Читать книгу: «Антропогенез», страница 12
Соком возвращает свой взгляд в центр, там готовится серьезный прорыв, пару жнецов вынырнули словно из ниоткуда, добрались до границы сражения и, минуя трупы павших собратьев, не обращая внимания на пули стрелков, начинают зигзагами быстро сокращать расстояние до стоявших ранее без действия танков. Соком орет, что есть мочи, что им нужно отступать или их сомнут и оборона тут ослабнет. Неведомый командир, словно услышав его команду, начинает уводить танки по узкому перешейку, враг и Соком знают, что там минные поля. Враг пускает туда новую группу кавалерии и лишь единицы сквозь огонь прорываются, но ничего не происходит. Мины не реагируют на мелких тварей, а танки уже успели разорвать дистанцию и дают неприцельные залпы по Жнецам и враг, мешая ряды коровозавров с другими тварями, бросает их на минные поля. Огоньки жнецов гаснут один за другим. Соком видит, что враг начинает какой-то более сложный манёвр и копит силы, откуда в его сознании появляется жуткая обжигающая ненависть к людям, он чувствует, что он их готов рвать голыми руками, его пронзает какая-то боль и злость, он видит тех кукловодов, что всегда были тут. Вот один верхом на мутировавшей корове на границе леса, прикрытый от всех взоров густыми кронами деревьев, отдает невидимые приказы, другой уже среди падших собратьев ползет обратно, видимо он тоже был в той мясорубке и ему навстречу несётся Жнец, чтобы унести его с поля боя, третий смотрит прямо на него и медленно поднимает одну руку в его сторону. Он чувствует, что-то желает его уничтожить, он его видит, и следующая атака собирается клином для прорыва обороны, только что бы убить его. Разум Сокома переполняется вдруг стонами и болью тысячей людей, и он огненным шаром летит вниз, куда-то в бездну, лишь краем глаза отмечая, что враг собрал следующую орду для атаки. Бездна греет своим теплом, все вокруг перестало быть значимым, мысли, словно река, несут создание Сергея по детским воспоминаниям, по школьным годам, по учебке, по первой любви, слезы матери, он видит смерть отца, первое звание, рождение дочери.
Потом было долгое ничто, непонятно сколько времени прошло и лишь узкий пучок света заставил вынырнуть из неги Сергея и ласковый голос матери, повторявший одну лишь фразу «Сережка, сынок, не буди зверя, не надо тебе это», сделал мир реальным, а фразу повторял уже он как заклинание.
И мир ворвался всеми шумами, болью и звуками. И человек, склонившийся над ним, облегченно вздохнул:
– Фух, бля, ну и напугал же ты нас, придурок, я чуть сам тут не обоссался, пока возился с тобой. Ну ты и выдал нам! Кажись, даже с «витаминок» и «гарика» так не прет.
– Академик, готов клиент! – крикнул второй парень, в полувоенной форме, помог сесть в уже оборудованном на скорую руку лежаке, все в том же БТР, сменил капельницу и принялся убирать блевотину в пола, запах стоял отвратительный, смесь пота, блевотины и мочи.
Сергею опять стало плохо и уже еле сдерживаемый новый позыв был подхвачен ведром. Парниша выругался и полез открывать люк для вентиляции. Академик все так же безучастно раздавал команды, по его уже изможденному виду и сорванному голосу было понятно, что он тоже уже на пределе. Парень услужливо дал чай, и Соком стал медленно глотать горячий сладкий чай, получая просто удовольствие. Тем временем Академик продолжал хрипеть в рацию, сыпля очередную порцию угроз:
– Кто мне этих недомерков подсунул? Если еще одна сука сбежит с поста, передай, я лично буду на лоскуты рвать. Едва наскребли солдат для боя, а возомнили себя непобедимыми, долбоебы! Ну и что, что их механическое сражение отказало, надо было тщательней проверять на базе. Ну и что, что твари нас продолжают преследовать. Это им не поможет! Да! Орду тварей не остановить, знаю, что все по грани ходят! Нас в самое пекло сунули не просто так, каждый должен свой хлеб отрабатывать! Вот сейчас военные тварям хвосты отрубят баллистическими ракетами, там на базе колёсной шасси «Тополя» вроде тоже развернулись, так что, держитесь, ракеты уже в воздухе! – и, уже положив рацию, произнес как бы про себя, – Отправим этих сук, откуда они вылезли, лишь бы эти ракетчики не подвели!
Академик надел свою самую милую улыбку и произнес:
– Давай, давай, чай гоняй, витамины надо восполнять, ты все в цвет сделал, Братишка! К тебе претензий нет. Я тоже пока погоняю чай, да и расскажу, чем мы тут занимаемся!
И абсолютно нормальным языком академик вещал:
– Вообще, на самом деле никто не понимает, чем мы тут занимаемся, но тебе часть расскажу, пока передышка есть. У каждого есть своя работа, отгремело сражение, твари преследуют отступающих военных, где-то перегруппировываются и стараются нагнать отступающих, при этом военные показывают полную свою дезорганизованность, скармливая тварям обманки. Ракетными залпами делают бреши в ордах мутантов. Наши же честные пацаны в это время продвигаются максимально скрыто к полям боя, там и разделочные цеха, и похоронные бригады, и медицинские бригады. Помимо мертвых тварей на поле боя могут быть и раненые наши, и просто те, кто в беспамятстве, а также недобитые твари, которые были ранены не сильно, таких мы стараемся в плен взять, а остальных добиваем на месте. С нашей стороны- это акт милосердия, в котором мы объединяем посвящение молодых бойцов и испытание их воли. Пока еще на испытательном сроке бойцы всякие бывают, там и трактористы бывшие и охотники, да разный народ, брать таких в реальный бой, где уже все команды слажены, опасно. У многих из них прям там от увиденного «кукуха» едет, а некоторые уже пришли на вольтах, так вот мы и проводим, так сказать, естественный отбор, если замечаем опасные странности там же прикапываем на всякий случай. Да, пробовали и разговаривать, и отпаивать, толку мало, кто там же на месте пулю в лоб пускает сам себе, кто-то пытался угнать технику и сбежать, кто-то пришел с целью нас угробить, а кто-то сам себе командир, мотивы у всех разные и зачастую они являются основой для этих людей. Так что тут всем мерило наступает!
И, уже обращаясь к Баклану, Академик продолжил:
– Кому тут альма-матер, учим молодых бойцов врагов добивать, вырабатываем жестокость, непоколебимость и правила выживания прививаем, да и боевой опыт, умение обращаться с оружием, работать в команде. Дерьмо же человеческое, что всплывает с пеной, тоже чистим! Поверь, мы умеем видеть людей насквозь! А уже готовых и проверенных бойцов у нас с радостью разбирают научники, разведчики и другие. А многие не проходят проверку и остаются здесь.
– А, те кому ваши законы не нравятся, вы тоже там же прикапываете? – спросил Соком, стараясь найти более уверенную позу.
Заданному вопросу Академик не смутился, а даже с каким-то энтузиазмом начал объяснять:
– Поверь, новый мир только для тех, кто готов выживать и бороться, те среди нас, у кого зона в голове осталась или «разговоры хотят про жили-были порожняком гонять», тут уже не выживают. Так что запомни, для таких, как ты, у нас одно правило – «Западло в жопу ебаться и голодным остаться».
И Баклан начал в такт сказанных слов головой мотать, Академик же прихлебнул чай и, уже обождав пару секунд и посерьезнев, сказал:
– Да, Братишка это еще не все. Самое главное действо и почти священное для наших отрядов – это сбор остатков вооружения и добыча мутагена. После боя у нас не так много времени, чтобы переработать такое количество мутантов, тем более, что мутанты тоже поедают своих собратьев, чтобы быстрее развиваться, также стремятся в первую очередь съесть главных тварей. Часто внешние рейдеры тоже поспевают к трофеям, но тут кто раньше успеет, тоже мародёрствуют, сдают в основном нам же, хотя многие уже поняли, как мутаген использовать.
– Академик, скажи, чем я хоть помог? Сколько я уже тут валяюсь?
– Сегодня уже идут третьи сутки, Братишка. А все в цвет, там шепнул, что нападают, там сказал, что убегает ретранслятор, там одну засаду раскрыл, да в конце ты вообще огонь как помог, на тебя вся орда тварей, как на манок, пошла, вояки даже повизгивать от радости стали, когда твари потеряли строй и, просто не считаясь с потерями, на наш маленький отряд буром пошли, вообще стреляли все, как в тире, почти сутки, да наших не так много погибло, только по глупости, так что твоя официальная доля от вояк будет еще с нашей стороны не слабо так подогрета. Все спи, Братишка, если что надо, вон Баклану говори.
Соком еще пытался задать пару вопросов Академику, но тот неуклонно не отпускал рацию, и то и дело кому-то прилетало по шапке. Откровенно чувствуя себя словно его переехал каток, Соком уснул глубоким сном. Изредка просыпаясь, чтобы глотнуть воды и что-то в рот закинуть, потом опять засыпал.
В одном из таких снов ему приснилось огромное поле с мертвыми людьми, которые стояли в доспехах, кто пеший, кто на коне под солнцем и просто гнил, ожидая приказа от невидимого командира. Он стоял вместе с ними и просто ждал, понимая, что команды не будет и весь ужас пережитых дней разом навалился на него осознанием, что тот самый командир – он сам, ни дыхания, ни горла, ни легких уже нет и нечем издать ни один звук.
Глава X
К вечеру добрались до импровизированного лагеря с парой мобильных контейнеров полевой кухни, с еще несколькими контейнерами под штаб и остальными необходимые объектами, палатками, душевыми и туалетами. Некоторые места были отсыпаны щебенкой и укатаны на скорую руку, видно, что место было выбрано заранее, даже септики умудрились вырыть основательные. Периметр с хорошим радиусом контролируют Дроны и пару часовых поставили по разным направлениям, по удалению от лагеря видны надписи: «Минные поля». Так же внушала доверие брошенная егоза и другие сюрпризы по периметру. Место было подобранно правильное, практически на пару километров все простреливается как на ладони, скрытно сложно подойти. Разделочный цех был в полукилометре от базы и видно, как подъезжали фуры, их разгружали, и они уезжали обратно. Туда была заранее брошена временная дорога и транспорт не застревал в рыхлой земле. Какие процессы там шли видно не было, от восьми сложенных вместе контейнеров шли разного цвета столбы дыма, мобильные генераторы тоже коптили воздух прилично, а их там было около десяти… Отработанный материал, по крайней мере так Сокому показалось, сбрасывал погрузчик в яму, где уже видно было скопление ворон, жадных до чего-нибудь съестного. Также по периметру частично была выжжена трава, дабы исключить заражение через новые виды растений.
Соком, не ограниченный в обязанностях и по заданию Академика, просто набирался сил и решил прогуляться к цеху и понять принцип добычи мутагена, так как ответ на этот вопрос не многие знали и делиться явно не хотели.
Его жестко остановил один из охранников, вдруг появившийся из неоткуда, и скомандовал:
– Топай обратно, без приказа туда ты не войдешь! Не зли меня!
Соком хотел проявить грубость, но потом передумал, никак не отреагировав на жесткие действия и пошел к ближайшему костру, где расположились водители с БТР.
Водила, до этого что-то яростно рассказывавший, признал Сокома, остановился и сказал:
– Соком, держи пиво, еще холодное, перекус можешь вон там взять, но рекомендую горячее поесть, в 6 утра опять выдвигаемся. Соком взял пиво и присел на бревно. А водитель продолжил:
– Зять мой рассказывал, там у ракетчиков совсем не сладко. Ракеты, запускаемые из шахтных пусковых установок РС-18, еще не успев долететь до места, идентифицируются противником, и он начинает рассредоточивать зараженных, но сбить не пытается, что странно. А если выпускать ракеты по кораблям, то они взрываются еще на подлете. Вот саму шахту и базу сразу твари начинают атаковать, одну шахту твари по горлышко завалили, так прям хотели внутрь залезть, зять рассказывал механизм заел, кажется. И некоторые базы уже в осаде по пару месяцев сидят, там питаются только военными сухпайками. Слышал, что в штабе по консервации баз с уже расстрелянным боезапасом готовят операцию, наверно после полной эвакуации мирного населения приступят, а как по-другому, ракетчики нам очень нужны.
– Да это фигня все, – сказал еще один водитель, – места куда эвакуировать нету, я тут уже неделе две, как маршруткой местной подрабатываю, платы жалко не беру. Так, везде народу полно, а еще не эвакуировали толком никого.
– Я там видел сборы техники, кажется новую базу будут строить. – сказал еще один водитель.
– Нет, я слышал, что там раскопки ведутся.
Но Соком, уже немного опьяненный пивом, не слушал, мысли его потянули к увиденному им ранее. Они путались и скакали, не зная, как связать все в единую цепочку, все казавшееся ему было не правильным, пришла простая мысль – найти Сиплого и Хмурого и расспросить про дары. Потом перевел взгляд на стоявшего перед ним водилу и услышал:
– Соком, лучше не пей больше пиво, вон как оно тебя разморило, походу ты еще не оклемался. Сводить тебя в столовку?
– Да, нет спасибо, мужики, я сам. Потом спать, наверное, пойду. Спасибо еще раз за пиво.
В столовой было много людей и народ старался протиснуться, возникали легкие стычки, но быстро мирно разрешались в ожидании получения еды. Он уже хотел было встать в общую очередь, как вдруг его подхватил за руку Баклан, и сказал:
– Вам со мной, там в штабе, если что, принесут еды. Гришка водила сказал, вам плохо стало?
– Да пойдет все, – сказал Соком, – не переживай, просто давно не пил алкоголя. – и сам, немного качаясь, ухватился за плечо Баклана.
– О, Соком, я тебя лучше сейчас хорошо покормлю, за тобой и так всю дорогу убирал.
И Баклан быстро освободил столик, посадил Сокома и убегая произнес:
– Сиди тут, сейчас я буду!
Со стороны разогнанных слышна была какая-то брань. Что, мол, они только сели, но Сокому было глубоко наплевать, он чувствовал, что сил у него все меньше и меньше, и крутит его не по-детски. Потом прибежал Баклан и начал вталкивать в него еду, Соком, полностью обессилив, перестал сопротивляться и под неободрительные возгласы окружающих, что такого бы в медицинскую часть, и пусть там с ним возятся, нечего тут аппетит всем портить, он просто глотал все, что ему давали. Потом вдруг понял, что ему нереально плохо, соскочил не слыша никого, отбежав на пару метров, начал громко и с чавкающими звуками блевать. Это продолжалось где-то с минуту, пока все содержимое не вышло полностью, сплюнув и вытерев тягучую слюну об рукав, он окинул взглядом окружающую толпу.
Баклан уже подавал стакан воды, как Сокома начало полоскать еще раз.
Послышались недобрые крики толпы, что может он заразился чем-то и надо его изолировать. Мнительные из толпы тоже присоединились к Сокому и дружно по разным местам разбежались, издавая характерные рвотные звуки.
Подбежали пара медиков и, положив его на каталку, унесли в медицинскую часть. По дороге Баклан просил Сокома только об одном, что бы тот «не сдох», а то его укапают рядом с ним, хотя в чем была его вина непонятно. Медики, проведя осмотр и опросив Баклана, развели руками, ссылаясь на непонимание его состояния, вкололи пару лекарств, но результатов не было. Соком лежал на каталке в коридоре импровизированного госпиталя, вокруг ходили легко раненые пациенты и бегали куда-то врачи, наскоро оборудованный госпиталь не радовал добротностью и запахи в нем стояли еще те. Баклан все это время, крутившийся где-то рядом и контролируя процесс, куда-то убежал. Делать было нечего и Соком, дабы узнать, что будет с ним дальше, поймал пробегавшего мимо врача и спросил:
– Доктор, что вообще со мной? Может вы мне вколите что-нибудь, я хоть посплю, а то измотался спазмы эти в желудке ловить.
– Слушай, сейчас ведут переговоры с базой, там и решат, смогут ли вас эвакуировать или здесь на месте какое лечение назначат, сейчас пока вам мутаген в капельнице поставят и ждите. Все мне некогда!
Доктор убежал, и пока Соком переваривал, что врач ему сказал, доктор умудрился пробежать мимо него еще несколько раз. Очнулся он, когда его уже транспортировали на носилках два крупных бойца куда-то по направлению в разделочный цех, и минуя пост охраны, Соком заподозрил что-то неладное. Судорожно начал прикидывать план и, когда уже его почти поднесли к входному шлюзу разделочного цеха, который напоминал стыковочный шлюз для космических станций. Импровизируя, Соком произнес, хлопая одного из парней по руке:
– Братан, мне очень надо прям сейчас блевануть, можешь помочь подняться, а то вас обоих заляпаю, а сил нет самому встать.
И хмурые бойцы, переглянувшись без слов, положили носилки на пол, один протянул руку Сокому, второй жестом, как у глухонемых, что-то показал первому и уже поднятый с пола Соком поковылял к углу здания с одним из бойцов. Зайдя за угол, Соком не церемонясь врезал бойцу под дых и добавил несколько раз по печени, завершив это действие хорошим опер кодом. Подхватив завалившееся тело, он быстро обыскал бойца, нашел пистолет и снял с него разгрузку, еле держась на ногах нацепил ее на себя, побрел ко второму бойцу. Выглянув из-за угла, он обнаружил неприятную картину, боец уже стоял не один, а в сопровождении двух парней, одетых в защитные комбинезоны, как раз в этот самый момент посмотревших в его сторону. Обдумав все и понимая, что пока он держится на характере, вот-вот его накроет, не скрываясь он вышел из-за угла, держа перед собой пистолет в подрагивающих руках, и картинно произнес:
– Руки вверх, кто шелохнется, буду стрелять! Что суки уже списали, решили тут по-тихому на эксперименты пустить? Зачем вы меня сюда притащили?
Все разом подняли руки, но никто не произнес ни звука. Прошло полминуты, Соком повторил свой вопрос и для устрашения пришлось пальнуть в пол, заставив заволноваться конвоиров, продолжавших соблюдать молчание. Раздался звук открывающегося шлюза и оттуда вышел Академик. Снимая маску, он удивленно уставился на Сокома и произнес:
– Батюшки, а мы оказывается ходим, а мне сказали, что вам совсем плохо, вот-вот копыта откинете! Где еще один боец? Может поговорим с опущенными стволами?
Соком, опершись о край шлюза, медленно обвел глазами окружающих и сказал:
– Ствол опускать мне не к лицу, боец там лежит, пока жив. Думал, я не догадаюсь?
Академик опять улыбнулся, и сказал:
– Ты бы все равно догадался, просто еще ты был не готов, а твое состояние кажется требовало экстренных мер, не так ли?
– Так ты, сука, меня заставил ту виноградину съесть, а теперь я сдохнуть хочу, но сначала таких, как ты, как можно больше хочу с собой забрать.
– Успокойся, в тебе сейчас говорит недостаток мутагена, и да, может быть ошибочно было давать именно ту виноградину. Давай я отпущу всех, и мы спокойно вдвоем прогуляемся по этому месту, и я тебе расскажу, как тут все устроено?
– А что нам разве лишняя публика помешает для откровений? – сказал саркастично Соком.
– Они тебе вряд ли что-то расскажут, у них нет для этого повода, да лишнего знать не хотят!
В этот момент один из бойцов открыл рот и показал Сокому обрубок языка.
Соком, поняв все, кивнул Академику.
– Ну что, начнем, – сказал Академик, передав Сокому защитную маску и пригласил его в шлюз.
– Прямо перед вами находится символ наших технологических успехов – разделочный цех, которых мы успели организовать немало! Зайдя во внутрь, вы видите крючья для фиксации людей с начальными стадиями мутаций и просто фиксаторы для мутантов, эта часть называется «приемный бокс» с одним приемочным доком! Пока он пустует, ждем следующую партию, но думаю к концу нашего рассказа вы все сами увидите. Здесь несколько тысяч жестоко истязали по вине одного ученого – Марины Львовны! Ее вам представили не иначе, как ярчайший пример медицинского светила с ордой поклонников и спасенных, а также кучей патентов, как генератора новых идей. Вам подсунули ложного идола, чтобы помешать вам видеть все то зло, что совершается нашими же руками в погоне за новыми идеалами! Пройдемте в следующий блок, там идет подготовка к основной операции, отсортировка ну и отбраковка, главное, чтобы жертва оставалась живой и в сознании, тогда можно получить чистый мутаген, а если жертва уже умерла или сильно ранена, то и мутагена у нее уже может не быть или она его весь израсходовала на закрытие ран. Раненные или мертвые идут в правое крыло, и части больших мутантов идут туда же, там процедура изъятия мутагена.
Сергей пытался представить, каких мутантов сюда привозят, но видя желтые следы мочи и кала на полу, и остатки тряпья в углу, уговаривал себя, что это уже глубоко мутировавшие твари, те, что уже изменились сильно и лишь только чуть-чуть похожи на людей.
– Пройдемте дальше в основной цех. – сказал Академик и, снимая маску с лица, вошел через шлюз в следующий цех.
По глазам больно ударили лампы дневного света, чувствовалось, что в помещении избыточное давление и воздух быстро меняется, тому подтверждение было отсутствие любых запахов. Над каждым операционным столом висели различные механизмы и аппараты неизвестного медицинского назначения, так же были оборудованы подвесными мониторами рабочие места, всего было шесть операционных столов. При входе в углу висел сенсорный экран, на котором происходил контроль за температурой воздуха и влажностью, также отдельным символом отображалась кратность воздухообмена. Кроме того, имелись столы для медицинских инструментов и операционные светильники. Были механизмы с зажимами для перекладывания и различных манипуляций над зафиксированным мутантом.
В противоположной стороне виднелся вход в помещение для хранения инвентаря и даже помещение отдыха персонала. Персонал, увидев нас, перестал проводить уборку на местах и просто замер, а пару охранников, стоявших без участия в углу, подняли свои автоматы в нашу сторону, но Академик жестом показал, что все в порядке и они опустили стволы, но следить за нашим шествием не перестали, так как Соком своего оружия не опускал.
– Ну так вот, позвольте мне рассказать всю правду о Марине Львовне глазами каторжанина, что стал мужчиной в первый раз в местах лишения свободы и, не найдя смысла жить на свободе, впитал в себя всю культуру и быт тюремной жизни. Я был близок к народу потому, что во главе всего стоит у меня Братство, Равенство и только потом – Свобода… и народ у нас криминален, а криминал, а точнее арестантское сообщество народен. Так что народ у меня в крови, но я восхвалял эту женщину, пока нас под угрозой смерти не заставили убивать детей в роддомах и молодых матерей, зачищать детские сады, сжигать целые школы, так как они подверглись первой волне мутаций, дабы их родители и родные не мучились, видя изменения в их родных чадах, дабы остановить порождения новых тварей. Все во благо!
Академик достал платок и обтер пот со лба, явно это ему тяжело давалось, Соком не стал задавать вопросов, дождавшись пока он сам не предложит. Академик, немного сгорбившись и как-то нелепо разведя руками в стороны, произнес:
– Вся эта ёбаная медицина, со всеми этими ёбаными учеными не стоит ни единой детской капли крови, что пролилась от наших рук, зная тогда то, что знаю я сейчас, я бы долго лил ее кровь и всех тех, что сидят там в бункере на безопасных креслах, жрут от пуза и не думаю, как жить завтра. Я бы их всех собрал вместе и отправил в этот холодный жестокий мир, пусть попробуют выжить, а я бы им советы давал, как лучше это делать! Не стоит победа таких жертв и даже то, что часть идет на спасение людей, еще большее зло! Она, подсадив всех на мутаген, будет угнетать целые поколения и кормить нас мифами о небывалых возможностях этого средства, обретая целые армии своих сторонников.
Но пути обратно нет, знаешь, что делают с заключенными, которые пришли по неправильным статьям? В общем, тех кто обижал женщин и детей на зоне, ждет долгий и мучительный срок, с целым парком извращенных издевательств.
Академик щелкнул пальцами, и медики ушли и привезли в манипуляторе пацана лет девяти, рот которого был заткнут кляпом. Даже издалека видно было, что пацан изрядно изголодал, и драная одежда свисала лохмотьями, пацан извивался, но жесткие скобы не давали ему возможности освободить конечности. На одной ноге была обувь, на другой была сделана самодельная галоша из пластиковой бутылки, обвязанная вокруг ноги изолентой. Под глазом парня отливал синим огромный для его головы синяк, глаз был налит кровью и подергивался немного хаотично.
Академик жестом пригласил ближе к операционному столу и продолжил:
– Попробуй не застрелить меня, увидев это, давайте, действуйте!
Завороженный и не верящий в происходящее, Соком смотрел, как врачи начинают подготовку к операции, сначала они сбрили машинкой остатки волос у парня, потом, обработав голову раствором, сделали пару уколов парню в шею и тот обмяк, после чего развернули его голову на левый бок и Соком увидел инородное тело, вросшее в голову ребенка – паразит, который уже был частью его головы. Сокому стало опять плохо от пульсаций и неестественных подергиваний инородного существа, тошнота подкати к горлу, маркие наросты, выросшие из детской кожи, выгляди неприятно. Один из медиков ткнул острием ножа ту часть, которая была инородной и это место, словно живое, втянулось, появились складки, другой медик методично начал обкалывать вокруг места стыковки тканей, детской и инопланетной. Ребенок, не открывая глаза, начал биться, хотя вроде до этого он был уже без сознания. И найдя уступ, один из медиков сделал надрез, из которого хлынула желтого цвета густая жидкость с резким неприятным запахом. Соком уже пытался сделать шаг назад, пытаясь удержаться в сознании, как вдруг Академик, до этого стоявший абсолютно спокойно, резким движением перехватил руку с пистолетом и невидимым движением вывернул его. Соком лишь отчаянно пытался нанести удар, пытаясь выбить оружие, но промахнулся, завалившись на бок. Его уже подняли двое охранников, заломив руки и стянув пластиковой стяжкой, они ждали команды.
Академик спокойно произнес:
– Ты досмотришь все до конца, хоть обрыгаешь все тут, будешь знать, как людям даются витамины.
Сокома подтащили ближе и два медика начали делать еще более глубокие надрезы, оголяя неправильного вида ткани, разрезая какие-то сумки и лишь спустя время добрались до защищённого панциря, похожего на хитин. Взяв небольшое сверло, начали высверливать три аккуратных отверстия. Соком не слышал мерзкого звука высокооборотного миниатюрного сверла, не слышал дробящих кости звуков вскрываемого хитина, он вырубился и, уже получив пару оплеух и почувствовав запах нашатыря, пришел в себя и наблюдал, как аккуратно медики вытаскивают мешочек, явно нервничая и переживая за его содержимое.
– Если неправильно вскрыть, то все тут отравятся нейротоксином из-за концентрированного яда паразита, может и сердце не выдержать передозировки. Но стоит его опустить в стакан с разведенной содой и там вскрыть – уже никто не отравится, должна быть защита от извлечения, да и дырки нужно правильные сделать. – сказал Академик. – Ну что ты там, Док, тянешь кота за яйца!
Медик извлек из стакана небольшую пористую структуру со снятой оболочкой и серебристыми нитями, которые сначала висели, а потом, словно выгорая на концах, стали светиться бледно-красным огоньком и втягиваться в поры. Меняя форму с вытянутого овала, структура приобретала сначала форму приплюснутой виноградины, а чуть позже, наливаясь красным цветом, стала больше походить на приплюснутый шарик. Когда процесс окончательно завершился, доктор положил шарик рядом на операционный стол с мальчиком и, словно проверяя пальцем шарик на прочность, пару раз на него несильно надавил, тот поддался давлению и, немного изменив форму, опять стал приобретать более круглую форму, словно живой.
Академик аккуратно взял в руки шарик и произнёс:
– Еще теплый! Жалко, что из этих детей один из пяти выживает, но тоже может ненадолго. А знаешь, что только в детях мутаген имеет красную окраску, а в мутантах эта лотерея, в крупных почаще, но иди и попробуй убить Жнеца или кого пострашнее. Так что, вот тебе цена за прогресс, за умения, за лечение, за победу!
– Ну ты и выродок! – единственное, что смог из себя выдавить Соком.
– Я лишь паромщик, что берет плату за пересечение реки Стикс. Ты мне нужен, иначе бы я так долго с тобой не возился, но и на эту жертву я готов пойти. Выбор у тебя не велик, стать одним из нас или одним из них!
И Академик прострелил голову пацана, напугав еще капающегося в ней медика.
– Ты этого не сделаешь! – не зная, чем парировать сказал Соком.
– Отрицание – самая любимая из человеческих реакций. Вы всему не верите, что бы вам на блюдечке не подавали, не верите в бога, не верите в инопланетян, не верите в чужую жестокость. Такие, как ты, продолжаете упрямо верить в то, что Земля принадлежит им. Не только нам, нет, она принадлежит немножко людям, мутантам и полностью СОЗДАТЕЛЮ! Поверь, я абсолютно верю в создателя, и он мою руку не зря направляет.
– Так ты еще и фанатик, отпусти меня, давай все решим по-мужски, если твоя возьмёт, буду делать, что говорит тебе СОЗДАТЕЛЬ. Нет, отпустишь и забудем, что мы тут видели. – сказал Соком собирая последние силы.
– О, как интересно, ты правда решил, стоя еле на ногах, завалить меня в кулачном бою? Ну, я согласен прилюдно тебя наказать, чтобы впредь думал, прежде чем на меня ствол наставлять и оспаривать мои приказы, да и другим потеха и урок. Биться будем по мои правилам, ничего сверхъестественного, дам тебе бонус, пистолет с одной пулей и нож. Ну, скажем, пощекотать нервы, а то ты и так плохо выглядишь.
– Пойдет, я готов! – сказал Соком.
– Развяжите ему руки, эй Док, убери уже ребенка и вколи ему мутагена бычью дозу и что-нибудь еще, чтобы ему хотя бы на полчаса хватило, а то неправильно, вдруг кто скажет, что я с трупом ходячим сражаюсь. Да, Соком, если я выиграю, и после этого ты ослушаешься хоть один мой приказ или будешь болтать слишком много, я у тебя на глазах скормлю мутантам одного из твоих родных и заставлю тебя смотреть, а потом отрежу язык и заставлю делать самую грязную работу, все понял?
Соком устало кивнул головой.
Прошло чуть больше получаса, но Сокому действительно стало лучше, медик не зря с ним возился и, когда он уже почувствовал, что может стоять на ногах и, проделав пару не сложных упражнений, удовлетворительно кивнул сам себе. Покидая комнату отдыха персонала, он еще раз бросил взгляд на операционный стол, где недавно медики боролись за жизнь пацана и лишь демонстрация силы Академика окончательно убила ни в чем не виноватого парня. «Всегда есть выбор» заученная фраза одного киногероя пришла ему на ум, и Соком, копя всю свою злость, выдвинулся к ярким огонькам импровизированного ринга возле штаба, где толпа людей, наскоро бросившая освещение вокруг небольшого открытого пяточка, с нетерпением ожидала боя. Толпа, увидев приближение Сокома, сразу же оживилась и, хотя стояла глубокая ночь, народу поглазеть на бой собралось прилично. Виднелся наскоро прибитый кусок дсп, где черным фломастером были уже прописаны ставки. По всему выходило, что соотношения были один к десяти, так же были сделаны ставки, что Соком упадет в первые пять минут. Статистика не радовала, но у Сокома были козыри в рукаве, тем более что его задиристый характер постоянно заставлял его тренироваться, и на военной службе он часто давал в морду кому не надо и был участником неофициальных боев среди военных, выступал в свое время за свою академию и, если шел в бар, то обязательно старался спровоцировать конфликт. Конечно, с появлением ребенка он сдерживал свой нрав, но тренировок не бросал.
