Читать книгу: «Город мудрых дев. Мозаика монастырской жизни», страница 3
Баба Валя стоит у забора, своих козочек караулит. Она похожа на сову, и я её немного побаиваюсь. Моя бабушка говорит, что баба Валя когда-то была девочкой («А так бывает?» – думаю я) и её увели пешком в Германию, в лагерь вместе с братом. Она вернулась потом назад из плена, а он там погиб. И ещё слышала я от бабы Вали, что злые немцы ездили как раз по моей Володарке на грузовиках и танках и стреляли отсюда по Ростральным колоннам и Зимнему дворцу. Не может этого быть, но взрослые врать не будут.
А тётя Таня, соседка, говорила, что мой дом раньше был землянкой и построен тоже в войну солдатами. Поэтому в нем сыро и он маленький совсем. Через много лет узнаю ещё и то, что в домике моем долгие годы после войны располагался молитвенный дом секты беспоповцев и в нем жила семья, состоявшая из родителей и одиннадцати детей, а в комнате, где мы живем с мамой и папой, когда-то держали корову и свинью.
Люблю ездить с бабушкой на электричке. Всё интересно и сколько вокруг красоты! Выучила наизусть станции. Мои любимые – это Сосновая поляна, Лигово, Ульянка.
Ульянка! Представляю себе девочку в веснушках и с рыжими косичками – мы могли бы подружиться и поехать вместе в зоопарк. Дальше начинается большой завод с трубами, город, интересные круглые дома и любимый Балтийский вокзал. По поезду ходят весёлые и грустные люди. Больше всего мне нравятся студенты из Петергофа, у них бывают с собой гитары, и они всегда рассказывают интересные истории и целуются иногда. Когда вырасту, буду с гитарой ходить по поезду и петь бардовские песни. Это меня бабушка научила – у неё друзья-барды, мы к ним ездили слушать песни в геологический посёлок.
А вот другая бабушка, Надя, сестра моей Ани, работает на Адмиралтейских верфях. Она и дедушка, их двоюродный брат, там строят корабли. Дед Валера их чертит, а когда-то и плавал на подводных лодках, а Надя красит. У неё руки всегда пахнут. И у неё нет детей, она часто пьет водку и плачет, зато у неё поселился лохматый пудель Тотон. Живёт она в Коломягах рядом с детской железной дорогой и я, приезжая к ней, мечтаю стать машинистом поезда.
Однажды Надя так много работала, что, когда ехала к нам на дачу, уснула на вокзале на скамейке. А на следующий день её вызвали к директору завода, и он сделал ей замечание, что спать на вокзале нельзя при всех, некрасиво. Она покраснела и извинилась, а он улыбнулся в ответ и показал ей газету «Смена», где на обложке скамейка и, вот чудо, спит наша Надя.
В электричке всё интересно, особенно когда пассажиры начинают играть в догонялки. Вбегает кто-нибудь из тамбура с криком: «Контролёры!», – и мы все играем в зайчиков. Иногда даже приходится спрыгивать на какой-нибудь станции и ждать следующий поезд. В Лигово всегда торгуют на улице разными старыми часами и магнитофонами, книжками. Мы возили туда котят, а соседка тётя Таня- астры.
Очень интересно проезжать мимо станции со старыми вагонами – Депо. Почему у них выбиты стёкла, и никто их не ремонтирует? Вот как вырасту, залезу в такой вагон и поеду в Индию. Взрослым всё можно.
Ещё люблю чебуреки и горячие пирожки. Покупаем их на Балтийском вокзале, кладем в сумку и спешим в метро! Какое же оно красивое!
– Наша ветка красная, Верочка, запомни, – говорит бабушка. Это дворцы под землёй, а мы все гости, едем по подземному городу гномов. Да, я читала книги, всё знаю. И даже про то, что там в войну прятались от бомб ленинградцы. Наш город – единственный город на Земле, так мне кажется. Где-то на его окраинах начинается Москва, Ричмонд – там наш дед Олег, – и где-то в пригородах живут французы, африканцы и певица Алла Пугачёва. Вот бы с ней познакомиться! И с Пушкниым!
А иногда мне кажется, что весь мир мне снится. И это я его придумала. Бывает, что мы с бабушкой не садимся в метро, а едем на красном трамвае. Проезжаем Никольский собор, очень красиво там, Театральную площадь, мост Лейтенанта Шмидта. Ледокол «Красин» стоит на причале, а из другого окна Ростральные колонны и Кунсткамера. Туда, пожалуй, больше не пойду, жуть как страшно. Да, есть на свете только один город – Ленинград.
1999
Я люблю надевать бабушкину куртку, когда иду на колонку за водой и когда пилю дрова. Моя рука каждый раз нащупывает бабушкины сигареты в кармане. Спички тут же. В подсознание закрадывается мысль: а почему бы и не покурить? Вот было бы здорово стать крутой девчонкой. Многие взрослые курят: они независимы и выглядят эффектно, как в кино про бандитов.
Мои друзья-приятели вокруг почти все уже пробовали. Достала из пачки сигарету. Помяла в руках, понюхала с разных сторон. Покрутила в руках спички. Но какой-то благой внутренний голос ласково стал говорить мне. «Это же зло. Начнёшь – не отвяжешься. Будешь врать и краснеть, и снова врать. Будешь искать деньги на сигареты. А что подумает мама? А мама и папа ведь не курят. Они заплачут». Уверена, эти размышления влагал в мое сердце Ангел-хранитель. Пробовать я не стала.
***
Любимое занятие: расхаживаю в штанах и тулупе по папкиной стройке, представляю себя строителем-крановщиком. И водителем, конечно. Вдыхаю сводящий с ума аромат, отворачивая крышку бензиновой канистры. Если подойти к выхлопной трубе автомобиля – тот же эффект. Я-папин хвостик, и по-деловому, вместе с ним, проникаю в гараж соседа дяди Костика.
Вот уж у кого гараж так гараж – целая автомастерская. У него и лейки специальные, и стеклоочистители, и токарный станок, и множество непонятных мне шурупчиков, и молоточков. Когда взрослые, а к Косте приходят потрепаться за жизнь и выпросить гаечку все соседние мужички, произносят слово «карбюратор» или «карданный вал», «сцепление», я с важным видом киваю и мотаю на ус непонятные слова, авось, пригодится.
Костя часто ходит с загадочным видом, надевая настоящую сварочную маску, начинает производить яркие искры. Тогда мама с бабушкой с трудом загоняют нас, ребятню, во двор. Костя ещё и самогонщик, как в фильме про Труса, Балбеса и Бывалого. Самогонный аппарат – чудо техники. Выросту – разберусь, что к чему. Когда папка или Костя лежат под машиной и видны только их ноги, я с некоторой завистью поглядываю на них: почему помогать не приглашают? Я откручу всё, что надо и не надо, вот увидите!
2000
Однажды летом, когда мне было десять лет, папины друзья Андрей и Татьяна привезли невидаль – стручок острого красного перца. Слюнки текли попробовать и я, не сдержавшись, отхватила кусочек. Моментально глаза вылезли на лоб, обожгло язык и полились крокодильи слёзы. Но отчего-то, не смотря на боль, стало очень смешно!
Выпросив у бабушки небольшую часть эдакой отравы с целью «детишек удивить», зашагала на переулок к скучающим Андрюшке, Юле, Машке и Катюхе. Выдержав паузу, торжественно произнесла: «Володарская Олимпиада 2000 года по легкой атлетике объявляется открытой!» Ребятки не поняли. Уговорив их встать в одну линейку, объявила, что нашла самый быстрый способ на свете стать чемпионами мира по бегу. Выдав каждому по маленькой частичке красного «ускорителя», предупредила: «Как скажу на старт, внимание!– кладите его в рот! Как скажу «марш» – бегите прямо до нашей колонки!»
Так, вне «Олимпиады», до общей водопроводной колонки, если шагу было минут семь. Но, не успела я произнести «На старт, внима….» как засвистели улепётывающие пятки моих приятелей под их же вопли и крики. … Каждый из них не стал ждать сигнала, засунув в рот волшебный «ускоритель». Итак, был установлен мировой рекорд по скорости перелёта среднеупитанных школьников по воздуху, с целью спасения от красного перца. Что и не требовалось доказать. Точка.
***
Забравшись на второй ярус, срисовываю бабочек и носорогов, мышек и медведей из детского альбома. Бабушки мои притихли, смотрят кино какое-то про древность. Я тоже вслушиваюсь в звуки с экрана, незаметно откладываю альбом и погружаюсь в события, происходящие на экране. Христа поцеловал Иуда, а потом Его почему-то по- вели на суд. Да и что это был за суд – самый нечестный!
До этого происходящее воспринималось как сказка и не касалось глубины детского сердца. Но когда совершилось самое ужасное и Христа ни за что, ни про что распяли на кресте – я, возмутившись, вдруг почувствовала, что это не просто фильм. Так и было однажды, не только в кино. Новое ощущение, чувство, присутствие, не могу даже выразить что – обратилось с экрана ко мне и к моим бабушкам, вышло за пределы «ящика», наполнило комнату, все мысли и чувства. И вот я плачу, мне очень жалко Бога, больно за людей! Почему Он так страдает? Есть ли предел Его страданиям? Почему Его никто не защитил, не спас? За что Его предали ученики?
Вот если бы я была там, мы с ребятами, как разведчики, подползли бы и помогли бы Ему укрыться, рассказали бы всем правду. Никогда я до этих минут так остро не ощущала Личность Христа. В один момент почувствовала, что Он сейчас здесь, с нами, в комнате, в домике, над участком, над Володаркой, на Небе. Он меня видит, Он задаёт мне вопрос, буду ли я с Ним? Что-то зажглось в душе, и так я ощутила призывающую благодать.
***
Около бывшего поселкового клуба праздник Масленицы. Приглашаются все желающие! С радостью бежим на площадь с Андрюшкой и Ванькой. Прыгаем в мешках, дерёмся подушками, стреляем дротиками, играем в жмурки! Получаем блины и подарки! Объявляется новый конкурс, и толпа деревенских ребятишек устремляется штурмовать снежную крепость.
В этот момент, из-за поворота на вороном коне, появляется настоящий витязь из прошлого: на его голове шлем, развеваются полы рясы, на груди сияет крест, воин улыбается и посылает всем ребятам благословение. Снежок попал мне в голову, но я этого не замечаю. Я не могу оторваться от зрения этой красоты. Священники – так вот они какие?! Как здесь, у Церкви, хорошо. Да знаю ли я вообще что-нибудь о Боге? С тех пор меня стали посещать новые мысли и вопросы об устройстве всего. Тем священником был мой будущий духовный отец.
***
Пасхальная ночь. Мы уже готовились ко сну, как вдруг в маленькую комнатку бодро влетела бабушка Аня, попросив нас срочно одеться и выйти на улицу. Что-то в ее интонации выдало необычность и срочность исполнения просьбы. Ничего не понимая, накинув куртёхи и валенки, вывалились мы на двор. На небе, прямо над домиком, во всю ширь светился Крест! Это было так торжественно и величественно, что вся семья наша почувствовала необычность явления и Чудо Пасхи Господней! Как овечки, прижались друг к другу папа с мамой, бабушка Нина и её детки Аня и Леонид, я и брат Данилка. Мы не могли отвести глаз от креста, от звездного неба. Как будто небеса звонили в колокола, как будто пели ангелы. Рай был так близко, и
Господь в очередной раз благословил всех нас, Своих детей. Я окончательно проснулась.
Глава 4. Туристы-Интуристы
«Папа, мама, стоп!
Смотрите, смотрите!
Монаха пошла!»
Малыш.
***
Народная мудрость гласит: как день начнёшь, так его и проведёшь. Христианин начинает его со славословия Богу, с благословения этого мира своей скромной молитвой. Азербайджанский писатель Эльчин Сафарли заметил:
«Дети просыпаются утром и воспринимают новый день как чудо, словно первый день их жизни. Большинство взрослых не умеют этого. Не можем не думать о завтрашнем дне, не можем оставить прошлое позади».
Монахи – дети Божии, и нам дано это счастье – рождаться заново каждое утро, с надеждой глядя вперёд, с доверием и благодарностью оставляя заботы прожитого дня на суд Божий.
Полноценный рабочий день в нашем монастыре начинается в 5:30 утра. В 5 часов над окрестностями разносятся мерные удары колокола, вспархивают с крыш и куполов ночные птицы, первые лучи солнца пронизывают пробуждающееся пространство, во Вселенной рождается новое благословенное утро. Выдвигаются черные силуэты. Невесты Христовы. Не спеша бредут по тропинкам из келий схимницы с длинными четками, их лица сокрыты капюшонами и никогда не узнаешь, что у них в душе.
Не узнаешь и не надо. Бог да душа – вот монах, как говорили древние. Бесшумной поступью передвигаются скромные монахини, их мантии словно паруса расправляются и превращаются в крылья неземных птиц; словно озорной ветер летят молодые инокини, спешащие на клирос петь Богу, «дондеже есмь».
Трёт глаза не выспавшаяся послушница, зевает, крестится, оглядывается на кота, как же хочется тютёшить его сейчас, почесать за ушком. Мимо, опираясь на палку, бодро ковыляет на молитву неунывающая девяностолетняя монахиня Мария, вставшая в 4 утра, успевшая совершить великое множество дел. Котя устраивается на крылечке собора, мурлыкает и пытается лапой поймать пушинку.
***
Все послушания в монастыре, как считается, от Бога. В Его Очах они все равноценны и равнодуховны. Главное, с каким чувством ты подходишь к исполнению порученного дела. Даже посуду можно мыть творчески или гладить бельё в гостинице. Трудись по совести и выкладывайся на 100 процентов – вот вся премудрость, а Господь в долгу не останется.
Монастырь похож на единый организм, в котором всё взаимосвязано. Мы – Церковь, Народ Божий, люди, взятые в удел, призванные к святости и счастью. Какие мы, христиане, счастливые! Мы будем жить вечно! «Даже если мы этого не хотим!» – как иронично добавил протоиерей Андрей Ткачёв. Как жаль, что многие люди не испытали радость жизни в Боге и не знают дороги к Нему. Об этом болит и наше, монашеское, сердце.
В этой главе мне хочется утешить Вас, дорогой читатель, некоторыми случаями из нашей повседневной жизни. В основном мои заметки будут связаны с теми послушаниями, которые связаны непосредственно с общением с туристами и паломниками. Забавные случаи на экскурсиях происходят чуть ли не каждый день. Возможно, когда-ни- будь я напишу отдельную книгу именно об этом.
***
Сразу же вспоминается история, рассказанная мне монахиней С. К нам нередко приезжают французы на экскурсии. Иностранцы ходят по монастырю, восторгаются и бесконечно фотографируют. А наши сестры через переводчика, хотя некоторые и сами знают до пяти языков, отвечают на интересующие вопросы. Мать С, нежная и добрая сестра, похожая на незабудку, водила «своих» французов полтора часа. Прощаясь с ними, она расчувствовалась. Ей стало жалко, что европейцы любуются только внешним и не воспринимают духовное. Но Благодать Божия действует и без наших слов. «Ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Души, созданные по Образу Божию, ощущают присутствие Творца через красоту.
Гости почувствовали, что чем-то огорчили своего доброго ангела-путеводителя и стали через переводчика спрашивать, что же случилось. Мать С. заплакала: «Дорогие вы мои! Как мне хочется, чтобы вы спаслись! Идите в церковь, молитесь Богу! Он вас так любит!». Волнение передалось и туристам. Сначала один, потом другой, потом подхватила вся группа – громко зааплодировали и каждый подошёл к матушке с желанием пожать ей руку. Посовещавшись с группой, самый авторитетный француз протянул матери С. несколько банкнот: «Это на ваш самый красивый в мире монастырь! Мы Вас Любовь».
… Снова про деньги, свежая зарисовка. Отзывают от всех дел. Благословение: встретить машину с правительственными номерами и провести экскурсию важной гостье. После давнего случая с мнимыми «важными гостями», которые просто въехали на своей машине в открытые ворота в то время, когда мы с минуты на минуту ждали делегацию и объявили себя ей, я теперь всякий раз несколько раз переспрашиваю гостей, точно ли они это они. И на этот раз. Въезжает мерседес, мигалки прилагаются. Водитель – суровый мачо. На переднем сидении наблюдаю скромненькую старенькую бабулю, ничем даже отдалённо не похожую на государственного деятеля. Здороваемся, прошу её представиться. Просто Света.
– Отчеств, сестра, не надо, я ведь ещё молода.
Хм. За первую минуту в мозгу рой мыслей: кто она? (Знать аудиторию экскурсоводу необходимо, её взгляды, интересы, специфику для того, чтобы понять, как и что вещать).
– Я домохозяйка. Из Владивостока. Раньше магазинчиком заведовала. А сейчас занимаюсь садом и внуками. У меня закрадываются сомнения, точно ли водитель забрал из гостиницы нужную гостью? Вдруг она, ТА самая, мокнет под дождём и набирает важные номера с ругательствами? Может быть, меня ждёт кто-то другой? Невозмутимо идём дальше, я пытаюсь завести разговор об истории монастыря, начать, наконец, экскурсию. Гостье же явно интересны лишь цветочки, она снисходительно поворачивает взгляд к стендам с исторической фотохроникой. И, наконец, произносит:
– Это всё хорошо, спасибо конечно. Но вот теперь я тебе расскажу разные истории, чтобы ты не скучала. А то что вы тут все делаете?! Не понимаю.
Оказалось, в моём лице, а точнее, на моем лице человеку нужны были свободные уши. Ей просто захотелось чу- точку человеческого внимания. Как это понятно. Дама начинает рассказывать мне истории о хамоватых чиновниках, называющих себя верующими. О пьющих и страшно корыстных попах на мерседесах. Робко замечаю, что в церкви много искренне верующих людей и священников-тружеников, абсолютно бескорыстных, и незаметных. Входим в храм, предлагаю поставить свечи.
– А зачем? Я уже в Москве у Матроны однажды ставила. Пойдём лучше, деточка, на улицу, я тебе ещё кое-что интересное расскажу.
От гостьи следует новая порция историй об алчных батюшках. Но нам уже пора прощаться, о чём я скоромно напоминаю. Светлане и самой неловко, ведь её ждёт водитель, а она, простая женщина, не привыкла кого-то обременять. Ей непривычно быть в центре внимания, создавать неудобства. Широкая русская душа, залетевшая в наши края неизвестно по какой причине.
– Всю жизнь Ваш монастырь вспоминать буду. Не монастырь, рай. Доживу до следующего года, опять приеду.
Тут уже и я внутренне расчувствовалась. Меня освободили от важных-важных послушаний, для того, чтобы доставить радость этой милой бабушке. Я не знаю кто она, но Господь почему-то захотел, чтобы я прошлась с ней, может быть в последний раз в её жизни по такой красоте.
– Ну, а ты то деньги возьмёшь? Не отказывайся – Протягивает мне 1000 рублей – На счастье, на здоровье!
После предыдущих разговоров про алчность и церковь мне как-то не по себе и я отказываюсь брать, хоть и нужно оплатить телефон.
– Молодец, что не берёшь, ты настоящая, – добавляет бабушка Света, молча кладёт мне деньгу в карман подрясника и уезжает на правительственной машине. Вопрос остался неразрешимым: «Что это было?» И расскажет ли она кому-нибудь потом об алчных монахинях?
*** Иностранцы. Продолжение.
Сестра, знающая французский язык, слышит разговор двух пожилых граждан страны любви:
– Как русские умеют разрушать, Николя, ты только посмотри на это! – женщина указывает на фотографии обители 1987 года после передачи территории Церкви.
– Да, Франсуаза! Но как они умеют и восстанавливать! Взгляни на красоту кругом! Я бывал и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и в Мексике, и в Индии – но такую красоту вижу впервые, я поражен.
Французы задумчиво вошли в храм и увидели, что русский подросток вместе с матерью кладёт земные поклоны перед чудотворной иконой.
– Мой дорогой, ты только посмотри, КАК Русские молятся, КАК они славят Бога…
***
Вообще, к нам часто приезжают иностранные туристы. Сестры с интересом наблюдают их переживание катарсиса при соприкосновении с нашими святынями и архитектурой. Вначале, по привычке, гости громко беседуют на посторонние темы и требуется терпение, чтобы обратить их внимание. Смотрят первые минуты снисходительно, покровительственно. Многие жуют резинку и не снимают солнцезащитных очков. Начинать разговор часто трудно. Зато в конце экскурсии людей не узнать. Происходит волшебство. Лица гостей из Евросоюза преображаются. Взгляд перестаёт быть рассеянным, душа чувствует соприкосновение с подлинной красотой.
Неоднократно говорили и писали о том, что у многих европейцев лёгкий и открытый нрав, они умеют искренне радоваться жизни, восхищаться неповторимыми моментами. И вот улыбка (естественная ли или заученная – не будем разбираться в этом вопросе), становится мягче, взгляд полон удивления. Заводишь группу во время богослужения на пару минут внутрь храма, а они не хотят выходить. Объясняют: никогда в жизни мы не слышали подобного равноангельского пения, не видели такой необыкновенной красоты! А ведь объездили весь мир! Бывали и в Версале, и в Дрезденской галерее, и на вершине Мачу-Пикчу.
***
Иностранные или русские туристы, впервые может быть так близко почувствовавшие Что-то, а точнее, Кого- то задумываются, увлажняются их веки, мысль уходит во внутренние глубины. Души касается благодать Божия. Я ничего не знаю о жизни этих людей, но понимаю, что не случайно Господь каждого из них привел в обитель. Прощаясь, слышишь через переводчика: «Может быть останемся?»; «Жюли, я даю честное слово, что ещё приеду сюда и привезу жену!» «О, я влюбился в эту загадочную Россию!». И возвращаются, и привозят своих близких и друзей.
***
Однажды летом 2014 года к монастырской пристани подплыл речной трамвайчик. Пропустив вперед дачников и паломников, с трапа спустились две высокие девушки в джинсах, с альпинистскими рюкзаками за плечами. Глазам не поверила – неужели это Юля? Мы вместе учились когда- то в университете и, бывало, в философских беседах прогуливали вместе скучные лекции (я не перфекционист, не удивляйтесь – погулять очень даже любила). Вторую барышню видела впервые в жизни.
– Hello! – застенчиво произнесла красавица. My name is Sibilla!– Так вот оно что! Юлина спутница иностранка!
Сибилла – ученица знаменитого кинорежиссёра Ларса фон Триера. Она решила провести отпуск в России, а осталась здесь на два года. Неплохо научилась говорить и понимать все, что касалось приключений. Особенно трогательно было слышать от нее доброжелательное «Привьет!» и
«Спасийбо». Сибилла интересовалась всем вокруг, влюбилась в наш непостижимый характер и традиции.
В первый приезд подруги больше ездили по Крестовску и окрестностям, возвращаясь в обитель лишь на ночлег. По вечерам мы долго беседовали, и я убегала только тогда, когда чутье подсказывало, что через минуту-другую до утра закроют ворота, отделяющие сестринскую часть от гостевой.
Года через два после первого приезда Сибилла вновь оказалась в Москве, выбирала тему для будущей выпускной режиссерской работы. Она захотела снять фильм о России в стиле своего знаменитого учителя.
Шла однажды по центру столицы и видит афишу на автобусной остановке: «Рай Крестовского монастыря…», выставка фоторабот известного фотохудожника в московском центре фотографии. На афише, девушка не верит глазам, её знакомая маленькая мать Валерия звонит в колокол. «Что-то зазвенело в ответ в моём сердце» – призналась датчанка. В ту же минуту она через смартфон купила электронный билет на поезд и меня вызвали ближе к ночи встречать неожиданную путешественницу.
Сибиллу поселили в паломническом корпусе в общей комнате на 8 человек. Трудниц приехало как никогда много, в январские праздники 2014 года возможностью посетить святое место воспользовались полтора десятка благочестивых женщин. Сибилла поразила всех. Она стала ходить на длинные службы. Она наравне со всеми чистила картошку и мыла полы, заучивала мелодии молитв. Девочка из богатой копенгагенской семьи надевала рыбный фартук и пожертвованную кем-то шапку, отправлялась потрошить рыбу. Как-то в заготовочной трапезной на белокурую труженицу обратила внимание старшая монахиня, решила похвалить за усердие. Сибилла в ответ захлопала глазами и произнесла что-то на своем, на датском. С монахиней случился культурный шок «Что?! У нас послушаются уже и иностранцы?!»
Одной из трудниц сообщили о смерти родственника, через день были назначены похороны в Тотьме. Сибилла, как увлеченный первооткрыватель всего неизведанного, напросилась на русские поминки и исчезла из моего поля зрения на неделю. Человек вернулся окрылённым: «Поминанки, а потом свадьйба! Песни! Мордобой! Я приеду ещё снимать фильм! Про всех вас!» – на прощанье воскликнула девушка-видение. Прониклась, так сказать, русским духом, с полным погружением в тему. И больше я её не видела. Где же ты, Сибилла?!
***
Году в 2013 посетили нас шведы-искусствоведы. Матушка Н. осипла, рассказывая им буквально про всё. А вопросов они задавали много. Но самым удивительным было то, что придя в Летний собор, а дело было морозной зимой, гости перестали спрашивать, их перестал интересовать рассказ. Они стояли перед фресками. Стояли долго, приоткрыв рты от восторга. Они, доктора наук, понимали толк в живописи и оценили фрески XVII столетия. Ученые ходили и смотрели, перешептывались, трогали графьи, записывали что-то в блокноты и беспрестанно фотографировали, на что заранее благословились у настоятельницы. Когда группа уехала, градус восторга ещё долго витал в воздухе.
Была моя неделя зажигать лампады в храме перед службой. Я пришла на переход между зимним и летними храмами, чтобы взять бутыль с лампадным маслом. В собор вела пластиковая дверь с прозрачными стёклами. На переходе хранились просфоры, шпатели, тряпочки и товары из иконной лавки. Собираясь уходить в церковь, я услышала тихий стук, скорее скрежет в дверь из летнего храма. Надо отметить, что в зимнее время года температура в нем подчас опускается ниже, чем на улице. И вот стук. Вглядываюсь и отдёргиваюсь. За стеклом силуэт человека. Соображая, что кого-то закрыли, немедленно поворачиваю замок. Из собора по ступенькам спускается, трясясь от холода, женщина.
– И как это вас угораздило там оказаться? – вежливо спрашиваю я.
– Its very beautiful! That pictures are genius! … Её забыли, соображаю я. Шведка. Ещё в суд на нас подаст.
Тут женщина достаёт невиданный нами в ту пору ай- фон и включает голосовой переводчик: «Я хотел смотреть много картина. Все уехали. Я могу быть здесь. Вечер такси. Самолёт завтра».
Вот она, сила искусства!
***
В кафе «Паломник» морозным январским днем 18 января заходит пара: итальянец-фотограф с девушкой. Видно, что иностранец, мягко говоря, «под впечатлением» от русских морозов и ему необходимо срочно согреться. От холода сводит скулы, он что-то говорит спутнице, предлагая выбрать меню. Девушка тоже в замешательстве.
Неожиданно к итальянцу обращается наша монахиня, прожившая интересную жизнь и знающая несколько языков.
– Бонджорно, сеньоре! Съешь вот это, согрей живот! – показывает она оторопевшему мужчине на борщ с тунцом, только что привезённый из кулинарных недр кухни.
Через пару минут потрясенный Марио (так звали итальянского туриста) просит повторить порцию и восклицает с южноитальянским акцентом:
– О! Это мой самый вкусный в мире суп!
– Уважаемый путешественник, Вы знаете, что ночью у нас в России праздник Крещения? Приезжайте к нам ближе к полуночи в Реке окунуться!
– А можно?
– Нужно! Получите массу впечатлений, не забудьте взять с собой фотоаппарат.
На следующий день картина с точностью повторяется. Вновь замерзший и счастливый вваливается итальянец. Девушка семенит за ним следом.
– Борщ, плиз!
Марио видит вчерашнюю матушку и восклицает, расплываясь в улыбке:
– Купался, фотографировал вас, русских, и пришёл!
Это мой самый лучший в мире ресторан!
***
Недавно в монастырь пришёл мужчина, вместе со своей женой и друзьями. Рассказывает историю. С месяц назад ехал он через Крестовск в N-ск. Знал, что у нас находится чудотворная икона Божией Матери, да и решил хоть раз в жизни поклониться Ей. Человек малоцерковный, но совестливый.
Стал прикладываться и вдруг чувствует, потекло что-то по телу: полная лампада масла от иконы вылилась на него. Человек воспитанный, он внутри себя вскипел, а потом вдруг успокоился. Снял свитер, расчесал волосы, вытер салфетками лицо и заторопился в путь. По дороге то ли сам к кому-то подсел, то ли в его автомобиле спутников прибавилось, но вот поехали они, как выяснилась, навстречу смерти. И, не доехав до N-ска, попали в аварию. Подробности мне не известны. Факт: погибли все, кроме этого нашего мужчины. У него – ни царапины, но глубокий шок. Первым делом, как смог, собрал близких и приехал в монастырь благодарить Божию Матерь за Её заступничество.
***
Не первый раз слышу я о проливающихся на ни в чём не повинных граждан лампадах. Сестры рассказывали, что лет двенадцать назад приехала в монастырь группа туристов. Выслушали экскурсию, побрели по лавкам. Кто-то остался приложиться к Чудотворному Образу. Раздался шум и немногочисленные присутствующие в храме гости увидели, как молодой человек из их группы растерянно озирается по сторонам. На него опрокинулась лампада. Подбежавшая монахиня посмотрела на юношу и произнесла отчего-то пришедшие на ум мысли: «Неспроста тебя Божия Матерь помазала. Может быть, священником станешь!» … Прошло несколько лет и действительно, однажды молодой иерей, приехавший с паломниками из другого города, рассказал этот случай окружившим его сёстрам, подошедшим под благословение. «Сложно мне тогда было принять слова вашей матушки. Да и не запомнил я их, слишком далёк был от Церкви. А потом такое началось, что я удивляюсь Божьему Милосердию».
***
Когда стоишь с экскурсионной группой у нашей иконы Богородицы, хочется рассказывать про неё часами. Или не рассказывать совсем. Благоговейно молиться, глядя на лица людей. Столько случаев помощи! Но не вмещает человек зараз всё и сразу, приходится из чего-то выбирать и чем – то жертвовать.
На одной из экскурсий вспомнила я случай про молодого иерея. Рассказываю, гости улыбаются. И тут надо же, на глазах у всех, лампада ни с того ни с чего опрокидывается и обливает седины пожилого бородатого паломника. У всех изумление. А паломник невозмутимо протирает чело, втирает масло в руки, благоговейно прикладывается к Божией Матери и расстёгивает кофту. В нагрудном кармане рубашки виднеется протоиерейский крест.
– Матушка, – обратился священник ко мне. – Я не хотел Вас отвлекать в начале экскурсии. Что вы будете меня выделять?! Я уже, Милостью Божией, двадцать лет у Престола служу. А сейчас в отпуске.
