Отзывы на книгу «Желтая стрела», страница 3

Не первый раз встречаю аналогию, в которой жизнь или смерть уподобляется поезду. Я очень люблю поезда и путешествия на них. Но всё-таки нельзя вечно рождаться, жить и умирать в тесном пространстве купе и плацкартов.

Прочитала с большим удовольствием, концовка даже будто придала сил. Очень хорошая вещь для каждого, кому мало того, что видят глаза.

UPD 28.11.2021

Перечитала после освоения большей части библиографии автора. Абсолютно новое ощущение. Особенно мощно работает, если читать в транспорте.

Посыл "не быть пассажиром" сработал с новой силой - и спасибо Пелевину, очень вовремя.

Очень живо и буквально на уровне осязания (мир есть страдание и мерзость, нужно выйти из колеса/маршрута сансары, выход из сансары для внешнего наблюдателя выглядит как смерть) поданы основы буддизма.

Впрочем, если думать о буддизме, то концовка получается неканоничной, но хэппи-энды любят все, да и некоторые направления буддизма/индуизма допускают временные раи.

Первый раз вчиталась в список звукоподражаний и долго ржала. Особенно порадовали унгер-хан Внутренней Монголии (после Чапаева и пустоты хорошо понятно) и тональ-нагваль Мексики (привет Кастанеде).

Главное для меня сегодняшней:

Есть ли что-нибудь другое, кроме нашего поезда, или нет, совершенно не важно. Важно то, что можно жить так, как будто это другое есть. Как будто с поезда действительно можно сойти. В этом вся разница.

Я пытаюсь. Правда.

Проснувшись солнечным и немного пыльным утром, позавтракав комковатой манкой и отстояв своё в очереди в туалет, герой рассказа с трудом, но вспоминает - он в поезде. Но куда тот идет, никто не знает. И поезд никогда не делает остановок. А сегодняшний день - такой же, как пять лет назад, только что там было, эти пять лет назад, реальны ли они?

В этой постмодернистской притче есть то, за что мне нравится Пелевин - неуловимое ощущение общего контекста, когда ты читаешь про манку и крошки на скатерти и объемно ощущаешь этот образ самим своим существом. А автор играет симфонию узнаваемой обыденности, вот тут растянутые спортивные костюмы, вот тут схемы с валютой, вот тут гранёный стакан в подстаканнике.

Ну и все это становится даже лучше в начитке любимой МДС.

Весь этот мир — попавшая в тебя жёлтая стрела.
Жёлтая стрела, проезд, на котором ты едешь к разрушенному мосту.

Маленькая, славная повесть-притча, в которой, как утверждают в лекциях, есть все основные мотивы раннего творчества Пелевина. Решила, что это станет неплохим началом для знакомства с автором.

«Жёлтая стрела» — ещё один вариант истории на тему Матрицы. Есть некий иллюзорный мир, находясь внутри которого, люди абсолютно уверены, что вот она, единственная доступная им реальность — поезд, который едет так быстро, что со стороны кажется жёлтой стрелой. Люди внутри так привыкли к поезду, что не слышат стук колёс, не замечают пейзажа за окном, не спрашивают, куда едут.

— Запомни, когда человек перестаёт слышать стук колес и согласен ехать дальше, он становится пассажиром. — Нас никто не спрашивает, согласны мы или нет. Мы даже не помним, как мы сюда попали. Мы просто едем, и всё. Ничего не остаётся. — Остаётся самое сложное в жизни. Ехать в поезде и не быть его пассажиром.

В «Жёлтой стреле» Пелевин предельно овеществляет метафору, но, к счастью, делает это совсем не так, как Сорокин. Повесть понравилась мне афористичным языком, юмором, а также философской основой, скорее нетипичной для русской литературы. -----

Сборник «Жёлтая стрела» включает в себя три повести: «Жёлтая стрела», «Затворник и Шестипалый», «Принц Госплана», а также 19 рассказов. Повесть, давшая название всей книге и открывающая её, является неким смыслообразующим центром сборника. В её основе лежит развернутая метафора жизни как поезда, который неминуемо идёт к разрушенному мосту. Что такое жизнь и смерть, можно ли вырваться из предопределенного кем-то могучим и неизвестным хода событий, где проходит тонкая грань между реальным и ирреальным, - такими вопросами задаётся главный герой повести. Мир, созданный в повести «Затворник и Шестипалый», представляет собой аллегорию общества, для которого мир ограничен лишь местом обитания, чьи представители не могут видеть за частным общее, чья философия и религия смешны и поверхностны, это мир ограниченный и несвободный, где основное достижение – найти место поближе к кормушке. «Затворник и Шестипалый» очень едок и сатиричен, но при этом проникнут надеждой и верой в будущее. Это жизнеутверждающее начало выделяет повесть среди других произведений писателя. «Принц Госплана» описывает один день из жизни обычного сотрудника Госснаба, живущего одновременно в двух мирах: мире обыденном и мире игры «Принц Персии». Благодаря этому соединению реального и виртуального миров создаётся ощущение абсурдности всего происходящего. Цель игры, как и цель жизни, оборачиваются пустышкой, жизнь оказывается всего лишь иллюзией, а выход обнаруживается совсем не там, где предполагался. Все собранные в сборники произведения можно рассматривать как авторский взгляд на легенду о бабочке Чжуан-Цзы: «снилось ли Чжуан-Цзы, что он - бабочка, или бабочке снится, что она – Чжуан-Цзы?». Изображая сон, погружение в виртуальную реальность, измененное алкоголем и наркотиками сознание Пелевин пытается понять мир реальный и найти его границу с миром ирреальным. Виктор Пелевин постоянно поддразнивает читателя, разбрасывая по тексту намеки и зацепки, не всегда ведущие к верным ответам. Автор будто выглядывает между строк и подмигивает читателю «Ага, не понимаешь ничего? Ну держи ещё одну подсказку». Произведения Пелевина – это игра, где нет устоявшихся правил. Весь её смысл в нарушении законов и уничтожении стереотипов. Пелевин играет с жанрами, образами и сюжетами, разбирает их на части, и из детских страшилок, типичного фэнтези об оборотнях, рецензий на скучные, никому не нужные научные труды создаётся что-то абсолютно новое. Ироничное в произведениях Пелевина зачастую трудноотделимо от серьезного, трагичное от забавного, мистическое от обыденного, всё в этой книге неоднородно и неоднозначно. Сборник «Жёлтая стрела» мог быть написан только человеком переходной эпохи. Ощущение обрыва, слома реальности пропитывает мир его повестей и рассказов. Пелевин использует образы, характерные для советской реальности в сочетании с явлениями эпохи перемен, марксистко-ленинскую философию ставит рядом с эзотерическими восточными учениями. Произведения сборника объединяются в единую вселенную, связанную общими законами и образами. В некоторых произведениях совпадают даже герои: так, Саша Лапин появляется в рассказе «Проблема верволка в средней полосе» и повести «Принц Госплана».

Виктор Пелевин всегда пугал меня. Я старалась не прикасаться к книгам этого автора, боясь утонуть в чем-то эзотерически-непонятном, что я так сильно не люблю. Не знаю, дошла бы очередь до этого писателя, если бы не флешмоб. А он, оказывается, другой. Задающий важные вопросы, заставляющий размышлять над не самыми хорошими вещами, учащий каким-то важным вещам. С первой же секунды мне показалось, что "Желтая стрела" чем-то напоминает "Москву-Петушки" Венедикта Ерофеева. Я прочитала "Москву" довольно рано и, честно говоря, совершенно ее не поняла, а вот мой папа увидел в образе электрички всю страну. И если с образами в произведении Ерофеева еще можно поспорить, то образ России в "Желтой стреле" виден сразу. "Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа." - по-гоголевски хочется вопросить "Желтую стрелу", не имеющую ни начала, ни конца. Огромный поезд несется по раз и навсегда заданной траектории, выбрасывая по пути тех, кто сошел с дистанции. Люди привыкают жить в поезде, поезд становится для них домом, а стук колес-приятной колыбельной на ночь. Недаром, в повести упоминается про песню Гребенщикова "Поезд в огне". Многие понимают, что поезд идет в никуда, но не стремятся как-то с этого поеда сойти. Жизнь обречена. Что ждет главного героя - новая жизнь или позорное существование, Виктор Пелевин предлагает решить читателю Контактный флешмоб 6/14

Итак, это сборник повестей и рассказов, мое первое знакомство с Пелевиным. Что сказать - все три повести меня впечатлили, каждая по-своему, ведь они настолько разные!!! "Желтая стрела"

Этот поезд в огне и нам не на что больше жать. Этот поезд в огне и нам некуда больше бежать.

Очень классная аллегория современного мира, противопоставление Востока и Запада. Некая предопределённость и безысходность, но лишь до тех пор, пока не поймешь, что можешь и хочешь сойти с этого пути.

"Принц из Госплана" Как часто мы живем в воображаемом мире, который создали в своей голове и воспринимаем как реальность?! Пытаемся достичь целей, которые по сути неважны?! Видим и чувствуем то, что хотим увидеть и почувствовать?! И как разочаровываемся, когда наваждение проходит, а понимание того, что столько сил и энергии потрачено впустую приходит?!

"Затворник и Шестипалый" Эта повесть мне понравилась больше всего!!! Модель мира, построеная на основе птицефабрики - это круто! Тут тебе и социум, и дискриминация, и религиозность, и политика, и распределение капитала. Вера в светлое будущее, которое оказывается цехом по забою. Много чувств и мыслей, тяжело описать. Точно буду читать еще раз!

В центре мира находится двухярусная кормушка-поилка, вокруг которой издавна существует наша цивилизация. Положение члена социума относительно кормушки-поилки определяется его общественной значимостью и заслугами...

"Проблема верволка в средней полосе" - из рассказов больше всего понравился. Если нам кажется, что в нашей жизни что-то происходит случайно, то это не значит, что так оно и есть. Возможно кто-то спланировал эту случайность)))

Как подходя к большому делу, нужно начинать с малого, так и приступая к чтению Виктора Олеговича, надо начинать с его трёх повестей, вышедших в печати в начале 1990-х годов. Перечитал как всегда с удовольствием и подивился умению совмещать японскую поэтику, кастанедовскую мистику, буддийскую философию с поздесоветской действительностью и жаждой понять, «кто я?» и «где я?»... И что же это такое «я» в конце концов. ⠀ ⠀ «Жёлтая стрела» (1993) Андрей просыпается в своём купе, где напротив обретается уже немолодой Пётр Сергеевич, делающий зарядку под музыку из динамика. Заведëнный ежедневный ритуал с выстаиванием очереди в туалет и походом в столовку, где дают непонятную кашу и где странный седой мужик заводит с ним разговор о решении всех человеческих вопросов в тысячелетнем прошлом. Поход к Хану, мужику с восточным лицом, на двери которого словно для напоминания вышкреблена почти руничкакая стрела вверх. Бесконечный поезд, жители которого уже и не помнят, что это поезд и какого его название. Они только помнят, что едут к обрушенному мосту. Сменяются поколения, покойных выбрасывают в открытые окна, налицо социальное расслоение и борьба за место в купе. Люди выживают как могут, кореш Андрея занимаются “бизнесом“ («По звучанию. «Бить, «п*зда» и «без нас»), прокручивая схемы с ложками, дверями... Атмосфера 90-х прекрасно передана. С Ханом они изредка залезают на крышу бесконечного состава и видят человека, спрыгнувшего в реку, когда поезд едет по мосту. Хан внезапно исчезает, оставив после себя записку... Прекрасная философская притча о жизни и обретении смысла, о вневременном, трансцендентном. И о «выходе из поезда». ⠀ «Затворник и Шестипалый» (1990) История о двух цыплятах-бройлерах — Шестипалом, которого из-за отличий во внешнем виде изгоняют из общества и от кормушки, и об отшельнике-философе Затворнике, который путешествует по мирам птицефабрики имени Луначарского, проповедуя о Страшном суде и призывая к посту (худых отправляют с конвейера назад докармливать). Цыплята пытаются освоить загадочное явление «полëт». Один из лучших философских текстов вообще в русской литературе, эдакий симбиоз христианского мессианства с буддизмом и антиутопия. ⠀

«Всегда поражался, — тихо сказал Шестипалому Затворник, — как здесь всё мудро устроено. Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что всё время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждёт, когда между стоящими впереди появится щëлочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни. Это ведь и есть гармония и единство»

⠀ «Принц Госплана» (1991) Позднесоветская реальность, в которой пребывает герой Саша, работающий в Госплане и играющий в компьютерную бродилку-сражалку «Принц Персии», превращается в компьютерную, игровую. Оформление текста выглядит в виде пройденных этапов игры с «Loading...» и «Level 1»... влоть до прохождения на высший уровень, где героя ждёт принцесса. При этом выполняя задания своего начальства, Саша то выпадает из игры, то вновь в ней оказывается, все герои повести тоже играют в ту или иную популярную на тот момент компьютерную игру, параллельно общаясь, выполняя задания, рассказывая истории... Пелевин мастерски отражает психологический слом в сознании героя, соединившего реальность и вымысел, так что читатель уже на себе ощущает зыбкость и призрачность этого мира. Повесть словно передаёт атмосферу уходящей, разрушающейся советской матрицы и первые шаги приходяшей на её смену пока неведомой, новой, технологической, с большим размыванием человеческого “я“. И получилось это передать с помощью казалось бы простой истории об играющем в компьютерную игру герое — превосходно! ⠀

— Эта игра так устроена, что дойти до принцессы может только нарисованный принц. … — Но куда деваются те, кто играет? Те, кто управляет принцем? — Ты можешь сказать, кто бился головой о стену и прыгал вверх? Ты или принц? — Конечно, принц, — сказал Саша. — Я и прыгать-то так не умею. — А где в это время был ты? Саша открыл было рот, чтобы ответить, и замер. — Вот туда они и деваются, — сказал Итакин

Прошлое — это локомотив, который тянет за собой будущее. Бывает, что это прошлое вдобавок чужое. Ты едешь спиной вперед и видишь только то, что уже исчезло. А чтобы сойти с поезда, нужен билет. Ты держишь его в руках, но кому ты его предъявишь?

Создать маленький странный мир, перенести туда читателя, за короткое время вжить его в эту реальность и закончить непонятным, но значительным концом — это мастерство. Такое не забывается.

В "Жёлтой стреле" Пелевин не занимается морализаторством, не вплетает исподволь в канву повествования ханжеские нравоучения, не позиционирует себя первооткрывателем сокровенных истин. Он просто создаёт иную реальность, которая соприкасается с нашей в неких точках, но право определять координаты этих точек автор оставляет за читателем.

Простота, лаконичность, незамысловатость стиля изложения на протяжении всего повествования сохраняет свою первозданность, не нисходя до примитивизма. Основные идейные нити, которыми прошита "Жёлтая стрела" - неосознаваемая несвобода, однобокость мировосприятия, пребывание в вакууме неведенья относительно собственного местоположения в пространстве реальности.

В «Жёлтой стреле» также актуальна проблема степени ответственности индивида за собственную судьбу и пределов его власти над ней. Пелевин, кроме того, косвенно сподвигает читателя задаться немаловажным вопросом: насколько комфортно и бестревожно существование микросоциума, состоящего из людей (пассажиров вечно движущегося поезда «Жёлтая стрела»), не осознающих и не ощущающих эту ответственность и власть и не предпринимающих попыток выйти из тумана этой бессознательности (то есть за пределы привычного)? Они даже не пытаются познать иные возможности существования – лишь неизменно мчатся по кем-то прочерченной траектории к кем-то предопределённому для них пункту назначения (разрушенному мосту). Но тот, кто всё-таки решится сойти с предначертанной траектории, покинуть поезд «Жёлтая стрела», переступив таким образом пределы неведенья, - не будет ли он обречён в этой запредельности на ту же бессознательность, на тот же вакуум? По традиции уходящих из жизни пассажиров «Жёлтой стрелы» сбрасывали в движущееся пространство за стенами вагонов. С каким же ликом может такая запредельность принять в свои объятия того, кто дерзнёт добровольно заживо в неё шагнуть? Вопрос этот так и остаётся открытым в повести. А может, он изначально был риторическим?

Это великолепно! Это настолько круто, что я даже не знаю читать ли остальное что купил, потому что боюсь испортить впечатление (конечно прочту, ы). Скажу так: здесь одна только повесть "Желтая стрела" на 60 стр. круче чем три предыдущих книги что я у него прочел. А дальше только круче. Например "Затворник и шестипалый" - я реально не мог понять идеи поначалу и долгое время, а как понял был удивлен. А рассказы - отдельный разговор. 80% из них абсолютно прекрасны. Конечно, как читатель избалованный некоторые из них я читал без большого интереса (из за чрезмерной концептуальности). Но "Проблемы верволка" и "Ника" поразили меня так, что если бы книга состояла из них, и двух начальных повестей, я был бы счастлив чуть более чем полностью. А после Ники я вообще впал в ступор, сильно, очень сильно. Спасибо ПВО за это. Огромное.

upd год спустя после прочтения еще кучи книг ПВО на этой книге Пелевин для меня, в общем то, если подытожить, и закончился.