Читать книгу: «Cедьмой уровень», страница 2

Шрифт:

4

На следующий день, с несколькими такими же военнообязанными, я прибыл на сборный пункт в полк гражданской обороны войсковой части № 47049, дислоцировавшийся в станице Динской.

Встретили нас четыре офицера старшего командного состава прибывшие за пополнением. Среди них каким-то образом оказался и один морской офицер. Капитан первого ранга, которому я объяснил причину отсутствия у меня водительского удостоверения, мне не поверил. Но без водительского удостоверения я оказался никому не нужен и бесславно был отправлен обратно, туда же откуда и прибыл.

* * *

По возвращении из станицы Динской мое водительское удостоверение обнаружилось в МРЭО ГАИ. Направляя на пересдачу экзамена по правилам дорожного движения, начальник автоинспекции сочувственно ободрил.

– Повезло! Не попал на Чернобыльскую АЭС.

Там же в МРЭО ГАИ встретил своего старого знакомого, Валентина, с которым два месяца назад я проходил медицинское обследование в третьей поликлинике.

– А я откупился от сборов – 200 рублей (с/м заработная плата в 1986 году) и бутылка коньяка капитану – гордо пояснил Валентин.

Сдав экзамен и вернув «права», я не стал возвращаться в транспортный цех головного предприятия ПМДО «Армавир», где до этого работал водителем, а перевелся на завод ДСП (древесностружечных плит) на должность машиниста портального башенного крана.

* * *

14 декабря 1986 года газета «Правда» опубликовала сообщение: «Государственной комиссией принят в эксплуатацию комплекс защитных сооружений поврежденного энергоблока. Разрушенный реактор перестал быть источником загрязнения окружающей среды…».

Проработав более полугода на башенном кране, без какого-либо беспокойства со стороны военкомата я уже начал переживать, что на Чернобыльской АЭС обошлись и без моего участия. Но в мае 1987 года меня будит дверной звонок – у порога с повесткой в руках стоит посыльный.

На этот раз в станицу Динскую со всех концов Краснодарского края съехались десятки автобусов. Сотни военнообязанных заполнили просторный плац войсковой части № 47049. Построив и пересчитав, нас переодели в легкие хлопчатобумажные костюмы цвета хаки и обули в новые кирзовые сапоги. Из расчета надвое суток сухим пайком раздали консервы.

Во второй половине дня, после очередного построения и переклички, прозвучала команда.

– На пра-аво. Шагом марш!

Нестройными колонами, с новенькими вещмешками за спиной мы прошли на железнодорожный вокзал станицы Динской, где нас уже поджидал состав из девяти плацкартных вагонов.

В купе вагона я более близко познакомился и сошелся с ребятами, с которыми мне пришлось делить сухой паек: Николай и Сергей – оба из Армавира, оба на шесть-семь лет моложе меня, оба простые работяги – Николай токарь, Сергей формовщик.

Николай атлетического сложения парень со свежим шрамом на подбородке, распухшей щекой и кровоподтеком под левым глазом, рассказал.

– Два дня назад, немного за полночь, в своем новом костюме я возвращался домой из гостей под легким шафе. Чувствовал себя нормально, до дома оставалось пройти полтора квартала. Вдруг возле меня притормозил милицейский «воронок». Из него вышли два мента, молча взяли меня под руки, и попытались затолкать в свой «воронок». Я мастер спорта по греко-римской борьбе – в один миг оба мента оказались на земле. Тогда менты схватились за свои дубинки – один удар дубинкой по сухожилию и рука повисает как плеть. Добивали меня сапогами уже лежащего на полу в помещении медвытрезвителя – костюм жалко, один раз только и успел надеть.

После задумчивой паузы Сергей признается.

– А меня в милицию не взяли. Хотел после армии продолжить службу в рядах милиции, на вопрос в анкете: «Приходилось ли Вам когда-нибудь воровать?», указал, да в детстве с ребятами воровал яблоки в совхозном саду.

Святая простота!

– Сережа! Тебя в милицию не взяли ни потому, что ты в детстве с ребятами воровал яблоки в совхозном саду, а потому что признался в этом – не нужны в милиции честные и порядочные люди.

* * *

Состав останавливается у перрона вокзала станции Тихорецкая. Из вокзальных репродукторов через открытые окна вагона доносится объявление: «На первый путь, к первой платформе прибыл туристический поезд № 648. Стоянка поезда 10 минут».

Отправляем Сергея, как самого молодого, на перрон за водой.

5

22 мая 1987 года прибыли на место назначения.

Населенный пункт Новая Радча (Народнический район, Житомирской области, Украинской ССР) расположен в живописной местности на берегу небольшой речушки в относительно чистой зоне – до Чернобыльской АЭС около 80-ти километров.

Людей на улице не много, все кто мог уехать куда-нибудь, уже уехал. Работает магазин и почта. Некоторые местные жители заняты достройкой своих садовых домиков.

Полк развернут нашими предшественниками в 1986 году на базе полка гражданской обороны № 47049 по временной схеме, но имеет вид основательной войсковой части.

В центре находится просторный плац для построений. Плац посыпан чистейшим желтым песочком. Каждые два часа поливочная машина поливает плац водой не давая ему просохнуть. Первое впечатление от встречи с воинской частью самое позитивное – в полку строго соблюдаются все меры радиационной предосторожности.

Дорожки посыпаны песочком, бордюры аккуратно побелены. Вдоль дорожек банеры – обязательный атрибут советской войсковой части, вроде тех, что украшали наш танковый полк в 60-х годах, с патриотическими лозунгами: «Кто любит свою партию и народ, тот настоящий патриот» или еще круче: «Не тот силен, кто по железу ходит, а тот силен, кто железо водит».

С левой стороны плаца расположился ряд больших утепленных армейских палаток для рядового состава. Изнутри, вдоль стен палаток выстроились солдатские двух ярусные кровати. Посредине палаток с зимы остались стоять печки-буржуйки.

В такой же палатке размещен и красный уголок. Напротив входа висит транспарант: «Работа на Чернобыльской АЭС оплачивается в пятикратном размере». Правда, непонятно в каком именно размере, то ли среднего заработка, то ли оклада, то ли еще чего-либо, но тогда я не придал этому обстоятельству никакого значения.

В углу палатки на тумбочке стоит черно-белый телевизор. Телевизор ничего не показывает, зато рядом на столе лежат несколько подшивок центральных газет: «Правда», «Известия», «Труд» и других. Все подшивки изрядно потрепаны, но вовсе не оттого, что кто-то читал эти газеты. Газеты используются для другого, более большого и более нужного дела – пример трогательной заботы командования о личной гигиене людей привлеченных к выполнению важного правительственного задания. Сам дощатый туалет на полтора десятка полусидячих мест расположен неподалеку в лесочке, в десяти шагах за «красным уголком».

На противоположной стороне плаца расположились деревянные строения: штаб, сборные финские домики для офицерского состава и домик медсанчасти. Дальше, в конце территории находится еще одно просторное деревянное строение – это столовая, в помещении которой по вечерам крутятся старые фильмы. По соседству со столовой примостились магазинчик военторга и полевая баня.

Правда, баня слишком громко сказано – это стандартная утепленная армейская палатка, с двумя скамейками у входа для одежды и несколькими рядами душевых распылителей. Вода нагревается в специальной водогрейке, смонтированной на шасси армейского автомобиля, стоящего рядом с «баней».

Неподалеку от территории части, через дорогу, расположен и парк техники. Парк оборудован всем необходимым: диспетчерской, ремонтными боксами, аккумуляторным отделением, складами ГСМ и запчастей.

* * *

Численность личного состава части составляет немногим более 900 человек. За исключением командира полка, кадрового военнослужащего, войсковая часть полностью сформирована из военнообязанных. В этот день мы более чем на две трети сменили личный состав части. Обычно же смена «старослужащих» производилась текучим порядком, по нескольку десятков человек.

Построив нас, вновь прибывших на плацу и произведя перекличку, командир полка предложил выйти из строя больным, иными словами не желающим работать на Чернобыльской АЭС. Из строя вышел один человек с жалобой на боли в животе. В этот же день с вещами он был отправлен в Киев, в военный госпиталь (Забегая вперед скажу – этот человек поторопился, позже ему отказали в выдаче удостоверения участника ликвидации аварии на ЧАЭС. Тем же военнообязанным, у кого понос начался несколькими днями позже, сегодня выплачивается самая высокая «компенсация возмещения вреда здоровью», исчисленная из так называемого «условного заработка за нахождение на ЧАЭС»).

Оставшиеся в строю приказом командира зачисляются в списки личного состава войсковой части. Донимают чернобыльские комары. Их тучи. Все в два раза крупнее обычных комаров и во столько же раз злее. Стоя в строю бьем комаров на шее друг у друга (позже, с началом установившейся летней жаркой погоды, комары бесследно исчезли – кровососущие насекомые-мутанты не смогли пережить сорокаградусную жару).

В первую очередь командир полка отбирает из вновь прибывшего пополнения людей которые будут заняты на вспомогательных работах при войсковой части – это повара, медбратья, разного рода специалисты для работы в парке техники и, конечно же, писаря для работы в штабе. Примерно одна треть пополнения. Остальные две трети – это личный состав части задействованный для выполнения работ в зонах радиоактивного загрязнения.

К этому времени все уже знают, что тот, кто выезжает на работу на Чернобыльскую АЭС набирает свою дозу облучения за полтора-два месяца и уезжает домой, тот же, кто безвыездно остается при войсковой части набирает свою дозу облучения за четыре-пять месяцев (максимальный срок прохождения военных сборов шесть месяцев).

Исключение составляли только писаря из штаба. Ни разу не выходя за пределы части, они каким-то мистическим образом умудрялись набрать максимально допустимую дозу облучения даже быстрее тех, кто работал непосредственно на Чернобыльской АЭС, в самой опасной зоне радиоактивного загрязнения.

* * *

До катастрофы на Чернобыльской АЭС предельно допустимая годовая доза облучения, установленная нормативными актами для персонала станции, не должна была превышать 5 бэр (биологический эквивалент рентгена). После 26 апреля 1986 года компетентными работниками от здравоохранения безопасная годовая доза облучения была повышена в пять раз, то есть была определена дозой в 25 бэр – примерно той дозой, которую человек получает при прохождении полного рентгеноскопического обследования. В связи с завершением возведения «саркофага» над разрушенным 4-ым энергоблоком, безопасная годовая доза облучения, этими же компетентными работниками от здравоохранения, с 1 января 1987 года была понижена до 10 бэр, то есть до той дозы, которую человек получает в течение года, сидя по вечерам перед телевизором при просмотре информационной программы «Время».

В общем, по сравнению с военнообязанными призванными на сборы в 1986 году нам всем здорово повело – нам предстоит получить, точнее набрать, дозу облучения в два с половиной раза ниже прошлогоднего «безопасного» уровня. Поэтому многие из тех, кто был отобран командиром полка для выполнения вспомогательных работ при войсковой части, за исключением писарей, медбратьев и поваров, я бы даже сказал, рвались работать на Чернобыльской АЭС. И не столько ради того чтобы подзаработать, сколько ради того чтобы поскорее набрать свои десять «шитиков» и побыстрее уехать домой.

Командиру полка даже пришлось успокаивать этих людей.

– Не волнуйтесь, выезды на Чернобыльскую АЭС вам тоже будут начисляться, только в несколько меньшем количестве.

* * *

В части все называют набранные бэры шитиками. Откуда появился этот, еще один синоним слова рентген, никто толком объяснить мне так и не смог. По одной из версий, одна местная бабушка, после того как ей сообщили новость о том, что в ее хате обнаружено несколько рентген, кинулась искать эти рентгены по всем углам, но забыв ученое слово, старушка окрестила невидимых тварей шитиками.

После построения один из писарей предлагает вновь прибывшим в часть подписать расписки установленного образца о том, что мы обязуемся не купаться в реке, протекающей неподалеку от населенного пункта. Мы, взрослые люди, и без всяких расписок не собирались купаться в этой речушке. Местные же ребятишки никому не давали расписок и поэтому все лето весело плескались в воде (только позже до меня дошло, что это была всего лишь иллюзия трогательной заботы командования о здоровье людей, заведомо обреченных им на верную смерть).

6

Первый факт геноцида следует незамедлительно – старшина полка забирает «на хранение» в свою каптерку наши легкие хлопчатобумажные костюмы в которых мы прибыли в полк – эти костюмы предназначались для повседневной носки в чистой зоне на территории полка. Взамен старшина выдает нам рабочую одежду из плотной мягкой ткани.

– Это специальная ткань, со свинцовой пропиткой, она на все сто процентов защитит вас от радиоактивного облучения.

Нам повезло со старшиной. Старшина оказался веселым человеком с чувством юмора.

Вместо легких пилоток получаем шапочки с козырьком, похожими на те, что носят заключенные в тюрьмах, только другого цвета – цвета хаки. Теперь это «защитное» обмундирование нам предстоит носить бессменно до окончания сборов, и во время работы на Чернобыльской АЭС, и находясь на отдыхе в чистой зоне на территории полка (уже через неделю эта роба «звенела» в три раза выше, чем отмываемый мною на ПуСО (пункт спец обработки) автомобиль).

В этот же день мы были разбиты по батальонам. Я попал в 3-й батальон санитарной обработки (БСО), Николай и Сергей оказались в соседнем 2-ом батальоне. Разместили нас в просторных, но душных армейских палатках без окон. Мне досталась кровать на втором «этаже», в самом дальнем от входа углу. Соседом по кровати оказался грузин, прибывший в полк раньше нас. Это было тем более удивительно, что кроме него в полку я не увидел ни одного другого грузина или армянина, или еще какое-либо лицо кавказкой национальности, коих немало в городах нашего Северного Кавказа.

На следующее утро этот грузин полез в кузов грузового автомобиля и вместе со всеми выехал на Чернобыльскую АЭС. А ведь ему, как и его сородичам, ничего не стоило откупиться от сборов, ну или на худой конец уже здесь, в полку, пристроится в тепленьком местечке при хлеборезке.

Через три дня этот грузин сменился и уехал домой. Я даже не успел узнать как его зовут.

* * *

Строем прошли в столовую. На обед баланда из кислой капусты, именуемая щами, и жиденькая гречневая каша с мясом. Мясо подается не тоненькими волокнами порционно, как в период срочной службы, а строго отсчитанными двумя кусочками в каше. Каша-размазня приготовлена поварами с запасом, можно даже просить добавки, понятно что уже без мяса.

В период срочной службы в армии гречневая каша на обед нам подавалась только по большим праздникам, да и то не каждый раз. И после обычной перловки или пшенки гречневая каша воспринималась как достойный праздничный обед. Здесь же на сборах жиденькая гречневая каша на обед подается нам каждый день. Но почему-то это обстоятельство меня уже больше не радует. Я не гурман, ем все что дают, но не до такой же степени – вылавливаю из каши кусочки мяса и отодвигаю миску в сторону, надо же и поросятам что-то оставить. И никаких тебе гастрономических излишеств, в виде огурчика или помидорчика – где же их взять в кубанском полку?

На третье чай с молоком. Чай наливается в эмалированную кружку строго на две трети и никакой добавки.

В советские времена молоко считалось панацеей от всех бед и зол. На производствах с вредными условиями труда в обеденный перерыв каждому работнику бесплатно выдавалась пол-литровая бутылка молока. Но здесь на сборах по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС каждому военнообязанному выдавать по пол-литровой бутылке молока в день было бы верхом расточительства – хватит и нескольких капель в кружку.

На вечерней поверке командиру даже пришлось оправдываться перед строем.

– Думаете, это так просто готовить пищу на 900 человек!?

Столь не убедительное объяснение командиром полка причины приготовления поварами из самых дешевых продуктов не вкусной и однообразной пищи невольно наводило на мысль о том, что немалая часть денежных средств, выделяемых на закупку провианта для усиленного питания людей привлеченных к выполнению работ в зонах радиоактивного загрязнения, оседала не только в кармане у одного старшины.

* * *

Жара, во рту все пересыхает. Желание одно – пить. Пьем воду прямо из-под крана. Чуть позже, раз в две недели, начали выдавать суточные из расчета 2 рубля 80 копеек рядовому составу и 3 рубля 50 копеек командирам.

Постановлением Совета Министров СССР и ВЦСПС от 05.06.1986 г. № 665–195, постановлялось: «Выплачивать работникам, в том числе военнослужащим и военнообязанным, призванным на сборы, суточные в размере 3 рубля 50 копеек».

Согласно настоящего Постановления всем, независимо от звания, должности и выполняемой работы полагалось выплачивать суточные в одинаковом размере – 3 рубля 50 копеек. Понятно, что писарям из штаба не хватало своих суточных, но понятно и другое, без ведома и согласия командира части писаря не посмели бы обворовывать военнообязанных рядового состава.

Как бы там ни было, но теперь у нас появилась альтернатива воде из-под крана – возможность купить в магазинчике военторга минеральную воду.

Самое же интересное при этом заключалось в том, что эта же самая минеральная вода полагалась нам совершенно бесплатно, да к тому же еще и без всякого ограничения.

7

На следующий день после прибытия и зачисления в списки войсковой части принимаю вернувшийся с Чернобыльской АЭС грузовой автомобиль ЗиЛ-130.

Для рядового солдата поездка на станцию в комфортном автобусе была непозволительной роскошью и влекла за собою дополнительные расходы государственных бюджетных средств. Поэтому, и летом и зимою военнообязанные, привлеченные к выполнению работ в зонах радиоактивного загрязнения, выезжали на Чернобыльскую АЭС в кузовах грузовых автомобилей сидя на деревянных скамейках. Но командование позаботилось об этих людях – каждый автомобиль был оборудован будкой сколоченной из досок. То, что в будках не было окон, так это даже и хорошо – меньше сквозняков. А зимою в будке вдобавок ко всему на ходу топилась жестяная печка, так что четыре часа, по дороге на ЧАЭС и обратно, военнообязанные проводили в тепле – спасибо командованию за заботу о людях привлеченных к выполнению важного правительственного задания.

* * *

Двигатель троит, из картера балки заднего моста, через прокладку редуктора, гонит масло. Никто из моих предшественников не хотел заниматься машиной, лишь бы как ни будь отъездить свои полтора-два месяца и поскорее домой. Мне тоже не хочется терять день на разборку заднего моста для замены прокладки редуктора, поэтому просто доливаю масло в картер редуктора. Выписываю на складе комплект свечей, высоковольтных проводов и трамблер (прерыватель-распределитель) в сборе – завтра заменю на Чернобыльской АЭС. Заправляю автомобиль прямо с бензовоза и бегу в полк на вечернею поверку.

Строимся на плацу побатальонно. Командир полка проводит перекличку. Один военнообязанный, из ранее прибывших в полк, не в состоянии крикнуть «я». Его держат под руки двое других военнообязанных. Бедолага не рассчитал своих сил, перебрал дешевенькой горилки, которую гнали местные бабушки из прошлогоднего бурака (этим бураком не рекомендовалось кормить даже скот, но не пропадать же добру). В таком состоянии этот человек на вечерней поверке появляется во второй, или даже уже в третий раз. Командир полка дает указание писарю подготовить приказ об исключении его из списков части (позже этот человек будет всем рассказывать, как ему здорово повезло – сегодня он получает самое высокое «возмещение вреда здоровью», исчисленное из так называемого «условного заработка», как «находившемуся на ЧАЭС» менее одного полного календарного месяца).

По окончании поверки командир полка объявляет благодарность отдельным военнообязанным, как выезжавшим на Чернобыльскую АЭС, так и занятым на вспомогательных работах при войсковой части. Благодарность выносится не только в устной форме, но и вручается в виде красочной грамоты отпечатанной на качественной лощеной бумаге со звездой на лицевой стороне и общим видом Чернобыльской АЭС на развороте. Такую благодарность можно и в рамку вставить и на стену повесить. Но красивых, типографских грамот на всех не хватает. Поэтому большинству военнообязанных командир вручает «благодарность» в виде черно-белых открыток, заполненных от руки писарями. Куда девать такую «благодарность»? Показать кому и то стыдно.

Я не знаю ни одного человека, у которого к концу сборов не набралось хотя бы с пол десятка таких «благодарностей» – так, что писаря в штабе тоже без дела не сидели.

После объявления благодарностей командир полка зачитывает приказ на завтра о выделении людей на работы по дезактивации объектов Чернобыльской АЭС. Командир указывает номер машины, называет фамилию старшего машины и фамилию водителя. После этого командир зачитывает фамилии людей закрепленных за этой машиной. Услышав свою фамилию я уже больше не прислушиваюсь о чем говорит командир.

Команда.

– На пра-аво! Шагом марш!

Чтобы никто не забывал, что он находится в армии, каждый вечер строем маршируем по плацу. Проходя мимо трибуны командира переходим на строевой шаг.

Прошли не очень, командиру не понравилось. Идем на второй заход.

Строй в армии дело святое. В этот момент так не хватает песни, которую мы орали на строевых занятиях в нашем танковом полку.