Читать книгу: «Изопропиловый кот», страница 2
– Точно, все копеечка капать будет.
В это время Олег в тонком плаще и хлюпающих кроссовках стоит перед кованой калиткой на кладбище.
– Эх, мама, говорил же тебе, не ешь сало с килькой. Теперь вот лежишь в деревянной коробке возле сердца Земли и слушаешь его стук. Трудно спать, когда стучит сердечко.
– А портретик я с собой возьму, – отковыривает с памятника овальный портрет, – поможет право на наследство доказать, – вздыхает он, разворачивается и уходит. На выходе с кладбища берет из бака бутылку водки и выпивает из горла. Берет вторую, оглянувшись, украдкой пихает в карман плаща третью, и садится в автобус с китайцами, пьющими горький кофе.
– Куда везти, русский насяльника? – спрашивает водитель.
– К маме. Посмотрим, что там за волка коза привела.
Приезжает к маме, выбивает дверь. Его встречает трупный запах, смешанный с собачьим дерьмом. На пороге лежит огромный черный овчар, со стоящими, как у Бэтмена, ушами и широким розовым языком. Что самое опасное, так это то, что стоят у овчара не только уши.
– Я это самое, квартирой ошибся, – пятится Олег, опасливо косясь на вздыбленное мужское естество, увидев которое Билялетдинов и Дема непременно бы позвонили в «Издательство „Смотр“ – мы срезаем до 21+». – Зинка-билетерша же не здесь живет? Нет? Тогда я позже зайду.
– Зачем позже? Сейчас заходи, – беззвучно шепчут глаза пса. – Как раз в самое время пришел, пока моя коза куда-то умотала на «жигулях» с шофером.
– А может не надо? – слетает с губ Олега беззвучный вопрос.
– Надо Федя, надо. Ты же сам мужиком был, и знаешь, как оно, когда стоит. Проходи, не стой, пока стоит.
Испуганный Олег вынимает из кармана фотографию, взятую на кладбище. Блаженный взгляд матери ловит глаза пса и больше не отпускает. Пес зачарованно разговаривает с портретом. Олег, положив портрет на пол, осторожно пятится из квартиры и наступает в миску с собачьим кормом, но овчар игнорирует покушение на свою пищу. Под запах гнили Олег выбегает из подъезда.
– Надо ехать на вокзал. Зинка нынче без хахаля, приютит, – говорит он, глядя на белесое небо.
Конец четвертой серии.
22 оттенка черного (пятая серия) – Черный концерт и мясо в горшочке
Таксист Дема и лейтенант Билялетдинов приезжают в «Хинкальную».
– По мясу буду я базарить, – предупреждает Дема.
– Не вопрос, я пока книжку почитаю, – легко соглашается лейтенант. – А то кроме азбуки да уголовного кодекса и не читал ничего.
Они заходят в «Хинкальную». Хотелось описать данный образчик условного общепита, но более емкого описания, чем название, эта «тошниловка» не заслуживает. Подельники плюхаются за пластиковый столик у окна.
– Эй, человек, – щелкает пальцами таксист, глядя на шашлычника в ночном колпаке, индифферентно вертящего шампура над чадящей жаровней в углу заведения. Рубаха на его животе распахнута и доступная взглядам посетителей густая коричневая шерсть поневоле рождает мысли о близком родстве рыцаря кетчупа и бумажных тарелок с мишками Гамми, – дядю Мурата позови.
– Зачем? – открывает усталые глаза шашлыковерт и смотрит на назойливую парочку как все мученики мира, слитые в одном флаконе.
– Тема есть. Скажи, что мы от Захара Ивановича.
– Хорошо, позову «патронуса», а пока шашлык кушайте, да, – он делает стремительное, как атакующая братца Кролика гремучая змея, движение левой рукой и в пластик столешницы меж таксистом и лейтенантом впивается шампур, дрожа от нетерпения как жало комара-переростка, дорвавшегося до плоти пятнадцатилетней девственницы. – Вкусный шашлык, да.
Он с достоинством уходит за занавеску из стеклянных бус.
– Фига се, – в восхищении смотрит на шампур Билялетдинов, – Так же можно и глаз попасть.
– Два глаза роскошь, один не к чему, – раздается бодрый голос за его спиной. – Кюшайте, потом дела говорить будем.
Лейтенант вздрогнул и обернулся. За спиной стоял человек в чёрном пальто и парадных туфлях, хрустящей рубашке и завязанном сложным узлом галстуке. Даже удивительно было, как при такой хрустящей рубашке он умудрился подкрасться бесшумно.
– Нельзя так людей пугать, дядя Мурат, – попенял Дема.
– Эт я чтобы неповадно было, – распушил густые пышные усы радикального каштанового цвета владелец хинкальной. – Что ты хотел, повелитель гибрида пылесоса и ишака?
– Мясо, – скорчив заговорщицкую рожу как кот Базилио, сообщающий Буратино о новой инвестиционной стратегии с зарыванием золотых на Поле Чудес, одними губами прошептал таксист. – У нас есть мясо.
– Э, нэт. Так не пойдет. Покупать мясо у таксистов мне СПиН не велит. Извини, дорогой. Шашлык за счет заведения, – он, потеряв интерес к разговору, как теряют интерес к контрацептиву после применения, развернулся на каблуках и хотел покинуть друзей.
– Дядя Мурат, нас Арсений Петрович послал.
– Да? – стремительно как бита шуруповерта развернулся ресторатор. – Чего сразу не сказали?
– Не велено было.
– Где мясо?
– В багажнике.
– Пошли, посмотрим. Пока твой друг пускай айрана попьет, – гостеприимный владелец харчевни подал знак рукой и пушистый шашлычник ловко метнул на столик испачканный свежей могильной землей стакан айрана. – А Галина Сергеевна пока приготовит наш фирменный суп-харчо.
– Вам с перцем? – высунулась из-за занавески пожилая женщина в фирменной жилетке московского метрополитена, глядя на нахохлившегося как инфузория клиента.
– На ваше усмотрение, – зачарованно смотрел на композицию из стакана и вертикального шашлыка лейтенант. – Вполне доверяю вашему вкусу, – сглотнул он, и покосился на остальные шампура. Было ясно, что пытаться бежать из харчевни не стоило даже и пытаться.
– Я положу вам в харчо бланшированные молодые листики малины, вишни и смородины.
– Конечно, конечно.
– А пирожки какие к супу подать: с щавелем и сахаром или земляникой? У нас тетя Галя отличные пирожки стряпает.
– А давайте и то и другое, – созерцание заросшего пуза неожиданно ассоциативно напомнило славному лейтенанту Винни-пуха. – Побольше пирожков, и можно без хлеба.
– Что смотришь, понравился? – спросил мясожар.
– Нет, точнее да, точнее… Я просто думаю.
– В другую сторону думай.
Лейтенант схватил книгу, найденную в бардачке и начал читать с середины. Вскоре на стол перед ним плюхнулось широкое блюдо с пирожками и графин с крепленым малиновым вином компотом.
– Как айран? – поинтересовалась принесшая закуски молодая девушка.
– Спасибо, вкусно, – Билялетдинов протер стакан от земли об рубашку и протянул девушке.
– А меня Лидочка зовут, – прыснула та и убежала.
– А меня Мишаня, – вслед ей выпалил лейтенант.
В зал вернулись Дема и дядя Мурат. Заиграла негромкая музыка Вольфа Амадея Моцарта и дядя направился на кухню, а Дема плюхнулся на пластиковый стул.
– Продал, – похвалился он, хватая графин и присасываясь к горлышку.
– Нормально все?
– Отлично просто, учись, пока я жив, – графин стал на стол, а в пасти Демы оказался пирожок. – С щавелем, рекомендую.
– А я тут придумал, куда заработанное нами бабло вложить, – осторожно взяв пирожок, отозвался Мишаня.
– Куда?
– Великолепная бизнес-идея: майонез для готов!
– Для готов? – с сомнением протянул – Забавно. И чем же он отличается от других майонезов?
– Как чем? Он черный!
– Охренеть просто.
– А вот еще отличная идея: лечение геморроя горчицей.
– И что, реально помогает?
– А у тебя проблема с этим?
– Нет, но интересно же. Помогает?
– А я знаю? У меня геморроя нет. А вообще у нас в ГИБДД геморрой дубинкой обычно лечат.
– Сам придумал? – уважительно спросил таксист.
– Нет, в книжке прочитал. Полезная штука. А что с бэхой? Добазарился?
– Надо ехать в Подмосковье и встречать рассвет на холме. К нам подойдет черный человек в коричневой фетровой шляпе со скрипкой и принесет бабки за тачку.
– А это не кидалово?
– Какое кидалово? Он уже шесть лет и в дождь и в ведро на этот холм приходит. Четко, как контрафактный «ролекс». Все путем будет. Главное, запомни пароль: А у Вас уже есть внуки?
– Отзыв?
– Не нажил я детей, да и внуков не будет.
– Прикольно, – в свою очередь приложился к горлу графина лейтенант, потому как стаканов им не принесли. – А саму тачку кто погонит?
– А зачем? Я ключи дяде Мурату отдал. Нам только деньги получить и все – можно в майонез вкладываться. Сейчас подхарчимся харчо и в путь. Как раз к рассвету будем на месте.
Некоторое время они молча жевали.
– А насчет майонеза придумка отличная, – прожевав очередной пирожок, признался таксист. – В этом правда что-то есть…
Снова жуют и запивают.
– А я бы завернул шурупчик той, молоденькой, – подает голос лейтенант.
– Не советую. У нее брат Наиль – чемпион по куреш и две сестры Дина-стоматолог и Диля-менеджер, причем обе весят под двести кэ-гэ и стоматологом Дину прозвали вовсе не из-за профессии…
– Понял. Спасибо что предупредил. А это мясо, – он ткнул грязным пальцем в шампур, – оно чье?
– Думаешь, мы первые, кто дяде Мурату жмура привез?
– Нет?
– Нет.
– Ладно, я пирожками обойдусь, а то что-то гастрит начинается.
– Как хочешь, мне больше будет.
Вновь замолчали.
– Эх, жалко, что олимпиада прошла, – не выдержал Билялетдинов, наблюдая за Демой, с аппетитом жующим шашлык.
– Чего так? – прочавкал тот.
– Мы бы с таким майонезом озолотились.
– Не горюй, мундиаль скоро. Прикинь слоган: с нашим майонезом мячи залетают точно в ворота. Ошеломляющий успех нам обеспечен.
– Точно!
– Вкусно?
– Попробуй.
– Что я тебе? Некрофаст? Точнее некрофил? Тьфу ты, великий и могучий русскый язык, каннибал?
В это время Тhe бомж Олег, потрясенный неожиданным ракурсом любви братьев наших меньших, добирается до вокзала.
– Стоять! – останавливает его наглый молодой сержант при попытке проскользнуть сквозь рамку металлодетектора. – Куда прешь?
– Мне Зинку-билетершу, – униженно гугнит бывший начальник отдела.
– Зинку? Зачем?
– Малява до нее есть.
– Пошли, проведу, – сержант крепко берет бывшего коллегу за рукав и ведет за угол вокзала. На большой картонке сидит слепая в очках.
– Вот она.
– Зинка? – не верит Олег.
– Зинка. Какая-то тварь плеснула ей кислотой в лицо. Ослепла она. Вот, теперь милостыню просит да левые билеты в туалет при вокзале продает лохам.
Олег подходит к слепой.
– Зинаида?
– Молодой человек, у вас необычный голос. Он жесткий и ритмичный, словно одеревенелый перестук поездных колес. Он гонит тревогу прочь, рассеивает заскорузлые звуки дурманящим светом.
– Чего? – ошалевает Олег.
– Краски вашей речи снова падают мазками на холст моего слуха. Ты тот человек, что чернее той беспроглядной мглы, что вижу перед собой каждый день после того как какой-то кипрский ублюдок отомстил мне за преданного Багета. Так, скажи мне, когда ты отправишься во тьму, разве сможешь сам найти выход оттуда? Тебе обязательно потребуется проводник.
Олег потрясенно молчит.
– Я знаю, что должна помочь вам. Так говорит мне ветер, и воздух, и мир вокруг.
– Ну, это да, помочь, надо, – собирает обрывки мыслей Олег.
– Тогда поехали ко мне. Платят нормально, работа рядом с домом, call-центр, все для твоего удобства. Раз в два дня тебя будут посещать социальный работник и бесплатный проктолог.
– А зачем проктолог?
– Ты же хочешь быть готовым к следующей встрече с псом-призраком?
– А она будет? – вздрагивает бомж.
– Будет. Ты же должен вернуть козу матери.
– Поехали, – решается Олег. – Коза – это святое!
22 оттенка черного (шестая серия) – Белая пуговица и сорок штук
– Все мы, в своем роде, огрехи сканера, и живем, своего рода в матрице, – толковала Олегу Зинка-билетерша, когда они ехали в ослепительно-белой маршрутке, туда, где Олега ожидали социальный работник и бесплатный проктолог. – Вот бывает, вроде как кольнет что, а это вовсе и не то, что надо бы, а оно во как шершаво идет, как язык теленка, лижущего вымя мертвой матери.
– Так что делать? – попытался прервать бывший следак этот бред. Фильм «Матрица» он смотрел и приблизительно представлял, когда самоназначенная Пифия объявит его «избранным».
– Как скользок язык твой, как масла кусок, купающийся в сметане, – как тетерев продолжала токовать Зинка. Вся маршрутка остолбенев слушала этот аудио спектакль. Пассажиры настолько откровенно рассматривали странную парочку, что Олегу мучительно хотелось встретить их всех в своем служебном кабинете и раскрутить на признанку по статье, тянущей на пожизненное.
В маршрутку втиснулась белая девушка в белом халате. Безупречную белоснежность халата нарушал фиолетовый штамп «Палата 46». Пассажиры попытались отодвинуться от странной девушки, подозревая в ней скрытую рекламу какого-то стирального порошка. Она достала из сумочки узкий белый конверт, извлекла оттуда рыжую пятитысячную и протянула водителю.
– Сдачи нет, понимаешь, да? – ответил водитель. – Могу на все тЭбя повозить, красавЫца.
– Люди добрые, помогите на проезд, – заголосила девушка. – Сынок мой, Павлик, в реабилитации, вот еду – везу денежку, что пингвин для Павлика от Бога принес. Вот, в аккурат восемь бумажек пятитысячных – сорок штук рубль в рубль. Помогите на проезд. Кто сколько может.
Парень, по виду студент-девственник, сильно смущаясь и пунцовея, как украденная в теплице роза, протянул водителю полтинник.
– Спасибо, – поблагодарила девушка, засовывая бумажку в конверт и небрежно швыряя конверт мимо сумочки. – Сегодня мужу Артему про твою доброту расскажу. Здоровья тебе, счастья и невесту богатую. Давай, погадаю? – она схватила парня за руку, от чего у того случилась заметная даже Олегу эрекция, и начала водить наманикюренным пальчиком по ладони. – Меня Настя зовут, а тебя?
– Игорек, – на брюках паренька появилось и стало расплываться мокрое пятно. – Мне выйти надо… Остановку!
– Вместе выйдем, – девушка, трепеща пола развевающегося халата как огромная летучая мышь-альбинос, ловко выпрыгнула вслед за студентом.
– И добыча шахтным методом углеродов, а именно скребущего угля и гладкого алмаза в северных лесах, позволяющая воровать налобные фонарики не может не ввести нас… – продолжала Зинка-Пифия.
Олег посмотрел на конверт, оглянулся на мелющую языком Зинку, схватил конверт и выскочил из маршрутки. Маршрутка тронулась дальше, увозя билетершу. Олег догнал девушку, гонящуюся за юношей.
– Девушка! Девушка!..
Она отшатнулась.
– Ну что вы, девушка! Я за вами от самой остановки бегу. Возьмите, вы потеряли.
– Ой, мужчинка, – переключилась Настя. – Спасибо, – по-московски растянула она слова. – Выпьем кофе за знакомство?
– А почему бы и нет? – оглянулся Олег на скрывшуюся в густом, как венозная кровь умирающего, потоке машин маршрутку. – Можно даже и не кофе…
– А, давайте, – бесшабашно махнула рукой безутешная мать. – Я вам расскажу как мой Павлик с девочкой Лизой, у которой рак, познакомился. А потом и на брудершафт выпьем.
Унылый дождь из Измайловского парка просто охотился за лейтенантом Билялетдиновым, поливая стоящий на вершине холма автомобиль. И что я сделал этому дождю? – думал лейтенант, привычно теребя резиновую дубинку. Дедушка Фрейд многое бы наворотил из этого невинного, как казалось лейтенанту, ритмичного движения. Внизу, прихрамывая, бродил какой-то черный человек в налобном фонарике, с удочкой и медной флягой в руках. Молчать больше было невмоготу.
– Места тут какие-то унылые, – оглядел окрестности из окна лейтенант, задержав взгляд на странном рыбаке.
– Помещик-коннозаводчик Карташов тут жил при царе,
– Баркашов? – не расслышал смуглолицый лейтенант.
– Нет, Карташов. Он с крестьянами в прятки-охоту играл, – прояснил курящий как в немецких порнофильмах Анатолий Дема.
– Это как?
– В пролески крестьян гонял, чтобы прятались.
– А что такое пролесок?
– Эт просека такая в лесу.
– А как они на просеке прятались?
– А он глаза себе завязывал и на буром жеребце полудохлом гарцевал. На звук стрелял из ружья.
– Что ты говоришь!
– А раз хромого конюха Аристарха, который ему подельником в травле крестьян был, туда погнал. Тот арабского чистопородного жеребца тридцати лет до смерти загонял.
– Ишь ты, как у Абдуллы – Аристарх. Вот подлец!
– Вот, значит, конюх крестьян подговорил, они взяли и замерли на пролеске. Барин слушает, слушает, а тишина – только вороны орут как шальные, с грачами воюя. А тут жеребец споткнулся, барин сам себя на звук и застрелил. Крестьяне конюха повесили, а усадьбу сожгли.
– Во как! Брешешь поди?
– Реальные события, у меня тут бабка жила – рассказывала. Мы еще с пацанами в детстве на барском пепелище несметные богатства искали.
– Нашли?
– Если бы нашли, то я бы сейчас не таксовал и трупы бы дяде Мурату не продавал на мясо.
– Совсем ничего не нашли?
– Вот, – Дема, взмахнув огромными, длинными ресницами, достал висевшую на цепочке большую белую пуговицу с черными прожилками. – Меня эта пуговица в походе от байки о Черном человеке спасла.
– Расскажи, а, – невольно залюбовавшись ресницами подельника, попросил Билялетдинов. – Все равно тут куковать до рассвета, как два тополя на Плющихе.
– Ну, – замялся Анатолий, – Был с нами в походе длинный такой малолетний садист, Игорем-сухостоем звали. На подходах к городку Пестово добавил молока в соленые огурцы, а дальше сам понимаешь… Украл я у него и медную флягу, и удочку, и спиннинг дорогой. Еще и пряниками сухими с килькой в томатном соусе разжился.
– А пуговица тут при чем?
– А я знаю? Я ее тогда все время в руке теребил, чтобы онанировать не хотелось – вот и спасла. Ношу теперь как талисман.
– Помогает?
– Помогает – когда она со мной, то онанировать не тянет. А она всегда со мной.
– А со мной дубинка, – продолжал полировать резиновую палку Билялетдинов. – А что за чмо внизу шарится? Это не он должен нам бабло принести? Может сразу сольдо вытрясем, как из Буратино, чего до рассвета куковать?
– Не, это потомок хромого скотника – брата Аристарха. Все надеется несметные сокровища барина найти. У них в роду теперь все с таким отклонением рождаются.
– А в руках что?
– Якобы священные реликвии – флага помещичья и удочка, которой конюх арабских жеребцов гонял.
– Может и правда, того?
– Что, того?
– Фляга старинная, дорогая?
– Да не, мы с пацанами в детстве отнимали, смотрели. Написано «Олимпиада-1980», отдали назад дурачку, пущай играется.
– Жалко.
– Не жадничай, нам сорок штук принесут за бэху, а ты какие-то медяхи тырить собрался.
– На майонез много денег надобно, да. Может и правда на медь сдать?
– Лучше для дяди Мурата это чудо прихватим – все выгоднее будет. А ты, так уж и быть, сдавай флягу, дитя гор.
Они вновь замолчали, слушая дождь и дожидаясь рассвета, который обещал им деньги из рук Черного человека.
22 оттенка черного (седьмая серия) – Солнце взойдет
Олег и Настя шумно кутят на сорок тысяч в ресторане «Поморье». На столе лежат бутерброды: между хлебом и сыром пролегал тонкий, едва блестевший на свету слой масла. Попеременно, как заевшая пластинка звучит то Юрий Антонов: «По зелёной глади моря, по просторам океана…», то знойный красавец грузин Вахтанг Кикабидзе: «Па аэродрому, па аэродрому!». Когда парочка расправлялась под холодную водку «Пикша» с фирменным блюдом – хлебно-куриными шницелями под беломорским соусом, мимо их столика ломающейся походкой дефилировала приятная блондинистая дама бальзаковского возраста с пышным бюстом медведицы Гамми.
– Гриша! – воскликнула она и обрушилась плюшевой тяжестью необъятного бюста, которого бы хватило на двоих, на Олега.
– Чё за херня? – сузила глаза Настя. – Это что за особь женского пола, глупая в подобного рода вопросах?
– Меня Ядвига зовут, – обозначилась «особь», поправляя, съезжающие с носа, огромные круглые очки в изумрудной пластиковой оправе. – Ядвига имя польское, старинное королевское, между прочим. Могу я пригласить молодого человека перепихнуться в туалете?
– Тетя, вы можете пригласить The бомжей на Казанском. Причем, всех сразу, – Настя вытянула гудящие от усталости ноги и сняла тесные туфли, приготовившись нещадно бить соперницу длинными, тонкими каблуками.
– У меня жена беременная! – пропищал Олег, сраженный головокружительной смесью аромата французских духов «Шанель» с салатом из сельди с луком от «Помора».
– Тогда позвольте пригласить вас на «белый танец», – не растерялась Ядвига. – Заодно расскажу про Барбару Брыльски…
– Я, наверное, предпочёл бы сейчас настоящую Валентину Илларионовну, – потерянно отозвался Олег. – Говорят, она чертовски обаятельна и остроумна.
– В свои двадцать семь я уже успела вложиться в крупный бизнес и воспитать ребенка-инвалида, который меня кормит, – отрезала Настя. – Советую тебе найти нормального мужика, дочка обезьяны!
– Эх, бедный, настоящих женщин ты не видал, – сочувственно провела рукой по щеке Олега Ядвига, – оттого член твой ссохся и ты перешел на темную сторону Силы.
– Катись отсюда, кошка польская! – вскакивает Настя и замахивается туфлей, но кто-то перехватывает ее руку. Повернувшись, она видит человека с полевой рацией за спиной. Его толстая добродушная физиономия расплывается в широкой хмельной улыбке.
– Позвольте представится, – по-гусарски щелкает он стоптанными кедами. – Старший электромеханик и просто хороший человеку Василий Семёнович Кот! Позвольте пригласить вас со спутником домой к Ядвиге, ее на самом деле Людмилой кличут, они сиамские сестры с общей грудью, перепихнуться по парам под бутылку сухого вина?
Настя резко втыкает каблук в нос радиста. – Заполучи фашист разврату!
– Тикаем, Мишка! – кричит она и срывается к выходу. За ней бегут сразу пятеро Михаилов, не понявших к кому она обращалась, но воспользовавшихся паникой чтобы сбежать, не заплатив по счетам.
Ошалевший Олег, как Фокс в любимом фильме «Место встречи изменить нельзя», с громким криком: А теперь горбатый! Я сказал, горбатый! – швыряет единую в двух грудях Ядвигу-Людмилу в витрину кабака, и выскакивает следом.
– Mr.Decadans, 23frap1875!!! – несется бессмысленный крик ему вослед.
– Эх, такой секс сорвался, – на бегу бурчит Олег. – Настя, Юдвига, Людмила и Кот! Такого у меня еще не было: три бабы и откормленный кот-сирота. Эх, жалко-то как!
Он пробегает Измайловский парк и попадает под занудный дождь, так и не породивший черного человека. Бежит дальше уже в компании дождя…
Нудная ночь мелкими шажками, как лилипуты играющие с шашками, подходит к концу.
– Самовар бы нам завести… – вздохнул лейтенант Билялетдинов.
– Зачем тебе самовар? – всплеснул руками Анатолий Дема. – Ты же кроме водки ничего не пьешь.
– И что?
– Уж утро близится, а черного все нет, – перефразировал классика Анатолий-Дема.
– Так мы тут корни пустим, – потянулся лейтенант и ловким тычком дубинки выключил приемник, который всю ночь попеременно транслировал то Юрия Антонова: «По зелёной глади моря, по просторам океана…», то знойного красавца-грузины Вахтанга Кикабидзе: «Па аэродрому, па аэродрому!»
– Ты аккуратнее с тачкой, а то размахался своей херней, – возмутился Дема. – Мне еще в ней таксовать.
– Какое таксовать? А майонез?
– А нам хватит сорока штук на майонезный заводик?
– Это, смотря по какому курсу…
– А какая разница? Сорок кусков деревянными хоть по какому курсу это сорок кусков деревянными. Хотя, можешь еще флягу хромого сдать.
– Сорок штук деревянными??? Ты что, вообще того? За бэху?
– Если бы я не согласился, то сейчас бы мы уже на шампурах вертелись и в компании с харчо в меню красовались. Остынь, все путем будет. Купим новый освежитель воздуха в салон и будем от ночных клубов нариков отвозить, а по пути на бабло разводить. Поднимемся!
– …!!! – нецензурно отозвался лейтенант.
– Не помешаю? – в лобовое стекло постучала черная палка. Ругающиеся подельники вздрогнули и оглянулись.
– Это кто? – пугливо уточнил Дема, подслеповато уставившись вперед.
– Черный человек какой-то! – отрапортовал лейтенант, поудобнее перехватывая дубинку.
– Пиццу заказывали? – спросил «черный человек».
– Какую еще пиццу? – не понял лейтенант, оглядываясь в поисках «скрытой камеры» и дебиловатого ведущего, который выпрыгнет с криком: Улыбнитесь, вы стали участником программы «Розыгрыш»! и прекратит все это безумие.
– Вместе смотреть на покрытую масляными пятнами реку лучше под пиццу, – занудно объяснил незнакомец. – Не так ли, господа?
– Где тут река? – с нотками истерики выкрикнул Анатолий.
– После того, как дождь будет идти сорок дней и сорок ночей тут везде будет река, – резонно возразил незнакомец.
– Что за бред вы придумали? – вклинился Билялетдинов.
– То есть вы хотите сказать, что вас нет, и я вас выдумал? – недоуменно спросил незнакомец и, размахнувшись, палкой разбил левую фару.
– Нет!!! – заорал Анатолий.
– Меня выдумал этот город. А вы не виноваты, – продолжил незнакомец, разнеся вторую фару.
– Если кто-то выдумал вас, – объяснил он, – то значит, вы выдумали меня.
– Зачем??? – в один голос заорали незадачливые автодилеры.
– Чтобы вместе смотреть на реку, – лобовое стекло разлетается под ударом палки.
22 оттенка черного (восьмая серия) – Финальная битва
Лобовое стекло разлетелось под ударом палки. От сотрясения включилась магнитола, голосом Шнура разухабисто заоравшая: Любит наш народ всякое говно! Всякое говно любит наш народ!
– Чуден Днепр при тихой погоде, не хватает слов ни на каком языке, – подпел страшный незнакомец, вновь занося палку для очередного акта автовандализма. – Но что это летит на ночном небосводе? То ведьма, верхом на казаке…
– Мафон не трогай, сука! – нашел где-то под сиденьем вместе с монтировкой потерянный дар речи Анатолий и, открыв дверцу, смело выпрыгнул из машины. – Замочу, падла!!! А-а-а-а!!!
– Толян, мочи козла! – активно поддержал этот ведущий к увечьям порыв лейтенант Билялетдинов. – Вали его на бок, суй ему черенок! – он отключил магнитолу, плюнув на нее со словами: Всякое говно!
Возле машины шел бой не на жизнь, а на смерть. Первую атаку таксиста незнакомец отбил без труда.
– В конце останется только один!!! – орал вскочивший на капот незнакомец.
– Слезай, Горец проклятый!!! – с завываниями как стая голодных канадских волков кружил вокруг изувеченной машины Анатолий. – Слезай, будь мужчиной!!!
– Нас не догонят! – заорал незнакомец и сиганул на крышу. – Только один!!! Финальная битва!!! – он начал танцевать джигу, опасно раскачивая несчастный автомобиль. – Пуговица или Гарин, Волк или Ягненок, Железнодорожник или Тhe бомж!!! Только один!!! Только один!!!
Взбешенный Анатолий, сердце которого обливалось смешанной с желчью кровью при виде изувеченного авто, пытался попасть монтировкой по ногам подлеца.
– Нельзя мешать водку с вином и молоко с солёными огурцами!!! – внес свою лепту в царящий хаос, выбравшийся наружу лейтенант, пытаясь со своей стороны попасть по ногам противника любимым универсальным предметом. Это оказалось не так просто. Монтировка сталкивалась с дубинкой, а над ними, как Серебряное копытце после дефолта, отплясывал «камаринского» окончательно распоясавшийся незнакомец, завывавший как банши: Только один!!! Только один!!!
Из внезапно расступившейся стены дождя вынырнул Олег.
– Mr.Decadans, 23frap1875!!! – хриплым голосом прокричал он боевой клич.
Дерущиеся замерли и медленно, как обгоревший до стального скелета Терминатор повернули головы в направлении нового, точнее хорошо забытого старого, персонажа.
– Железнодорожник он же Тhe бомж, он же Черный человек прибыл! – приложив руку к непокрытой голове, бодро отрапортовал Олег.
– К пустой голове не прикладывают, – переводя дух, сварливо сказал лейтенант Билялетдинов. – Нельзя мешать водку с вином, ЛСД с кокаином и молоко с солёными огурцами! Вот, да.
– Как разговариваешь со старшим по званию, вошь рейтузная? – вызверился на него Олег. – Встать, по стойке смирно!
Бывший лейтенант невольно подчинился командному голосу. Подчинение голосам было зашито у него в подкорке как у собаки Павлова еще в школе полиции, а во время «наша служба и опасна и трудна» только расширилось и углубилось под извилинами его мозга.
– Это что за штымп? – небрежно поигрывая монтировкой, поинтересовался у напарника-подельника бывший таксист.
– Не знаю, – растерялся Билялетдинов, и нервно затеребил дубинку сразу обеими ладонями, наставив ее на Олега, в чем покойный дедушка Фрейд опять бы усмотрел нечто похабное. Впрочем, дедушка Фрейд во всем умудрялся разглядеть похабное – тот еще старый придираст был…
– Так давай ему вломим, – внес конструктивное предложение Анатолий. – Потом дяде Мурату мясо скинем.
– Точно, на майонез денежку собирать надо.
Они двинулись к растерявшемуся Олегу, охватывая его в клещи.
– Только один!!! Только один!!! – голосом ворона Эдгара Алана По напомнил о себе забытый на крыше персонаж. – И этот один откроет кирпичный завод, вот!!!
– Тем более, – оглянувшись, согласился Анатолий. – Если только один, то валить этого железнодорожного бомжа надо!
Он достал из-за пазухи большую белую пуговицу в черных прожилках и благоговейно коснулся ее губами. Посмотрев на него, и, покраснев от смущения так, что было видно даже в слабом свете зарождающегося рассвета, Билялетдинов тоже коснулся конца дубинки губами. Так как движения рук при этом не прекращались, дубинка оказалась во рту лейтенанта глубже, чем он рассчитывал. Фрейд взвыл кастрируемым котом и начал биться о крышку, в надежде выбраться из гроба, чтобы подробнее рассмотреть эту сцену.
Из туманной пелены дождя, как сквозь старую полиэтиленовую пленку теплицы, внезапно выступила мать Олега, с индуистской кровавой точкой во лбу.
– Бей по яйцам, сынок! – наставила она растерявшегося Олега.
– Мама??? – неуверенно спросил он.
– Маму зовет, спекся, – прокомментировал таксист, подбираясь поближе.
Лейтенант, чей рот был занят, кивнул в ответ, отчего дубинка проникла в горло.
– По яйцам водилу гаси, баран! – проявляла совсем живой темперамент мертвая. – А то на шашлык попадаешь, а тебе еще мою козу от волка спасать.
– Шашлык, коза? – продолжал тупить Олег. – Мама, ты живая?
– Как ты следаком был с такими мозгами? Ты же на кладбище у меня был и еще водку украл из мусорного бака, гаденыш! Завалили меня, передел сфер влияния.
– Под шизу шарит, – прокомментировал не видящий призрака таксист. – Не проканает! – он воздел пуговицу над головой и прокричал: – Во имя Пуговицы, Спиннинга и Медной фляги, явись дух Фляги!!!
– Баран, это же турнир реализма! – вновь каркнул с крыши незнакомец. – Кого ты призываешь?
– Сам баран. Не знаешь победителя, так молчи, – отрезал Анатолий. – А то расквакался: только Один, только Один!!! Не катит тут твой Один – тут православная земля! А православие есть сочетание христианства и, – потряс Пуговицей, – язычества.
– Ты звал меня, господин? – по склону холма ловко вскарабкался потомок хромого скотника – брата Аристарха. – Чего изволишь?
– Как скакал, прямо горный козел, – залюбовался призрак матери Олега. – Нашей бы козочке да такого мужа.
