Читать книгу: «Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание, 1962 г.», страница 11
На снимке слева направо: Виктор Гамий, Борис Брио, Александр Смирнов, Анатолий Бормот и Виктор Дудко
Юрий Малюгин с внуком, Саша Смирнов, Виктор Дудуко и Толя Бормот
В дополнение к книге о Соркине, можно ещё привести воспоминания некоторых других людей, близко знавших Рувима Евелевича.
Может быть, их воспоминания добавят что-нибудь ещё новое, касающееся жизни и работы Р. Е. Соркина – то, что было упущено нами…
Уже после выпуска книги – «О ЖИЗНИ И НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Р. Е. СОРКИНА» вышла статья ЗОИ САФФИУЛИНОЙ. Причём Зоя опубликовала в сетях два текста. Попробуем их объединить в один…
8 декабря 2009 года…
ЕГО НАЗЫВАЛИ «ДЕДОМ»
Спасибо людям, которые собрали материал и издали эту замечательную книгу. Дочь ученого подарила ее библиотеке завода им. Серго.
Этого, конечно, мало, но писать и рассказывать о заводе им. Серго и его военпредах тогда было невозможно. Тем более приятно знать, что Г. С. Смуров, в тот период старший военпред Объединенного военного представительства ГРАУ и ВМС, жив и здоров и в этом году отметил свое 95-летие.
НА ОДНОЙ ДОСКЕ С ВЕЛИКИМИ УЧЁНЫМИ
Я хочу рассказать о человеке, в ком было сильно развито, как у многих советских людей в годы войны, чувство патриотизма, беззаветная любовь к своей великой Родине. Он жил и работал в нашем городе военпредом на заводе им. Серго с 1950 по 1956 г.г. К сожалению, о нем нет никакого материала в музеях завода и города, его имя было засекречено, как имена многих других замечательных людей. Это Рувим Евелевич Соркин, чье имя стоит рядом с такими именами, как Ф. А. Цандлер, В. Г. Грабин, Ю. А. Победоносцев, С. П. Королев, М. М. Арш, М. Е. Серебряков, которые дали начало бурному развитию ракетно-космической науки и техники.
Профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, выдающийся ученый, награжденный боевыми и трудовыми орденами и медалями, инженер-полковник Рувим Евелевич Соркин внес огромный вклад в создание и усовершенствование образцов ракетной техники и своей деятельностью приблизил День Победы. Ему было 47 лет, когда коллеги между собой стали называть его «Дедом».
Это прозвище он привез из Свердловска, где проработал три года, и это имя уже успел получить за свою не по годам мудрость, уверенность, знание дела, надежность. По словам дочери Леоноры Рувимовны, к нему шли за советом и по работе, и по любому другому вопросу, и даже семейному, личному: его любили, ему доверяли и уважали. «Надо спросить у Деда, а что скажет Дед, посоветуемся с Дедом» – такие фразы Леонора слышала много раз. Не каждого будут называть так, а только того, у кого за плечами большой жизненный опыт, того, кто сам, испытав многое в жизни, хорошо понимал людей.
«О том, что папа – доктор технических наук, я узнала, когда его в 1959 г. пригласили из Свердловска в город Дзержинский Московской области, – рассказывает о своем отце дочь. – Папа был очень жизнерадостным, общительным, светлым человеком и скромным, уравновешенным. Никогда ни на кого не повышал голоса, нас, детей, никогда не наказывал. Авторитет папы в семье был непререкаем – это заслуга мамы. Он любил шумные застолья, когда творческий успех отмечали дома, и собиралось до двадцати человек, пели песни, шутили. Папа любил танцевать, рассказывал интересные случаи из своей жизни. Но говорить о работе родителей – не было принято в нашей семье».
БРАТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА СЕБЯ
С Леонорой я училась в 9 и 10 классах школы № 3, сидела с ней за одной партой. Мне довелось часто бывать у них дома в период 1952–54 г.г. и общаться с его женой Марией Андреевной и с братьями Леоноры. В 1950 году Соркин был назначен на завод им. Серго старшим заказчиком от Министерства обороны, он обеспечивал качественную приемку военной продукции для всей армии Советского Союза. Это было сказано Бухараевым Илем Гарифовичем, жителем нашего города, персональным пенсионером, кавалером орденов «Знак Почета» и Трудового Красного знамени, который работал в то время главным инженером завода.
Иль Гарифович вспоминает, что вместе с Соркиным из Москвы приехал Михаил Маркович Арш, профессор, получивший назначение на военную кафедру КХТИ в Казани. Михаил Маркович стал любимым учителем студента Бухараева, и Арш сам полюбил старательного, талантливого ученика и иногда выручал его в трудных ситуациях. А Соркина профессор Арш уважал и помнил.
Однажды был случай на заводе, когда забраковали большую партию боевых изделий. Обнаружился брак – вмятина или царапина на одном из ста проверенных боевых патронов. Пришли к Соркину директор и главный инженер: «Что делать? Срывается план». А это уже «ЧП» – невыполнение плана, если ликвидировать всю продукцию. «Пригласите того, кто забраковал партию», – попросил Рувим Евелевич. Он понимал, что военпред формально прав, но спросил у него: «Если вставить в орудие этот патрон, пушка сработает?» – «Да» – был ответ. «Ну, тогда все в порядке». Так конфликт был ликвидирован, план не был сорван. На заводе тогда долго говорили о мудром выходе из трудной ситуации.
НИ НА КОГО НЕ ПОХОЖИЙ
Соркин был ласков с детьми, я видела, как он играл с сыновьями в шахматы, шутил, смеялся. Гайнуллин Равиль Каримович учился в одном классе с Эваристом, сыном Рувима Евелевича, вспоминает, как он приходил к ним домой, его сажали за стол и кормили обедом. Помнит, как Рувим Евелевич говорил ему о пользе гречневой каши, как Равиль охотно бегал к киоску и покупал ему папиросы. Мария Андреевна помогала мальчику в изучении немецкого языка.
К Соркину тянулись люди, потому что в нем находили интересного собеседника, умного, жизнерадостного, веселого человека. Зеленодолец Бричев Георгий Константинович вспоминает, как Соркин приходил к ним домой, когда возвращался с завода. «Он разговаривал подолгу с моим отцом Константином Тимофеевичем, который работал главным энергетиком завода им. Серго, на веранде дома, и прогонял меня, подростка, со словами: «Нечего слушать разговоры старших».
Соркин притягивал к себе своей эрудицией. У меня дома хранится «Краткий философский словарь», подаренный Рувимом Евелевичем. Смуров Георгий Семенович, тоже работавший военпредом рядом с Соркиным, вспоминает: «Он был очень уверенный, спокойный, держался свободно, никогда не повышал голоса, быстро делал расчеты, за столом постоянно что-то писал».
Всем запомнилось, что он много курил – папиросы «Беломорканал» и «Казбек».
Когда мы учились с Леонорой в школе, разговоры о моих и ее родителях вообще не велись. Мы больше заняты были своей жизнью, мечтами о будущем. В эти годы и родители о себе ничего не рассказывали, а мы, дети, не спрашивали: своими немногословными ответами родители однажды дали понять, что не надо задавать лишних вопросов. Нас с Леонорой объединяла страстная любовь к классической музыке, и наша дружба не прерывается с тех пор.
Считаю своим долгом рассказать о Соркине в преддверии 65-летия со Дня Победы, к приближению которой он имел непосредственное отношение. Когда я впервые увидела его, ему было 42 года. Рувим Евелевич Соркин был удивительный человек, ни на кого не похожий, настолько яркий, эрудированный, остроумный, энергичный, что память о нем не тускнеет до сих пор.
Люди, окружавшие Соркина, не знали его биографии, а она у него необычна. Р. Е. Соркин родился в 1910 г. в городе Стародубе Брянской области. Сын бедного портного из многодетной семьи в 12 лет, когда отец ослеп, был отдан в детский дом вместе с младшим братом. Старый учитель гимназии заметил его математические способности, помог закончить первую ступень Совтрудшколы. Затем – Профтехшкола деревообделочников, рабфак, а с 17 лет – учеба в Ленинградском университете на физико-математическом факультете.
НАУЧНАЯ РАБОТА
На 3 курсе по призыву комсомола пошел в Красную Армию и был переведен в Артиллерийскую академию им. Дзержинского. Блестяще закончил ее, уже имея научные публикации. В 1937 г. он предложил свой вариант усовершенствования 76-миллиметровой пушки: чтобы танк не опрокидывался при выстреле, был сконструирован специальный газодинамический дульный тормоз. В 1941 году модернизированная пушка была установлена на танке Т-34. В битве на Курско-Орловской дуге эти танки показали отличную боеспособность.
В 1942 г. Рувим Евелевич был удостоен первой правительственной награды – Ордена Красной Звезды, позднее был назначен начальником первого научно-исследовательского отдела НИИ-3 при СНК СССР. Для выполнения спецзадания его часто направляют на фронт, чтобы на месте изучить способы эффективной эксплуатации артиллерийского минометного (знаменитые «Катюши») и трофейного вооружения.
В июне 1945 г. Рувима Евелевича направляют в Берлин начальником Военной технической комиссии вместе с Сергеем Павловичем Королевым для исследования немецкого трофейного ракетного вооружения – ФАУ-1 и ФАУ-2. За эту работу он получил правительственные награды.
В 1947 году Соркину предложили возглавить новое направление – ракетно-космическое. Но он решил остаться в армии, и его назначили заместителем директора по научной работе в одном из НИИ, где он защитил докторскую диссертацию, получил звание полковника-инженера.
НАЗНАЧЕНИЕ В ЗЕЛЕНОДОЛЬСК
Бескомпромиссность Рувима Евелевича, по словам его коллег, приводит к тому, что его освобождают от прежней работы. В 1950 г. он был отозван в армию и назначен военпредом на гильзовый завод им. Серго в Зеленодольск ТАССР. Здесь он продолжал научную деятельность, писал статьи, делал расчеты, но эти работы тогда не были опубликованы. В эти же годы он преподавал математику в вечернем машиностроительном техникуме Зеленодольска, его дважды приглашали в Казанский авиационный институт, но руководство завода его не отпустило.
ПРИЗНАНИЕ
В 1957–59 г.г. в Свердловске в КБ-9 «Уралмашзавода» он занимается расчетами и обоснованием первой управляемой твердотопливной ракеты «Онега». За 24 года работы в НИИ города Дзержинского им написано четыре книги, свыше 200 научных статей. Обладая незаурядными организаторскими способностями, глубокими научными познаниями, Р. Е. Соркин за год создал один из первых вычислительных центров в отрасли. Несколько академиков, членов-корреспондентов, ректоров вузов, директоров НИИ по всей России – это ученики Соркина.
Образовалась научная Школа Соркина по внутренней баллистике РДТТ – ракетных двигателей на твердом топливе. Это совершенно новое направление в ракетной технике. За монографию «Теория внутренней баллистики РДТТ» в 1970 году Соркин получил Государственную премию СССР, ему было присвоено почетное звание Заслуженного деятеля науки и техники РСФСР.
В 1983 году в возрасте 73 лет Рувим Евелевич ушел из жизни, успев написать еще одну книгу, которая вышла через три месяца после кончины автора. Она стала настольным пособием для студентов, аспирантов и всех разработчиков РДТТ.
В 2007 г. вышла книга «О жизни и научной деятельности Р. Е. Соркина» под общей редакцией академиков РАРАН и РАН. В ней собраны воспоминания именитых коллег, работавших рядом с этим удивительным человеком.
К 90-летию Рувима Евелевича на доме, где он жил, была открыта мемориальная доска. Каждый житель Зеленодольска, прочитавший книгу о Соркине Р. Е. и узнавший о нем, будет гордиться тем, что в нашем городе жил и работал такой великий человек.
ЗОЯ САФИУЛЛИНА
Почти на всех мероприятиях, посвященных памяти Р. Е. СОРКИНА я присутствовал. До сих пор у меня хранятся пригласительные билеты и программы этих конференций, семинаров и заседаний.
В зале заседания, посвящённого 90-летию со дня рождения
Р. Е. Соркина – во втором ряду: Александр Васильевич Смирнов и Виктор Анатольевич Дудко
Первая страничка программы
Часть 7
Я – о своём учителе
Но у меня есть ещё и другая возможность – поделиться своими личными воспоминаниями о своём учителе Р. Е. Соркине. Я имею в виду нашу книгу – «СОЗИДАНИЕ», в каждом разделе которой, в рассказах о моей работе часто упоминается имя Рувима Евеливича.
Вообще-то, мне хочется отметить, что изначально я думал, что мне легко удастся – на основе своих воспоминаний и имеющихся опубликованных материалов рассказать о моем Учителе – Рувиме Евелевиче Соркине, как о добром, очень умном человеке и талантливом учёном. Но задача оказалась не из простых.
Вся информация, имеющаяся в открытой печати о жизни и деятельности Рувима Евеливича оказалась настолько разрозненной и лаконичной, что соединить всё в единый рассказ составило большого труда и времени.
К тому же остались некоторые противоречивые или не выясненные до конца моменты.
Конечно, он многое рассказывал о себе. К сожалению – тогда я ничего не записал, а теперь уточнить или спросить – уже не у кого.
Рувима Евеливича и его жены – Марфы Андреевны, также, как и его двух сыновей уже нет в живых. Осталась дочь – Леонора. Но, к сожалению, у нас с ней связь потеряна.
Я думаю, что ВРЕМЯ ещё расставит все «точки» на свои места, и мы узнаем ещё много интересного об этом замечательном человеке.
Но вот, например, мне так до конца и не удалось разобраться – как, когда, где, и за что был арестован Рувим Евелевич.
Промелькнула информация, что жена – Мария Андреевна в какой-то момент уничтожила все документы и фотографии, касающиеся еврейской родни мужа. Это понятно. Времена были такие, что лишние свидетельства в любой момент могли сослужить плохую службу…
Значит, опираться можно только на имеющиеся официальные данные.
Что мы имеем по данному вопросу? Речь идёт о периоде с 1950 года по 1956-ой.
В биографии Р. Е. везде указано:
В 1947–1950 гг. является заместителем директора по научной работе НИИ-1 (ныне Московский институт теплотехники)
В 1950–1956 гг. направлен на предприятие промышленности боеприпасов.
В 1956–1959 гг. работает начальником расчётно-теоретического отдела ОКБ-9 в Свердловске.
В воспоминаниях одного из родственников упоминается:
В 1950 Р. Е. Соркин был отправлен в ссылку вместе с ещё тремя учёными-евреями (один из которых застрелился, второй повесился, а третий отравился), что звучит почти анекдотично, если бы не было так печально. В 1956 его вернули.
В Автобиографии, написанной Соркиным Р. Е в 1959-м году, значится…
1950 год – был вновь направлен на военную работ по линии ГАУ – военпредом. Уволился в запас по состоянию здоровья в 1956 году.
Ещё в одном документе, Соркиным Р. Е. написано…
1950–1956 г. Служба в Советской Армии – военпред на заводе.
И рядом в графе – Местоположение значится – г. Зеленодольск Тата. АССР.
И вот, только когда я ознакомился с воспоминаниями Зои Сафиуллиной, все неизвестные сошлись в одном месте – на заводе Серго в городе Зеленодольске.
У Зои есть фраза:
Я хочу рассказать о человеке, в ком было сильно развито, как у многих советских людей в годы войны, чувство патриотизма, беззаветная любовь к своей великой Родине. Он жил и работал в нашем городе военпредом на заводе им. Серго с 1950 по 1956 г.г. К сожалению, о нем нет никакого материала в музеях завода и города, его имя было засекречено, как имена многих других замечательных людей. Это Рувим Евелевич Соркин.
Вот так мне приходилось много раз задавать вопросы и потом находить на них ответы…
Ещё пример?
Например, Рувим Евеливич всегда с большой гордостью хвалился мне, что ему так удалось рассчитать рождение сыновей, что они оба родились в один день с днем рождения отца Рувима Евелевича – 9 января.
Но в родословной отмечено, что сын Эварист родился – 9 июля, а день рождения Анатолия – вообще не указан.
Будем считать это несоответствие – ошибкой тех, кто составлял родословную. А я придерживаюсь рассказов Рувима Евелевича…
С самого начала работы у нас в НИХТИ я каждое утро (обычно до 8 утра) заходил в кабинет Р. Е. Соркина. К этому времени он уже сидел за своим рабочим столом, а справа от него лежали исписанные листы бумаги – это итог его работы, которую он проделал за прошедший вечер, а иногда – и ночь.
Я получал задание для своей лаборатории, чаще – мы просто обменивались новостями, не касающимися работы, после чего Р. Е. возвращался к насущным проблемам дня…
У Соркина был трудночитаемый почерк. Работая, он мог записывать мысли в беспорядке. Поэтому каждое утро он начинал с разборки написанного накануне. Для этого нужен был помощник.
Несколько позже, на помощь «Деду» прикрепили инженера Быкову.
Теперь она с утра всегда была в это время в кабинете. Они вместе рассматривали написанное и обсуждали.
Разложив листы в нужном порядке, они – правили написанное.
К. А. Быкова, помогая разбирать Соркину его рукописи, сама набиралась знаний и опыта.
Спустя ещё какое-то время, Р. Е. стал привлекать для этой работы – программиста – Надежду Петровну Иванову. От Калерии она отличалась тем, что – умела спорить с Соркиным и доказывать свою правоту.
Обычно это касалось обсуждения результатов расчетов и при необходимости оперативно вносились корректировки в алгоритмы задачи.
В свободное от работы время мы с Рувим Евеличем просто беседовали. Темы возникали самые разные. Так например, мы обсуждали начало войны. Соркин тогда служил в ГРАУ (главное Артиллерийское Управление) и часто встречался с Перым Секретарем Московского горкома Н. С. Хрущёвым. Они обсуждали неподготовленность к войне (в городе не было достаточно пороха для обычных винтовок). Обсуждали и то, что все пороховые заводы (кроме одного) были расположены в Европейской зоне. И ряд других проблем (в том числе и малое количество боеприпасов в Кронштадте).
Я ему рассказывал о своём переезде на Украину, об отце. (О моем побеге на войну, когда мне было 11 лет, я ему почему-то не рассказывал!)
О нашей первой ЭВМ – машине Урал-1 он обычно говорил, что один вариант он рассчитает быстрее и точнее, чем машина.
Только, когда надо было рассчитать большое количество вариантов с изменением многих параметров, да ещё построить графики (чем занимались инженеры его лаборатории), он согласился, что ЭВМ при наличии графопостроителя с работой справится, наверное, быстрее.
Соркин хорошо играл в шахматы.
После работы, когда многие уже покинули институт, в его кабинет приходили любители и предлагали отдохнуть за шахматной доской.
Мой сын Олег тоже несколько раз с ним сражался. И, Олег (он учился ещё в начальных классах школы) даже предложил новый вариант игры, который они вместе опробовали на деле. Счёта их игр я не знаю. В шахматы они обычно играли дома у Рувима Евелича.
Много ещё чего связывало не только – меня, но и многих молодых учёных нашего института с Рувимом Евеличем. Он опекал нас, как маленьких. Отсылая в командировки, давал подробные наставления – что и как там нужно было сделать или – выступить. По приезде требовал подробного отчёта, и тактично указывал на промахи или ошибочные действия, если таковые были.
Не знаю, как это у него получалось, но он всегда мог сразу определить, что у человека – что-то случилось. Ему и уговаривать-то долго не приходилось, люди сами раскрывали ему свою душу. Он выслушивал, давал советы, успокаивал, и если нужна была его помощь – немедленно оказывал её.
Но, если было нужно – умел и поругать. Мне тоже не раз от него попадало. Но это всегда касалось каких-нибудь недочётов по работе.
Чем закончить мне повествование о моём наставнике и Учителе?
Пожалуй, я примкну к общему мнению, выраженному в конце книги —
«О ЖИЗНИ И НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Р. Е. СОРКИНА».
А оно звучит так:
Закрыта последняя страница.
Каждый из вас, прочитав книгу, ощутил своё отношение к этому большому человеку.
Но нельзя не согласится с тем, что это был человек, созданный для неуемной жизни.
Он был одарен умом, талантлив и красив душой.
Он был щедр и великодушен, когда нужно было помочь, поддержать, пойти на риск, но никогда – на сделку с совестью.
Он был большим и бескорыстным.
Он умел целиком отдаваться работе. И почти четверть века своей жизни отданы работе в НИХТИ – ЛНПО «Союз» – ФЦДТ «Союз».
Пожалуй, здесь, как нигде, максимально реализовался его талант.
Его научные труды актуальны до сих пор, созданная им научная школа успешно продолжает начатое им дело, а коллеги, ученики, все, кто его знал, помнят его и хранят память о нем.
Рувим Евелевич похоронен на нашем старом кладбище в городе Дзержинске.
Могила скромная, соответствует характеру и привычкам Самого Соркина – великого талантливого учёного, но при всей его гениальности – очень скромного человека.
* * *
Все фотографии в тексте взяты из личного архива В. А. Дудко и из книги – «О ЖИЗНИ И НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Р. Е. СОРКИНА», принадлежащей В. А. Дудко. В книгу вошли фотографии из личного архива В. А. и текст с воспоминанием о Р. Е. Соркине.
