Читать книгу: «Изопропиловый кот», страница 3

– А-а-а-а-а!!! Нашла уже наша козочка себе мужа – волка позорного!!! – заорал Олег, понимая, что кипрский запой и последующее бомжевание негативно сказались на его психике. Что характерно, призрак матери (или просто больная совесть Олега) после этого вопля исчез.

– Мочи мента! – между тем командовал таксист потомку хромого скотника, возомнившему себя духом Фляги (в скобках заметим, что различные формы психических отклонений правилами турнира не запрещены).

Потомок скотника, резко повернувшись к ошалевшему от всего этого бедлама Олегу, и взмахнул флягой «Олимпиада-1980», привязанной к ремню. Удар импровизированного кистеня пришелся в висок бывшему следователю и нынешнему Тhe бомжу, на время вычеркнув его из нашего повествования.

– Ты мне еще за удочку ответишь, – пробурчал верный хранитель традиций хлева. – И за Севастополь, – совершенно не к месту заключил он, но нас уже этим трудно удивить, не так ли?

– Вот что подростковые фантазии делают, – довольно заключил Анатолий, пряча пуговицу.

– Вытеснение сексуальной энергии, – донесся вроде как из-под земли крик, но никто не расслышал Фрейда.

На холм взобрался человек в чёрном пальто и парадных туфлях, хрустящей рубашке и завязанном сложным узлом галстуке.

– Ты ключи от бэхи не те подсунул! – с ходу обвинил он Анатолия.

– Дядя Мурат?

– Кому дядя, а кому Великий раскраиватель мяса смертных! – распушил густые пышные усы радикального каштанового цвета владелец хинкальной.

У дяди Мурата тоже были не все дома. А чего вы хотели? Турнир реализма такое дело.

– Дядя, мента возьмешь на мясо? – попытался снизить накал претензий Анатолий.

– Мента? – хинкальщик брезгливо осмотрел тушку. – Что-то бомжатиной воняет и вроде как креозотом отдает даже.

– В хинкалах отлично пойдет, да? – льстиво улыбнулся таксист. – Или в фирменный суп-харчо, не будь я Демой!

В собравшуюся на холме толпу втиснулась белая девушка Настя в белом халате. Безупречную белоснежность халата нарушал фиолетовый штамп «Палата 46».

– Муратик, тут такое дело, – засмущалась она, небрежно поигрывая полами халата, от чего несчастный Билялетдинов едва не проглотил дубинку целиком. – Те сорок штук, что ты просил передать, у меня какой-то Тhe бомж упер.

– Ты, развратная женщина и дочь развратной женщины, – по-восточному витиевато передал исконное русское слово из трех букв Мурат. – Простого дела выполнить не смогла!!!

– Вот он, – присмотревшись к телу Олега, заорала Настя. – Твой сорокет он увел!!!

– Ну что, все собрались? – обвел компанию стоящих и лежащих персонажей дядя Мурат. – Какое славное блюдо может выйти.

– Только один!!! Только один!!! – вновь напомнил о себе стоящий на крыше несчастной машины, волей злого автора попавшей на этот турнир, незнакомец.

– Это кто? – указав пальцем, поинтересовался дядя Мурат.

– Хрен его знает. Мудель какой-то. Тачку нам разбил, на бабки попал. Можешь тоже взять его на шашлык, – отозвался Анатолий, рассматривая Настю, белоснежный халатик которой начал стремительно промокать от нудного дождя Измайловского парка.

– Уважаемый, ты кто будешь? – поинтересовался осторожный хинкальщик. Он и понятно, занимаясь такими делами нельзя не быть осторожным.

– Я победитель!!! – прокаркал персонаж, гордо подбоченясь.

– Э, слюшай, почем, да? – не понял Анатолий. – Почему ты? Пуговица же у меня.

– Засунь свою пуговицу себе туда, куда тебе мечтал ее засунуть в детстве Игорек.

– Уважаемый, не говори таких слов при женщина, да? – нахмурился дядя Мурат. – Пачему ви? Я на концерти хожу – мне и корону победителя. Она отлычно пойдет к чёрному пальто и парадным туфлям, хрустящей рубашке и завязанному сложным узлом галстуку, слющай, да.

– Мужчинки не ссорьтесь, – напомнила о себе Настя. – Победить должна я – я тут единственная женщина и моя победа будет самой политкорректной.

– Мама, – подал голос, приходящий в себя Олег.

– Во насмешила, – захихикал Анатолий, присматриваясь, кого первым бить монтировкой. – Ты вообще в финал не прошла. Ты еще скажи, что этот Тhe бомж победит.

– А может и победит, – Настя пошире распахнула халатик и стала азбукой Морзе подмигивать выпученным глазам Билялетдинова: Замочи этих козлов, и я буду твоей… и Павлик и Лизочка…

– Позвольте, бэ-э, – на холм карабкается коза, сопровождаемая измазанным дегтем таксистом-киллером и огромным черным овчаром, со стоящими, как у Бэтмена, ушами и широким розовым языком.

Взобравшись на отнюдь не резиновый холм, овчар сел и уставился на присутствующих. Присутствующие уставились в ответ и поняли, что стоят у овчара не только уши.

– Еще не сказал своего слова принц реализма, – продолжила коза. – Так что все мы в равном положении. Давайте дождемся рассвета и узнаем, кто победил.

– Я потерпевший, – сказал таксист-киллер. – За проезд не заплатили, дегтем измазали, машину отжали. Я должен победить! – он демонстративно перезаряжает старую винтовку М16, украденную на съемках фильма «Рембо-4».

– Только один!!! Только один!!! – проорал незнакомец, но наткнувшись на пристальный взгляд овчара осекся. – А я чего? Я ничего, я как все. Если надо, то подожду, чего уж.

Все молча ждут, опасаясь отвести взгляды от овчара. И лишь лейтенант Билялетдинов, наконец-то извлекший изо рта дубинку, осторожно приподнимал ею белый халатик с фиолетовым штампом «Палата 46». Четверка на штампе смылась, и он теперь читался как «Палата 6».

– Нельзя мешать водку с вином и молоко с солёными огурцами, – бормочет крайне возбужденный лейтенант. – Про женщин с козами тут ничего не сказано… Мы срезаем до 21+, – покосившись на гордого овчара, вспоминает он рукопись, найденную в прокатном ВМW Х5 покойного Муна.

– Проклятый perestroika, оставил без гуталина весь мир, – сбоку к компании крадется и сам, одетый в серый шерстяной плащ, призрак агента MI6 Джеймса Муна – он тоже надеется на получение сертификата в 500 рублей; кризис ударил и по призракам…

С другой стороны на холм всползает, размахивая кулоном от Tiffany, нюхнувший кокса, бармен, с по-партизански зажатой в руке трехлитровой банкой соленых огурцов – ему то же нужны деньги на таблетки с надписью «Call your mom»…

За ним ползет, по-абрекски зажав кинжал в зубах Багет, надеющийся не только получить денежку и первое место, но и добить заразу-Зинку…

– Она меня мусорам сдала, сука! – бормочет он сквозь кинжал.

– Все мы, в своем роде, огрехи сканера, и шершаво живем, своего рода в гладкой матрице, – шептала изменщица Зинка-билетерша, слепо всползая по другому склону. – А пятьсот рублей есть пятьсот рублей – их можно зарыть на Поле чудес и подняться на этом…

– Нельзя выигрывать постоянно, особенно, если не выигрывал ни разу, – звучит голос, похожий на голос Фрейда – это старый зануда и придираст Костромин пытается ободрить авторов, но его, как обычно, никто не слышит.

«Ломота в костях интертеймент» представляет (мистический триллер с элементами эротики)

Безработный проктолог Иванов, тяжело переживая развод с женой, получает телеграмму о скоропостижной смерти дяди. Так как заняться ему все равно нечем, также как и платить за сьемную квартиру, а от дяди может перепасть какое никакое, а наследство, то Иванов решает поехать в провинциальный городок, где престарелый дядя при жизни был дантистом. Перед самым отъездом из Москвы он получает какую-то бандероль, но в суете, стремясь свалить с квартиры не оплатив последний месяц, забывает про нее и кладет в сумку с вещами. Далее следует поездка в плацкартном вагоне и состояние алкогольного опьянения, вызванное распитием «паленой» водки с соседями по вагону. Под утро в вагон приходят пьяные дембеля с гитарой. Через некоторое время, при неудачной попытке Иванова сыграть Цоевскую «Группу крови», вспыхивает всеобщая драка. Не протрезвевший до конца Иванов выгружается на вокзале нужного ему городка. Провожая взглядом уходящий поезд, Иванов обнаруживает в своих руках помимо спортивной сумки с вещами чей-то большой чемодан апельсинового цвета. Вдобавок к чужому чемодану плечи Иванова гнет к земле тяжелый рюкзак, происхождение которого Иванов также затрудняется объяснить.

Из-за отсутствия общественного транспорта и денег на такси, Иванов полтора часа блуждает по городку, пытаясь найти дом покойного дяди. Наконец, ему это удается. В доме Иванов внезапно встречает двоюродного брата Синезёркина, которого не видел с детства. Оказывается, брат – бывший танкист, в чине капитана выгнанный из армии за то, что по пьяному делу в процессе бритья случайно едва не зарезал майора. Узнав о смерти дяди, он покинул Владивосток где, после завершения армейской, работал экспедитором на макаронной фабрике. Брат не слишком рад Иванову. Впрочем, когда Иванов снимая рюкзак, случайно выясняет, что он набит бутылками с водкой, Синезёркин вспоминает о родственных узах. Братья садятся за стол и начинают поминать дядю, закусывая куском пожелтевшего прошлогоднего сала и сухарями. Сухари и сало – вся провизия, найденная двоюродным братом в кладовой. После второй бутылки брат, узнав о нынешнем неопределенном социальном статусе Иванова, ласково называет его «жополазом» и предлагает принять участие в грандиозном бизнес-проекте. В процессе распития третьей бутылки, пытаясь вникнуть в путанные выкладки брата о «дальневосточном гектаре», Иванов незаметно засыпает.

Действие переносится в Москву, где убивают бывшего главного уролога ЦКБ Лукина. Той самой ЦКБ которая так памятна простым россиянам в связи со здоровьем первого президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина. Одной из версии убийства являются пропавшие мемуары покойного под рабочим названием «Конец империи», на издание которых был заключен договор с Нью-Йоркским издательством. Следователи, приехавшие на квартиру убитого, обнаруживают там следы тщательного обыска и лежащий в кухонной раковине череп крысы с надписью «Бедный Йорик. Я знал его». Следствие заходит в тупик. В тупике, расположенном рядом с квартирой, следователям на глаза внезапно попадается бомж, одетый в красную шёлковую рубашку и плащ, ранее принадлежащий убитому. После пары бодрящих ударов бомж признается в убийстве уролога с целью завладения плащом. Бомж, не выдержав мук вины и сокамерников, заподозривших в нем сатаниста, кончает с собой в СИЗО. Кончив с собой, он вешается на веревке, сплетенной из порванной рубашки. Дело закрывают. Один из следователей, молодой крымский татарин лейтенант Аблязизов, подозревает, что дело не чисто и вечером тайком незаконно проникает на квартиру убитого уролога. Там, анализируя активность жертвы в социальных сетях, лейтенант приходит к выводу, что уролог был виртуально дружен с неким Женей, с которым сошелся на почве увлечения уринотерапией. Аблязизов понимает, что взял след. В это время, кто-то бьет его по голове, и он теряет сознание.

Зато внезапно обретает сознание Иванов. Впрочем, с третьей попытки сосчитав количество стоящих на столе пустых бутылок, он вновь теряет сознание. На этот раз до утра. В этом состоянии ему является учитель музыкальной школы, в которую в детстве ходил Иванов. Учитель смотрит на него скорбным взглядом и значительно произносит: «Говорил же я тебе, Женя, что с твоим талантом не смычком водить, а в задницах ковыряться!». Иванов видит стройные ряды мальчиков и девочек со скрипками. Звучит тема из «Металлики» и он просыпается в холодном поту. Оказывается, это звонит телефон покойного дяди. Иванов хватает трубку и говорит: «Слушаю». В трубке царит тишина, перебиваемая какими-то шорохами. Иванов вновь произносит: «Слушаю». В трубке вдруг раздается леденящий хохот и связь обрывается. Иванов наливает себе полстакана из уцелевшей бутылки и идет чистить зубы. За окнами орут петухи и занимается рассвет…

На рассвете приходит в себя и лейтенант Аблязизов. Придя в себя, он обнаруживает отсутствие компьютера. Вместо компьютера лежит пачка неоплаченных квитанций на оплату услуг ЖКХ. Лейтенант вновь понимает, что это след. Взять этот след мешает то, что это квитанции самого Аблязизова. Значит, преступникам известно, где я живу, – понимает он и радостный выходит из квартиры, – можно будет устроить засаду! По пути домой лейтенанта сбивает дорогоуборочная машина. Он теряет память и попадает в реанимацию.

Почистивший зубы Иванов будит брата и предлагает обследовать дом в надежде найти что-нибудь, что можно загнать за пиво и заодно поискать завещание дяди. В процессе поисков Синезёркин признается, что узнав о смерти дяди, он прихватил с собой некоторую сумму денег ранее принадлежавших макаронной фабрике и теперь его разыскивают. Из всего этого рассказа страдающий Иванов выхватывает только кусок с деньгами и понимает, что теперь есть на что купить пиво.

Будучи от природы и благодаря еврейским корням бережливым Иванов решает во время похода за пивом сдать пустые бутылки из-под водки. Собирая на кухне разбросанные бутылки, он находит металлическое кольцо, служащее ручкой для подъема крышки погреба. В погребе обнаруживаются полки с консервацией, двухсотлитровая бочка спирта и три ящика тушёнки «Великая китайская стена». Братья решают жить тут полгода до официального вступления в наследство. Прихватив ящик тушёнки и трехлитровую банку спирт, они поднимаются на кухню. Звучит зловещий стук в дверь… За дверью обнаруживаются новые персонажи: двоюродная тетушка дяди – Сара, давно впавшая в маразм актриса областного театра, приехавшая из Якутии. С ней дочка, брюнетка-эмо восемнадцати лет от роду, и маленькая собачка породы бульдог. После знакомства, в процессе которого выпивают за знакомство, тетушка Сара контральто исполняет «Плач Ярославны»: «Улетай на крыльях ветра…». Всплакнув от нахлынувших чувств, Синезёркин предлагает помянуть дядю. Выпивают не чокаясь. Иванов предлагает навестить могилу дяди, благо сегодня девятый день с трагической даты. Взяв спирт и тушёнку, встречая редких прохожих, идут через весь город на кладбище.

На кладбище наших героев ожидает страшная картина, вполне достойная премии «Кинотавра». Кто-то выкопал и достал из могилы гроб дяди. Дядя лежит в открытом гробу и зловеще скалится. Начинается дождь. Они стоят под дождем и смотрят на дядю. Глаза дяди поднимаются, но он на них не смотрит – глаз у дяди нет. Синезёркин извлекает откуда-то малую саперную лопатку и предлагает предать тело дяди земле. Не в силах смотреть в отсутствующие глаза дяди Иванов сталкивает гроб в собравшуюся на дне могилы лужу. Все присутствующие, включая бульдога, по очереди бросают на гроб комья грязи. Братья закапывают оскверненную могилу. Помянув покойного промокшие родственники топают домой. По пути Синезёркин обращает внимание, что со смывшейся косметикой и в промокшей одежде кузина очень даже ничего. Давно не имевший интимных связей с женщинами он влюбляется в нее. На крыльце дома их ожидает высокий человек в очках и кепке. Это друг покойного Парамон Людвигович – бывший сотрудник НКВД, КГБ и нынешний почетный дворник Санкт-Петербурга, приехавший почтить память покойного друга. Из последующего разговора с Парамоном Людвиговичем, сопровождающегося неспешными спиртовыми возлияниями, выясняется, что дядя был вовсе не безобидным дантистом, а сотрудником секретного отдела НКВД, позднее КГБ. А профессию зубодера он освоил между делом, пытая жрецов культа вуду в далекой Африки, где выполнял секретные задания партии и правительства. После распада СССР и КГБ он переквалифицировался в дантиста, и это позволило дяде остаться на плаву и даже слегка разбогатеть. На недоуменный вопрос Синезёркина что особым богатством тут не пахнет отставной «госбес» разражается грязной бранью в адрес младореформаторов. Справившись с собой и извинившись перед дамами, Парамон Людвигович сообщает о своих подозрениях, относительно причин смерти дяди. Выпив еще один стакан водки, ветеран начинает горько плакать. Выплакавшись, начинает вспоминать былое. В процессе рассказа о встречах с Лаврентием Павловичем Берией мы покидаем наших героев.

В больнице приходит в себя лейтенант Аблязизов. Рядом с койкой он обнаруживает грудастую блондинку в кожаных брюках. Это агент ФСБ Маша Бобылкина. Маша рассказывает лейтенанту об убийстве в Нью-Йорке редактора, собиравшегося издать мемуары Лукина. Она также сообщает лейтенанту, что он теперь старший лейтенант и поступает в ее полное распоряжение. От этого известия в Аблязизове сразу просыпается память, и он рассказывает Бобылкиной об информации, почерпнутой им на форуме лечащихся уринотерапией. Соседи по палате с интересом слушают о случаях чудесного излечения посредством урины. Маша звонит начальству и через полчаса сообщает, что Женя – это Женя Иванов. В палату входит неизвестный тип в черном плаще и солнцезащитных очках и передает Бобылкиной папку с досье на Иванова. Бобылкина и влюбившийся в нее Аблязизов берут след.

Мы вновь возвращаемся в провинциальный городок, где Парамон Людвигович рассказывает о неких мемуарах, которые писал покойный. Этот рассказ заставляет Иванова вспомнить о полученной накануне отъезда из Москвы бандероли. В бандероли оказываются мемуары Лукина, что приводит всех присутствующих в недоумение. Парамон Людвигович, ознакомившись с первыми страницами, горит, что это бомба. Иванов забирает у него рукопись и прячет ее в туалете. Начинаются поиски мемуаров дяди. В ходе поисков опьяневший от спирта и спермотоксикоза Сенезёркин овладевает кузиной. В ходе коитуса выясняется, что кузина не настолько невинна, как казалось Синезёркину. Более того, она учит кузена нескольким ранее не знакомым ему вещам. Смущенный, он решает сделать ей предложение. В это время Парамон Людвигович пьет с тетей Сарой на брудершафт. Если бы не внезапный укус собачки, то возможно последовала бы еще одна интимная сцена. К сожалению, внезапный испуг в таком возрасте чрезвычайно пагубен для эрекции и Парамон Людвигович, в душе проклиная мелкую тварь, вынужден вернуться к поискам мемуаров покойного друга.

Между тем, Иванов, сморенный усталостью, засыпает в туалете. Во сне ему является тренер из легкоатлетической секции, куда Иванов ходил в детстве.

– На тебя даже не стоит мельдоний переводить, скотина безногая! – кричит тренер и Иванов просыпается.

Внезапно ему хочется закурить, хотя он не курит. Он выходит на улицу и идет по направлению к центральной площади города в надежде купить сигарет в ночном ларьке. Все закрыто. Походив по городу, пораженный отсутствием прохожих и света в окнах он возвращается в дом. В доме тетя Сара, Парамон Людвигович и бульдог продолжают искать мемуары, а кузен с кузиной курят лежа в кровати на втором этаже. Незаметно наступает утро. Измученный Иванов, обратив внимание на отсутствие петушиных криков, будивших его накануне, забирается в подвал и тайком начинает есть соленые огурцы из трехлитровой банки. В процессе поедания огурцов ему вновь случается видение: руководитель судомодельной секции, куда юный Женя ходил в школе и откуда был с позором изгнан за «безрукость», стоит перед глазами Иванова как живой и молча плачет. Иванов, начинает плакать вслед за ним. Поплакавши, в банке с огурцами Иванов обнаруживает полиэтиленовый пакет. В пакете искомые мемуары. Иванов, начинает читать их.

Конец первой серии.

Нам не страшен серый волк

Сережа был очень упрямым мальчиком. Своим упрямством он мог оставить далеко позади целое стадо ослов. Этой чертой характера он пошел в отца матери Григория Захаровича, который не мог смириться с тем, что война с Германией закончилась, и, будучи неистов как «сорок тысяч фашистов», продолжал ездить в ГДР, ведя борьбу с «фашистами». За это Григория Захаровича, в конце концов, и посадили. Сначала на зону, а когда поняли, что общественно полезным трудом на свежем воздухе данного персонажа не исправить, то в психушку. Поэтому Сережа рос без дедушки. И даже без бабушки, которую супруг своим упрямством и антифашистскими причудами загнал в психлечебницу еще раньше.

Еще у Сережи не было мамы. Точнее, она была, но умерла. А еще точнее, погибла под обломками Берлинской стены, по дурости поехав с отцом в загранпоездку. Так что своими причудами Григорий Захарович разом оставил мальчика без дедушки, бабушки и мамы. Печально, но факт. Папа Сережи был круглым сиротой и по этой причине бабушками и дедушками обеспечить отпрыска не мог. Зато привел в дом юную мачеху, украинскую молдаванку Оксану, сущую заразу, в хорошем смысле этого слова.

Оксана, выйдя за завидного вдовца, еще не знала, куда попала. Сначала она пыталась наладить с пасынком добрые отношения, но Сережа был упрям, и, не обращая на фигуристую мачеху внимания, молча читал книги, подтягивался на турнике и молился перед портретом дедушки, висящим в «красном углу» комнаты между портретом И. В. Сталина и иконой святого Николая Чудотворца. Если вы еще не догадались, то Сережа дедушку очень любил, хотя практически не встречал. Но он был очень упрям и любил дедушку всем назло.

Оксана могла бы смириться с молчаливым нескладным любителем чтения и турников, но возникали вполне законные опасения, что в случае скорой преждевременной смерти папы Сережи, к которой новобрачная планировала незаметно приложить свою преступную руку, он станет основным претендентом на облюбованную ею квартиру. Попытки уговорить мужа отправить мальчика на психиатрическое освидетельствование, так же как и попытки отравить конкурента крысиным ядом успехом не увенчались. Папа Сережи хотя и был изрядным мямлей, весьма увлеченным прелестями жены, но мальчика по-своему любил, и избавляться от него не спешил.

Оксана очень спешила. Скоро должна была приехать из Киева ее мама. А Сережа все также уныло молился в комнате, которую любящая дочь запланировала для проживания родительницы. Мачеха, будучи большой любительницей женских «иронических детективов» решила осуществить коварный план по избавлению от надоевшего приемыша. Она сказала пасынку, что умеет превращаться в волка, на что тот лишь молча плюнул ей в левый глаз и ушел в свою комнату. Утром Сережа проснулся оттого, что его никто не будил. Не звонил дедушкин будильник, и не тормошила, тряся необъятными грудями, наглая мачеха, настырно требующая, чтобы он собирался в школу. Открыв глаза, мальчик дорогого сердцу будильника на столе вовсе не обнаружил. Зато обнаружил громадного волка, с интересом за ним наблюдающего.

– Вот же …. такая! – нецензурно подумал про Оксану Сережа, аккуратно приподнимаясь с жесткой кровати. – И правда что ли оборотнем стала …. ……?

Волк зевнул, широко растопырив розовую пасть, в которой было бы чем заняться дантисту, если бы ему нечем было тогда заняться. Сережа не любил ни дантистов, ни оборотней, он любил дедушку. Аккуратно нащупав под тощим матрасом оставшийся от любимого дедушки двуствольный обрез, направил его на разинувшего пасть хищника.

– А нечего, …, зевать! – злорадно подумал мальчик, нажимая на спусковые крючки.

Обрез не подвел. Оборотень, не выдержав столкновения с собственноручно изготовленной любимым дедушкой еще при Иосифе Виссарионовиче картечью, лишился головы.

– Вот что крест животворящий делает! – Сережа достал из стоящего под кроватью фанерного ящика патронташ, перезарядил обрез.

Подумав, оделся, натянул на себя патронташ, взял ранец и полез в окно. Он уже опаздывал в школу, а пачкаться в крови выходя из комнаты через дверь ему совершенно не хотелось. Мог неправильно понять охранник на входе и не пустить в школу. Благо был всего второй этаж, а мальчик не зря столько времени проводил на турнике. Он спрятал обрез в ранец и, ловко скользнув вниз по стене, уверенно побежал в школу, напевая песенку трех поросят: «Нам не страшен серый волк…». Сережа предвкушал скорую встречу с дантистом Мюллером…

Пришедшая домой Оксана, увидев то, что осталось от волка, схватилась за сердце, упала на залитый кровью и мозгами несчастного животного пол и умерла. Сережа, в отличие от Оксаны, читал умные книги и вовсе не зря добавлял ей в зеленый чай листья томатов, плоды бересклета и настойки ландыша и болиголова в мартини. Оксана стараниями Сережи разделила судьбу таких славных людей как Сократ и Фокион. Сердечный приступ был даже к лучшему – несостоявшейся квартировладелице не пришлось общаться с директором цирка и пытаться объяснить, что случилось с волком, которого она за все имеющиеся в наличии деньги и некоторые интимные услуги, выпросила на пару часов. А также пытаться объяснить мужу, откуда в комнате сына взялся волк с разнесенной головой.

Мораль: фашизм – это плохо! Чтение умных книг – это хорошо! Хорошо вооруженное добро всегда побеждает зло, рассчитывающее лишь на примитивное запугивание. «Москвичи все те же, вот только квартирный вопрос испортил их», и не только их. Раньше вещи делали качественнее.

Особая мораль для директоров цирков: если к вам придет кто-то и путем подкупа и навязчивого интима начнет склонять вас дать на пару часов какого-либо зверя, лучше пошлите его подальше. Например, в Германию.