Читать книгу: «Волшебник по залету. Книга первая. Малахитовый портал», страница 5

Но прежде, чем заполнить его еще раз, гном повертел сосуд, обнюхал его (почему-то снаружи) и даже куснул за край. А потом произнес лишь одно слово. И Громов, ничуть не сомневаясь в правоте, велел Маше:

– Запиши последнее его слово в свой словарь. Переводится как «золото».

– Записала, – согласилась с ним Помощница.

Наблюдая, как коротышка ловко и уверенно заполняет бокалы, Олег, чуть захмелевший, лениво перебирал в голове блюда, которые он хотел бы увидеть сейчас на столе. Очередное «чудо» явилось, когда он опять вспомнил про однокурсников из солнечного Узбекистана. Особенно одного из них, Рустама, который бесподобно готовил плов…

Посреди стола появилось блюдо диаметром почти в метр, из которого парил, источая умопомрачительные запахи, самый настоящий узбекский плов.

– С последним могла бы поспорить, – не согласилась Помощница, – Узбекистана на карте мира Самах нет. И вид этого блюда мне незнаком.

– А что на него смотреть? – удивился Олег, – его кушать надо.

В комплект к блюду, очевидно, тоже золотому, вместе с ним явились полдюжины ложек необычной формы. Главное – ими вполне удобно было зачерпывать со своего края блюда мясо, рис с морковью, еще чем-то непонятным, но неизменно вкусным. Хотя тот же Рустам когда-то учил его кушать без столовых приборов, щепотью ладони.

Все блюдо не осилили, даже с устрашающим аппетитом коротышки. Впрочем, худющий верзила съел, наверное, не меньше. Хотя метал он плов в свой пещерообразный рот внешне неторопливо и аккуратно.

– И куда все это девать? – показал он Маше на пустую, в основном, посуду и столовые приборы.

Шутил, конечно, придя после ужина в благодушное состояние. Потому что даже ребенку было бы понятно – где взял, туда и положи. Вот это он и велел костюму, которому решил тоже дать имя. Потому что предположил, то обращаться к нему придется очень часто.

Группа, разделившая с ним первый в этом мире ужин, не успела проводить золотой сервиз грустными взглядами. Он исчез раньше, в одно мгновение. И практически сразу после этого пятерка вскочила на ноги с разной степенью торопливости, и склонилась перед ним, не успевшим подняться. Поклонились почтительно, низко. Два эльфенка даже коснулись руками пола. И не начали разбирать импровизированный стол до тех пор, пока Олег не встал, и не отошел в выбранный им угол. Хотя какой может быть угол в зале правильной круглой формы?

Олег, занятый этим вопросом, даже не сообразил поклониться в ответ. А когда спохватился, «стола» со «стульями» уже не было, а пятерка кучковалась в противоположной от него части зала.

– Это ничего, не обидятся? – спросил он, – может, я сейчас нанес оскорбление, смываемое только кровью? Спать хочется, а не дуэли устраивать. Точнее, участвовать в них.

– Скорее, примут за должное, – успокоила его Маша, – судя по тем немногим словам, которые я уже понимаю, они приняли тебя за великого мага. Ну, или по нашему, за пси-оператора самого высшего уровня. Смотри – идут к нам.

– Маг! – усмехнулся про себя Олег, ожидая постояльцев, – по залету! Эй – это не то, о чем ты подумала. Или я сам? По залету – это значит, залетел сюда. «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете!», – слышала такое? Нет? Ну, и ладно, не в голубом и не вертолете, а в камне малахитовом. На крыльях судьбы – скажем так…

Группа действительно тронулась по периметру, оставив одного из своих членов – гнома – на прежнем месте. Но не дошла до Олега, собравшегося уже было примоститься на каменном полу, метров пять, не больше. А коротышка уже успел ловко собрать какой-то каркас из тонких палок, или труб, и сейчас обтягивал его дерюжкой. Так назвал материал Олег, и Маша не стала его поправлять. Вместо этого ответила на невысказанный вопрос Носителя:

– Это он отхожее место утраивает.

А Громов, услышав, вдруг остро захотел опробовать заведение, хотя до того ему как-то и не хотелось.

– Это ничего, что я первый, без очереди? Не обидятся?

– Иди уж. Только дождись, когда дарф выйдет.

– А ты не подглядывай.

Чудо иномирной походной сантехники представляло собой кожаный мешок, установленный в каких-то распорках на манер урны; с крышкой на нем. Олег постоял, помечтал об унитазе вместе с системой канализации, но костюм на его мечтания сейчас никак не откликнулся. В общем, порадовавшись, что попал в заведение первым, Олег уже через пять минут по исчислению родной Земли был готов отойти ко сну. Ванны с тропическим душем тоже вызвать не удалось, но, по аналогии со столовыми приборами, выцепил из неведомого пространства еще один кувшин с чистой водой и тазик, в который эту воду можно было сливать. Уже грязной.

Ортопедический матрас на его призыв тоже не отозвался. Маша, хихикнув, посоветовала ему не терять зря времени.

– Четвертый пункт реестра возможностей артефакта, – напомнила она, – трансформация. Можешь придать ему удобную форму. Утолщать где надо, или, напротив, утончать.

Олег поэкспериментировал, и, трансформировав часть комбинезона в узкий матрас и вполне комфортную ортопедическую подушку, копия которой осталась дома, провалился в сон. Точнее, попытался провалиться. Как только голова коснулась жесткой, но вполне комфортной «подушки», сон куда-то ушел. Может, свое влияние оказал тот факт, что ночи тут гораздо длиннее земных? Или проснулась опаска, что навалятся во сне, а то и просто тюкнут по голове той самой кувалдой…

– За это можешь не беспокоиться, – тут же отреагировала Помощница, – во-первых, кувалда просто отскочит от защиты, и при желании Носителя так, что огреет по голове агрессора. А во-вторых, функция Малого Помощника по охране и оповещению Носителя при малейших признаках угрозы приоритетна и никогда не отключается.

– Что-то ты об этом прежде не говорила. Это что, девятнадцатое твое свойство? А может, есть и двадцатое, и двадцать первое…

– Это обязательное свойство Малых Помощников, – чуть пригасила его пыл Маша, – в базовой, так сказать, комплектации.

– Ну, раз ты меня совсем разбудила, давай поговорим, – решил Олег, поворачиваясь на спину, – если это не будет тебе мешать наблюдать за ними (он чуть дернул головой в сторону пятерки, расположившейся компактно, через одну неопрятную кучу от него). Ну, и…

Помощница позволила себе перебить Носителя, явно угадав, или прочитав в мозгах еще не высказанный вопрос:

– Не будет. В «базовой комплектации» прописано владение шестью потоками операций. Так что я еще и фиксирую их разговоры, анализирую их, пополняю словарную базу…

– Молодец, – искренне похвалил ее Громов, – ну, тогда начинай.

– С чего?

– А с самого начала. Кто ты, откуда взялась, кто твои, так сказать, «родители»? Ну и про прежних Носителей вкратце. Потом, если не заснешь, короткий обзор в плане истории, географии, ну и так далее.

– Понятно, – Маша в видимом спектре шагнула поближе к Громову, уселась на пол, обняв руками колени, и начала повествование, – я – Малый Помощник МП – 18 – 48 – 32 – 14. Восемнадцать – это ты уже знаешь. Сорок восемь – поддерживаемый уровень интеллекта; тридцать два – возможности защиты Носителя и нападения; четырнадцать, соответственно—максимальный уровень пси-защиты и пси-атаки.

– А это много? – не выдержал Олег.

– Максимально, по общепринятому в Мирах, сто. С чем сравнить в понятиях твоего мира? Ну, мой уровень физической защиты это примерно хорошо укрепленный ДОТ. Прямого попадания авиабомбы конечно не выдержит, а вот обычной винтовкой поразить нереально. Даже в упор. Уровень интеллекта достаточно высок. Примерно уровень профессора вашего МГУ.

– Да? – удивился Олег, – и какой кафедры?

– Ну, узкой специализации у таких Помощников, как я, нет. Что закачали в программу, тем и владеем. Ну, и самообразование потом, конечно, от местных и галактических сетей и окружения Носителя.

– Понятно… что ничего не понятно. В общем – ходячий… то есть, носимый компьютер, бронежилет с автоматом и огнеметом, и научная лаборатория в одном. Еще и собеседник приятный – когда не спится. А что насчет этой самой «пси». Как-то маловато…

– Ничего не мало! – изобразила возмущение и обиду одновременно Маша, – сильные пси-операторы вообще невероятная редкость. Среднестатистический разумный в Мирах едва дотягивает до двух единиц. А таких, кто приближается к абсолютной сотне на момент моего отключения, не было ни одного. В легендах разве что, в седой древности, такие жили.

– Про момент отключения подробней, пожалуйста.

– Это заложено программой. В момент смерти Носителя привязка обнуляется. Новый Носитель должен обладать соответствующим набором генов…

– А я, значит, обладаю?

– Да!!!

– Потише, – усмехнулся Громов, – людей разбудишь. Хотя они еще не спят. Чего так экспрессивно?

Помощница вместо слов в голове, которые, впрочем, звучали так, словно они вылетали изо рта Маши, в одно мгновение развернула привычную уже доску. Но строки на ней уже были начертаны; все тем же каллиграфическим почерком:

– Олег Сергеевич Громов. Человек. Мужчина. Реальный возраст 25 лет.

– Чистота крови – 96,5

– Интеллект – 84—26

– Пси-активность – 62—4

– Физика тела – 32—19

– И что тут такого особенного? – вроде как удивился Олег; собственный высокий уровень, судя по недавнему рассказу Маша, он, конечно, отметил.

– Чистота крови запредельно высокая, – кивнула его невысказанной мысли Помощница, – ну, и уровень интеллекта, и пси-активность… физически, конечно, недоразвит…

– Без оскорблений, пожалуйста. Подумаешь, животик небольшой! Тридцать два из ста, которые, наверное, у суперчемпионов, это совсем неплохо.

– И из них только девятнадцать процентов освоения.

– Это то, что в знаменателе? – уточнил Олег, имея в виду, прежде всего, ничтожный показатель пси-активности.

– Да. Потенциал просто громадный. Если поднять его…

– Качаться специально не буду! – сразу оговорил Олег, – тем более, что у меня есть ты.

– Принято, – приняла вид послушной школьницы Помощница, – уточняю – коэффициент использования моих возможностей зависит от уровня развития Носителя. А насчет качаться… есть специальные методики. Нейросети, импланты, биотренажеры… а если найти симбиот достаточно высокого ранга…

– Хорошо разбираешься?

– А как же?! Все таки мы в мире цивилизации Самах. А она признанный лидер в биотехнологиях. Основные статьи экспорта в другие миры – биоимпланты, медицинские биокапсулы и расходники к ним, модификанты.

– Последние, это, я так понимаю…

– Модифицированные генетически Дикие. Вот как дарфы, например. Созданы специально для тяжелой физической работы. Особенно в шахтах. Мир цивилизации Самах беден на полезные ископаемые. Точнее, не так. В среднем по распределению элементов планета мало чем отличается от других. Только рассеяны они сильнее, чем обычно. Богатых месторождений мало, и залегают они очень глубоко. Вот и создали специально дарфов…

– И продают их?! Как рабов? Как скот?

– Согласна, это ужасно, – кивнула Маша, ничуть не изменив лица, – но это я утверждаю, как часть твоего сознания. А прежний Носитель, Айлоз ал Никод, третий наследник клана Никод, считал это вполне обычным и разумным. Миры Содружества разнообразны, и цивилизация Самах не самая бесчеловечная в них. Это я утверждаю опять с позиции твоего мировоззрения; и с учетом того, что я про эти Миры знаю. Кстати, очень немногое. Алойз ал Никод этим интересовался очень мало. Как говорят у вас, был ученым до мозга костей, фанатом биотехнологии.

– И кого же он пытался создать? – едва не передернулся от отвращения Олег, – юный натуралист гитлеровский? Доктор Менгеле, блин…

– Тот артефакт у Миры, левитирующий, – напомнила Маша, – он создан искусственно, пси-оператором достаточно высокого уровня. Биологии в нем нет. А в лаборатории Айлоза ал Никода пытались создать летающего человека…

– Малую авиацию…

Олег грязно выругался, на что Помощница никак не отреагировала. После долгой паузы он буркнул: «Продолжай».

– Опытные образцы уже были получены. Ничего удивительного в этом нет. Общие технологические подходы были отработаны, когда создавали, к примеру, модификантов, свободно живущих в воде. Это по заказу одного из Водных миров. Или, к примеру, тех же альвов…

– А эльфов зачем?

– Вышло почти случайно, – несмело улыбнулась Маша, – создали в одной лаборатории, где работали исключительно мужчины. Для любовных утех. А «товар» оказался востребованным. Красивые, обученные, послушные…

– Ага, послушные…

Это Громов вспомнил близнецов, с их луками и стрелами.

– Да, это непонятно, – согласилась Помощница.

– Ты хотела сказать неприятно? Или опасно?

– И неприятно тоже, – не стала спорить Маша, – но больше – непонятного.

– И чего тебе непонятно?

– По законам Самах ни один модификант не должен выходить из производственной лаборатории без биоимпланта подчинения. А эти…

Она кивнула в сторону компании, наконец-то успокоившейся в своей секции зала, и, очевидно, получив от сознания Олега какое-то разрешение, протянула в их сторону сразу четыре нити, отливавших металлическим блеском. Кто-то в «спальном купе» проворчал и завозился, но нити, которые даже ожидавший их появления Громов едва успел заметить, уже исчезли. Помощница же продолжила.

– У наших гостей никаких имплантов нет. Вообще никаких. И какие-то они… недоделанные, что ли? Оркус такой только на пятьдесят шесть процентов, дарф почти на восемьдесят, а в близнецах даже половины от альвов нет. Такое впечатление, что их предки вырвались из лаборатории, и скрещивались без всякого контроля.

– А может, они просто жили? Без этого самого контроля. И без лабораторий? Может, этих самых лабораторий просто нет? Куда, кстати, делся, твой прежний Носитель. Сколько он прожил? Двести лет? Или больше? И отчего умер? И почему не распорядился такой дорогой игрушкой, как ты? Ты ведь дорогая?

– Не дешевая, – кивнула Маша.

Олегу показалось, что в голосе бездушной, по определению, железки прозвучала обида. Но как-то реагировать не стал, просто ждал ответов на вопросы, на которые Помощница не ответить не могла.

– Двести четыре года, и умер он не от старости. Наследники клана при желании могли жить сколь угодно долго. Это не бессмертие, конечно, а поддержание жизни достижениями биотехнологий. Подробностей не знаю. А умер Алойз ал Никод, заразившись неизвестным видом вируса. Быстротечным, и настолько агрессивным, что не смогла спасти даже медицинская капсула десятого поколения, до которой я помогла ему дойти. В момент смерти Носителя и я отключилась. Сколько лет прошло с того момента, и как я попала сюда, не знаю. И насчет цены. Действительно, Эм Пэ моей серии очень дорогая игрушка. Примерно пятнадцать миллионов стандартных кредитов Содружества.

– Это много?

– Все познается в сравнении, – усмехнулась Маша, – та самая медкапсула, в которой умер мой прежний Носитель, стоила втрое дешевле. А биоискин средней мощности на порядок дороже меня. Тоже, кстати, эксклюзивный продукт экспорта. Среди диких экземпляров, чей мозг можно было использовать для выращивания мощного «суперкомпьютера» попадались разве что один на поколение. Это на всей планете… Вот твой мозг подошел бы.

– Спасибо, дорогая…

– Извини, Олег. Это просто констатация факта.

– Так вот тебе другой факт, – рассердился Олег, – точнее, вывод из того, что я сейчас услышал. Сдохли твои Самах, как и этот самый Алоиз…

– Айлоз, – поправила его Маша, – и почему такой вывод?

– Смертельный вирус; то, что тебя до меня никто не «приватизировал», то есть, не активировал; эти ребята (кивнул он в сторону соседей), которые уже совсем не модификанты… Сколько поколений нужно, чтобы вот так изменился геном; причем, сразу у всех… модификаций – скажем так? Один орк это случайность, и гном тоже. А все сразу? Сдохли эти извращенцы. Сами же создали вирус, и от него вымерли, как мамонты. Такой вот модифицированный вирус, для высшей расы. А «низшие» как раз выжили. И сейчас активно перекрещиваются. Я, конечно, не специалист по этим вашим биотехнологиям, но иного не вижу. Впрочем, поживем – увидим. Вот поднимемся завтра на поверхность, и увидим. А может, ребят этих расспросим. Все, я спать. Разбудишь меня, когда соседи поднимутся.

– Спокойной ночи…

Глава 4. Артан, Глаз сквайда искателей

Артану парень не понравился сразу. Почему? Ну, во-первых, тот был гораздо выше горца. Справедливости ради надо уточнить, что абсолютное большинство жителей городка Борска, что вырос совсем рядом с обширными развалинами Ушедших, были выше дарфа. Ну, так Артан их не особо и любил. Исключением были лишь глава сквайда, Мира, недоделанный оркус Гром, и два братца-альва, Алай с Малаем. Впрочем, последние – с большой натяжкой; не заслужили они пока полностью доверия старого дарфа. Четыре года в сквайде – это не срок.

Так получилось, что всю жизнь Артану приходилось смотреть на других снизу вверх. Ладно в детстве, которого, по сути, у него не было. Первое осмысленное воспоминание – мусорные кучи на окраине города, где проживала и добывала средства к существованию банда малолеток. Как попал в нее Артан, кто были его родители, не знал никто. А может, кто и знал, но самому малышу не говорил.

Скорее всего, жизнь его так и закончилась бы на этой свалке; как у многих, кого он видел тогда рядом с собой. Но подкидыш оказался удивительно живучим. А еще – сильным. Настолько сильным, что его взяли в сквайд искателей, как только стало понятно, что он вполне может носить на плечах вес, сравнимый с его собственным. А весил он тогда, четырнадцатилетний, больше нормального взрослого мужчины. Впрочем, норма в Борске была понятием очень условным.

Артан оказался еще и везучим. Пережил четыре сквайда. И во всех был обычным мулом – носильщиком, и помощником во всех грязных работах. А таких работ в сквайдах было великое множество. Дарф не раз порывался оставить очередной сквайд, стать искателем-одиночкой. Но такие долго не жили. Не было среди них живых легенд. Сквайды, о везучести и удаче которых с придыханием и завистью говорили в трактирах Борска, были и есть, а одиночек – ни одного. Потому что таким в Развалинах не выжить.

Последний сквайд, в котором Артан выполнял все ту же грязную и тяжелую работу, попал в древнюю ловушку. Улица, по которой растянулись девять искателей, просто провалилась на всем своем протяжении, и провал тут же заполнили стены зданий по обе стороны этого неширокого проспекта, выглядевшего так безопасно. Больше того – сквайд не раз уже проходил по этой улице, развалины вдоль которой были обчищены задолго до рождения Артана.

Дарф, как обычно, шел последним, нагруженный так, что заплечный мешок делал его фигуру почти вдвое выше, чем это было на самом деле. Ловушка сработала как раз в тот момент, когда ее границу пересек Артан. Тот был здорово измотан тяжелым рейдом, зол после недавней стычки с двумя искателями-оркусами, шутившими над коротышкой-дарфом громко и обидно, а еще здорово подавлен ожиданием грядущих неприятностей. Но на практически неслышный вздох каменных громадин, которые издали его, прежде чем обрушиться на сквайд, отреагировать успел. Почти. Повернулся на месте, и даже прыгнул назад, за пределы ловушки.

Но прыгнул уже в провале, наткнувшись на удивительно ровный срез каменного монолита. Вот к нему и прижало дарфа чудовищной массой каменных обломков. Прижало так, что наружу торчали лишь кончики пальцев, которыми он успел ухватиться за край провала. Сколько он провел без сознания, Артан не знал. В сознании же, не имея возможности даже пошевелиться, прожил долгие два дня и ночь. Любой другой разумный на месте дарфа, скорее всего, не пережил бы даже одного дня. Да что там – абсолютное большинство искателей не пережили бы самого обвала. Но далеких предков Артана боги словно специально создали, чтобы выживать в таких вот непростых ситуациях.

И дарф, которому к тому черному для сквайда дню шел уже пятый десяток лет, выжил. Не сам, конечно. В сгущающейся вечерней тьме, пробивающейся сквозь крупные обломки, кто-то дотронулся до его руки, торчащей из камней. И что-то глухо проворчал, когда эта ладонь постаралась вцепиться в чужую. Еще и вторая принялась сжимать и разжимать пальцы, показывая, что руки лишь продолжение остального тела, и что тело это до сих пор живо. Артан к тому времени настолько обессилел, что практически не мог радоваться, когда его вытащили из обломков. Но эмоции не полностью покинули его. И главными из них были злость и раздражение. Потому что заметил его, и вытащил из ловушки оркус. Гром. Первой разумный, который стал ему другом. Не сразу, конечно – после многих рейдов, непростых, гибельных ситуаций, когда они спасали друг друга и других членов сквайда…

Спасали не всегда; текучка среди искателей была очень велика. Но не в сквайде, главой которого была Мира. Одна из живых легенд Борска. Умная, расчетливая и очень осторожная. А еще – хорошо разбирающаяся в людях. Так она называла всех, с кем общалась; неважно, кем они сами себя считали – оркусами, дарфами…

Вот и в Артане она разглядела то, что не смогли разглядеть главы четырех предыдущих сквайдов. У дарфа был нюх на все необычное. Неважно – опасное, или не очень; полезное, или совсем бросовое. Главное – необычное. Потому Мира назначила его Глазом сквайда, хотя и Гром, и юные Алай с Малаем превосходили дарфа в остроте зрения, слуха и обоняния кратно. Все они видели совершенно обычный камешек на пути сквайда задолго до его Глаза. Но только Артан наклонялся, чтобы перевернуть его, и обнаружить под ним… чаще всего совершенно бесполезное. Ведь развалины древней столицы обшаривали в поисках добычи уже сотни лет. И все равно находили артефакты, иногда очень ценные. И Артан находил.

Вот и теперь дарф чувствовал – этот парень, неведомо как попавший в замурованный каменный склеп, и не понимавший ни одного слова на общем, очень необычный. В чем это выражалось? Артан объяснить не мог. Так же, как и сказать, несет ли необычность парня сквайду, и ему самому какую-то опасность, или, напротив, благо. Просто он был не таким, как все, и нужно было держаться от него подальше. Даже с учетом того, что этот незнакомец уже успел спасти его, Артана, от большой беды. Это Мира так сказала, а значит, это так и было.

Главе дарф доверял безгранично. И на ее решение переночевать здесь всем сквайдом, и в компании незнакомца, лишь кивнул. Но свое мнение все же высказал. Позже, когда все расположились ко сну, оставив первым караульным одного из близнецов. Впрочем, высказались все. Первым, как ни странно, великий молчун Гром.

– Парень – маг, – сообщил он очевидное, – очень сильный маг. Я такого еще не видел…

– И не пробовал, – прогудел едва слышно Артан, имея в виду те блюда, которыми их угостил на вечерней трапезе незнакомец, – это что вообще было?

Паузу, которую прежде других должны были по старшинству заполнить Мира, а потом Гром с Артаном, и лишь в последнюю очередь близнецы, нарушил как раз один из альвов, Малай. Потому, как понял Артан, что пауза эта сильно затянулась, а альву было что сказать.

– У нас, – почти прошептал он, – такое называют сумкой путешественника. Только на нем никакой сумки нет.

– Слышал я про такие сумки, – проворчал Гром, – редкая и дорогая штука. Только не уверен, что в такой сумке можно хранить блюдо, которое словно только что сняли с очага.

– И пиво, только что перелитое из свежего бочонка, – добавил Артан.

Он улыбнулся, и неслышно причмокнул толстыми губами, вспомнив, прежде всего, вкус именно пива, а не риса с мясом, приготовленных с великим мастерством.

– Значит парень однозначно маг, – подвела черту Мира, – непонятный, не знающий ни одного слова на общем, но очень сильный. Вон в ту кучу (она кивнула в сторону середины зала, где пыльное пятно опять обрело форму правильного круга) он вошел, как в зал трактира. А меня оттуда вышибло, несмотря на все мои артефакты… и что мы будем с ним делать?

– Ты хотела спросить, что он с нами будет делать? – язвительно поправил ее Гром.

– Ну, или так…

– У Артана надо спросить, – предложил оркус так, словно друга-коротышки не было рядом, – это он у нас специалист по всем непоняткам. Хотя я бы не отказался, если в сквайде появился маг.

– Я бы тоже, – протянула Мира чуть громче, чем требовалось – словно делала сейчас предложение незнакомцу, – но зачем это ему? Что ему артефакты, которые мы находим здесь и носим скупщикам. Он сам артефакт, как…

– Не будем делить шкуру дикого кота, которого не только не убили, а даже не увидели еще, – перебил ее оркус, зевая, – посмотрим, что он скажет утром.

– Он не говорит на общем, – напомнила Мира, – даже не счел нужным представиться, хотя для этого знать язык не обязательно. И о том, кто мы такие, не проявил ни малейшего любопытства.

– Зато угостил на славу, – возразил ей Гром, – а что насчет языка… сдается мне, что завтра он с нами заговорит.

И Артан почему-то кивнул, соглашаясь с другом…

Утром, которое в древнем зале, заполненном ненавязчивым светом, ничем не отличалось от ночи, дня и вечера, дарф проснулся от ощущения какой-то очередной необычности. Его, как главного лица предстоящего действа, в караул не ставили. Но и нежиться в походной постели долго не позволили. Точнее, не позволил он сам, подскочив на месте так, словно пропела тревожная труба. В сквайде сигналы тревоги были другими; как правило, негромкий шепот, или касание ладонью. Но сейчас на ум пришло именно такое сравнение. И тут же растаяло, когда Артан понял, в чем именно заключается необычность момента.

– Конечно, он, – проворчал он, растирая лицо, и решая, что именно сделать первым —облегчиться с утра, как того требовал организм, или направиться к магу, который стоял у стены, разглядывая тот контур, что изобразил вчера черным камнем Артан.

Организм пересилил. Походный сортир, который он собрал когда-то собственными руками, занял его внимание совсем не надолго. Но, когда дарф выскользнул из его хлипких стен, незнакомец уже был там, где со вчерашнего вечера не стали убирать походный же «стол». А результатом его медитации у стены стало еще одно черное пятно – жирное, привлекающее внимание. Как раз там, где, по предположению самого дарфа, у спрятанной в камне двери мог быть замок.

Плат вечером только вытряхнули и сложили, не убирая в походную суму, и теперь он опять приглашал искателей и их невольного соседа… пока лишь своей девственной пустотой. Дарф наизусть знал, что сейчас должно появиться на плате; точнее – должно было появиться, если бы не присутствие мага. О последнем определенно думали все. И сам маг тоже. Он уже сидел на вчерашнем месте, вытянув ноги вдоль узкой стороны «стола», и чувствовал себя при этом вполне комфортно. На лице, ничем не выделявшемся бы в толпе, блуждала слабая, какая-то задумчивая улыбка. Артан почему-то решил, что маг листает сейчас меню; словно сидел за столом трактира «У ворот». Впрочем, меню у дядюшки Мирта редко кто просил. А если просил, и получал, листать его просто не мог; в силу того, что названия всех блюд в нем, вместе с напитками, умещались на одной стороне тонкой доски. Этот же…

Наконец, маг вздохнул, распахнул пошире полузакрытые глаза, и улыбнулся теперь именно им, искателям. А потом стукнул себя по груди, и представился – так понял единственное слово Артан: «Олег».

– Мира, – тут же отозвалась глава, прикоснувшись собственной груди, – а это Гром, Артан, и Алай с Малаем.

Дотянуться до всех рукой она, естественно, не могла, потому просто ткнула в их сторону пальцем. А незнакомец, точнее, теперь Олег, продолжать не стал. Вернее, продолжил – самым привлекательным для голодных искателей образом. Начал колдовать, или магичить. Так Артан назвал процесс извлечения из воздуха очередных блюд. Точнее, маг не извлекал. Просто показывал пальцем на участок плата, и там возникали: огромное блюдо с кусками мяса, нанизанными на длинные и острые металлические прутья, которыми вполне можно было фехтовать, и поражать врага; еще одно, скромнее размерами, на котором горкой высились лепешки; явно только что испеченные. Их резкий пряный аромат силился перебить запахи мяса, шкворчащего, и до сих пор капающего застывающими каплями жира.

Наконец, появился очередной кувшин, пока запечатанный, и шесть бокалов к нему.

– Золото, – как-то безразлично констатировал дарф, – опять одно золото.

Его сейчас больше интересовало, что же находится в этом кувшине. Но, как ни чесались у него руки схватить его, и содрать с горлышка крышку какой-то неизвестной субстанции красного цвета, он, конечно же, терпел. Ждал – главу, и мага, который на правах угощающего должен был… ну, хотя бы коснуться бока кувшина, или взять в руки кусок лепешки.

– Мы, конечно, не можем удивить уважаемого мага изысканностью своих блюд, – вздохнула Мира, – и отдариться нам особо нечем…

Маг словно не понял ни единого слова, произнесенного главой. Просто обвел руками стол, и сам же первым снял с блюда металлический прут с мясом. Это послужило сигналом Артану. Как бы он не относился к незнакомцу и его непонятной щедрости, отказываться от угощения дарф не собирался. И ухватился, естественно, первым делом за кувшин. Запечатан последний был каким-то твердым, и одновременно хрупким составом. Или это пальцы дарфа были так необычайно сильны? Как бы то ни было, но кувшин оказался распечатанным в мгновение ока, и к запахам, заполнившим, казалось, все огромное помещение, добавился изысканный аромат вина.

Артан не был тонким знатоком напитков. Для него главным было, чтобы побольше, да покрепче; так, чтобы до печенок пробирало, и наутро не было обидно за бездарно проведенный вечер. Но сейчас он понял, и принял как данность, что такое вино вряд ли подавалось даже к столу герцога Дайна Великолепного, который правил землями, куда входили и городок Борск, и развалины рядом с ним. Это дарф еще не попробовал его, а лишь поднес полный бокал к крупному, красному даже без выпивки, носу. А потом он втянул в себя, медленно и наслаждаясь, весь бокал. И едва удержался, чтобы не припасть уже к кувшину, в котором, судя по всему, оставалось как раз, чтобы наполнить еще раз шесть бокалов.

Но – сдержался. Лишь погладил бок кувшина, и оглядел фигуру жующего мясо парня. Словно пытался разглядеть, где именно тот прячет под своим потрепанным костюмом другие кувшины и блюда.

Наваждение спало. Вино действительно было великолепным, но оно не могло полностью заменить собой жизнь, обыденность, в котором яркими пятнами были вот это мясо, горячий еще, духовитый хлеб, друзья рядом… и гораздо более серыми и неприятными весь остальной мир, включая четко выделявшееся черное пятно на стене. Так что вторую порцию он выпил мелкими глотками; смакуя, но уже без эйфории. И мясо с лепешками ел не торопясь, отрывая его крепкими зубами аккуратно, не пачкаясь все еще не застывшим жиром. И при этом съел, как обычно, больше кого другого. Даже больше мага, который тоже на аппетит не жаловался.