Читать книгу: «Мужчины не боятся темноты», страница 3

– Вы не поняли мой вопрос, я не спросил, что мы тут делаем, я спросил, почему мы? – ответил Цемель.

– Вы тут, потому что я вам плачу, – отрезал Моня.

– Если бы вы были тем, кого мы тут не называем, – вмешался Беня, – вы бы собрали человек десять, а может, двадцать всяких студентов, задали им кучу вопросов и ничего не рассказывали. А потом все, что они наговорят, уже внимательно анализировали те ваши люди, которые умеют думать, – Беня, видимо, намекнул, что таких в комнате нет. – Так было бы проще.

– С вами, Беня, будет потяжелее, – согласно кивнул Моня.

– Ладно. Мотив вызова Пазузу довольно очевиден, – сказал Миша. – Тут все просто.

Он помолчал, оглядывая присутствующих.

– Ну, разумеется, никто не знает, кроме Меира, но он будет молчать. Единственная причина, почему люди могут вызвать древнего демона, несущего засуху болезни и разрушения, только одна. Другой демон. Демон худший, чем Пазузу. Демон тьмы. Ламашту, или Ламасу. Это такой специальный демон, убивающий детей.

– Клин клином вышибают? – хмыкнул Рудольф.

– Можно и так сказать, – кивнул Миша. – Или из двух зол выбирают меньшее.

– Хорошо, ладно. Итак, у нас есть древний демон. Что это вообще такое? Давайте определимся, чем он, например, отличается от бога? Нет, стоп. Тогда нам надо будет сначала определиться, что есть бог, а с этим будет еще труднее, – попытался вернуть разговор в деловое русло Рудольф.

– Скорее полегче, – задумчиво пробормотал Михаил.

– Полегче с датами, но потруднее в том смысле, в котором вы и сами поняли, – пояснил Беня и зажег новую сигарету. И тут же положил её в пепельницу. – Вы же понимаете, все это похоже на телешоу. А ведь даже мне не хочется говорить глупости на людях. А Мише это может разрушить карьеру.

– Поэтому мы все подписали договор, в котором есть некоторые слова о неразглашении, и, собственно, я буду следить, чтобы так и было, – успокаивающе сказал Моня.

– Я не боюсь, я просто не хочу скандалов, – сказал Цемель. – Поймите, я серьезный человек, и мне просто не нужно все вот это! Это похоже на дурацкий розыгрыш!

– Я вас понял, их не будет, – ответил ему твердым взглядом Моня.

– А если вас понял я, то мы будем говорить об одном всем нам хорошо известном боге. И я тут же вам могу сказать сразу – вы ничего о нем на знаете! – теперь вскочил Михаил и принялся расхаживать по комнате. – Давайте я скажу так, сейчас бога нет, поэтому и ждем мессию. Будем исходить из предпосылок Зайнца, что боги были, но ушли или умерли. Давайте определимся, когда это было? Ну, можно вспомнить, что у нас был ковчег, он же ковчег завета, рядом с ним первосвященник, который говорит от имени бога. Это было, и есть в библии, но там нет ничего о том, что бог умер или ушел. Но бог точно был, в храме который сам и построил. Он присутствует лично, само помещение храма предназначено для бога, а вот святая святых уже для ковчега. Однако в какой-то момент священник с ковчегом говорит за бога. Ну и точно бога не было, когда нас пленили вавилоняне!

– Давайте примем как крайнюю точку Вавилонский Плен, – закивал Беня.

– Нам не нужен Вавилонский Плен, нам надо знать, что будет если… – начал Моня, но Цемель его перебил:

– Ай, подождите, давайте определимся, когда бог есть, увидим, как тогда дела, и мы поймем, что будет, если он появится снова.

– Ай вы молодцы, – заулыбался Моня и повернулся к Рудольфу:

– Принимаем как отправную точку, что до пленения бог был…

– Подождите, – сказал Рудольф. Он не успевал за разговором. – Стоп. Что мы делаем?

– Определяемся с магией, – удивился Беня, – что же еще! Сейчас узнаем, что было, когда она была, и быстро поймем, что будет, когда она будет! Вы успеваете за моей мыслью?

– А. Эм. Может по датам, когда это было? Я же сказал, я не очень…

– Ай, тут все не очень! – перебил его Беня. – Если верить Торе, это было…

– Давайте верить археологии, – перебил его Миша и схватил из Бениной пачки сигарету. – Это было при Навуходоносоре с 598 по 539 год до нашей эры. У нас есть хорошие доводы что это так. Но это не важно. Важно, что с вами, Рудольф, тяжело об этом говорить, вы же ничего не знаете!

– А что мы знаем сами? – возмущенно воскликнул Моня. – Что я могу знать кроме того, что говорит мне ребе?

– Ай, много чего, – замахал руками Беня. – Смотрите на меня, я все расскажу. Мы знаем, что Яхве пользуется в бою луком, у него есть лучники, его войска ездят верхом…

– Откуда мы это знаем, – искренне удивился Моня.

– Послушайте, – нервно прикуривая, сказал Миша. – Тора – сложная книга, и давайте посмотрим прямо, её писали люди. К тому же со времен Моисея часто переписывали. Там можно найти всякое, вот, например, фраза из книги пророка Амоса: «Господь стоял на отвесной стене, и в руке у него свинцовый отвес», – Миша ещё раз затянулся и яростно затушил в пепельнице окурок. – Типичный пример. Для иудея или христианина это может показаться странным, но в библии, особенно в до пленной, бог довольно человекоподобен. Он сам участвует в битвах, он лично принимает дань, он принимает парады и участвует в постройке храма. Хотя при этом, чуть позже, он же называется невидимым, вездесущим… Этому за последние две тысячи лет придумали сотни объяснений. Нам нужны теологические споры? – Миша внимательно посмотрел он на Моню. Тот отрицательно помотал головой.

– Хорошо, – сказал Рудольф, – я проясню ситуацию. Для нашего уважаемого хозяина мы должны прикинуть что будет, если на допустить, что примерно семь веков до нашей эры, по меньшей мере у евреев, был бог. И были демоны. Особенно Пазузу. Хорошо. И вот теперь, через две с половиной тысячи лет, они возвращается. Понятно, что тут становится интересен скорее момент с божественным возвращением, и пока я вижу это так: появляется мужик с огромным чувством собственного достоинства, на коне и с луком в одной руке и свинцовым отвесом в другой, и требует построить ему храм. Его запрут и окажут психологическую помощь, я полагаю. Соберитесь, господа, формулируйте ваши предположения.

– Вам так хорошо жить, вы никогда не читали тору. Я бы смеялся всю жизнь если бы мог быть на вашем месте, – сказал Беня и затянулся сигаретой. – Ну давайте я таки начну. Что требовал от евреев бог, когда Моисей увел их от египтян? Миша, я понимаю, вам это сложно, но давайте, растрясите вашу энциклопедию в голове.

– Все, – емко сказал Миша, который в этот момент что-то набирал на клавиатуре своего ноутбука. – Шкуры, скот, людей…

– Людей? – удивился Рудольф.

– Ну да, у вас еще нету детей, – сказал Моня. – Скоро вы узнаете еще об одном обряде, у нас, у евреев. Он называется «Выкуп сына» (pidyon ha-ben) и входит в число 613-ти заповедей иудаизма, и совершается на 31-й день после рождения первенца мужского пола. Вы как отец ребёнка обязаны отдать его Яхве в лице жреца, когена. Ну а после выкупить обратно за 5 шекелей. Это порядка 100 граммов серебра. Родственники жены уже дарили вам серебро?

– Какой неприличный вопрос! – возмутился Беня. – Так дарили?

– Ну вот, книга Чисел, наставления Аарону, – задумчиво сказал Цемель, смотря в ноутбук. – Я могу перевести почти дословно, – он прокашлялся и прочитал с монитора: «Всё, открывающее утробу (peṭer reḥem) у всякой плоти, которую приносят Яхве, из людей и из скота, да будет твоим; только первенец из людей должен быть выкуплен… а выкуп за них: начиная от одного месяца, по оценке твоей, бери выкуп пять сиклей серебра… но за первородное из волов, и за первородное из овец, и за первородное из коз, не бери выкупа: они святыня; кровью их окропляй жертвенник, и тук их сожигай в жертву, в приятное благоухание Яхве».

– Тут скорее имеет смысл обратить внимание на Исход, «Отдавай мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею», – снова встрял Беня, – но мы углубляемся не туда. Яхве нужно все, боже мой, как же он обдерет бедных евреев, когда вернется, вы не представляете.

– Как? – заинтересовался Рудольф. – Конкретно.

– Хм. Ну в общем система побора, по-видимому, осуществлялась по родам. Собственно, общинный строй, так же как бонды скандинавов или главы семейств Китая, принимались как административная единица, – рассудительно начал Михаил. – Он требовал не только скот и людей, но и отдельно, и особенно настойчиво золото, серебро…

– Вы не поняли вопроса, – сказал Рудольф, – все эти древние истории, конечно, ужасны, кровавы и жестоки, но что может заставить современных, разумных людей подчиниться таким требованиям?

– Вот сейчас вы хорошо сказали, я бы конечно мог лучше, но не успел, – оживился Моня. – И как он нас заставит?

– Явится в славе своей, – хмыкнул Михаил Цемель, задумчиво глядя на пачку сигарет, так и валяющуюся на столе рядом с Беней.

– Вы не совсем понимаете, Рудольф, – сказал Беня Зайнц, убирая пачку в карман, – с чем вы будете иметь дело. Как правильно подметил мой коллега, он придет в славе своей, и у нас просто не будет выбора.

– Нашлет на нас змей? Сожжет серой с неба? – предположил Рудольф.

– Давайте сейчас я скажу, как будто умный, – сказал Зайнц и, порывисто поднявшись, начал расхаживать по комнате. – Сейчас мы можем прыгнуть в мутное философское болото теологии и утонуть в спорах о природе бога. Но вам повезло, у вас есть я, я вас спасу, вам даже понравится, – Цемель попытался что-то сказать, Зайнц решительным жестом остановил его. – Не надо меня сбивать, я и сам смогу сбиться. Итак, давайте возьмем самую суть, то, что вас так интересует, именно физическое проявление божественности Яхве. И тут, как ни странно, у нас есть хороший, годный материал, с которым можно работать. Да-да, Рудольф, я о библии. У Яхве есть Слава. Но это слово из синодального перевода библии не корректно.

– В оригинале это звучит кхабод, – подхватил Миша, – огненно-световой ореол, окружающий собственный образ Яхве. Это слово, образованное от глагольного корня с первичным значением «быть тяжёлым», начиная с Септуагинты традиционно переводится на европейские языки как «слава»…

– Сама природа Яхве полностью соответствует месопотамским представлениям о природе богов, – отмахнулся от Цемеля Беня. – Месопотамских богов окружает ослепительный нимб, – он очертил круг над своей головой, – который приводит созерцающих его людей в состояние смертельного ужаса. И поэтому при встрече с нами боги скрывают свой подлинный вид в тумане или облаке или принимают образ человека.

– А вот это мне знакомо, – отметил Рудольф. – И вел он по пустыне в столпе облачном…

– А нам не интересно, что вам знакомо, – перебил Беня. –Дальше я хотел сказать… Я сбился!

– И тут надо кое-что пояснить, – поднял указательный палец Михаил.

– Все это не отвечает на мой вопрос! – повысил голос Рудольф. – Что нам мешает его пристрелить?

– Тише! Мы все уже устали, – сказал Моня. – Это понятно, мне надо было дать вам подготовиться. Мне только что позвонили, мне надо уехать. Но вы можете посидеть, поговорить, а может быть, даже изложить свои соображения на бумаге. И давайте продолжим завтра.

В дверь тут же вошел Игорь. Или Юрий. Рудольф пока не очень хорошо их отличал, когда те были по отдельности. Прожив в Израиле пятнадцать лет, однажды он с удивлением обнаружил, что теперь для него все славяне на одно лицо. Видимо, один из «домработников» постоянно находился поблизости от Меира, может, вообще в лучших традициях телохранителей подпирал дверь спиной. Но что происходило в комнате, он явно слышал и видел. Моня развернул свое кресло и покатился к выходу, на ходу давая последние указания:

– Вы можете еще поговорить, а меня ждут дела. Хочу завтра иметь пару ответов по моему вопросу, а то сегодня вы свернули куда-то не туда. Когда захотите есть – идите на кухню, берите все, что захотите. Но не забывайте за собой убрать! Встретимся завтра, все обсудим на свежую голову, – с этими словами он выехал в коридор. Домработник вышел за ним и прикрыл за собой дверь.

– Я немного забыл, – сказал Беня, – а какой был вопрос?

– Магия, – ответил ему Михаил. – Что будет, если в мире появится магия…

Вечер этого дня Рудольф провел у себя в комнате, разговаривая по скайпу с женой. Вообще эта явно гостевая спальня и в самом деле ужасно напоминала номер неплохого отеля. Был регулятор температуры и даже влажности, минибар, телевизор. Но отсутствие выключателей электричества и окон создавало странное чувство неправильности. Благодаря скайпу и минибару вечер мог бы даже считаться сносным. Но весь вечер Рудольфа преследовало неприятное ощущение пристального взгляда. А ночью, вдобавок, еще и приснился кошмар.

День 3

Следующий день принес с собой неожиданное открытие – оказывается, бассейн недалеко от входа в дом был в рабочем состоянии. То есть наполнен водой. А рядом небольшие столики и шезлонги. Все это пряталось в удивительно густых зарослях, кажется декоративных папоротников. Рудольф не разбирался в растениях. Но, как ему казалось, он немного разбирался в людях. И то, что сегодняшняя встреча прошла под открытом небом, сильно его удивило. Видимо, Моня хочет наладить с ними неформальный контакт. Ну что же, по всей видимости, подозрения Мишы оправданы. Это мало похоже на обычную работу. Хозяин дома хочет с ними сблизиться, оценить то, как они ведут при расслабляющей обстановке. По-видимому, это собеседование. Моня-Меир еще только собирается предложить им работу, но какую, и зачем нужно все это представление со странными вопросами и круглосуточным светом – совершенно не понятно.

Михаил сидел в тени в ослепительно белой рубашке рядом со своим неизменным ноутбуком. Остальных пока не было.

–Как вы спали? – Спросил Миша у Рудольфа. – Я вот не очень.

– Я тоже, – кивнул Рудольф. – Ночью приснился кошмар, долго не мог уснуть.

– Ахаха, – засмеялся Миша. – Значит, вы слышали, как ночью ко мне пришёл этот цуцик, Беня, и пожаловался, что ему страшно спать одному!

– Доброе утро, – сказал появившийся из кустов Беня. В руках он помимо ноутбука держал две сшитые степлером пачки распечатанных листов с изображениями. Ветер листал листы, и Рудольф поморщился, рассмотрев фотографии каменных и нарисованных чудовищ и химер. Беня плюхнулся в свободное кресло и агрессивно заявил Михаилу. – Мой цуцик в вас не поместится.

– Ай, простите, я просто не мог дождаться, когда вы придете, Беня, и начал рассказывать! Но вы правы, я все равно должен был дождаться! – замахал руками Миша.

– Что он вам наговорил? Что я ввалился пьяный ночью и попросил воспользоваться его туалетом?

– Нет, он уже напридумывал своего, – ответил Рудольф. – Но ваш вариант даже смешнее. А вы что, напиваетесь каждый день?

– Конечно, нет! – возмутился Беня. – Вы превратно обо мне думаете! В первый день просто немного переволновался, но вы же видели, я пил по чуть-чуть! Просто мне всего хотелось попробовать, а у Меира богатый выбор! Ну я попробовал разные вещи, а так как я мало пью, вся эта мешанина сыграла со мной злую шутку. В голову мне ударило уже в номере, тут-то я и нашел Хеннеси. Дальше вы знаете.

– А что с Цемелем?

– Ахах! – опять засмеялся Михаил. – Он пришел ко мне и попросился в туалет! Представляете?

– Так и было? – серьезно спросил Рудольф у смутившегося в конец Зайнца.

– Ну в общем да. Вообще все началось с того, что я проснулся ночью от того, что в туалете что-то булькало. Или даже чавкало, не знаю, как описать. Хлюпало в общем довольно отчетливо. А тут мне еще как назло остро захотелось в туалет. Но зайти туда почему-то было очень страшно. Мне казалось, что там кто-то есть. Жуткий ужас. Ну, я не стал себя заставлять, я и так слишком часто себя заставляю, и пошел по соседям. К вам я стучаться побоялся, помня ваш буйный нрав и пижаму, а вот у этого эксперта по Пазузу думал найти понимание. Но он меня выгнал. И тут я понял, что остальные спальни-то свободны. Там я сходил в туалет и даже остался спать. В общем, я вернулся к себе только утром и чуть не проспал – будильник-то был в телефоне у моей кровати.

– И как? – оживился Цемель. – Нашли характерные следы выползня из канализации?

– Нет, – отмахнулся Беня, – я даже спокойно почистил зубы, – он немного помолчал и добавил: – Но вот ночью… Вы знаете, я даже уже взялся за ручку двери, чтобы посмотреть, что там хлюпает. Хлюп, хлюп, так монотонно… И не смог себя заставить открыть дверь.

– Приступ паники? – понимающе кивнул Рудольф.

– Ну так уж прямо приступ, – опять засмущался Беня.

– Я вас прекрасно понимаю. Со всей этой чертовщиной у меня тоже начали шалить нервы, – похлопал его по плечу Рудольф. – Мне вчера вечером тоже стало не по себе. В какой-то момент возникло стойкое ощущение, что я не один. При этом я говорил с женой. Она спрашивает, на кого это ты там оборачиваешься? А я даже не знаю, что сказать. Вы, кстати, Цемель, ведь не знаете, а Беня ещё в первый день нашел способ, как выключить свет в туалете. Так что у него там за дверью было темно. Но вы же Беня, не ребенок, надо держать себя в руках и пересиливать страхи. Или хотя бы быть достаточно взрослым, чтобы брать на себя ответственность. Когда вы собираетесь сказать Меиру, что у вас в санузле нет света?

Цемель хмыкнул. А потом попросил:

– Беня, угостите сигаретой. И я вам честно скажу, у меня все было нормально. Сантехника вела себя пристойно, дыхание за спиной не слышалось. Но мне и не привыкать. Тематика-то почти профильная, – он закурил Бенину сигарету от Бениной же зажигалки и продолжил: – Вы, Рудольф, кстати, говорили про кошмар. Расскажите подробней.

– Вы зря смеетесь, Цемель. В моей профессии много зависит от инстинктов, потому что думать бывает некогда. Вот, например, вы знали, что снайперов учат при отслеживании целей не смотреть прямо на человека, а смотреть как бы немного мимо.

– Что, правда? – удивился Беня. – А почему?

– Вам случалось ловить на себе чужой взгляд? В общественном транспорте или кафе? Поднимаете глаза от странного ощущения, что на вас смотрят, и безошибочно смотрите прямо на того человека, что вас разглядывал? Часто именно так и вычисляют снайперов. Жертва смотрит в сторону своего убийцы прямо перед выстрелом. Тут, видимо, похожий механизм, – Рудольф вздохнул. – Если бы у меня было такое чувство на задании, я бы велел отряду остановиться и залечь. И в девяноста случаев из ста это бы оказалось не зря.

– Мистика какая-то, – покачал головой Михаил, – а я то думал, в нашей странной компании вы столп здравого смысла.

– Я столб, да, – легко согласился Рудольф. – Но я же живой человек, вы меня не переоценивайте. Как и во всяких сложных ситуациях, люди ищут себе психологические костыли. Летчики, например, крайне суеверны. Никогда не говорят «последний» вылет. Говорят «крайний». Так и со мной. Ну и плюс все же момент с подсознанием. Мелькнул вдалеке блик на оптике, но сознание это отметить не успело. Или чужие следы пересекают маршрут следования. В сознании зажегся красный огонек тревоги. Важно уметь себя слышать и такие сигналы не пропускать. Остановиться, оглядеться. Поэтому этот сигнал опасности, на удивление сильный, в момент, когда я лежу в теплой кровати, в довольно безопасном месте, сильно выбил меня из колеи, – Рудольф замолчал.