с нескрываемой симпатией к нему.

Аждар после поединка поговорил с Игорем Борисовичем по поводу Юва. Он объяснил, что оруженосец ревностно относится к тому, что Вильгельм стал меньше прибегать к его помощи. Профессор внял словам товарища и переменил свое отношение к Юву. Теперь рядом с герцогом можно было всегда увидеть двух его приближенных: Юва и Аждара.

5. Рождение традиции

Как-то в начале лета, когда сыну Вильгельма Майклу уже исполнилось шесть лет, ранним утром отец и сын вышли из ворот замка. Они направились сначала по дороге, а потом свернули на тропинку в сторону небольшого заливчика. Тропинка пересекала луг, усеянный ранними полевыми цветами.

– Майкл, у тебя есть друзья? – спросил сына герцог.

– Бонн, сын кухарки, – начал перечислять Майкл. – Тилли, сын плотника и Лейма, дочка рыцаря Берхальда.

– И как, ты с ними крепко дружишь?

– Мы играем во дворе, один раз даже в лес ходили вместе. Но вообще, мне хотелось бы подружиться с мальчишками из города. Пап, мы же можем с ними подружиться?

– Конечно, сын.

– А знаешь, что? – продолжил через некоторое время Вильгельм. – Мы можем с тобой сделать одну волшебную вещь. Меня этому научил давным-давно один мальчик.

– Расскажи.

– Надо будет собрать цветов на этом лугу и сплести из них венок. А потом запустить венок в море, чтобы он уплыл к далекому берегу. И тот, кто его найдет, станет твоим другом. Еще тот мальчик говорил, что запускать венок нужно только в самом начале лета.

– Давай, пап, сделаем это.

– Давай.

Они принялись собирать цветы. Сплели венок из фиолетовых колокольчиков и сиреневых медуниц, и спустились по тропинке к берегу.

– Отпустить в море венок должен ты сам. Иначе ничего не получится.

Майкл скинул обувь, закатал штаны и, войдя в воду на несколько шагов, положил венок на волну. Венок медленно отдалялся от берега, пока не превратился в крошечную точку.

На следующий день Майкл выбрался из замка. Он решил прогуляться по берегу, который тянулся в сторону Йеллокленда. Обойдя по лесной тропинке несколько мелких заливчиков со скалистыми обрывами, которые начинались сразу у замка, он спустился по крутому склону и добрался до прибрежной песчаной полосы. Здесь он снял тяжелые ботинки и побрел босиком по прохладному песку. Волны иногда доходили до его ног, окутывая ступни белой ласкающей пеной.

Еще издали Майкл заметил черную точку у самого берега, которая при приближении стала напоминать ему склонившегося в глубоком поклоне монаха. Однако вскоре мальчишка понял, что это всего лишь высокий прибрежный камень, о который разбивались волны, поднимая тучу брызг. На вершине этого камня сидела человеческая фигурка.

Подойдя ближе, Майкл разглядел в ней обычного мальчика. На косматой темноволосой голове сиреневым цветом красовался венок очень похожий на тот, что Майкл совсем недавно запускал с отцом в море. Приблизившись к мальчику, Майкл уже точно мог сказать, что это именно его венок. Сердце заколотилось с удвоенной частотой. Выходит, венок достиг своей цели.

Майкл остановился в двух шагах от камня. Мальчик обернулся. Он показался Майклу чуть старше, но не на много. Где-то на год или два. На его лице Майкл заметил размазанные слезы вперемежку с грязью. И на глазах блестели подозрительные капельки. Мальчик быстро провел по лицу локтем, вытирая глаза рукавом рубахи. Он явно хотел скрыть свои недавние слезы.

Майкл стоял и не знал с чего начать разговор. Незнакомец тоже молчал. Наконец Майкл произнес:

– Красиво на тебе смотрится мой венок.

– Почему твой?

– Потому что это я его сделал. И в море запустил.

– А я его нашел.

– Ты о чем-то грустишь? – спросил Майкл.

– С чего ты взял?

– У тебя слезы размазаны по лицу.

– Только никому не говори, – мальчишка спрыгнул с камня в воду и вышел на песок. – Меня мамка в школу не пускает. Она говорит, что в ней учат плохому. А я хочу. Туда ходят мои друзья, они уже научились буквы писать.

– Хочешь, я скажу своему отцу, чтобы он поговорил с твоей мамой?

– А кто у тебя отец?

– Вильгельм. Он сам эту школу открыл.

Мальчишка распахнул глаза и уставился на Майкла.

– Это что, тот самый, который крестоносцев прогнал?

– Ну, да. Он сможет уладить и твои дела.

– Не, моя мамка ни за что не будет разговаривать с твоим отцом. Она боится и не любит всех, кто пришел в нашу деревню с запада. Она считает, что они испортили всю прежнюю жизнь в нашей деревне.

– Жаль, – грустно сказал Майкл и тяжело вздохнул. – Мне папа сказал, что тот, кто найдет мой венок, станет моим другом.

– А давай дружить тайно.

– Это как?

– Будем встречаться здесь и никому не скажем. Это будет наш секрет.

– А если кто-нибудь узнает? Нет, тайно не совсем правильно.

Они замолчали. Как-то странно все получалось. Венок найден, а чуда не происходило.

– Послушай, – вдруг произнес Майкл. – А пошли ко мне в гости. Ты можешь никому не говорить, если боишься. Я покажу тебе наш замок.

– Да я и не боюсь. Это я так, надумал всякое. А что, можно к тебе?

– Ага.

Они пересекли пляж и, поднявшись по крутому песчаному склону, вошли в прохладный лес. Дорогой они познакомились. Мальчика звали Долл. Его родители были коренными жителями деревни. Отец рыбачил, а мама занималась домашним хозяйством. Поскольку отец часто пропадал в море, Долл оставался на попечении у матери.

Майкл познакомил отца с Доллом. Он рассказал, что венок сработал, Долл нашел венок, и они встретились. Вильгельм радушно принял нового знакомого и разрешил Доллу приходить в замок. Так же он пообещал устроить мальчика в школу и поговорить с его мамой. Майкл тоже запросился в школу. Вильгельм не смог отказать ему.

Мальчишки с радостью начали ходить на уроки. Здесь они встречались каждый день. И здесь Майкл познакомился с приятелями Долла, которые с удовольствием приняли сына герцога в свою компанию. Но в конце июня занятия в школе закончились: детям объявили каникулы.

Началось время вынужденного безделья. Но друзья не унывали. Они все лето проводили вместе, играя то в замке, то в окрестных лесах, то на побережье многочисленных заливчиков, встречающихся между замком и Йеллоклендом, то праздно шатаясь по городу. Майкл нет-нет, да вспоминал про свой венок, благодаря которому он приобрел себе новых друзей. Как-то уже ближе к осени он поведал им эту историю, и мальчишки захотели последовать примеру Майкла. Но он вспомнил наставление отца, что венок нужно запускать в море только в начале лета. Поэтому ритуал пришлось отложить до следующего года.

С наступлением осени в школе возобновились занятия. Майкл каждый день кроме воскресенья рано утром выходил из замка и направлялся в город получать новые знания. Вильгельм хотел нанять учителей, чтобы они обучали сына прямо в замке, но Майкл наотрез отказался. Ведь в школе учились его друзья. И герцог бросил эту затею.

Учебный год пролетел незаметно. И вот снова наступила весна, а за ней подкралось лучезарное, насыщенное всеми красками природы, теплое и нежное лето. В начале июня друзья Майкла вспомнили про его ритуал с венком дружбы и, собравшись вместе, отправились в лес собирать цветы. Они наплели венков и запустили разноцветную флотилию в море.

Мальчишки стояли на берегу и смотрели, как крошечные цветные колечки удаляются все дальше и дальше, пока те не слились с водной гладью. Тут один из приятелей по имени Линь вдруг сказал:

– А зачем мы запустили венки, если мы и так все вместе дружим?

– Но мы же не единственные на свете, – ответил Майкл. – Где-то же еще есть такие же ребята, как и мы. И вот будет здорово, если все на свете дети подружатся.

– Тогда бы мы стали сильнее взрослых, и они бы с нами считались, – произнес Долл. – Ведь взрослые – они постоянно враждуют между собой, все время что-то делят. А если все дети мира объединятся, нас не будет раздирать вражда, и мы сможем построить для себя самую счастливую страну на свете.

– Да, ради такого дела стоит запускать венки, – согласился Линь.

Вечером того же дня Майкл поведал отцу о совершенном с друзьями ритуале. Вильгельм задумчиво посмотрел на сына и сказал: «Это вы хорошо придумали». А после он записал в своих бумагах о рождении новой традиции, получившей название «Венок дружбы».

6. Появление Догмута

В один из промозглых осенних вечеров, когда за окнами хлестал, не переставая, дождь, профессор вновь уединился у себя в комнате. Несколько минут назад они расстались с Ирбиз. Его жена отправилась в свою спальню ко второму сыну по имени Ромм. Малышу еще не исполнилось и года. Он спал в колыбели рядом с кроватью матери.

Ученый достал свои записи, извлек из ящика стола очки, которые он тщательно скрывал от всех, и, усевшись поудобнее на грубом дубовом стуле, стал перелистывать исписанные страницы. Его взгляд остановился на одной краткой заметке, которую он быстро пробежал глазами и вновь предался воспоминаниям…

***

Как-то пару лет назад в разгар лета зашел в замок к Вильгельму отец Пауль. Длинная серая ряса свисала до самых его пят, волочась по земле и скрывая ноги. Тощая котомка болталась на лямке, перекинутой через плечо. В руках Пауль держал деревянный посох. Походный вид священника удивил герцога.

– Вы куда-то собрались, святой отец?

– Ухожу я из города, ваша светлость.

– Это почему? А как же приход?

– Наскучило мне здесь проповедовать. Я оставил вместо себя отца Николая. Он уже год как служит вместе со мной и ему по силам справиться с обязанностями пастыря.

– А как же вы?

– А я хочу отрешиться от земной суеты. Построить себе келью где-нибудь в глуши и предаваться служению Господу. Вот зашел попрощаться.

– Ну, Бог в помощь вам, святой отец. Надеюсь, еще свидимся.

Отец Пауль поклонился и уже было направился к воротам, как вдруг обернулся и спросил:

– Вы так его и не отдали им?

Вильгельм сразу понял, о чем идет речь. Они не раз беседовали со святым отцом по поводу волшебного меча лоугеттов. Пауль считал, что эта штуковина опасна, и боялся того, что ее волшебство исходит от дьявола. Хотя он отдавал должное силе меча и понимал, что благодаря ему Вильгельму удалось отстоять свои земли. Но когда опасность нападения на город и его окрестности миновала, он не раз призывал герцога отказаться от меча и вернуть его жрецам. Но Вильгельм, на словах соглашаясь со священником, никак не хотел расставаться со столь уникальной вещью, обладающей почти неисчерпаемым могуществом.

– Нет, святой отец. Он еще у меня.

Пауль осуждающе покачал головой.

– Ваша светлость, уверяю вас, до добра это не доведет.

– Обещаю вам, что я отдам его. Очень скоро.

Отец Пауль с недоверием глянул на Вильгельма, тяжело вздохнул и направился к воротам замка.

***

«С чего это мне святой отец вспомнился?» – размышлял Игорь Борисович. Он захлопнул тетрадь, отложил ее на край стола и уже собирался задуть свечи, как вдруг его комната осветилась голубым сиянием, и перед ошеломленным профессором возник длинноволосый седой мужчина в белых одеждах. Он напомнил ученому одного из тех старцев, которых Игорь Борисович видел изображенными на стенах Храма Отцов Вселенной. Таинственный пришелец посмотрел выразительными голубыми глазами на Игоря Борисовича. Он не открывал рта, но в ушах ученого прозвучало:

– Не пугайся, Гарольд, я – не привидение.

– Гарольд? – удивленно спросил ученый.

– Ну, или как тебя здесь называют, Вильгельм. Сути это не меняет.

Слова незнакомца звучали на лоугеттском языке. Это был низкий бархатный бас почти на уровне инфразвука. Профессор вспомнил голос Юмма, говорившего с ним тоже мысленно. Но тот голос звучал звонко, по-детски, по-мальчишески. А этот голос обволакивал мозг ученого, отдаваясь низкочастотными вибрациями по всему телу.

– Тебе и твоим друзьям пора покинуть этот мир.

Игорь Борисович хотел было спросить: «Как? Почему?», но от охватившего волнения язык не повиновался ему. Ученый смог только открыть рот, а слова никак не хотели вырываться наружу.

– Ты защитил лоугеттов, основал государство и даже смог произвести наследника рода Норденбергов. Дальнейшее твое пребывание здесь уже нежелательно. Надо возвращаться.

Ученый, до этого всегда желавший вернуться к себе домой, вдруг ощутил странное чувство. Этот мир, замок, дружина, Ирбиз, его сыновья Майкл и Ромм – все это оказалось таким родным, все так срослось с самим Игорем Борисовичем, который уже и имя свое с отчеством почти забыл, считая себя Вильгельмом, что одна только мысль о том, что он покинет это навсегда и никогда больше не увидит, отдалась сдавливающей болью в сердце.

– Что, прямо сейчас? – еле выдавил из себя профессор.

– Нет. Мы дадим тебе и твоим друзьям время подготовиться. Прежде чем покинуть этот мир, ты должен кое-что сделать.

– А кто вы такие?

– Мы – жители из соседнего с вами мира, файвиоллы. Но вы нас называете Отцами Вселенной. Мое имя – Догмут.

Догмут потребовал оставить волшебный меч. Но так, чтобы о его существовании никто не узнал.

– А если я откажусь возвращаться? – робко спросил Игорь Борисович.

– Ты знаешь тайну меча. И не просто знаешь, а умеешь им владеть. Кроме того, твои знания из будущего могут нанести вред естественному ходу истории. Поэтому в первую очередь именно ты должен покинуть этот мир. Мы предлагаем гуманный вариант – возвратить вас в ваше настоящее время. Но если ты откажешься, мы вынуждены будем насильно перенести тебя в свой мир.

– Значит, у моих друзей есть выбор?

– Их присутствие в прошлом не так опасно. Но им все же лучше вернуться вместе с тобой.

***

На следующее утро ученый собрал своих товарищей. Они уединились в комнату, из которой Игорь Борисович намеревался сделать библиотеку. Вдоль стен появились уже первые стеллажи, пока еще пустые. Посреди помещения вытянулся длинный стол из гладко выструганных досок. По обе стороны от него выстроились двумя рядами стулья с массивными спинками. Пахло свежей древесиной. На столе были разложены большие листы бумаги с чертежами стеллажей. Профессор предложил друзьям располагаться на стульях, и когда все расселись, поведал им о приходе Догмута.

– Да-а, – протянул Егор. – Я уже и предположить не мог, что мы когда-нибудь вернемся.

Аждар сидел задумчивым, подперев голову рукой. Здесь он нашел свою любовь, и ему уже никуда не хотелось возвращаться.

– А могу я остаться, Игорь Борисович?

Профессор прекрасно знал о причинах, по которым Аждар не хотел покидать этот мир.

– Аждар, я, конечно, не могу ни тебя, ни других заставить возвращаться. Пусть каждый из вас примет свое решение. Я сам нахожусь в большой растерянности. Еще совсем недавно я только и думал о том, как нам вернуться назад. А теперь, когда мы прожили с Ирбиз уже восемь лет, и у нас растут такие замечательные сыновья, мне никак не хочется бросать их. К тому же на мне управление герцогством. Но с другой стороны, мы – люди из будущего, и здесь мы все-таки чужие. И тот материал, который я собрал, находясь в этом мире, мои бесценные записи, все это представляет огромный интерес для науки нашего с вами времени. Да и Отцы Вселенной не дадут мне остаться. Так лучше я попаду обратно в свое время, чем перенесусь в этот непонятный нам мир файвиоллов.

– А у меня так много дел в школе, – произнес Егор. – Не хотелось бы бросать их, не закончив. Но я все равно хочу вернуться. Ведь там, в будущем у меня осталась семья.

– А Догмут не сказал, когда мы должны будем уйти отсюда? – спросил Алексей.

– Он точного времени не назначил. Но дал нам месяц, чтобы мы уладили все дела. Я думаю, что он еще явится ко мне и сообщит, когда мы будем уходить.

После этого разговора Игорь Борисович отпустил своих товарищей, попросив Аждара задержаться.

– Скажи, Аждар, ты твердо решил остаться?

– Эмм ждет ребенка. С моей стороны будет бесчестным бросить ее в таком положении.

– Да, я понимаю. И даже не настаиваю на том, чтобы ты уходил с нами. В какой-то степени я даже рад этому, поскольку хочу кое-что поручить тебе.

Аждар внимательно посмотрел на профессора.

– Наш уход не должен вызвать слишком много вопросов. Пусть все думают, что мы просто умерли. Для этого нужно инсценировать наши похороны. Но главное – необходимо спрятать меч. Так, чтобы его никто не нашел. Чтобы он никогда никому не мог попасть в руки. Я могу на тебя рассчитывать, Аждар?

Аждар выслушал эту странную просьбу профессора и задумался. Он, конечно же, выполнит все, что сказал ему друг и научный руководитель.