Читать книгу: «Реликтовая популяция. Книга 2», страница 13

Задержка произошла ещё и потому, что Свим не был до конца уверен в Ольдиме и ждал, когда тот решит и выскажется окончательно: пойдёт он вместе с ними или предпочтёт куда-то уходить в одиночку. Однако Ольдим молчал, ожидая, в свою очередь, предложения от Свима, так как не знал, насколько он желателен в качестве спутника.

– Чем бы завалить дыру? – подал слабый голос Тринер.

Он держался в стороне и никаких для себя проблем не решал, считая себя ведомым Свимом, а куда его поведут, ему было всё равно, лишь бы как можно дальше от Присмета и тескомовцев, вздумавших почему-то на нём отыграться за какие-то деяния, которых он не совершал. Его сейчас больше волновало, как бы из-под ограды не стали вылезать вооруженные люди. Его не то чтобы пугало их появления, он боялся того стеснённого для себя состояния, когда все будут сражаться, а он не только будет помогать Свиму, но, напротив, мешать.

Мысль как-то перекрыть подкоп посетила и Камрата. Он не стал раздумывать долго, а уже действовал, стараясь столкнуть в яму большой камень, невесть откуда оказавшийся рядом с подкопом. Камень явно был ему не под силу. Мальчик пыхтел, упираясь в его ребристый край, но глыба – ни с места.

– Свим, нам надо уходить, – напомнил К”ньец.

Казалось, хопс единственный из команды не потерял чувства времени и опасности.

Он давно бы уже напомнил Свиму об уходе, но его сдерживало присутствие ещё одного свободного охотника и агента Фундарены. Он пока не смог определить своего отношения к его появлению в команде. Его не терзали сомнения – останется или нет Ольдим при Свиме, ему с первого минта встречи стало ясно – Ольдим новый их спутник, но, ощущая колебания Свима, не хотел вмешиваться в его решение. Другое дело, так могло тянуться долго, а время шло, поэтому, преодолевая своё смущение перед новым человеком, он напомнил Свиму – пора уходить.

– Да, конечно, – отозвался Свим и в лоб спросил Ольдима. – Ты с нами или у тебя есть свои интересы?

– Есть свои интересы, но они могут подождать. Потому я пока что побуду с вами.

– Этого достаточно. Уходим! Но… Надо подумать, куда уходим и как? Скажи, Ольдим, стража может открыть ворота ночью, чтобы нас перехватить, когда мы будем проходить мимо них?

– Не думаю. Мы же их не тронули.

– Как сказать. Я слегка стукнул начальника стражи. Уговоров никак понимал, да ещё мечом размахивал

– Хорошо, что он меня не видел. Мы с ним давно знакомы и я его знаю. Это Моноген. Малый с придурью, хотя и отходчив. Если ты его зацепил, он может пойти на всё. Однако ворота, думаю, открыть не рискнёт, так как законы чтит превыше всего.

– Я его не знаю, но того же мнения. Ворота он не станет открывать. Тогда нам можно будет пересечь дорогу перед ними, а не обегать весь Сох. Нам надо пройти к платану, – сказал Свим.

– Это тот, что за забором растёт?

– Да, с плоским стволом.

– А не лучше ли сразу уйти к Мосту? – возразил Ольдим. – Намного ближе.

– К чему? – подозрительно спросил Свим.

Тайник в опоре древнего моста, упомянутого Ольдимом, он считал своим личным приобретением, и ему было бы неприятно услышать о нём от кого-то другого.

– Ко всему. Ты же хочешь войти в Примето, а там это сделать проще всего.

– Это так. Но нас у платана ждут.

Свим в свете фонарей ограды видел, как Ольдим развёл руки, выражая ему не то соболезнование, не то удивление от такой многочисленности свиты у охотника-фундаренца.

Сам Ольдим даже не допускал мысли водить за собой кого-либо. А тут выродки, дети даже какие-то.

– Ты так обременён? – бросил он осуждающе. – Как же ты мог выполнять поручения, таская за собой других?

Свим не оправдывался, сказав:

– Так уж получилось. Не я выбирал… Брось, малыш, тужиться. Они за нами не пойдут.

– А если пойдут?

– Здесь вдоль ограды таких подкопов десятки. Так что если захотят, то встретят нас где-нибудь по дороге, а тут… Впрочем, ты прав, – Свим ударом сапога подтолкнул камень, над которым трудился Камрат, к краю выхода из подкопа и столкнул его вниз. Оттуда раздались глухие ругательства. – Так-то! – удовлетворенно констатировал Свим. – Уходим!

– Давно пора, – за всех отозвался К”ньец.

Сестерций молча и без движений стоял на часах и неотрывно всматривался в сторону посёлка людей, где находились Свим, малыш и хилон К”ньец, так решительно отказавшийся от его, торна, услуг. В таком положении Сестерций находился уже долго, с того времени, как стало темнеть.

Наступала самая глухая часть ночи. Вокруг проснулась и продолжалась деятельная ночная жизнь: хрустел сухостой под ногами или лапами охотников или жертв, раздавался писк и рычание, шипение и откровенный визг диких существ.

Торну ночные звуки не мешали, а Клоуда, пытавшаяся забыться во сне, вздрагивала от каждого шороха и теснее прижималась спиной к шершавой коре платана. День для неё прошел в ожидании, приведшем к состоянию полной потери ощущения времени. Она ни о чём не думала, зажатая в тиски избранной ею самой мысли о Свиме, и только инстинктивный страх заставлял её отзываться на окружающее.

Вдруг на возвышенности, где располагался Сох, вспыхнул свет. Небо вверху осветилось бархатистым пятном и потушило неяркие капли звезд. Торн вздрогнул и обострил зрение и слух. До посёлка всё-таки было далеко, и из него до Сестерция не долетал ни один звук.

Прошлой ночью поселок так не освещался, из чего торн сделал некоторые выводы.

– Клоуда! – позвал он. – Посмотри-ка, там что-то происходит.       Женщина тяжело поднялась и вышла из-за дерева. Прищурила опухшие глаза.

– Огонь…

– По всему периметру посёлка. Это освещают ограду.

– Да, освещают, – вяло отозвалась Клоуда.

– Освещение периметра делают тогда, когда кто-то пытается преодолеть ограждение. Или я не прав?

Зарево на холме хорошо освещало его собеседницу. Она на его вопрос пожала плечами.

– Но это могут быть наши, – сказал Сестерций.

Клоуда вскинула голову, недоверчиво посмотрела на торна, лотом встряхнула головой и решительно проговорила:

– Не может быть… – И тихо добавила: – Могли бы выйти тише. Ну что им стоило?

Последние слова она проговорила жалобно, словно её могли услышать там, наверху.

У неё кончился запас сил ожидать Свима. Ей каждый миг казалось, что с ним именно сейчас происходит нечто страшное. Каково оно, страшное, могло выглядеть и как происходить, Клоуда не представляла, однако постоянные мысли о том поднимали в ней бурю чувств, будоража воображение, и с каждым разом картины, возникающие в её перегретом ужасными подробностями мозгу, становились всё более изощрёнными и чудовищными.

Она судорожно переживала эти видения, чуть позже, придя в себя, старалась отогнать их, на несколько минтов успокаивалась, потом всё начиналось сначала.

– Ты, женщина, приготовься. Боюсь, что они скоро появятся здесь, – предупредил Сестерций.

– Наши? Почему ты боишься их прихода?

– Наши придут. Да. Но за ними и те, кто увяжется следом. Не верю я, что после такого переполоха они могут уйти просто так. За ними обязательно кто-нибудь пойдёт следом. Потому будь готова в любой момент уходить отсюда.

Клоуда вздохнула.

– Пусть они придут. Я уже второй день готова. Пусть он проклят! – воскликнула Клоуда и прикрыла рот рукой. – Я не могу, – почти простонала она. – Я ненавижу этот Сох, это дерево, себя… Себя ненавижу! Лишь бы они скорее пришли!

– Подождёшь ещё некоторое время.

Страдания женщины-человека торна не трогали. Он хотел ещё добавить своё любимое словечко: – «Люди!» Но посчитал отметить замечание про себя, поскольку недостатки людей очевидны и нет смысла о них говорить перед женской половиной людей, которая, как ему представлялось, не понимала таких вещей.

Будь рядом с ним какая-нибудь торнетта, он смог бы объяснить ей правила поведения.

Впрочем, его соплеменница никогда бы не впала в такое безысходное отчаяние, как случилось сегодня с Клоудой – человеком.

Чего волноваться, спрашивается? Свим или ещё кто-то там переходит в неположенном месте ограду посёлка. Обычное явление у людей. Они играют друг перед другом в какие-то тайны, предпочитают входить не в ворота городов и поселений, а использовать скрытые от других ходы и выходы. Световая тревога в Сохе лишь подчеркивает несоблюдение правил игры, установленных среди людей. Они называют такие положения чрезвычайными. Сегодня там, по-видимому, в дело подключилось слишком много действующих лиц, коль скоро дошло до такой тревоги.

Сестерций, ожидая, поразмышлял ещё некоторое время о подобном, затем его мысли приобрели большую реальность.

Подходило время появиться Свиму с хилоном и мальчиком. Они могут показаться вот-вот. Замыкает побег, как всегда, наверное, К”ньец, а на его хвосте висит погоня…

Так или примерно так представлял себе ближайшие события биоробот, не имея причин возбуждаться или с тоской обсуждать событие.

Присмет, извещённый тескомовцами, одним из последних добрался к ночному нужнику стражников, где только что разыгралась маленькая сцена взаимоотношений между стражей и нарушителями законов посёлка. Моноген, корчась уже не от боли, а от её воспоминания, ещё кипел праведным негодованием, a Тупарес демонстрировал всем желающим посмотреть рану, полученную в настоящей стычке.

– Шейн, – доложил Присмету один из тескомовцев, видевших окончание событий у подкопа, – с ними, как утверждают стражники, был выродок, мальчик и какой-то человек. Он этому стражнику, – тескомовец кивнул на раненого Камратом, – показался страшным. Говорит, лицо у него какое-то страшное. Можешь сам его спросить.

– Нет смысла. Это Ольдим… Этот, значит, тоже здесь. Любопытно. Но о нём потом. Сейчас надо организовать погоню. Куда они пошли?

Тескомовец в сомнении пожал плечами.

– Они нам не дали высунуться из подкопа, шейн. Мы не рискнули выбираться под их мечи…

Присмет уже не слушал его. Он повернулся к Моногену, всё ещё занятому неприятными воспоминаниями.

– Ты начальник стражи у ворот? – подступил бывший Командор к тщедушному по сравнению с ним стражнику, нависнув над ним глыбой.

Голос его не предвещал ничего хорошего для Моногена.

– Я… – не очень смело отозвался начальник и, во избежание быть растоптанным, на десяток шагов отступил от великана. На расстоянии он чуть осмелел. – Я начальник стражи, Моноген Монтас Минерако. Что тебе нужно?

– Не мне, а нам нужно. Самую малость. И в этом только вы можете нам помочь. Нам нужно выйти за ворота. В кугуруме такой вопрос был решён. И ты должен знать. – Поскольку начальник молчал и с опаской смотрел на человека-гору с видом непонимающего, Присмет рявкнул: – Открывай ворота!

– Ну, вот ещё!

Моноген увеличил расстояние, отступив ещё на пяток шажков. Он лихорадочно размышлял: развернуться и убежать поближе к сторожевому помещению или некоторое время противостоять Присмету. Ему очень не понравился тон этого тескомовца, кто бы он там у них и сам по себе ни был. Его, начальника стражи, сегодня уже раз оскорбили в присутствии других стражников, и, если он уступит новому оскорблению, то кто его ещё раз тогда выберет или назначит начальником. Будет, как все, выполнять распоряжения другого начальника.

Однако он не знал Присмета, для которого представитель гражданства Соха не представлял никакой загадки.

– Разве ты, начальник стражи ворот, представитель кугурума и по сути дела кугур в течение всей ночи, не хочешь поймать нарушителей ночного покоя жителей посёлка и отомстить за поруганную честь стражи и за самого себя? – с наигранным возмущением воскликнул Присмет. Громовой голос его дрожал. – Ты простил нанесенную тебе обиду? Ты не хочешь наказать нанёсшим рану твоему стражнику?.. Твой стражник ранен? Вот он, – Присмет поймал за шиворот Тупареса и, высоко подняв его над землёй, как пустотелую куклу, поднёс под самый нос Моногену. – Он ранен. Ранен! Ранен негодяями, глумившимся над тобой… Открой ворота и отомсти!

Моноген замялся. В нём боролись два чувства: желание поймать этих, как их… негодяев и наказать, но и желание не уступать настойчивости тескомовца, потому что никогда им не уступал.

Присмет недаром всю жизнь занимался не только силовыми упражнениями, но повидал всякого. Призыв к отмщению, как он заметил, не очень повлиял на волю начальника стражи. Тогда он нашёл к нему подход с другой стороны.

– Если ты их поймаешь, то уже сегодня утром твоё имя будет повторять каждый житель славного Соха. В твоём поступке они обретут веру в законы свободного поселения людей, нарушение которых карается решительно такими стражниками, как ты. Ты веришь в эти законы?

– Я верю, – уныло согласился Моноген.

Твёрдость противостоять тескомовцу у него уже покрылась глубокими трещинами, но её ещё хватало, чтобы не поддаваться уговорам стороннего гостя посёлка,

– Тогда мы поможем тебе их поймать. Они от нас далеко не уйдут. Действуй, славный начальник стражи, во имя законов Соха! Правда на твоей стороне. Быстрее к воротам и в погоню! – Присмет всё больше повышал голос. И ему уже надоела никчёмная болтовня с непокорным Моногеном. Он решил обратиться ко всем стражникам: – Друзья! Нам предстоит нелёгкая задача обезвредить банду, незаконно проникшую на территорию свободного поселения людей и напавшую на законную стражу при исполнении ею своих священных обязанностей. Всем вместе нам удастся это сделать. К воротам, друзья!

Он всей громадой своего тела двинулся к сторожевому помещению, выдавливая перед собой стражу. Стражники, объятые праведным гневом к ускользнувшим от них через подкоп «негодяям», и от опасного сближения с тушей тескомовца, ринулись в нужном Присмету направлении.

Ошеломлённый Моноген, выкрикивая что-то вместе со всеми, тоже побежал к воротам и стал лично их открывать.

В это время появился командир полукрина с группой остальных тескомовцев, и Присмет передал ему командование объединённым отрядом и доверил организацию погони.

Ворота распахнулись, Пороп повёл бойцов за пределы посёлка.

– Эй, вы! – крикнул он стражникам, – не отставать!

Моноген не принял назначенца от Тескома на общее командование и отвёл своих людей чуть в сторону, пропуская тескомовцев. Присмет, ругаясь в открытую, приступил к увещеваниям. Он говорил о лучшей подготовленности его бойцов, способных, в крайнем случае, хотя бы защитить менее подготовленных к боевым схваткам стражников. Он взывал к благоразумию. Не помогло. Присмет отчаялся чего-либо добиться.

– Ладно! Когда их догоните, то можете всех убить, кроме мальчика. Он мне и кугуруму нужен живым и невредимым. Ты слышал, начальник?

Моногену было не до наставлений. Оставлять открытыми настежь ворота ночью он не захотел. На их закрытие, на наставление двух оставляемых при воротах стражников, на распределение обязанностей среда тех, кто пойдёт в погоню, ушло немало времени,

Отряд тескомовцев уже скрылся в темноте и приступил к облавной погоне, а стражники всё ещё толкались у ворот, но они не интересовали больше Присмета. Главное, что удалось сделать – открыть среди ночи ворота и организовать преследование. Двадцать с лишком тескомовцев смогут настичь беглецов, как бы быстро те не убегали или не сопротивлялись.

«Ну, а… сколько после погони их вернётся назад… Присмет задумался и решил: – не важно!»

Глава 13

– За нами пущена погоня, – промяукал К”ньец. – Все люди. Не меньше двух десятков.

– Догадываюсь. Присмет от нас просто так не отстанет. Кто в погоне? Тескомовцы? Стража?

– Одни тескомовцы.

– Ого! Откуда их столько у Присмета? Мне казалось их у него не больше купора… Иди, К”ньюша, смотри за ними там.

Кусты и деревья, оловянно подсвеченные из Соха, служили надёжными ориентирами. Дорога знакомая. По ней ему довелось пройти неоднократно даже тогда, когда, казалось бы, в том никакой необходимости не было. Свим практически никогда не пользовался воротами Соха, чтобы попасть в посёлок. Зато сейчас не петлял и не гадал, куда повернуть, а вёл команду строго по направлению к платану.

Heокрепший Тринер, поддерживаемый Камратом, ни на шаг не отставал от Свима, так как шли они под горку. Тринеру оставалось только переставлять ноги и следить, чтобы не упасть.

Свим шагал широко и уверенно. К”ньец, забежавший вперёд, чтобы сообщить ему о погоне, вернулся на своё привычное место в конце группы сразу за лёгким в ходьбе Ольдимом. Охотник через равные промежутки времени оборачивался и бросал взгляд вверх на освещенный посёлок.

Хопс в такие мгновения видел его страшное, словно вылепленное из ноздреватого и свилистого дерева, лицо. Можно было с натяжкой уловить на этой безобразной маске несимметричный бугорок носа и безгубый рисунок рта. И лишь чёрные провалы глаз жутко выделялись кляксами на одутловатом безбровом лике Олъдима. К”ньец каждый раз вздрагивал и отводил глаза в сторону, чтобы не видеть его, к тому же ему казалось, что Ольдим отмечает каждый его испуганный взгляд.

Погоня пока что ещё не определилась. К”ньец слышал её метания на холме у самой ограды.

Выбежав под грохочущий бас наставлений Горы Мяса, Пороп уже знал со слов бойца, просидевшего в подкопе и слышавшего разговор беглецов, примерное направление их движения – вверх по реке.

В районе ворот ограда посёлка граничила с береговым склоном Ренцы. Неширокая полоса ровного участка земли тянулась в сторону предположительного отхода нарушителей. Пороп в подобных облавах на разумных, в том числе и людей, участие уже принимал и знал, как расставить своих бойцов, но вскоре ограда отвернула от реки, раскрыв перед преследователями широкое пространство склона поселкового холма, на котором могла затеряться не то что горстка беглецов, но и полнокровный дум тескомовцев.

Перед командиром полукрина встала сложная задача – куда в первую очередь двинуть цепь из бойцов. Он рассуждал правильно, понимая, что вдоль берега убегающим идти нет смысла, так как были на виду, а посветлеет, то их будет видно за свидж. Значит, решил Пороп, они сейчас уходят вниз, на дно будущего озера, туда, где гуще растут кусты и деревья.

Беглецов они не видели. Разделившись на три группы, полукрин, оставив между звеньями несколько десятков берметов, развернулся широким фронтом и стал спускаться по склону.

К”ньец прекрасно слышал все их передвижения, и хотя они уклонялись ближе к реке, одна из групп могла пройти мимо платана, где находились торн и Клоуда. Вначале хопс хотел предупредить об этом Свима, но потом, оценив расстояние, на которое они обогнали погоню, решил своего друга не отвлекать понапрасну, поскольку был уверен – пока тескомовцы дойдут до дерева, рядом с ним никого уже не будет.

– Кло, Сестерций, – негромко позвал Свим, подходя к условленному месту – крона платана хорошо просматривалось в свете огней Соха.

– Наконец-то! Вы! – отозвался торн.

Его высокая фигура выступила из-за куста.

Свим мог бы поклясться, что не ослышался. В голосе торна были слышны нотки облегчения, то есть проявления эмоций, свойственных биологическим существам, а не роботам.

Сестерция опередила Клоуда. Она подбежала к Свиму и с громкими рыданиями бросилась ему на шею.

– Ты жив, жив, жив… – всхлипывала она.

– Я жив. Жив! Всё хорошо, дорогая… Нам надо идти… Кло! Нам надо уходить, за нами гонятся тескомовцы!.. Кло! – Она не выпускала его. Свиму пришлось почти силой разнять её руки. Его неприятно поразила её какая-то неуместная и непонятная прилипчивость к нему в такой напряженный момент. Здесь не место и не время для таких встреч, а она висит на его шее и словно ничего не слышит и не видит. – Кло! Приди в себя. За нами…

– Они скоро будут здесь, – перебил его К”ньец. – Они разделились. Одна группа может выйти прямо на нас.

– Кло! Перестань!

– И ты был охотником? – скрипучим голосом прокомментировал Ольдим встречу Свима с Клоудой. – А ты, оказывается, повязан по рукам и ногам. – Он вздохнул и добавил как бы про себя: – Похоже, я в вас ошибся. Пока вы тут облизываетесь, тескомовцы время не теряют. Мне своя шкура дорога.

Свим хотел вспылить, мол, нечего совать нос в чужие дела, но, наконец, отстранив от себя Клоуду и досадуя на неё, сказал извиняющимся тоном:

– Мы сейчас идём… За мной!

Поменяв направление по подсказке К”ньеца, они стали уходить в сторону от погони. Но вскоре выяснилось – она тоже повернула, и все три группы стали сливаться в одну. По-видимому, преследователи взяли след, ориентируясь на шум, непроизвольно создаваемый семью разумными. Правда, не столько шумели они сами, сколько ночные обитатели сопровождали их продвижение недовольными криками и шумливым шараханьем с их дороги.

Первым стал сдавать Тринер. Он шёл, думая лишь об одном, как бы не оступиться в темноте и не упасть, разбившись. Воздух с всхлипом входил и тут же вырывался из его рта, ноги одеревенели и отказывались слушаться, а в тех местах, где в тело впивались верёвки, как будто повисли тяжелые обручи и не давали ногам свободы. Тринер едва отрывал их от земли. Самая маленькая неровность грозила ему падением, и он давно бы упал, не поддерживай его Сестерций.

Вначале торн критически встретил новое пополнение команды, заявившееся со Свимом.

– Люди, – отметил он ровно, и ни к кому не обращаясь.

Однако именно он обратил внимание на плачевное состояние Тринера и пришёл к нему на помощь, освободив Камрата от непосильной для него роли быть сопровождающим у взрослого, неспособного передвигаться самостоятельно.

Всех ухищрений торна по поддержке Тринера так и не хватило. Тринер всё-таки упал и больше не поднимался. До торна донеслось его невнятное бормотание.

– Свим, брось меня… – срывалось с губ связника. – Я тебе говорил… Не хочу быть обузой. Брось…

Сестерций постоял немного столбом, потом также буркнул: – «Люди!», поднял человека и понёс его на руках, создавая при этом столько шума, что тескомовцам не надо было напрягать слух, чтобы определить направление, взятое беглецами.

Свим резко остановился. Остальные, налетая один на другого, тоже прекратили движение. И сразу явственно стали слышны крики и топот, создаваемые погоней.

– Придётся отгонять их мечами, – зло проговорил Свим. – Иначе не отстанут.

– Там их полукрин, – напомнил Ольдим. – Придётся попотеть.

– Нас тоже не мало.

– Один к пяти. Тяжеловато будет.

– Один к четырём, – не согласился с расчетами Ольдима Свим. Повторил: – Один к четырем, Ольдим.

– Другие люди не в счёт, – проворчал Ольдим и вытащил меч. – Темно только, а у них фонари. Видишь?

– В бою им будет не до фонарей.

– Ты мне нравишься, Свим.

Свим промолчал. Да и как ответить на подобные слова?

– Если мы затаимся, нас могут не заметить, – предложил К”ньец, но, похоже, сам тому не верил.

– Хорошо бы, К”ньюша, да слишком просто. Всё равно драки не миновать. Сейчас или чуть позже.

Ослепительно белые лучи трёх тескомовских фонарей приближались и рыскали из стороны в сторону. Порой они взмётывались вверх – преследователи проверяли встречные деревья. Беглецы могли спрятаться на них.

– Так и будем стоять? И ждать? – Ольдим подступил к самому лицу Свима. – Или…

– Остынь! Сделаем так, – принял решение Свим. – Клоуда и Тринер отсюда уходят. Сестерций, дашь заметный свет ауры. С тобой останусь я. Остальные действуют в темноте вне кольца, которым они нас с Сестерцием охватят. Мы же станем спина к спине, так что перед нами будут все тескомовцы. Вы близко к нам не подходите. И смотрите, под нашу руку не подвернитесь. Действуйте самостоятельно по обстоятельствам. Мы будем их отвлекать, а в темноте вы неуязвимы. Клоуда!

– Пусть они идут к древнему мосту, – мяукнул хопс. – Я говорил ей, где можно переждать.

– Клоуда, уходи. Тринер, ты сможешь идти?

Тринер мешком лежал на земле. На вопрос Свима он ответил мычанием и безуспешными потугами встать. Торн поднял его и поставил на ноги.

– Клоуда, помоги ему, и уходите отсюда! Иначе они перехватят вас. Клоуда!

– Свим! У меня тоже меч…

– Кло! – сердито выкрикнул Свим. – Ты всех погубишь. Этого хочешь? Уходи!.. Сестерций, давай освещение. А вы, что стоите? – обрушился он на спутников, все ещё не решающихся оставить Свима и торна против полукрина.

Ольдим покачал головой и отступил в тень.

Камрат уже устроился за ближайшим кустом и играл своим оружием. Решение Свима он воспринял как должное, и ни в какие пререкания или лишние рассуждения не пускался. Ему всё было ясно.       К”ньец ещё некоторое время потоптался рядом со Свимом, надеясь, что тот его оставит при себе, но Свим подтолкнул выродка в спину, и хопс грациозно скользнул в темноту и растворился в ней…

Командир полукрина с самого начала сомневался в успешности поиска ускользнувших из посёлка людей. Слишком их было мало и слишком на большой территории предстояло искать, да ещё ночью. Можно пройти рядом с ними и не заметить. Поэтому, организовав жидкую цепь из трёх звеньев, он вёл своих бойцов, следуя лишь приказу Присмета – найти, всех убить, кроме мальчика.

Пороп давно связал свою жизнь с Тескомом. Привыкший почти с детства подчиняться распоряжениям вышестоящих начальников, он не задумывался о собственных деяниях, а делал то, на что указывалось ему сверху. Так и сейчас – он исполнял приказ.

К сожалению командира, последние события, произошедшие в бандеке и в тескомовских формированиях, несколько поколебали строгие правила субординации и расстроили жёсткую дисциплину среди рядовых бойцов. Они почувствовали слабину командиров и свободу в своих действиях. Оставаясь частицей армии, освящённой многими годами своего существования и строгими правилами поведения составляющих её единиц, тескомовцы стали с удовольствием нарушать некоторые неписаные законы статуса воина. У них появились панибратские отношения между рядовыми и младшими командирами, становилось нормой некоторое пренебрежение к форме одежды. Даже возникли поползновения к мародерским наклонностям. И многое другое, негативное из того, что неизбежно сопровождает разлагающуюся, ранее чёткую и суровую в соблюдении канонов, организацию.

Дух подобной свободы сказался и на полукрине, переданном Присмету. Оказавшись вдали от строгих командиров бандеки и старых служак, бойцы полукрина Поропа ещё подчинялись приказам, но делали это по инерции, а не от понимания неукоснительности их исполнения.

Сам Пороп, по сути, превратился из командира в обычного воина-тескомовца, хотя тем самым стал к ним ближе, зауряднее. Но не это стало самым неприятным для командира, а то, что начались забвения его подчиненными древней формулы Тескома: всегда быть готовым к бою.

Сегодня с Поропом шли вооруженные люди, забывшие или не захотевшие надеть на себя меленраи – тяжесть брони их уже тяготила неимоверно, и они постарались от неё избавиться. Да и зачем она, по их мысли, если двум десяткам бойцов противостоит горстка разумных и неизвестно ещё, умеют ли они хорошо держать меч в руках, а предупреждения Горы Мяса, так ему это положено – предупреждать бойцов.

Беспечность и недооценка возможностей беглецов обернулась для тескомовцев практическим их уничтожением. В Сох вернулись шестеро израненных бойцов, чтобы поведать ошеломленному Присмету невероятную историю о случившемся.

Со слов выживших выходило так.

Они шли цепью вниз по холму. Внезапно, уже у подножия, на них со всех сторон напала неведомо откуда взявшаяся многочисленная группа прекрасно вооруженных и хорошо, нет, блестяще владеющих мечами и кинжалами, разумных и в мгновение ока, окружив ничего подобного не ожидавших тескомовцев, нанесла им страшный урон в численности.

– Они были везде, куда бы мы от них не спасались, – преодолевал судороги вздоха, жалобно рассказывал один из вернувшихся после ночной схватки. – Они напали молча… И отходили в темноту, если мы за кем-нибудь из них бросались.

«Откуда взялась здесь, под Сохом, такая большая банда? Не мог же Свим привести за собой такую кучу разумных», – задался вопросом Присмет. Он с сомнением посматривал на раненого тескомовца, пока тот распространялся по поводу неудачного столкновения.

– На тех ли вы напали?

– Они на нас напали первыми. Из темноты…

– Об этом я уже от тебя слышал. Получается так, что те, кто мне был нужен, спокойно от вас ушли, а вы ввязались в драку с какой-то бандой?

– Наверное, банда.

Присмет постучал пальцами по столу. Что-то в сообщении тескомовца не сходилось. Откуда банда?.. Впрочем, кто знает, что вокруг происходит, когда в бандеке царит полнейшая неразбериха. Бывший Командор собирался отпустить раненого и обдумать положение, сложившееся после разгрома полукрина, на досуге, во всяком случае, чтобы эта глупая рожа не маячила перед глазами.

– Нам от этого не легче, – прервал его размышления раненый и, недружелюбно поглядывая на Гору Мяса, поинтересовался: – Ну и что нам теперь делать? Командир наш убит. Кто за нас скажет правдивое слово? Иначе мы никто…

– Я скажу правдивое слово о вас, – после долгой паузы, пошедшей на вспоминание некоторых ритуалов и положений Тескома, ответил Присмет и поморщился от отвращения к тому, чем ему надо будет заняться, составляя это пресловутое правдивое слово.

После каждой схватки, повлекшей за собой убийство или ранение тескомовских бойцов, командир группы должен был дать подробное описание произошедшего с рядом объяснений и оценок. Сюда относилось: каков был противник, почему он напал на тескомовцев или они на него, состав противной стороны, вооружение, численность, потери – это одна часть правдивого слова. Другая – какую задачу выполнял отряд тескомовцев, какую тактику боя использовал, каковы в результате потери – убитые и раненые – и причины, приведшие к потерям, как в бою вёл себя каждый тескомовец, в чём и чем проявил себя и так далее.

Правдивое слово включало в себя большой перечень пунктов.

Написание таких отчетов после боя, в котором всем приходилось сражаться, а не заниматься анализом или подглядыванием друг за другом, – сплошное подстрекательство к созданию самой неправдоподобной сцены произошедшего. Какая, к примеру, тактика, если и правда, как утверждает этот тескомовец, на них неожиданно навалились со всех сторон? И можно ли рассмотреть в темноте, кто чем занимался и как проявил себя? К тому же, как правило, самыми героическими лицами выступают не те, кто пали, а выжившие, и уже не важно, как они уцелели в этой рубке. Каждый из них мог спрятаться, отсидеться, а потом подоспеть к концу кровавой драмы и запачкать свой меч в красном, макнув его в рану не им убитого неприятеля.

Присмету, набившему руку в подобных делах на посту Командора сочинить такую отписку ничего не стоило, но ему противна была сама по себе идея такого сочинительства, называемого правдивым словом, в котором обычно не было ни одного слова правды.

– Я скажу о вас правдивое слово, – повторил он. – А сейчас вам следует отдохнуть и залечить раны. А с тобой, – Присмет обратился к разговорчивому тескомовцу, – мы завтра наполним моё правдивое слово о вас содержанием. И… назначаю тебя… Твой нэм?