Читать книгу: «Зелёная чёлка», страница 5

Гуманитарная помощь

Сразу после женского праздника мам и учителей, когда все отдыхали целых 3 дня, а школа наполнилась запахом мимоз и конфет, Мария Вячеславовна сказала:

– Мы все неплохо отдохнули, ребята, и теперь будем принимать участие в сборе гуманитарной помощи. Немного справочной информации для вас, хотя я уверена, что вы все знаете о непростой ситуации в Крыму.

Она включила интерактивную доску, показала нам карту и рассказала, что это Крым – полуостров, и он омывается сразу двумя морями.

Затем Мария Вячеславовна заглянула в телефон и прочитала: «В 2014 году состоялось присоединение Крыма к Российской Федерации, то есть к нашей с вами стране».

Петька тоже заглянул в телефон и сказал:

– Мария Вячеславовна, если вы Википедию читаете, то тут еще дальше – «бо́льшая часть полуострова является объектом территориальных разногласий…»

– Так, – сказала ему Мария Вячеславовна, убирая телефон, – Пенкин, ты меня слушаешь или нет? Я что не на русском языке говорю? Когда я попрошу, будешь дополнять, – и она попросила положить телефон ей на стол. Вообще-то с нас всегда собирают телефоны, но Петька умудряется не сдать и пользуется всеми своими устройствами на уроке, особенно после московской олимпиады он сильно обнаглел. И тут он тоже закричал:

– А вы сами сказали, что надо уметь искать информацию по разным источникам!

– Петр, – Мария Вячеславовна улыбнулась, но такой какой-то даже слишком широкой доброй улыбкой, что было видно, что ей не смешно, но она зачем-то сильно улыбается. И с чего ей так улыбаться, когда Петька ей мешал проводить урок, подумал я, как будто бы позирует для камеры. Я даже оглянулся и посмотрел, не снимает ли кто-нибудь из ребят на телефон, потому что сейчас такое бывает, что дети выкладывают учителей в интернет. Но вроде никто Марию Вячеславовну не снимал.

– Ребята, – продолжила она, уже обращаясь ко всем своей широкой улыбкой, – на прошлой неделе у нас был урок по окружающему миру, где вы учились искать информацию в разных источниках, в том числе, в интернете. Но речь шла об одном уроке. Это не значит, что вы все время должны пользоваться интернетом. Смысл в том, чтобы быть компетентными и УМЕТЬ им пользоваться. Но это не значит, что им НАДО пользоваться.

– Это как? – это уже спросил Мишка, – уметь надо, а пользоваться не надо? Да мы все же все время…

– Хрулев, – Мария Вячеславовна почему-то и Мишку решила назвать официально по фамилии, – именно так. Уметь, чтобы воспользоваться в крайнем случае. Это важная информация, и напрасно вы меня отвлекаете.

– Мы призы получим? – спросил Петька. Он после московской олимпиады очень возгордился, и стал, как сказала Мария Вячеславовна, “меркель-тильным”.

– Будут грамоты для тех, кто отличится. И по радио осветят.

– А что делать надо? – это уже Мишка не выдержал, – что собрать?

– Гуманитарная помощь, – это одежда, обувь, еда, игрушки, медикаменты.

Неугомонный Петька снова влез со своей информацией теперь уже из планшета:

– Из Махачкалы в Республику Крым отправился очередной груз гуманитарной помощи! Гуманитарная помощь собрана свыше 35 тонн!!! Ого! 35 тонн уже отправили. И еще мы соберем тонну!

– Тонну не соберем, – сказал я, – тонна – это много. В тонне – 1000 килограмм.

– Спорить тут не о чем, – сколько сможем, столько соберем, этим все школы города будут заниматься, – заключила Мария Вячеславовна.

– А они мерзнут? – спросила Настя, – теплые вещи нужны?

– Конечно, нужны, – сказала Мария Вячеславовна, – теплые вещи – самая хорошая гуманитарная помощь. Когда нам было трудно во времена перестройки, нам тоже везли гуманитарную помощь. Кроме того, у них в Крыму отключают свет.

– У них же жарко! – закричал Мишка, – мы там отдыхали с мамой!

– Миша, вы с мамой ездили туда на летние каникулы. Я помню, ты писал в сочинении. Но сейчас март. Короче говоря, им нужна наша с вами помощь.

– Да мы чего, мы ж не против! – закричал Петька.

– Вот и хорошо. Несите завтра игрушки, одежду детскую не старую, а также бинты и вату. Так же, как собирали для Геленджика. Общий список будет составлять завуч Ирина Олеговна. Конечно, возьмут не все, что не возьмут, отдадим в детские дома.

Конечно, мы все уже знали, что Крым наш, но не знали, что им так нужна помощь.

Я подумал, что это справедливо, и получается, что это как в сказке «Маленький принц» Экзюпери, которую недавно прочитал мне папа. Если ты кого-то приручил, то о нем нужно заботиться. Взял собаку, надо кормить, так получается.

Я пришел домой и сказал:

– Мам, пап! Мне нужна теплая новая детская одежда для Крыманаша.

– Понятно, – как-то тихо сказал папа. Что ему было понятно, было непонятно. Но он часто так делал. И это было со всех сторон неправильно. Я серьезно уже подкованный детскими психологами, которых смотрела бабушка, сказал:

– Ты меня оставил в неизвестности. Я не понял, что тебе понятно. А так с детьми нельзя.

Но папа ничего больше не собирался говорить, как всегда!

Я открыл шкаф и стал выбирать одежду. Хорошо, бабушки не было, она ушла в поликлинику. Спокойно выбрал пуховик позапрошлогодний, синий (у меня уже есть новый), куртку лыжную желтую, рваную под мышкой, но можно зашить. Интересно, сколько нужно курток, чтобы была тонна, подумал я. Тут вошла мама, она уже, конечно же, знала, что я собираю вещи для Крыма.

– Знаешь, Максим, – сказала она. Я думаю, что пуховик не надо. Я его обещала тете Лене для Сережи. Куртка тебе самому еще пригодится.

– Так что получается?! Я ничего не принесу? Все принесут детям Крыма, а мы получается жадные, да? Вы что, не понимаете, что если мы взяли себе Крым, то его теперь надо кормить? Это же как собаку приручить или лиса, мне папа читал недавно Экзюпери!

Я чуть не плакал. И потом, даже если им и не нужна моя куртка, я, получается, буду хуже всех, и наша семья – жадная семья!

Мама сказала:

– Не может быть, чтобы в Крыму была так нужна теплая одежда. Там же теплый климат.

– Вот и Мишка так сказал, а Мария Вячеславовна его отругала. И она сказала, что то, что будет не надо, мы отдадим в детские дома!

– И эта гимназия – участник движения против поборов! – воскликнула мама.

– Чего? – спросил я. Но мама ответить не успела, потому что тут пришла бабушка из поликлиники.

– Мама, выдай ему, пожалуйста, какие-нибудь вещи для помощи Крыму. И постарайся без комментариев. Может быть, из тех, что я хотела отвести Ленке для Сережи, там стоит сумка в шкафу. Она вышла, так как заплакал Костя.

Тут папа заглянул в комнату с телефоном в руках.

– Друг мой, иди сюда, тут есть список на сайте. Никаких теплых вещей Крым у нас не просит. Нужны медикаменты и детское питание. Вот оно что! А почему же нас просили вещи?!… Ладно, завтра разберусь, подумал я и посмотрел на маму, которая как раз собиралась кормить Костю и подогревала детское питание. Она поняла мой взгляд и сказала: – Значит так, Максим. В аптечке есть бинты. Я тебе дам денег, купишь ваты. Отнесешь завтра. Это самое полезное, что им надо.

– Именно, – подхватил папа, – и доставить легко и пользы много. А то, что они будут делать с твоими куртками?

– Блин, папа! Ты не понимаешь! То, что останется, мы отнесем в детские дома!

– Детских домов быть не должно, – сказал папа. И уж точно сейчас их главная проблема – не детские куртки.

– А что? – удивился я.

– Эхэхэх – снова папа неграмотно оставил меня в недоумении с неотвеченным вопросом. Конечно, я понимаю, папа – человек глобального системного мышления. Я слышал, как ему мама это говорила, но что это значит, они не обсуждали.

– Нам надо тонну собрать! – это был уже мой последний аргумент.

– С чего это?

– Дагестан собрал 35 тонн! Петька в планшете прочитал!

– А вам значит надо тонну добавить?

– Даже больше. Наша школа должна собрать примерно тонну. А бинт и вата весят мало!

Я был в отчаянии. Представил, как Мишка, Петька и Настя принесут свои вещи и, типа, щедро так отдадут детям Крыма. И их, конечно, отблагодарит по радио ведущий «Радио-гимназия» ди-джей Степан из 10 класса.

– В общем, я тебе свое мнение сказал, – сурово сказал папа.

Я расстроенный позвонил Мишке. Оказалось, что у него похожая история. Ну, то есть он захотел отнести свою осеннюю куртку, чтобы мама ему потом купила новую (это у него была такая задняя мысль, сказал он), а мама его заднюю мысль прочитала и не дала куртку, и еще сказала, что не знает, как до зарплаты дожить, и никакой новой куртки у него в этом году не будет.

– Хана. Тонну не соберем.

– Ага. Если соберем, то не мы.

И тут меня пронзила светлая мысль.

– Мишка, – сказал я, – пошли на барахолку.

– О! – сказал Мишка, – круто! Я знаю, у метро бабульки стоят и на газетках торгуют всяким барахлом. За копейки. У меня есть 100 рублей, хотел пепси купить, но ладно, для Крыма пожертвую.

– У меня тоже есть! Я могу даже 150 потратить. Из своих. Скопленных. Личных.

Я действительно копил на приставку. Там, конечно, уже было несколько тысяч, потому что иногда меня награждали за пятерки, но больше, чем 150 рублей, на Крым я дать не мог. Я вытащил 150 рублей из коробки из-под чая.

– Пошли! Выходим!

– Мам, я с Мишкой погулять.

– Не больше, чем до шести и во дворе. Телефон возьми.

– Хорошо!

Мы встретились с Мишкой во дворе и побежали на барахолку. Благо, метро было рядом и мама не будет меня искать еще полчаса.

Прямо за зданием метро располагался длинный ряд старых газет и покрывал, на которых были разложены всякие вещи. В основном мелкие и прикольные штуки, вроде детских пистолетов, хлопушек, коробок для чая, перочинных ножей, чашек с мелкими цветочками и розовых чайников типа того, что хранится в шкафу у прабабушки Люды, а ей уж 88 лет, и она хранит всякое барахло, и это у нее, как говорит мама, возрастное. Когда собираются родственники, прабабушка достает эти, как она говорит, сервизы и все гости начинают чмокать языками и вспоминать всяких других родственников, которые уже умерли. В детстве я, когда мы проходили мимо, всегда тянул за руку маму или папу к этой барахолке, но слышал всегда одно: «Пошли, это старье. Тебе здесь ничего не нужно». И даже на игрушки, которые там я точно видел, машинки пластмассовые и паровозы, не давали посмотреть. Бабушка даже сказала, что это все у них на этих покрывалах старое, вонючее и даже заразное. Там могут быть клопы, вши и блохи. И поэтому так и называется – блошиный рынок.

Ну, в общем, сегодня мы все-таки добрались до этого блошиного рынка, все благодаря Крыму! Подбежали с Мишкой к одеялам и стали рассматривать во все глаза. Старые отвертки, лампочки, рамки, открытки, бутылки, шкатулки, заколки. Потом начались мятые туфли и колготки вперемешку с черными модными пластинками. Вот уже и одежда появилась, подумал я. Может, для Крыма чего найдем.

– Мишка, как думаешь, туфли в Крым нормально будет?

– Конечно, у них же обуви тоже нет. Может быть, во время перестрелки пропала или просто малы кому-нибудь и надо новые.

– Ты чо?! – сказал я, – при чем тут малы? Если малы, они пойдут в магазин и купят.

– Ничо! – закричал на меня Мишка. Вот мне не покупают, а мне малы! У матери зарплата быстро кончается. Эх, был бы я в Крыму, – вздохнул он, – ты бы мне посылочку прислал. Одежды новой и игрушек.

– Так и езжай в Крым, вместе с мамой! – придумал я, – там тебе нашу посылочку и передадут! А ты ее возьмешь, и сюда к нам обратно! А что? Крым же наш!

– Да мы и раньше ездили с мамой в Крым вообще-то. В Ялте были в Ласточкином гнезде, я и не знал тогда, что он был не наш… – Мишка заговорил медленно и явно погрузился в какие-то воспоминания.

– Слушай, – сказал я, – давай выбирать, а то мне мама скоро звонить начнет. Вот у этой бабушки тапки, может их? – Мишка показал на самую первую бабушку из ряда покрывал. Я посмотрел внимательнее и обнаружил, что это дедушка, только сильно замотанный в платки и капюшоны.

– У вас эти тапки сколько стоят? – я показал на мягкие вязанные то ли тапки, то ли носки из цветных ниток.

– 300 рублей, – ответил дедушка каким-то женским голосом (наверное, все-таки бабушка, подумал я), – но если вам нужны, уступлю.

– Конечно, нужны, а то что бы мы спрашивали? Но у нас только 50 рублей, – наврал я.

– Ну, тогда отдам за 100.

Ничего себе, подумал я. Получается, я умею торговаться. Бабушка говорит, что торгуются люди не очень культурные, как Маша из 14 квартиры, и на рынке всегда поэтому завышены цены. Поэтому бабушка ходит в магазин «Магнит», хотя бы не надо тратить на это свое время. Другое дело Маша – человек простой, время ей больше некуда девать. Да, наверное, на этом блошином рынке много бездельников, подумал я. Ходят, торгуются, ничего не покупают.

– Ладно, за 75, – уже окончательно обнаглев, сказал я деду, – но нам еще куртка нужна, зимняя. У вас нет?

Тут я заметил, что Мишка ушел от меня по ряду вдоль покрывал, усеянных мелкими и очень старыми штуковинами. Детские машинки, салфетки, железные кружки, подстаканники под стакан, какие только в поезде видел один раз, но новые, самовар, как у прабабушки Люды был на старой квартире. Все какое-то ржавое, грязное, но при этом какое-то… Не знаю, какое слово придумать. Плохое – не плохое. Слово у меня не подобралось, но оторвать глаз от этого чудесного ряда цветастых покрывал я уже не мог. Шел так же, как и Мишка, вдоль ряда и смотрел на странных продавцов, я раньше таких нигде не видел. Тут стояли и старенькие, и молодые, но на рынок, на который бабушка не любила ходить, они были не похожи. Они как будто и не хотели ничего продавать, не приставали, не кричали, а как будто просто показывали всем свои машинки и блюдечки с цветочками. Я отошел от деда с женским голосом, а он так и остался стоять, даже не посмотрел на меня, как будто бы я ему денег не предлагал. Догнал Мишку.

– Слушай, надо уже что-то найти и бежать домой, мама сейчас начнет…

– Да, видишь, нет тут курток. И теплых вещей, кроме тапок этих, тоже нет. Одни?игрушки и всякая… – он видно хотела сказать фигня, но так же, как и я, никак не мог придумать слово для всего, что мы тут разглядывали. Вроде оно было грязное и старое, но почему-то и чем-то очень притягивало.

– Ребятки, вам куртка нужна? У меня есть, – услышали мы голос с одного из покрывал. Женщина, не старая и не молодая, в возрасте я не разбираюсь, руки в рукава спрятала, с ноги на ноги переминается. Скорее всего, замерзла тут стоять. Если у нее есть куртка, чего она ее не носит, подумал я. Могла бы хотя бы на себя надеть и продавать, как манекен в витрине. Но шутить про это мне как-то не захотелось. Женщина была какая-то грустная и с заспанным лицом.

– Да, нам нужна. Или свитер. Но у нас всего 100 рублей, – наврал Мишка. Наверное, начал торговаться.

– Давайте хоть за 100. Только у меня дома. Куртка. И свитер есть.

– Так нам надо сегодня. Сейчас. Мы завтра должны сдать на помощь Крыму.

– Крыму? Туда тоже нужно? Ну, нужно так нужно. Какие вы ответственные ребята, прямо как в наше время пионеры были. Я могу принести, подождите. 10–15 минут от силы, погуляйте, я недалеко живу. Валя, приглядишь? – и она показала соседке на свое покрывало.

– Да, беги, беги. Или, может, ребятки с тобой пойдут? Чтобы им сюда не возвращаться. Какие молодцы, – сказала соседка, Крым теперь наш, это радость великая! Конечно, поможем! – добавила Валя, и перекрестилась куда-то в небо.

– А вы где живете? – спросил я, – мне далеко нельзя. Сейчас мама будет звонить.

– Да на Южной, тут рядом.

– И мы на Южной! – обрадовался я, – а дом какой у вас?

– 37 дом, – сказала женщина.

– Хорошо, что недалеко, – сказал Мишка, – у нас дом 33. Это вообще-то рядом. Главное теперь, чтобы подошло.

– А что там не подойдет? Хорошая куртка, мужская. Сын носил. Пойдемте. Вам же 50 размер подойдет?

– Это слишком большой! – до меня вдруг дошло, что нам нужны детские вещи, – там в Крыму дети ждут куртки, у них меньше размер!

– А… детская нужна… Ну, вообще-то у меня детская тоже есть. Пойдемте, раз уж собрались.

И мы пошли к нашим домам, по дороге хозяйка куртки нас расспрашивала про нашу жизнь.

– А вы в какой школе? В 456 на углу? Я там уборщицей работала 5 лет назад.

– Ну, мы тогда еще не учились! – сказал я, а сам подумал, что домой к уборщице я не хочу. И что я скажу маме, когда она спросит, где взял куртку. Придется Мишке ее отнести домой, и потом мы утром ее сдадим вместе.