Читать книгу: «Сочинение на тему», страница 7
Глава 16. Обряд.
Собирались долго. Почти у всех парадная одежда хранилась на складе. Когда начали строить колонны стало темнеть. Как я и полагал, нас поставили парами: мальчик-девочка. Впереди находилась вожатая. В руке она держала незажжённый факел. Последние стоял я с командиром отряда. Позади всех – Дед. Он не сильно стремился к тому, чтоб его видели. Процессия тронулась по чьей-то команде. При этом – Рада едва успела зажечь свой факел. По-моему, в церемонии участие приняли одни только пионеры. Те, кому ещё не повязали галстуки – остались на местах. Шли мы очень медленно. К повороту на берег реки, возле главных ворот, толпились ребята старших отрядов. Они по одному-двое неспешно протискивались через калитку, создавая длинную очередь. Когда наш отряд очутился на берегу, стемнело. Окружающую местность освещали факелами. Мне не без труда удалось разглядеть ухищрения организаторов мероприятия. Посередине полянки стояло большое сооружение для главного костра, а чуть в стороне – маленькие костровища, огороженные белыми кирпичами, по одному – для каждого отряда. К большой куче хвороста подошла начальник лагеря со своим горящим факелом. Она по случаю оделась в необычное платье, тёмного цвета. Из-за позднего времени я не смог разглядеть его подробно. Наш отряд разместился с краю, полукругом от маленькой кучки сухих веток и поленьев. Мы с Милдой встали крайними, чуть поодаль от всех. Девушка взяла меня за руку, будто мы были давними друзьями. Я заметил, что более не испытываю отвращения к ней и нисколько не противился её вниманию. Напротив: появилась симпатия и доверие. Командир находилась между мной и Дедом. Он так же стоял с нами, стараясь не привлекать к себе внимания. Когда все собрались, Гелашвили начала громкую пафосную речь:
– Сегодня очень важная дата в истории нашей родной страны. Как вы все очень хорошо знаете, в этот день, двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года началась Война. Настолько страшная, тяжёлая и чудовищная, что народы нашей страны до сих пор с содроганием и трепетом чтут память о ней. Нет ни одной семьи у нас, кого не коснулась бы эта беда. Многие, очень многие потеряли своих родных и близких тогда. Я обязана начать церемонию с минуты молчания в память о них. – Минуту мы все стояли молча, слушая треск факелов. – В ознаменование священной памяти я вместе с вожатыми зажигаю рядом с собой большой костёр. Затем они своими факелами зажгут – маленькие, рядом с вами. Пусть эти огни станут символическими свечами, освещающими путь к соединению поколений. – От большого костра наши вожатые зажгли маленькие кучки хвороста и всё вокруг осветилось ярким рыжим сиянием, почти как днём. Начальник продолжила. – В наше непростое время перед руководящими людьми стоит крайне важная задача: мы обязаны обеспечить преемственность в поколениях, для сохранения итогов нашей общей Победы. Чтоб ничего подобного более не повторилось на нашей земле. Партия и правительство сделало всё, чтобы обеспечить нас и потомков необходимым оружием, гарантирующим мирное небо над нашими городами. Ядерный щит надёжно защищает страну от тех, кто жаждет лёгкой наживы; жаждет, как и тогда – нашей с вами погибели. Мы не имеем права забыть об этом. И потому – заклинаю вас объединиться сегодня и дать клятву: что каждый из нас сделает все от него зависящее, чтоб никогда более не повторилась эта трагедия. Чтоб больше никогда коварство врага не принесло бы на нашу землю смерть и разрушение. Чтоб мирное население городов и сёл никогда бы не услышали воя сирен воздушной тревоги. И навечно будут прокляты те, кто свернёт с пути добра и истины. Те, кто в погоне за богатством, за исполнением своих эгоистичных желаний, пойдёт на сделку с врагами нашего народа, врагами светлых идеалов наших великих предков…
Начальница говорила ещё долго. Она умела и любила красивые эффектные речи. Надо сказать, нам всем нравилось её слушать. В тот день она походила на жрицу, совершающую древнюю мистерию. Меня не покидало чувство, что я нахожусь в центре важной религиозной церемонии, только маскирующейся под обычное пионерское мероприятие «для галочки». Я чувствовал, как наши руки стали проводниками таинственной энергии, исходящей откуда-то из потустороннего мира. Я посмотрел на Милду. Она заметила это и тоже – обратила на меня взор. В её глазах светился огонь от костра, но мне на миг показалось – что это не костёр, а сами глаза издавали некое свечение. Девушка ещё до начала распустила волосы и в вечерних бликах казалось – будто на её голове был одет венок из неведомых трав и цветов. «Да-а, сильно мне, видать – голову напело. Мерещится теперь всякое. Или не мерещится?..» – лезло на ум. Она загадочно улыбнулась и тихо сказала: «Я же говорила – тебе понравится. Хорошо, правда?». Правда. Я кивнул головой. Кто бы ни придумал этот ритуал, наверное – больше подобного я в детстве никогда не испытывал. Мне в тот момент было очень хорошо.
Когда костры догорели – церемония окончилась. Мы так же неспешно возвращались в лагерь. Мне не хотелось отпускать её руку, но проходя через калитку – это произошло. Я оглянулся. Деда за нами не было. Больше я его никогда не видел.
– Ты чего потерял? – Спросила Милда.
– А где?.. Где твой венок? – Спросил я, посмотрев на обычного вида пионерку, безо всяких природных украшений.
– Какой венок?.. Ты видел на мне венок? – Удивлённо, с иронией спросила Милда. – Знаешь, я его спрятала. Никому только не говори об этом. Пускай, это будет наш с тобой секрет.
Я согласился, постепенно возвращаясь в реальность. Вернулись мы совсем поздно. Всем очень хотелось спать. Без долгих разговоров отряд разошёлся по кроватям и быстро заснул. Всю ночь мне снились средневековые замки, воины в старинных доспехах, всадники с какими-то белыми крыльями. В заключение – послышался хор, будто – церковный, на незнакомом языке и звуки органной музыки. Проснулся рано. Из-за приоткрытой двери, соединяющей наши спальни, виднелось сонное лицо Милды.
– Виталик, у тебя пожрать есть чего? – Спросила она жалобно.
– А ты что: проголодалась?
– Ужасно! Такое чувство, будто неделю ничего не ела.
– Сейчас, подожди…
Про запас, с воскресенья, я отложил съестное. В качестве «н.з.» в тумбочке хранились два шоколадных батончика с начинкой. Вполне сытных. И овсяное печенье.
– Только – не хлеб из-под матраса!
– «Сластёну» – будешь?
– Конечно, давай! Даже – два! У меня «пепси-кола» есть. Держи – угощу. Да не стесняйся, у меня ещё есть.
Я отдал ей свои батончики, а мне взамен вручили целую непочатую бутылку лимонада. Отовсюду раздавались звуки сна, из разных мест. Так что: наше взаимовыгодное сотрудничество осталось втайне для окружающих. Я с аппетитом позавтракал, отметив прошедшие события как нечто крайне доброе и приятное, оставшись весьма довольным.
Глава 17. День Нептуна.
Утро последнего четверга смены вновь началось с жары. На линейке Солнце вновь сильно пекло мой затылок. Я сильно беспокоился, что начнутся какие-нибудь галлюцинации. Угодить в психбольницу не хотелось. Кто знает: может там всю жизнь придётся провести? На общем собрании Гелашвили объявила, что сегодня у нас ожидается «день Нептуна», в связи с чем – после завтрака весь лагерь идёт на речку купаться. Радость была прервана всё той же противной медсестрой в очках, которая уточнила регламент: купание будет производиться небольшими группами по пять-семь минут, и то – если позволит температура воды. Сейчас она, якобы – специально ходила к реке и намерила там только девятнадцать градусов из двадцати – необходимого минимума. Пионеры стояли в замешательстве. Все отлично понимали – чтобы искупаться пять минут, придётся несколько часов просидеть на травке в очереди. Ещё и солнечный удар получить – запросто. Такое себе придумали.
После завтрака, без особого энтузиазма, захватив полотенца с покрывалами, ребята неорганизованно проходили на берег, используя калитку в «джунглях» на Западе. Когда я с Пьером и Мишкой Коровиным дошли до реки – весь берег оказался забит загорающими. Лёхи с нами не оказалось. Ему повезло – приехала бабушка и забрала под расписку на другую сторону – южнее, где наш приятель мог купаться сколько угодно. Расстелив на траве покрывало, мы, позавидовав ему, начали партию в карточного дурака. Пьер, всегда немногословный разразился гневной тирадой в адрес администрации лагеря:
– Ну и зачем такой «День Нептуна» нам?! Не могли что ли распределить по отрядам время? Сидели бы сейчас в тени, а когда дошла наша очередь – сходили бы и искупались. Сейчас сгорим на Солнце, потом – эта очкастая мымра опять орать на нас будет. И градусник свой пусть себе в одно место засунет, там тепло пусть мерит!
– В праздник Нептуна – этот самый Нептун должен к нам прийти и поздравить. – Заметил скучноватый Мишка. – Так всегда делают. Наряжают какого-нибудь мужика поздоровее в голопузое чучело с бородой из мочалки и прыгает он тут повсюду, трясёт задницей. Бабам нравится.
– Физрук, небось придёт. Медсестру нашу любимую соблазнять. У неё и так при одном виде от него слюни текут. Сейчас явится. – Уверял я, раздевшись до плавок.
– Ничего он не придёт! Он уже с утра, прямо на зарядке, перемигивался с Геной-Боевиком. Чай поди – сидит уже с ним в кочегарке, да пиво хлещет. Вчера Гена из города приехал с большой сумкой и хитрой рожей. Знаю я его! – Ворчал Пьер.
– Ну и ладно. Будем тогда загорать. Вон – Витас какой белый. Пусть позагорает. Да и правда – ты чего всё время бледный такой?
– Такой уж родился. Я не виноват.
– Так загорать надо!
– Это тебе надо, мне – не надо. В прошлом году три часа позагорал, а потом – кожу со спины весь день снимал. В итоге – как был белый, так и остался.
– Значит, ты – неправильный какой-то. Надо быть загорелым как я! – Мишка с гордостью продемонстрировал свой бронзовый загар.
– Вот и загорай тогда. Если тут опять тоска зелёная будет, я ухожу. Лучше как-нибудь в самоволку сгоняю. Вон – с тем же Витасом хотя-бы. А тут пусть очкастая торчит весь день. Кстати, где она сама-то? Возле бани, небось, как коза скочет. Температуру у себя мерит в одном месте. Пальцем. Ха-ха!.. – развеселился Пьер.
Однако, через час мы уже начали скучать. Играть в карты – надоело, болтать не о чем: все новости давно обсудили, очередь застопорилась. Купаться по пять минут никто, естественно – не хотел, болтались в воде минут по десять-пятнадцать, от того и очередь двигалась невероятно медленно. Находящиеся вокруг отдыхающие так же – не знали, чем заняться. Начали глазеть по сторонам. Из самого интересного – больше ничего не нашлось, как моя бледная кожа. Малознакомые и незнакомые посетители импровизированного пляжа решили выяснить причину моей особенности тела. Очень навязчиво и докучливо. Объяснив по-хорошему, двоим или троим, я начал раздражаться. В мою голову, хотя и одетую в кепку, приходили всякие нехорошие мысли, одна за другой:
«Какое их дело до моей кожи? Мешает она что ли им? Говорят с такой интонацией, будто в белом цвете есть что-то плохое. Почему мне нет никакого дела до того, что у кого-то кожа смуглая? Прямо – как в некоторых странах с апартеидом. Только там наоборот – белые европеоиды притесняют негров. Нехорошо. У них там – «Расовая теория». Считают белых выше и заносятся этим. У нас, почему-то – наоборот. Темнокожие притесняют белых. Тоже – расизм получается! Правда, согласно нелепой «Расовой теории», они явно являются неполноценными. Значит они «неполноценные расисты». Чем же тут гордиться? Очень странные люди. Тем не менее – все их шуточки-прибауточки уже явно начали доставать. В расистких странах существует сегрегация. Это когда белые и чёрные посещают разделённые места. Как у нас – мужские и женские раздевалки и туалеты. Зачем разделяют по полу? Ведь чисто формально – это же «половая сегрегация». Потому, что телесное естество вызывает нездоровый интерес и ажиотаж со стороны определённой группы лиц, относящихся к мужскому полу. Приходится со стыдом это констатировать. Поэтому – и сегрегация тут не только уместна, но и крайне необходима. Если перенести подобное явление на расовую нетерпимость, то получается – что «расовая сегрегация» имеет под собой некоторые вполне разумные обоснования. Лежал бы я сейчас и принимал солнечные ванны совершенно спокойно, среди себе подобных бледнолицых, не вызывая никакого нездорового ажиотажа. А так – надо сворачиваться и уходить. Нептуна всё равно не видно, да и очередь купаться дойдёт до нас ещё не скоро».
Мы с Пьером так и сделали. До обеда, примерно – за час, собрали вещи и ушли в прохладный павильон, оставив Мишку Коровина в одиночестве дожидаться появления морского божества. Вернулись на реку мы уже ближе к вечеру в хорошем расположении духа. Мишка всё так же лежал на покрывале терпеливо дожидаясь своей очереди. Перекинувшись с ним парой фраз, послышался шум. Наконец-то появился «Нептун»! Захмелевший физрук в плавках и с бородой из мочалки, со щёткой вместо трезубца, громогласно поздравлял всех с праздником. Отдыхающая публика, пользуясь случаем, попросила у божества разрешения на посещение водоёма. Божество тут же скомандовало: «Всем немедленно зайти в воду, купаться!» Не дожидаясь особого приглашения, наша компания бросилась, как и все – в реку. Радости нашей не было предела! Сквозь брызги воды мы разглядели бегущую по берегу медсестру в очках и белом халате. В руке над головой она держала градусник. Все замерли в ожидании очередной пакости. «Нептун» громко что-то воскликнул на латыни и с криком подбежал к засмущавшейся от такого внимания медсестре, отбросивши в сторону свой аксессуар. На мгновение они застыли. Вдруг переодетый физрук схватил молодую женщину на руки и метнулся с ней к воде. Очкастая заверезжала. Через мгновение – они оказались в прохладной речной стихии под всеобщее ликование. Стоя по пояс в воде, мы с наслаждением наблюдали, как вся насквозь сырая медсестра в халате выбегает на сушу. Градусника и очков у неё уже не было. Будучи совсем оконфуженной, она закрыла лицо руками от стыда, спешно покинув пляж. Очки ей затем выловили и вернули, а вот градусник – всё. Потерялся окончательно. Я не знаю, как потом отчитывались об утере медицинского изделия, но для меня тот день удался на славу. Купались весь вечер без каких-либо ограничений.
Глава 18. Сбор травы.
Утренняя уборка территории особой радости никогда не приносила. Увильнуть от неё редко когда представлялось возможность, но в пятницу вышло по-другому. Ко мне подошла наш командир.
– Виталий, у меня к тебе есть срочное дело. На следующей неделе у нас должен быть выпускной банкет. Осталось совсем немного времени. В выходные надо закупать продукты, а денег не хватает. Видимо, мало мы бутылок сдали. Начальница договорилась с одной из аптек. Они готовы дать денег, но им нужна трава. Мать и мачеха. Хотя бы – пять килограмм, срочно. Ты здесь знаешь всю местность от и до. Может – поможешь? Ты вместе с друзьями как раз любишь гулять вдали от лагеря. Вам вновь разрешат ходить вместе. Ну как – справишься?
– Да, наверное – смогу.
– Отлично! У тебя времени – до пяти часов вечера. Можешь прямо сейчас начинать. А землю тут есть кому подмести.
Пьер и Лёха поддержали идею. Через полчаса мы втроём набивали большой холщевый мешок целебной травой. На склонах карьера возле деревеньки Кущёвка она росла в большом изобилии. Дело спорилось. Накидывая очередную партию листьев, Пьер многозначительно поднял палец вверх и сообщил:
–Это ещё что! Я вот слышал: где-то в одной из аптек принимают сушёных комаров. По тысяче рублей за килограмм! Если всё лето здесь, в лесу, их убивать и копить – то как раз кило можно и насобирать.
– Туфта! Причём – полная. – Воскликнул скептически настроенный Лёха. – Знаю я кое-кого, решил проверить эту байку. Начал собирать. Насобирал за три месяца коробку и чего? Там одна грязь получилась, ещё и воняет. Кило, конечно не вышло. Даже – полкило не вышло. Принёс в аптеку, а там его на смех подняли. «Забирай это дерьмо, и уноси – где взял. А у нас такой грязи у самих, вон – посмотри, хоть ковшом выгребай.» Какой гад всё это сочиняет только?! На подорожнике скорее заработаешь. Вы слышали – как наш рыжий чёрт трындел про квадратики из сигаретных пачек?
– Нет, а что за квадратики? – Спросил я, срывая свежие зелёные листочки.
– Да, да. Я слышал. – Кивнул Пьер. – Они с одним там шептались ночью. Мне не спалось, и я всё слышал. Косой уверял, что надо насобирать квадратики с циферками. Чтоб вышел ряд – от одного до двадцати. Соберёшь – и новые «Жигули» сразу дают. «Мне осталось пять или шесть номеров всего собрать» – говорил он.
– И куда их отдавать надо, на обмен? – Заинтересовался я.
– Не у нас. Он сказал город, да я не расслышал.
– Да кто в эту чушь верит – тот идиот! – Рассмеялся Лёха. Кому больно эти ваши картонные квадратики нужны? В сортире их только поклеить и любоваться: «какой я тупой дебил»!
– И про рубли с Лениным тоже – ерунду говорят? – Удивлённо спросил Пьер.
– А что с рублями? У меня есть один. – Сказал я.
– Там золото содержится. Сколько-то процентов. За границей эти рубли покупают за большие деньги. Только вот – как попасть туда? Я бы тоже – напродавал их. У меня дома – штуки три лежат. Храню – мало ли чего? – Пьер сказал это как-бы – полушёпотом, чтоб никто не услышал.
– Да никакого золота в них нет. Если было – давно бы уже изъяли и переплавили. Сочиняют всё это специально, чтоб всяким дуракам такие монеты толкать. Им в магазине сдадут как рубль, а они их за трёшку продают. «Берите – золото там, продадите потом за десять»! Вот так и делают деньги. На всяких там дураках. А вы тут: «Комары, комары…» Тоже мне – дельцы. Знал я одного… – Лёха так увлёкся собиранием мать–и–мачехи, что не заметил, как ушёл далеко от нас и его последние слова уже не были расслышаны нами.
– Про красную плёнку тоже – врут всё. – Поведал я Пьеру.
– Это я знаю. Так только девок пугают. Типа – «сфоткали сейчас вас на неё, а там все вы – голые будете. Эти фотки потом – продавать будем всем желающим». Однажды как-то одного такого шутника поймали и избили. И фотоаппарат ему расколотили, чтоб другим неповадно было.
Спрятав наполовину наполненный мешок в кустах, мы быстро сходили на обед и вернулись снова рвать траву. К половине третьему закончили. Мешок вышел тяжёлым, и нам пришлось попеременно тащить его за два конца. На обратном пути нам повстречались кусты крыжовника. Когда-то это был чей-то огород, но теперь, видимо – хозяева умерли и кусты с ягодами росли ничейными, ешь – кто хочет. Мы сорвали несколько ягод. Попробовали. Да-а, такой кислятины не едали давно. Крупные ягоды смотрелись аппетитно, но есть их было нельзя. Дальше шла малина. Вот это – совсем другое дело! Несмотря на наличие маленьких червячков внутри, на малине мы задержались минут на тридцать-сорок, пока не подъели все поспевшие ягодки. Вернулись в лагерь к четырём часам.
– Пойдём в медпункт, там весы есть. – Предложила нам Милда, едва завидев нас с мешком.
– Ага, там опять эта мымра заорёт на нас. Может, как-нибудь без медпункта обойдёмся? – Заворчал я.
– Да не бойся ты её, ничего она не заорёт. К тому же – нет там никого. Вон, видишь – мне ключи дали, чтоб я сходила вместе с вами на весы. – Милда вынула связку ключей из кармана и потрясла ими в воздухе.
Не высказывая более никаких возражений, я с Пьером втащили мешок, как было сказано. Возле дома начальника я заметил грузовик с полностью набитым стеклотарой кузовом. Туда же следовало закинуть и нашу траву после взвешивания. Семь двести оказалось.
– Замечательно! – Воскликнула командир в юбке (вернее – джинсах «Монтана», как я разглядел). – Как раз: хватит нам на выпускной. Спасибо, ребята! Кидайте теперь его в грузовик. Водитель придёт – и увезёт это всё в город. – Дождавшись ухода Пьера с мешком, Милда добавила мне, когда я тоже – развернулся на крыльце чтобы уйти. – Виталик, сегодня кино привезут, может сходим вместе?
– Конечно, сходим, – обрадовался я, – а что за фильм будет?
– Про «Чёрную курицу». Давно не смотрела его, хочется освежить в памяти.
– Сходим непременно. У меня леденцы есть как раз на такой случай.
– Замечательно! Бери свои леденцы и после ужина дождись меня…
Глава 19. Поход.
До конца очереди осталось совсем немного. Оставался один важный пункт, который мы так и не прошли. Поход. Без ночёвки, конечно, но вещь обязательная. Суббота для этого не подходила. Банный день трогать нельзя. В понедельник – уже выпускной, тоже – никак. Оставалось только воскресенье. Родители ко многим приезжали в субботу, а во вторник – мы и так уезжали домой. Вот и решили провести данное мероприятие в воскресенье. Заодно – наша начальница договорилась со своим коллегой из соседнего лагеря «Строитель» о гостевом визите в знак примирения между ребятами после недавнего неприятного происшествия. Сотрудники милиции тогда отработали отлично, серьёзной драки не произошло, но осадок остался. А тут как раз в их лагере на воскресенье был намечен «Родительский день», так что визит группы наших ребят к соседям получался очень даже к месту. Да и в присутствии родителей мало кто осмелится выкинуть какой-нибудь фокус. Ответственным назначили нашего физрука, он недавно опять накосячил и ему было сделано предложение, от которого он не мог отказаться. Чтоб Андрею Алексеевичу совсем скучно не стало – для поддержки в сём благом деле ему приставили нашу вожатую – Раду. На том и порешили.
После бани похолодало, небо покрыли тучи, занялся мелкий дождь. Вечер мы провели за настольными играми в спальне павильона. Спать легли рано, всем хотелось поскорее вернуться домой. Лёжа на кровати, я уже мечтал встретиться со своими друзьями в городе. Однако, спалось не всем.
– Слышал – про соседний лагерь что говорят? Там однажды девочка была одна. Её почему-то все не любили. И вот как-то пошли дети на реку играть в жмурки, ну и ту девку прихватили с собой. А она ещё обрадовалась так, что с ней дружит кто-то. Вот выпало ей там водить, ей глаза завязали, да и столкнули с обрыва в реку. Так она плавать-то не умела, ну и утонула. Теперь её призрак ходит там и других детей на дно тянет при каждом удобном случае. Заманивает в воду и топит.
– Там до войны была туберкулёзная лечебница. Многие больные в тех местах умерли от болезни. Место проклятое. В некоторых павильонах даже по ночам ходит кто-то, люди слышат и чувствуют какое-то дуновение ветра. Это, говорят – неприкаянные мертвецы.
– Они даже в людей могут вселяться. Когда там лагерь открыли, в пятидесятых, там в одну воспиталку дух вселился. Она начала похищать детей и убивать их в подвале. Причём – не просто так, а ритуально, в жертву дьяволу. Тут в лесу есть избушка одна. Там когда-то жила старая бабка с внуком. Лет шести. Так эта воспиталка как-то поймала этого мальчишку в лесу. Он, видать – по ягоды пошёл. Поймала и убила его. А бабка с ума сошла после этого и умерла очень скоро. Потом- её призрак явился людям и обо всём рассказал. Так и поймали эту воспиталку. Паршивая тётка была, но расстрелять её не расстреляли, а положили в местную психушку. Она там лет десять полечилась и выписалась. Так с тех пор дух той бабки, у которой внучка убили, время от времени показывается, всё ту бабу ищет. Ну, воспиталку бывшую. Говорят, в прошлом году её видели тут неподалёку. Она перемещается ночью в небе, по макушкам деревьев. Воспиталку всё выглядывает по близлежайшим лагерям. Вдруг она опять где-нибудь тут работает.
– А что: если наша воспиталка, Нина Егоровна – она и есть?..
– Да вы заколебали уже, дайте поспать спокойно! – Мой приятель Лёха Кистенёв издавна не любил подобные байки, особенно – когда они ему мешали спать. – Достали со своим бредом. Сочиняет всю эту белиберду какой-то кретин, а другие кретины – повторяют и верят в эти сказки для дураков…
– Ки-иса, поди попи-исай! – Раздалось в ответ.
– Да ты чего, совсем охренел что ли, рыжий кривой козёл?! Сейчас я тебе…
– Ой, да извини ты меня, окаянного. Клянусь всем – больше никогда не буду никаким словом задевать великого божьего человека – Алексея, свят-свят.
– Ну вот так – другое дело! Спать охота, давайте потише. – Лёха был парень простоватый. Он так и не понял иронии. Но всё-таки разговоры прекратили. Мой дружок человек такой – мог и в бубен спокойно съездить. Это ему запросто.
Мелкий моросящий дождь чуть не отменил запланированное мероприятие. Часам к девяти он окончился, а после завтрака желающие прогуляться по окрестностям собрались на главной аллее, где уже лежали заготовленные вещмешки с провиантом и палаткой. Народу набралось человек пятьдесят. Немного. Учитывая воскресный день, конечно – могло быть и меньше, но еды припасли многовато. Разобрав снаряжение, кому что досталось, мы отправились через западную калитку к берегу, вдоль которого, на север, и лежал наш путь. Мне достался мешок с металлической посудой. Она постоянно позванивала. Ложки и миски укладывали впопыхах, поэтому – лежали они неплотно, а при ходьбе издавали лязгающие звуки. Оделся я потеплее. Свитер, болоньевая куртка и резиновые сапоги оказались ничуть не лишними. Потерянной пилотки не хватало, была бы как раз к месту. Обычная кепочка смотрелась на мне совсем уж как-то по-дурацки. Я вскоре убрал её в карман, чтобы не вызывать насмешек окружающих. Друзья так же – шли рядом. К ним никто приезжать не собирался, как и ко мне, а делать в такую погоду в лагере особо нечего. Лёха с Пьером несли палатку, сложенную в огромный чехол. Её иначе как вдвоём – не унести. Впереди нас шла вожатая, налегке. Из груза у неё висела гитара, имевшая удобную лямку, как у ружья. Раду окружали девочки, они всю дорогу о чём-то с ней шептались и хихикали. Меня этот смех несколько раздражал, я даже пропустил вперёд пару человек. Так спокойнее.
Через час или полтора вся ватага оказалась на месте. Если не погода, то пейзаж вокруг поразил бы всех своей красотой. Живописные места, признаться – уже мало оказывали впечатление на всех, и всё же – изгиб реки, засеянные поля, лес немного вдалеке вызывали очень положительные эмоции. Чуть поодаль располагался «Строитель», с которым мы недавно чуть не устроили массовую драку. Я и ещё несколько человек изъявили желание сходить в гости, оставив другим заниматься обустройством стоянки. Быстро разбили палатку, натаскали из соседней рощицы хвороста с дефицитными в такое время сухими брёвнышками. Физрук сложил большое костровище, которое тут же облил чем-то вроде керосина и поджог. Оставалось лишь поддерживать огонь, что любили делать абсолютно все. Ещё через час в большом котле уже что-то варилось. По-моему – это был густой суп с перловкой. А на второе – та же перловка, но с тушёнкой. На свежем воздухе – то, что надо!
В соседний лагерь с визитом нас пошло около двадцати. Из числа – помню только нас троих и Шефа с друзьями из первого отряда. Им не терпелось посмотреть – как живут ребята побогаче. Минут двадцать заняла дорога. Пройдя через широкие кованые ворота мы очутились в небольшом городке. Повсюду шли асфальтированные дорожки. По их краям – лавочки. Чуть дальше – высокие двух- и трёхэтажные жилые павильоны. Каменные, с шиферными крышами. В лагере оказалось многолюдно. У них тогда проходил «Родительский день», все занимались общением с родственниками и на нас никто не обращал никакого внимания. Нашу группу, из взрослых, сопровождал трудовик. Он довольно быстро договорился с кем-то из местного начальства, чтоб для моих товарищей организовали досуг. Пришла какая-то молодая особа, предложившая нам посетить своеобразный концерт, подготовленный по случаю. Мы, конечно – согласились.
В глубине лагеря стояла большая эстрадная площадка. Все лавочки, прилегающие к ней, ломились от числа посетителей. Места всем не хватало. Многие стояли по бокам, взявши детишек помладше на плечи, для лучшего обзора. Мы так же – пристроились с краю. Заиграла фонограмма со всем знакомыми шлягерами. Подражая советским артистам, выступающие ребята одевались помоднее и, открывая рот в такт песен, изображали в пародийном виде известных певцов и певиц. Запомнилось немного. Под звуки набирающего популярность «Ласкового мая» я тут же узнал парня, который чуть не побил меня тогда, на речке. Он выехал на сцену на двухскоростном мопеде, чем вызвал аплодисменты собравшихся. Ещё потом был полноватый мальчишка с песней Вячеслава Добрынина. Тому в придачу дали ещё одного, одетого как женщина, ещё и размалёванного косметикой. Всю песню он месил своими руками бутафорский бюст второго, вызывая смех публики. Потом следовали менее интересные номера. Не дождавшись окончания, мы покинули концерт, нас быстро провели по пустым павильонам. Там – ничего интересного не увидели. Появилось ощущение тревоги, как в стане противника. Внешне, естественно – никто враждебности не выказывал, но наша группа не сильно желала оставаться в гостях надолго. К обеду мы вернулись к своим, на речку.
Обед как раз приготовили, мы молча скребли ложками миски, приглядывая добавку. Добавки не получилось, однако чуть позже – каши наварили очень много. Наевшись досыта, я с Лёхой и Пьером завалились в палатку и даже – немного вздремнули. Снаружи – дождя не было, но ветер не располагал к нахождению возле водоёма. Когда очнулись – у костра собрались ребята и дружно пели под гитару. Рада музицировала. Её заботливо обнимал физрук, укрывая спину девушки своей «стройотрядовской» штормовкой. На всю округу раздавалось:
«…Я пью до дна
За тех, кто в море,
За тех, кого любит волна,
За тех, кому повезёт.
И если цель одна
И в радости, и в горе,
То тот, кто не струсил
И вёсел не бросил,
Тот землю свою найдёт…»
Признаться, репертуар «Машины Времени» под аккомпанемент нашей обаятельной вожатой в живом исполнении получился гораздо интереснее кичливых кривляний под фонограмму. Мы с друзьями не выдержали. Выбравшись из палатки, присев к догорающим поленьям, я, Лёха и Пьер с удовольствием приняли участие в хоровом пении. Вышло незабываемо!
Вернулись в ужин. Уставшие и довольные. Вновь заморосил дождь, будто как раз дождавшись нашего прихода. Больше страшных историй на ночь не рассказывали. Я уснул под повествование Пьера о походе для тех из наших, кто не был.
