Читать книгу: «За гранью грядущего. Роман», страница 6
– Лайм, мы партнеры, – жестко сказала Дейзи. – Мы делаем общее дело, и чувства здесь не при чем. Не нужно их сюда примешивать.
– Чувства! – воскликнул Лайм. – Какие чувства, Энн? У тебя нет ко мне никаких чувств. Признайся себе честно, Энн – ты больше не любишь меня. Ты не можешь меня простить. Я могу валяться у тебя в ногах – это ничего не изменит. Ты тогда сказала, что не желаешь меня больше видеть. Это было правдой.
– Я сказала это в бешенстве, – ответила девушка. – Я могла сказать тогда все, что угодно.
– Нет, Энн, это была правда. Я не знаю, зачем ты вернулась.
Дейзи стояла молча, маленькая и колючая, как дикобраз.
– Я устал так жить, – повторил Лайм. – Ты не любишь меня.
– Прекрати ныть. Ты ведешь себя, как отвергнутый любовник.
– Мое положение еще глупее.
– Считай как знаешь.
– Ты хочешь победить во что бы то ни стало. И ты решила меня использовать.
Лайм видел, как Дейзи изменилась в лице.
– Я тебя не использую, – медленно произнесла она. – Но если ты хочешь выйти из игры, так прямо и скажи. Можешь всем рассказать, кто я. Вряд ли мне дадут за подлог большой срок. Года два, не больше, а может и год условно. Только если ты это сделаешь, знай, что я сразу потребую развода. Может, я успею вернуться к матери до суда. Правда, что мне там делать? Вероятно, придется искать еще один овраг…
– Ты издеваешься надо мной! – взорвался Лайм. – И получаешь от этого удовольствие!
Дейзи продолжала намного спокойнее:
– Лайм, мы вместе делаем дело. Знаешь, что такое партнерство? Это доверие, это уважение друг к другу…
– И свое наплевательское ко мне отношение ты называешь уважением? – перебил ее Лайм.
– Мне не наплевать на тебя. Но когда люди вместе работают, они не должны примешивать сюда свои личные отношения. Они должны полагаться друг на друга как на самих себя. Они должны доверять друг другу, держать слово. Вот что такое для меня партнерство.
Дейзи сказала это очень гладко, и Лайм заметил неожиданно:
– Мне кажется, ты уже кому-то говорила эти слова.
– Нет, но хотела сказать, – коротко ответила Дейзи.
– Что, первая любовь?
– Скорее первая большая глупость. И предательство. Я хорошо знаю цену человеческой неблагодарности.
Дейзи замолчала. Она больше не была вызывающе-неприступной Энн Литтлвуд. Она была простой девчонкой, еще совсем юной, которой вдруг напомнили о чем-то очень неприятном. Лайм смотрел на нее с изумлением. Все его раздражение вмиг исчезло.
– Прости меня, Энн, – тихо сказал он. – Я наговорил кучу глупостей.
– И ты меня прости, – отозвалась Дейзи. – Я тоже была хороша.
– Тогда до вторника, – сказал Лайм, протягивая ей руку.
– До вторника, – повторила Дейзи, пожимая ее.
– До свидания, Энн.
Лайм вернулся в машину, положил локти на руль и посмотрел вслед Дейзи. «Я хорошо знаю цену человеческой неблагодарности», – звучали в его ушах слова девушки. Что у нее случилось в жизни, из-за чего она стала такой недоверчивой? Почему он об этом ничего не знает? С какой горечью Дейзи произнесла эти слова! Кто принес ей такое разочарование? Кто был тот негодяй?
Задаваясь этими вопросами, Лайм поехал обратно в Бостон. Дейзи продолжала идти по улице, вцепившись в сумку почтальона. Воспоминания волной нахлынули на нее. «Ты меня используешь», – увы, не впервые Дейзи бросали в лицо эти жестокие слова. Но Лайм, почему Лайм их сказал? Разве не хватило ей той, юношеской боли? Словно кинжалом в сердце. Другое лицо, другой голос, но те же самые обвинения.
Любовь? Нет, то была не любовь, то была прежде всего жалость. Но обида на несправедливость была огромной, и именно тогда у Дейзи был единственный в жизни сердечный приступ. «Он тебя недостоин, – кричала на нее мать. – Что ты из-за него переживаешь? Может, ты еще плакать из-за него будешь?» А Дейзи плакала и никак не могла понять – за что? Почему ее предал человек, которого она считала своим другом и которому она вроде бы нравилась? Разве она не была честной с ним?
От этих мыслей Дейзи чуть не расплакалась. Но на сей раз она сумела взять себя в руки. «Никаких слез», – сказала она себе. Неприятный осадок от разговора с мужем остался у нее до вечера. Правда, в конце Лайм притих и попросил прощения. Дейзи тоже чувствовала себя виноватой. Что у нее за характер? Чуть-чуть обозлится – и тут же забирается в раковину, как улитка, и начинает метать оттуда стрелы. Если бы Лайм не заставил ее вспомнить прошлое, она могла бы потерять его навсегда. При этой мысли у Дейзи сжалось сердце. Как он только мог подумать, что она его не любит! Дейзи была не из тех, кто умеет просить прощения. Правда, на этот раз все было по-другому, и девушка вполне ясно представила себе объяснение с Лаймом и свои извинения.
Ночью ей приснился кошмар в образе пистолета, о котором она запретила себе думать в тот самый вечер, когда увидела его дуло. Мысль о том, что было бы, если бы Дейзи вошла тогда в комнату на минуту позднее, девушка похоронила в самом дальнем уголке своей души. В ее сне, однако, проклятый пистолет стрелял сам во все стороны, пока не исчез в темноте, а Дейзи не оказалась рядом с Лаймом. Она цеплялась за его плечи, кто-то будто оттаскивал его от нее, и кричала: «Я люблю тебя, я люблю тебя!» В конце концов Лайм рассмеялся и сказал: «Знаю, знаю, детка, ты меня любишь, и я тебя люблю». На его лице засияла улыбка, которую Дейзи так любила, и они оба вдруг оказались в солнечном Анн Арборе. Девушка проснулась с ощущением счастья, но вскоре горечь вернулась, и оставшиеся до вторника дни были для нее непростыми, особенно выходные.
– Кто был тот человек? – таков был первый вопрос, который Лайм задал Дейзи по телефону.
– Какой человек?
– Тот, который тебя предал.
– Лайм, какая разница, это было почти восемь лет назад.
– Но все-таки…
– Это долгая история.
– Я готов слушать.
– Нет, не по телефону. Как-нибудь расскажу, потом.
– Энн, я должен это знать.
– Это совсем не интересно.
– Мне интересно.
Дейзи стала надоедать его настойчивость.
– Лайм, не надо на меня давить, я все равно сейчас ничего не скажу. Это было очень давно.
С минуту они молчали.
– Ты очень обидел меня, Лайм, когда сказал, что я решила тебя использовать, – проговорила девушка.
– Прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Я считал, что должен сказать тебе правду.
– Я понимаю. Ты спросил меня, почему я вернулась. Я вернулась, потому что я тебя люблю, – Дейзи произнесла эти слова со слезами в голосе. – Я не могу без тебя.
– Я без тебя тоже, – сказал Лайм с чувством. – Я люблю тебя.
– Лайм, давай больше не будем обижать друг друга.
– Не будем.
– Что бы ты ни говорил, а нам вместе работать.
– Разве я возражаю?
– Нет, но ты наверняка все еще дуешься на меня.
– Что за глупости, Энн! Я на тебя не обижаюсь.
– Лайм, я бываю резкой, жесткой, я могу сказать грубость, но несмотря ни на что, ты знай, – я тебя люблю, я думаю о тебе, беспокоюсь о тебе…
Раздался звук, очень похожий на всхлипывание.
– Энн, ты что, плачешь? Успокойся, прекрати немедленно!
Дейзи глубоко вздохнула и ответила довольно твердо:
– Со мной все в порядке. Я не плачу. Я спокойна.
– Энн, кто, все-таки, был тот человек?
– Какой же ты упрямый! – воскликнула девушка. – Ничего я тебе не скажу! Может, при встрече. Только ты не должен приезжать!
– Ладно, Энн. Прости меня за всю ту чушь, что я тебе тогда наговорил. Мне самому очень больно оттого, что я тебя обидел.
– Забудь. Проехали. Прости меня тоже.
– Мне тебе нечего прощать.
– Тогда и мне тоже. Есть новости по нашему с тобой делу?
– Пока ничего нового. Если что-нибудь будет, обязательно сообщу.
– Тогда счастливо. Будь осторожен.
– Ты тоже. До свидания, дорогая.
– До свидания, Лайм.
Дейзи повесила трубку и высморкала нос. Да, нервы у нее все-таки иногда шалят. Ей вдруг вспомнился давний разговор с матерью. «Как Лайм к тебе относится?» – спрашивала Дейзи мама. «Прекрасно. Я чувствую себя принцессой. Я вообще не представляю, чтобы он мог сказать грубое слово, повысить голос. Он относится ко мне с удивительной чуткостью». Чуткость… Лайм был с ней достаточно чутким во время этого разговора, но ведь и назойливым: «Кто был тот человек? Кто был тот человек?» А она была искренней. Его явно растрогали ее извинения.
Дейзи пришла домой, изо всех сил сдерживая слезы. Она совсем не такая сильная, какой хочет быть. Правда, у нее еще все впереди. Она сама должна себя перевоспитать. Именно сейчас Дейзи поняла, насколько она ранима и как просто ее обидеть. Она преодолеет эту свою слабость. Ее плаксивое настроение начало потихоньку проходить. Остаток дня Дейзи провела за компьютером, а к ночи и вовсе успокоилась.
На следующий день после занятий девушка поставила машину в гараж и отправилась в ближайший супермаркет. Она как раз собиралась положить в корзину пару йогуртов на ужин, когда увидела, что в магазин входит Лайм Миллан. Он был в элегантном черном костюме, в котором всегда ходил на работу, и выглядел великолепно. Дейзи заметила, каким хищным взглядом проводила его кассирша. Девушка скрылась в глубине зала и стала прикидывать, может ли кто-нибудь в Детройте узнать Лайма в лицо. «Вряд ли, – подумала Дейзи. – Мои похороны показывали довольно давно, и не все их видели. Авось обойдется».
Лайм двигался вполне уверенным шагом. Видно, он заметил Дейзи, еще когда входил в магазин.
– Здравствуй, Энн, – сказал он с улыбкой.
– Привет, Лайм, – насмешливо ответила девушка. – Как ты меня нашел?
– Ну, это уже мой пятый супермаркет.
Оба рассмеялись.
– Зачем ты приехал? – спросила Дейзи, делая вид, что рассматривает товары.
– Энн, кто был тот человек?
Дейзи посмотрела на него с недоумением.
– Лайм, ты же никогда меня не ревновал!
– Не было повода. А, впрочем, это не ревность. Это простое любопытство.
Дейзи усмехнулась.
– Любопытство? Не слишком ли опасно являться сюда из простого любопытства? Лайм, я ведь сто раз просила тебя не приезжать.
– Я приехал. И теперь тебе придется все мне рассказать.
– Раз уж ты приехал, будь добр, делай вид, будто мы только что познакомились.
– Разве я веду себя иначе? Я же могу заговорить с понравившейся мне девушкой!
– Вернее, пристать к незнакомому тебе человеку, – поправила его Дейзи.
– Энн, ты стала очень ядовитой, – заметил Лайм.
– Жизнь заставила, – парировала девушка.
– Ты мне расскажешь, наконец, что у тебя произошло тогда? Кто был тот человек? Я это знать должен, – последние слова Лайм произнес раздельно.
– Что ж, раз ты так настаиваешь, расскажу, – равнодушно сказала Дейзи. – Мне было пятнадцать лет, я училась в школе в последнем классе. Он был моим учителем. Он был всего на пять лет меня старше. Я считала его своим другом. Я думала, что нравлюсь ему. Честно говоря, не только я так думала. Мы с ним решили взяться за общее дело – кое-какие школьные реформы. Сначала все шло, вроде бы, хорошо, но затем…
Дейзи говорила с усилием.
– Что было затем? – спросил Лайм.
– Затем мы стали ссориться. Начались какие-то дурацкие обиды. Он обвинял меня в том, что я его использую. В конце концов, он донес на меня начальству.
– Господи! – вырвалось у Лайма.
– Я обозвала его ничтожеством прямо в школьном коридоре, – продолжала Дейзи. – И он опять на меня донес. В результате я не получила аттестата с отличием.
Воцарилось молчание.
– Ты любила его? – спросил Лайм.
– Не знаю, – ответила Дейзи. – Я его жалела. Его считали плохим человеком, а я думала – не может он быть таким плохим, как про него говорят, ведь с ним бывает так интересно разговаривать. Это была не любовь, это была потребность любить, заботиться о ком-то. Мне кажется, похожее чувство и тебя привело ко мне на прошлой неделе.
– Ты не права. Я ведь люблю тебя по-настоящему.
– Может, я и не права, – пожав плечами, согласилась Дейзи. – Одно только знаю – я никогда не чувствовала к нему того, что чувствовала к тебе. Я никогда не любила его так, как тебя. К тому же, между нами ничего не было, я имею в виду, близости…
– Ну это-то я знаю, – выразительно произнес Лайм.
Тут Дейзи прорвало.
– Это был какой-то маразм! – воскликнула она. – Если тебе нравится девушка, как можно на нее доносить! Я ведь была с ним честной, вела себя, как порядочный человек! Ты ведь мужчина, Лайм, объясни мне, почему он так себя повел?
– Я не могу тебе этого объяснить. Я бы никогда так не поступил.
Дейзи взглянула на мужа, и, о чудо! В его глазах было не недоумение, не жалость, а понимание.
– Почему ты мне раньше об этом не рассказывала? – спросил Лайм.
– Не хотела омрачать нашу безоблачную совместную жизнь, – с грустной иронией ответила девушка.
– Все могло бы быть по-другому, – задумчиво произнес Лайм.
– Не знаю, что меняет мой рассказ, – сказала Дейзи, отвернувшись.
– Очень многое.
Лайм накрыл ее руку своей. От этой ласки девушка чуть не разрыдалась.
– Верь мне, Энн, если бы я знал, как важна для тебя моя правда, моя честность, все было бы иначе.
– Верю.
Они медленно шли к кассе. Лайм бросил в свою корзину жестяную банку сока в дорогу и предложил Дейзи оплатить ее покупки. Она отказалась.
– Что я могу для тебя сделать? – спросил Лайм на выходе.
– Проводи меня, – просто сказала Дейзи, – и неси мои кульки.
Девушка вручила ему два больших бумажных пакета и пошла рядом. Они казались странной парой – несколько бледная Дейзи с чересчур ярким макияжем и элегантный, необыкновенно красивый Лайм.
– Ты очень боишься предательства, – заметил он.
– Боюсь, как и всякий нормальный человек.
– Я тебя не предам. Ох, попался бы мне этот твой учитель – я бы переступил через свой гуманизм.
– Не беспокойся, он тебе не попадется.
Некоторое время они шли молча. Дейзи воспрянула и будто снова стала настоящей Энн Литтлвуд. Лайм подивился столь быстрой перемене и сказал:
– Я с ума схожу, когда думаю о том, как ты живешь одна. Раньше ты была замужней женщиной и тебя защищал твой имидж, а теперь ты выглядишь так вызывающе…
– Теперь меня защищает моя собственная сила, – весело ответила девушка. – Я свой парень. Меня можно похлопать по плечу, но я никому не позволю себя лапать – дам по морде, а может, и еще куда-нибудь. Правда, пока ни у кого таких поползновений не было.
Лайм рассмеялся.
– И все-таки, как плохо мы знали друг друга, – сказал он серьезно.
– У нас просто не было возможности друг друга узнать, – ответила Дейзи. – Мы слишком хорошо жили.
Они остановились недалеко от дома Дейзи.
– Вот мы и пришли, – сказала девушка. – К себе не приглашаю, так что давай прощаться.
Лайм улыбнулся и отдал ей пакеты.
– Буду ждать во вторник твоего звонка, – произнес он. – Ты ведь дойдешь до автомата?
– Конечно. В семь, как всегда. Будь осторожен и не беспокойся обо мне.
Лайм легонько коснулся ее плеч.
– Ты тоже будь осторожна. Береги себя. Много не работай.
– Это уж как получится, – рассмеялась Дейзи.
– Не хочу, чтобы ты уставала.
– Буду стараться не уставать. Иди же, Лайм, тебе ведь еще нужно добраться до Бостона.
– Я доберусь. До свидания, Энн.
– До свидания, Лайм. Подожди, я хотела тебя спросить – что ты чувствуешь ко мне?
Он удивился такому вопросу.
– Не знаю, как и сказать… – Лайм мялся и никак не мог сформулировать свою мысль.
– Ты хочешь меня? – такую откровенность Дейзи позволила себе впервые в жизни.
– Да! – выпалил Лайм.
– Что ж, я рада, что тебе не безразлична. А теперь до свидания.
– До свидания, дорогая.
Несколько ошарашенный, Лайм развернулся и пошел обратно к своей машине. Дейзи продолжала стоять посередине тротуара с пакетами в руках, провожая его взглядом. Наконец, он скрылся за поворотом, и девушка отправилась домой.
Дейзи оставила пакеты на кухне и села за компьютер. Надо заниматься. Но картины из прошлого продолжали ее преследовать. Лица учителей, одноклассников… Ее звали «Дейзи-певица». «У нее голос, как у соловья», – говорил каждый, кто хоть раз слышал ее в коридоре, вестибюле или актовом зале. Ее поступление в музыкальный лицей на факультет теории музыки после окончания школы никого не удивило. Но этот выбор оказался не лучшим. Дейзи была не сильна в гармонии, и, хотя она сочиняла прекрасные мелодии, аранжировки к ним она делала весьма средние. Преподаватели отмечали ее голос, однако принимали в штыки ее нежелание петь в опере. К двадцати годам у Дейзи был диплом лицея, не слишком нужный в Белостоке, небольшом польском городе на границе с Белоруссией, и провал на вступительных экзаменах в Варшавскую консерваторию. Девушка считала себя хронической неудачницей. Мать Дейзи разводила руками, говорила, что не знает, что еще можно предпринять, и убеждала дочь в том, что на платное обучение у них денег нет и никогда не будет. Поездка в Америку казалась девушке последним шансом. Дейзи собиралась продолжить там обучение. Разумеется, когда она приехала, все сроки подачи документов давно уже вышли. Встреча с Лаймом, любовь, замужество, блестящая карьера и, в конце концов, крах – все это уложилось в последние два года.
Мысли Дейзи вновь обратились к школе. Та девочка, которая рыдала тогда в классе от обиды и нестерпимой боли, – та девочка должна была погибнуть в аварии. От нее ведь не осталось и следа. Но нет – прошлое давало о себе знать, и все еще оставались в нем эпизоды, при воспоминании о которых на глазах у Дейзи появлялись слезы. Но сейчас она не плакала, просто сидела за столом и все порывалась отвлечься от грустных мыслей, углубившись в поиски по сети. «Стоп! – строго сказала себе девушка. – Это похоже на бегство. Если есть проблема, надо ее решить». Ей будет только двадцать три года, а у нее шлейф из прошлого, как будто ей восемьдесят! Ее не ценили, ее обижали, ее предавали, ее обманывали – пускай! Это было раньше. Это прошло. Дейзи теперь уже не та интеллигентная, нерешительная девушка из Белостока. Ее зовут Энн Литтлвуд, она сирота без роду и племени, и у нее больше нет прошлого. Она давно уже не цепляется за свои английские корни – единственное наследство от отца. Нужно и в остальном себя преодолеть. Ведь Дейзи хочет победить, не больше не меньше, как эггнистскую систему.
Девушка встала и прошлась по комнате. Чего она хочет? Она хочет, чтобы к ней относились, как к нормальному человеку, чтобы ее не зажимали, чтобы ее любили, в конце концов! Дейзи никогда не пыталась специально вызвать к себе любовь. И сейчас она вовсе не собирается этого делать. Подлизываться она ни к кому не будет. Дейзи одинока, у нее по-прежнему нет друзей, но у нее есть Лайм. Она вспомнила его красивые умные глаза, его понимающий взгляд. Он ее любит, любит так, как никто ее не любил. Она интересна ему как женщина, она видела сегодня огонь в его глазах. Раньше Дейзи боялась страсти, но теперь все стало иначе. Ее любят, и она счастлива. Девушка рассмеялась. Долой прошлое, у нее есть настоящее и будущее! Дейзи посмотрела на себя в зеркало. Какая некрасивая девица, просто страшная! Ну ничего, всем без исключения придется принять ее именно такой.
Дейзи снова села за компьютер. Теперь можно заняться подготовкой к семинару по литературе Средних веков. Надо только не забыть поужинать.
Глава 3
В библиотеке колледжа Дейзи проводила даже больше времени, чем на занятиях. Наверное, если бы была такая возможность, она бы ходила туда и в выходные. Девушка училась с утра до вечера. Стояло прекрасное «индейское лето», и люди устремлялись за город, на озеро, а Дейзи сидела за письменным столом, лишь изредка выглядывая в окно. За два года, проведенных в Америке, девушка так и не смогла привыкнуть к ярким краскам здешней осени. Она смотрела на золотые листья клена, который рос перед ее домом, и пыталась вспомнить, как называется дерево, чьи листья алели, словно языки пламени. У себя на родине в Польше Дейзи в жизни не видела такой красоты.
К середине ноября листья опали, краски потускнели. Дейзи по-прежнему вставала ни свет ни заря, потом ехала в колледж, где оставалась до вечера, так как после занятий шла в читальный зал. Однажды девушка чувствовала себя особо уставшей и решила немножко подремать. Ее разбудил знакомый голос:
– Мисс Литтлвуд!
Дейзи вмиг проснулась, помотала головой и подняла глаза. Над ней возвышалась миссис Андехилл.
– Здравствуйте, мисс Литтлвуд! – сказала декан. – Простите, что разбудила Вас.
– Ой, здрасьте, мэм, – ответила Дейзи, поправляя волосы. – Правильно сделали, что меня разбудили. Кстати, сколько сейчас времени?
– Полпятого.
– Представляете, хотела отдохнуть минут пять, а проспала целых полчаса
Миссис Андехилл присела напротив Дейзи.
– Где Вы работаете, Энн, что умудрились заснуть прямо в библиотеке?
– На почте, мэм. Подъем в полшестого. Но жить-то надо.
– Я слышала о Ваших успехах. Давно хотела поздравить Вас. Вы ведь сдаете экзамены уже за второй год обучения. Не задирайте нос, но, должна признать, что о Вас хорошо отзываются.
– Спасибо, мэм, – улыбнулась Дейзи. – Я же говорила, что Вам не придется за меня краснеть. Спасибо, что приняли меня.
– Не за что.
Девушка внимательно смотрела на свою пожилую собеседницу. В колледже миссис Андехилл любили, но почему-то считали строгой. По слухам, она давно уже была вдовой, у нее был сын-офицер, который погиб в какой-то миротворческой операции. Остались невестка и двое внуков. Потери не ожесточили эту светлую женщину. Внешне она была похожа на обычную пожилую американку: химическая завивка, умеренный макияж, – но глаза у нее были просто удивительные, лучистые. С ней было тепло и спокойно.
– Энн, я за Вас беспокоюсь, – сказала декан. – Вы неважно выглядите. Я знаю, Вы очень много занимаетесь, но Вы себя выматываете. Вы оказались очень собранной, по Вашему виду и не скажешь.
– Я занимаюсь карате, – вставила Дейзи.
– Это я тоже знаю. Но я боюсь, как бы Вы не заболели. Ваша работа до добра не доведет.
– Вы очень добры ко мне, мэм, – с чувством проговорила Дейзи. – Но ведь мне надо на что-то кушать!
– Я все понимаю, Энн, – ответила декан. – Мне сейчас пришла в голову идея насчет Вас. У нас в библиотеке собирается увольняться одна девушка. Вы могли бы поступить на ее место. Сколько Вы получаете на почте?
– Тысячу двести долларов.
– В библиотеке будете получать не меньше. Извините, я еще не спросила Вас, согласны ли Вы работать в библиотеке?
– Конечно, согласна, мэм, – с улыбкой ответила Дейзи. – Вы так добры ко мне.
– Тогда я поговорю насчет Вас. Когда место освободится, сразу Вам сообщу. Будете работать в отделе информации.
– Спасибо, – выдавила из себя девушка, потрясенная добротой миссис Андехилл. Никто из чужих людей никогда не относился к Дейзи с таким участием.
– Вижу, Вы занимаетесь по книгам, – заметила декан. – Не доверяете компьютеру?
– Нет, доверяю, конечно, просто в книгах иногда можно найти такие вещи, каких в сети и не сыщешь.
– Вы добросовестная девушка.
– Не знаю, как Вас и благодарить. Вы так добры ко мне, – эту фразу Дейзи произнесла уже несколько раз, но готова была повторять снова и снова.
– Я чувствую за Вас ответственность, – промолвила декан, вставая. – Я Вас сюда приняла, и я не могу допустить, чтобы Вы надорвались.
– Если бы я могла как-нибудь Вас отблагодарить! – воскликнула Дейзи.
– Что за разговоры, мисс Литтлвуд! – с притворной строгостью произнесла декан. – Вы же знаете, что я не беру подарков.
– Я не то имела в виду, – с улыбкой сказала Дейзи.
– Я пошутила. Я знаю, что Вы честная девушка. Хоть это и непедагогично, должна Вам сказать, что Вы мне нравитесь.
– Вы заставляете меня краснеть, – рассмеялась Дейзи. – Я лопну от гордости. Как видите, я изменилась. Я больше не жую, когда с Вами разговариваю, и не кладу ноги на стол прямо перед Вашим носом.
Миссис Андехилл засмеялась.
– Вы хотите сказать, что это я Вас перевоспитала!
– А кто же еще!
– Вы мне льстите. Что ж, мне пора, мисс Литтлвуд.
Дейзи неуклюже встала, громыхнув стулом.
– Сидите, сидите, – остановила ее декан. – Не старайтесь специально быть вежливой, у Вас это выходит смешно. Желаю Вам успехов.
– Спасибо, мэм.
– До свидания, Энн.
– До свидания, миссис Андехилл.
Декан направилась к выходу, по пути здороваясь с другими студентами. У нее была очень легкая походка для ее почтенного возраста. Дейзи смотрела ей вслед. Похоже, миссис Андехилл решила сделать девушке подарок на день рождения. Работа в библиотеке! Скорей бы! Можно будет вставать на два часа позже! Мечта, да и только! Дейзи блаженно потянулась, не обращая внимания на окружающих. Пусть будет счастлива миссис Андехилл, эта чудная женщина! Интуиция подсказывала девушке, что декан не эггнистка и до своей должности дослужилась сама.
В последний понедельник ноября миссис Андехилл позвонила Дейзи домой.
– Место освободилось, мисс Литтлвуд, – сказала она. – С завтрашнего дня можете приступать к работе.
– Спасибо, мэм, – ответила девушка. – Во сколько мне завтра прийти?
– Приходите в полдевятого. Вообще-то, библиотека открывается с девяти, но на первый раз приезжайте пораньше. Познакомитесь с коллегами.
– Обязательно, мэм. Спасибо Вам за все.
– Не стоит благодарности. Успехов Вам, Энн. До свидания.
– До свидания, мэм.
Первый рабочий день на новом месте прошел легко. Единственное, что волновало Дейзи, – как ей успеть к семи в автомат позвонить Лайму. Девушка была любезной со всеми читателями, к каждому отнеслась с должным вниманием, а в свободное время работала в сети и читала нужные ей самой книги. После закрытия библиотеки Дейзи села в машину и понеслась в Детройт. Она влетела в автомат минуты две восьмого, но была уверена, что Лайм еще не ушел. Услышав его голос, девушка сразу стала извиняться за свое опоздание.
– Ничего страшного, дорогая, – сказал он. – Главное, что ты позвонила.
– У меня для тебя хорошая новость, – весело сообщила Дейзи. – Сбылась твоя мечта – я больше не работаю на почте.
– Где же ты теперь работаешь? – удивился Лайм.
– В библиотеке! Меня устроила декан. Она удивительная женщина. Положительно, мне впервые так повезло с начальством.
– Поздравляю. Слава Богу, теперь ты не будешь так уставать. Я хотел поговорить насчет субботы, – сказал Лайм, понизив голос. – Я уже боюсь об этом с тобой заговаривать, чтобы ты не закатила скандал, но, может быть, мы все-таки встретимся по случаю твоего дня рождения?
– Правильно боишься, – со смехом произнесла Дейзи. – Мы не встретимся.
– Теперь ты скажешь, что, если я приеду, ты мне не откроешь дверь и станешь утверждать, что знать меня не знаешь, – в тон ей добавил Лайм.
– Ты все правильно понимаешь. Все было бы именно так.
– Так что же делать? Я же хочу поздравить тебя с днем рождения!
– Придумай что-нибудь сам.
– Ладно, у меня есть одна идея. Давай созвонимся в субботу. Я поздравлю тебя и сделаю какой-нибудь сюрприз.
– Ой, только не надо присылать никаких посылок! – воскликнула Дейзи. – А то, если увидят, от кого… Меня ж на почте все знают. Бог весть, что тогда может случиться.
– Энн, ты ставишь такие условия, что мне и не развернуться, – произнес Лайм.
– Перестань жаловаться. Ты знал, на что шел.
– Ладно, не будем спорить. Давай лучше договоримся, во сколько я позвоню тебе в автомат.
– Давай часов в двенадцать.
– В двенадцать? Хорошо, согласен. Мне очень плохо без тебя.
– Я тоже по тебе соскучилась.
– Что-то не заметно.
– Ты ко мне несправедлив.
– Пойми меня, Энн, ты живешь одна, я не знаю, что с тобой, кто у тебя бывает…
– Ты что, решил меня оскорблять? Ты же знаешь, что я занимаюсь с утра до вечера!
– Прости, прости меня, Энн, пожалуйста. Просто вырвалось.
Дейзи тяжело вздохнула.
– Я ведь тоже не знаю, как ты живешь, – сказала она, – и с кем ты бываешь.
– Я живу один, – ответил Лайм. – У меня дома уже давно никого не было. Я задерживаюсь на работе допоздна, кроме вторника, разумеется. Ты тоже меня оскорбляешь, если сомневаешься в моей честности.
– Лайм, давай не будем раскисать, – бодро сказала Дейзи. – Давай доверять друг другу. Все будет в порядке, если мы не будем друг в друге сомневаться. Я люблю тебя. Думай, что я с тобой.
– Ах, Энн, Энн, я пытаюсь. Я люблю тебя. Хорошо, что ты больше не будешь так рано вставать. Я тебя целую. С днем рождения заранее не поздравляют, но я надеюсь, что ты не забудешь про субботу.
– Не забуду. Знаешь, я давно хотела тебе сказать, – неожиданно добавила Дейзи, – я еще при нашей встрече заметила, что у тебя появились седые волосы.
– Странно, что с тобой я еще не стал весь белый, как лунь, – рассмеялся Лайм.
– Кстати, тебе идет.
– Спасибо, Энн.
Они распрощались, и девушка, как всегда, отправилась домой.
Второго декабря Дейзи проспала до одиннадцати, быстро позавтракала и стала прогуливаться по улице в ожидании звонка от Лайма. Вокруг никого не было – все соседи уехали на выходные. Разумеется, Лайм позвонил ровно в двенадцать, как договаривались. Он поздравил жену с днем рождения и сюрприз посоветовал искать на специальном сайте. Дейзи записала адрес и поблагодарила.
– Конечно, я с большим удовольствием сводил бы тебя в ресторан и подарил бы тебе что-нибудь стоящее, – сказал он, – но в таких рамках, в какие ты меня поставила, сеть оказалась последним шансом.
– Лайм, это очень мило с твоей стороны – так беспокоиться по поводу моего дня рождения, – произнесла девушка довольно кокетливо, – но, поверь мне, у меня все есть.
Они болтали некоторое время о всякой чепухе, пока Лайм не сказал:
– Мы говорим о чем угодно, кроме нашего дела.
– А что, есть новости?
– То-то и оно, что нет. На заседаниях купола – одно сплошное словоблудие. Ничего определенного. Правда, мои труды не пропали даром – у меня уже лежит штук семь приглашений на различные рождественские мероприятия, причем в пяти случаях меня приглашают как мужа покойной Дейзи Миллан.
Девушка прыснула.
– И ты пойдешь? – спросила она уже серьезно.
– Не знаю. Хотел с тобой посоветоваться.
– Я бы советовала сходить.
– На все? Это ж с ума можно сойти.
– Туда, где есть нужные нам люди. Послушай кулуарные беседы. Я думаю, это весьма интересно.
– Энн, мне надоело изображать горе. Боюсь, я однажды сорвусь и сболтну лишнее.
– Не сболтнешь, если меня любишь, – твердо сказала Дейзи.
– Я люблю тебя. Я хочу, чтобы все вышло по-твоему. Но мне очень тяжело лишний раз видеть физиономии людей, которые отняли тебя у меня.
– Ты говоришь глупости, – произнесла девушка. – Никто меня у тебя не отнимал. Ложь, которую ты нагородил, – вот что нас с тобой разъединило.
– Не будем об этом вспоминать, – тихо сказал Лайм. – По-моему, я уже достаточно наказан. Прости меня. Я хотел казаться лучше, чем был на самом деле.
– Как говорится, слова не мальчика, но мужа, – рассмеялась Дейзи. – Все идет хорошо, Лайм. Работай, устанавливай контакты. А я пока буду готовиться к оставшимся экзаменам за второй год обучения.
– За второй год? – воскликнул Лайм. – Энн, ты меня поражаешь.
– Надеюсь, я еще сумею тебя удивить, – весело отозвалась Дейзи. – Но мы совсем заболтались. Я хочу скорее увидеть твой подарок.
