Читать книгу: «В недрах ангелы не живут», страница 3
– Круто! – воскликнул я, когда прилег на верхнем камне, очутившись в воздушном пузыре.
– Я сам придумал, – заливаясь краской, произнес старик. – Правда пришлось много лангустов отдать, чтоб мне на гидроплане приволокли эту большую каменную плиту.
– На гидроплане?! – восхитился я. – Это что, миллиардеры работали на простого фермера?
Вслед мною сказанному старик рассмеялся от души.
– Я фермер не совсем простой, – произнес старик, прищурив глаз. – Мои лангусты самые вкусные под Сводом. Их поставляют самому Верховному.
Видя мое удивленное, перекошенное лицо, добавил: «Еще я нелегально плачу начальнику базара мзду. А он, в свою очередь, не подселяет ко мне конкурентов, а давеча разрешил выкупить все плато. За деньги можно сделать все, правда, потом пришлось голодать с полгода, пока восстановил поголовье лангустов».
– Да-а. Все одно этого стоит, – не скрывая зависти, произнес я. – Теперь и обсохнуть можно. И… – оборвал фразу, вспомнив свой грот.
– Что «и»?
– А почему ты не захотел обтянуть и стены шкурой, жил бы, как на острове. Ногами ходил бы по тверди.
– Такое пробовали многие. Во-первых, надо больше медуз, а это существенно увеличивает размер дома, и строить надо в два яруса, плато ровное каменное, камней не соберешь здесь на поверхности, снова возить за десятки километров, денег не хватит. Во-вторых, медуз надо кормить, мне одному это не под силу. В-третьих, и это самое главное, воздух застаивается, и в нем заводятся болезнетворные бактерии, плесень, требуется постоянная уборка, содержание дорогих моллюсков-санитаров.
После дружественной беседы старик взял меня в компаньоны, дал мне имя Софэлл, в честь бога светлых недр, откуда я к нему и приплыл.
Время потекло быстрее и интереснее, по очереди гонятся за лангустами, поворачивать стада назад на поле. К концу Большого цикла, когда вода заметно холодала, они норовили сбежать на глубину. Теперь, когда мы взялись за фермерство вдвоем, дежурили по очереди, загонять их в каменные ниши на время отдыха больше не приходилось. Поголовье увеличилось в три раза, на рынке они выглядели намного солиднее соседей, их охотнее раскупали и действительно часть поступала в дворец Сейма.
Вскоре собрав денег, купили арбалеты, также получили разрешение на помповое оружие, оно считалось особо опасным, ношение допускалось строго охране и спасателям. Так как фермер относится к категории охраны и ведет отшельнический образ жизни, Валериону выписали его, но получить все как-то не получалось, маломальские зацепки оттягивали сроки выдачи.
– Хондровники! – разбудил возглас фермера.
– Лечу! – крикнул я в ответ, поворачиваясь на другой бок, – достали они, пять набегов за мою смену, помощи я не просил, а ему помогай, сам дрых аж стены тряслись, а теперь засуетился.
– Софэлл! – донеслось снаружи. – Их сотни!
Хондровники часто наведывались за лакомством, но это были группы по три, максимум семь, – юркие шерстяные чулки длиной в полтора метра с хвостом и короткими лапками. Имея длинный хвост-ласт, словно молнии, проносились над стадами. Подводил их лишь малый рот с короткими зубками, на скорости не успевали надежно ухватить жертву, а медленнее плавать не давали мы: наши стрелы из арбалета успевали достичь цели.
– Софэлл! Гибук тебя!
Меня словно током пробило из глубин сознания. Я выплыл наружу и тут же был сбит десятком агрессоров, которых гнал на меня Валерка (так я звал старика, считая, что имя Валерион слишком важное для простого фермера). Хондровники шли по дуге, и я пошел на перерез, немного не успел. Увидев меня, они изменили направление, плавно ушли в сторону и снова вышли курсом на стадо. Я снова пошел кратчайшим путем.
– Валерка! Давай за мной и ближе к центру встречай.
Фермер не внял моим словам, продолжал гоняться следом, пытаясь достать их стрелами.
Оценив обстановку, я рванул в гущу лангустов и прилег на дно, и не ошибся: туча хондровников растянулась ковром и стремительно шла на снижение. Два выстрела арбалета принесли положительный результат, далее дистанция сократилась, и я быстро поднялся с двумя копьями в руках, правое сразило одного в глаз, левое прихватило сразу два, третий сорвался, меня развернуло, и в это время получил десяток ударов в спину, унеся с собой.
– Гибук! – я выдал писком ультразвуковой волны слово, поднявшее меня с постели. – Вас побрал!
Нападавшие впали в ужас, увлекая за собой всю округу.
Я лежал в сотне метров от сражения с распростертыми руками, держа копья с результатом охоты, дожидаясь, пока отойду от контузии. От ультразвука такой силы мой мозг забыл все звуки мира. Надо мной завис Валерион, то размахивая руками и крутя пальцем у виска, то хлопая себя по ушам, видимо, и ему досталось.
– Что такое гибук? – шепотом спросил его, боясь ощутить боль барабанных перепонок.
– Не знаю, – последовал ответ, словно из глубины.
– Но ты его кричал, когда звал на помощь.
– Я? Я матом крыл, признаюсь и прошу прощения, обстановка страшная была, я …
Далее слушать его не хотел, такое родное забытое слово, и так потерять смысл… Я протянул ему руку, и он потащил меня в дом, под нами лежало полсотни лангустов с разорванным панцирем изнутри.
– Ты что, совсем спятил, – немного успокоившись, фермер приступил к нотациям. – Ты мог свой мозг взорвать, как лангустов, надо быть осторожнее со своим объемом легких, такие аккорды выдавать.
– Посмотрел бы я на тебя, как ты закричал, если в тело одновременно вогнать тысячи иголок, – огрызнулся я в ответ и повернулся на спину, выставляя на показ вспухшие раны от ядовитых зубов. – Если снять кожу, то можно мальков ловить вместо сетей.
Тело покрылось десятком поцелуев с сотнями дырок-точек, образовывая подобие губ вздутыми колбасками.
– Сочувствую, – вздохнул Валерион, – но ничем помочь не могу, за четыре цикла пройдет. Ты больше это слово не кричи, слишком резонансное.
– Это как?
– Есть слова под запретом, хоть и не матерные, но приносят больше беды, чем брань. Частота в ультразвуковом диапазоне резонирует с жидкостью, и она вскипает. Я, произнеся слово «е…ь», вреда не принес, только морально пал. В твоем случае переделанное слово с твоим тембром голоса дезориентировало врага, ты бы видел, как они метались, врезаясь в скалы, друг в друга, часть ушла в пропасть, они словно ослепли.
– Вероятно, лопнули глаза, – предположил я.
– Точно, ближайшие к тебе лангусты тоже взорвались.
– Валерка, ты собери их, может, на базаре продашь по дешевке, мы столько не съедим.
– Хорошо, ты отдыхай, набирайся сил, хондровники за циклы будут оплывать нас. А лангусты сами в пещеру спрятались, пока не проголодаются, не вылезут. – Остановился, призадумался. – Валерка, хм, звучит как-то странно, по-дружески. Можно и так.
Фермер растворился за вуалью дверей. Я немного покачался на каменном ложе, опухшее тело отдавало болью, никак не найдя удобную позу, решил уплыть к себе в пещеру, понежиться на теплых камнях, насытиться кислородом. Пока Валерка собирал потрошёных, я промелькнул в пещеру, отловил самых крупных.
– Спишем на набег, – хихикнул про себя.
Ушел в глубины. Пока лечился, преобразил пещеру, убрал острые камни, вымыл пол, удалил часть сталактитов, на стенах нарисовал «картины», натягал водорослей. Они высохли, и их аромат заполнил пещеру, мягкая подстилка приятно обнимала мое тело. Снова погружался в грезы фантазий, но с одной отличительной чертой – это было в сознании!
Мечты, которым было суждено сбыться, только я об этом пока не знал.
. . .
Однажды, возвращаясь с рынка, старик поделился новостью.
– У меня достаточно средств на плот и выкуп места в пузыре города, – как-то без восторга, но с горящими глазами азарта выпалил фермер.
– Так это здорово! Плывем, посмотрим местечко твоей мечты, – радостно воскликнул я.
– Нет, пока нет, – грустно осадил Валерион. – Понимаешь, мне выдели место на одного афалия, но без тебя не хочу уплывать отсюда. Я буду блаженствовать, ходить босиком по островку… нет. Без тебя я никуда переселяться не буду. Ты для меня как воспитанник, привык я к тебе.
– Я буду навещать тебя и пройдусь по твоему острову.
– Тебя не пустят в Пузырь, – опустив голову, произнес старик.
– Потому что я уродец, – улыбнулся я в ответ. – Мне не привыкать. Ты будешь числиться фермером, а я останусь у тебя работником, арбалет у меня не отнимут, с ним выживу легко, не такое переживал, а если что, буду кричать «гибук».
– Это невозможно, жить там, работать здесь, думаешь, я просто так построил здесь домик. В Пузыре все работают на поддержание его в жизнеспособном состоянии. Ведь Твердь всегда медленно поворачивается под небосводом, и Городу в последние годы приходится постоянно сдвигать воздушный пузырь, чтоб не отстать от горы с пищевой базой. Вулкан и так убежал достаточно далеко, и если Городу не поспешить за ним, то наступит голод, точнее, придется перейти на исключительно рыбные блюда.
– Вот гибук мне в зад, а я как-то и не думал, ведь за годы Город может оказаться на другой стороне Ядра, и доставка всех продуктов будет занимать ужас, сколько времени.
– Угу, ему приходится все время топить лед по ходу движения и замораживать позади себя.
– Огнем они быстро управятся.
– Не так-то просто, – фермер откусил кусок сушеного лангуста. – Огонь, как живое существо, ему кислород подавай. Куда денется сгоревший газ из пузыря? Так, за пару циклов в нем не останется кислорода, заменит его углекислый газ.
– Тогда как? – удивился я.
– Для этого они содержат сотни скатов, которые разрядом тока расщепляют воду на водород, и им уже топят лед, вновь образуя воду. Еще стражи возят в мешках глубинную горячую воду, а когда остывает, возвращают назад, откалывают глыбы льда впереди и перевозят их назад по ходу. Есть десятки других необычных способов.
– Та цепочка из десяти воздушных полостей есть брошенные пузыри Города?
– Да, раньше подготавливали полости заранее и перевозили туда Город. Сейчас мы успеваем ледяной свод протаивать, не прибегая к разборке Города.
– Круто! До чего дошел прогресс, – я встрепенулся от блуждающих мыслей. – Но это твоя мечта, и ее необходимо осуществить, ради чего живут особи? Если не к чему стремиться в жизни, пусть даже к недостижимому, тогда остаётся один путь – путь к Центру Мира. Я уже раз двадцать к нему падал, здесь все-таки лучше, когда есть занятие.
– Нет, без тебя я не уйду. Я подсчитал, поработаем пятьсот циклов, и мы оба сможем ходить ногами по острову, за деньги можно все.
– Ладно, не горюй напарник, – дружественно похлопал его по плечу. – Плывем за мной, я открою свою великую тайну.
Не дожидаясь ответа, прихватил мешок, устремился в глубину. Фермер, отпустив ската, плыл следом и пищал что-то об опасности. Вода теплела с каждым гребком, недалеко проплыла стая гистамин. В глубине промелькнул силуэт саламандры или акулы.
– Стой! – закричал Валерион.
– Не-ет, только вперед! Ха-ха.
Вот и пещера. Проплыл немного ниже и, сделав кульбит через голову, устремился под козырек, набирая скорость. Вылетел из воды, словно пробка, приземляясь на край скалы на ноги. Фермер посчитал мой маневр за уход от опасности, приналег на ласты и налетел на меня, сбив с ног, мы упали на мягкое ложе из водорослей. От прикосновения тел меня бросило в дрожь, словно ощутил легкий удар электрического ската. Наши взгляды встретились, снова вызывая волну мурашек, будто попал в восходящий поток газовых пузырьков. С большой неохотой мы отстранились друг от друга, сдерживая дрожь в конечностях.
– Софэлл, ты и впрямь не такой как все, – залившись румянцем, произнес Валерион. – Твоего заряда электричества хватит для отпугивания злобоежей.
– Нет, это вы сами щекочете меня.
– Ух ты! Ни фига себе! Это и есть твоя тайна? – старик быстро переключился на пещеру, оторвав взгляд от меня.
– Да, тайная пещера, полная кислорода.
– Странно, как ее до сих пор не обнаружили искатели?
– Она сверху не видна, а поднимавшиеся пузырьки газа, пригодные для дыхания, смешивались здесь с газами из расщелины в скале, выпускающей сероводород. Когда я залепил ее, все пришло в норму. Ниже на пару километров есть колония ракообразных, они грызут минералы и отложения органики. Плюс регулярное подкармливание «моей» ненужной органикой. Они хотели уже уйти, оставить пещеру без кислорода. Не порядок, – улыбнулся в ответ я. – Она, кстати, пришлась им по вкусу.
– Мудро! – восхитился старик, похаживая по гроту, слегка пошатываясь в стороны. – Сбылась мечта. Я могу ходить, как древние из легенд, без варьятского1 Города.
– Но это ведь не многокилометровый пузырь с такими же размерами острова. А как же техника, дома…
– Это еще лучше. Здесь тепло, кислород чистый, без загрязнений, – резко остановившись, взглянул на меня. – Ты позволишь посещать иногда твою Тайну?
– Да-да, конечно. Я для этого и привел тебя сюда, – скороговоркой выпалил за один выдох. – Ты помог с работой, вернул к жизни, из коматозника превратил меня в снова нормального афалия.
– Тогда зачем мне убогое место на поверхности? Я отдаю все сбережения тебе. Ты сможешь выкупить мою ферму, как положено по закону, ведь ты не был моим воспитанником, все одно мне некому ее оставить. Сам циклов пару тысяч поживу на иждивении у тебя, – хитро подмигнул Валерион.
– Ну уж нет, сидеть не дам, будешь батрачить, как моллюск, – рассмеялся я в ответ.
– Погоди. Ты говоришь, что ниже есть ракообразные, которые выделяют кислород за органику?
– Да, а что?
– Так если их кормить побольше, то они разрастутся и увеличат добычу кислорода. Еще лучше забрать их на ферму, органикой мы обеспечим сполна, – глаза старика светились ярким зеленым светом.
– Без минералов и жары они умирают, а на пещеру хватает с избытком, – не понял восторга мысли старика.
– Ты не о том думаешь. Наполненные мешки камелий на пять тысяч литров или даже на все двести, я видел такие на базаре, мы сможем торговать им. Это еще большая прибыль, чем лангусты.
– Воздух не очень-то и прибыльно. Город имеет десятки тысяч медуз, дыши не хочу, а возить его в сторону от города и продавать по глотку – гиблое дело, – возразил я. – Под самым небосводом висят дежурные шары стражей, при необходимости можно и бесплатно глотнуть кислорода.
– Снова ты не понял. В городе есть лаборатория, которой нужен чистейший кислород. Они держат специально сотню электрических скатов для очистки.
– А ты уверен, что наш кислород чист?
– А ты не знаешь, как определять состав? – удивился Валерион. – Хрусталик моргана, что вживляется при рождении, служит как индикатор. При нормальном содержании глаза голубые, нехватка – карие. Газ медузы разбавлен азотом и гелием на 45 % плюс 3 % примесей, ската – только азотом на 15%. А ты думал, как наниматели узнают содержание О2 в крови и каким газом ты дышишь?
– Но у тебя они зеленые, – перебил я старика.
– То-то, это и есть воздействие чистого кислорода!
– Круто!
– Завтра плывем на базар покупать мешок.
Олимп передумал
Через недельку стеклянная крышка открылась, освободив больного.
– Тёмыч, вот что я подумал, – обратился Архимед по корабельной связи. – В межпланетном лайнере дыра в борту, она ведь никак не повлияет на скорость полета, если лететь в скафандре?
– Тебе еще лечиться месяц надо, а ты берешься за безумные проекты, – возмутился он в ответ.
– Не, ну правда, затолкаю баллонов с кислородом побольше, энергии для аппарата хватит с лихвой, не «Азимов» весь тащить, да еще с непонятными сущностями, которые отбирают у него энергию.
– Э-э, харэ, – возмутился Тёма. – На себя любимого посмотри, и хлеба дай, и воды, и воздух, который норовишь испортить, когда никого нет рядом…
– Все, все, – Архи оглянулся краснея. – Шуток не понимаешь. Я предлагаю сгонять в Киев на внутрисистемном лайнере, и назад к вам, думаю, так быстрее будет, чем просто прозябать в этом гробу. Рассвет нуждается в срочной помощи.
– И как ты ему поможешь? Точнее, в чем?
– Там змеюка с полными баками, может, уже приступил заглатывать планету.
– Энергии у него, по моим прикидкам, не более двух третей, – призадумался Тёма. – Мы перекрыли ему доступ вовремя, плюс потратился на нас, пуляя лучами.
– Сколь у него глайдеров? Две эскадрильи истребителей мы отправили в неизвестном направлении.
– Ладно, почти уговорил, – Тёмыч заговорчески подмигнул. – Только с одним условием, меня берешь с собой и прихватишь пару рассветовских спутников, они должны влезть в лайнер.
– Думаешь свою сеть сварганить?
– Блин, как ты догадался?
– Я и сам хотел тебе предложить. А где наши дамы, что-то не слышно?
– Они решили навести порядок в файлах, столь информации накопили, что в гибук назад не могут влезть, вот и гоняют гексабайтовый корабельный мозг, споря, что нужнее, лишь бы время убить, не засыпая. Так это они еще не примерялись к нему, там пока я сижу. Если берешь меня с собой, я еще втихаря подкину чего-либо, так они зависнут на месяц. Гибук останется в моем распоряжении, и, как следствие, – я в твоем.
– Лады, – они ударили по рукам. – Ты лучше сделай маленькую ссылочку, что гибук на запасном мостике, и все, пульт-то разбит.
– Красава! За пару недель мы вернем Азимова на Землю, и мне будет чем заняться. – Призавис, уставившись в Архи. – Ты сам как? Земное притяжение выдержишь?
– А здесь какое? Я думал, на корабле все условия земные.
– Софья понизила гравитацию на двадцать процентов.
– Так вот почему мне хочется воздух портить. Такое было со мной на Рассвете.
– Это Софьины витамины гудят, и чужая рассветовская пища, гравитация не при чем, нечего расслабляться. Хотя в скафандре можешь.
– Да пошел ты.
– Сам пошел, в восьмой хозблок, там есть сварочник и титановые плиты, думаю, они помогут защитить внутренности от прохождения земной атмосферы. Хотя наружную температуру щиты сократят всего на… – Тёма призавис.
– Зачем садить лайнер на планету, еще разломается, вызовешь глайдер с Тибета и доставишь на орбиту энергию.
– Тогда проблем нет, дуй в ангар, готовь аэроплан. Постой, это оттянет время возврата «Азимова».
– Ну и пусть, мы будем на Земле при своих интересах.
– Согласен.
Архимед отключил видеосистемы трансляторов, поставив их запуск по прибытии на Землю, вырубил жизнеобеспечение корабля, Хакеру в капсуле оно не надо, а сам в скафандре. В хозблоке обвешался всем, что попало под руку, порой застревая в дверных проемах, двинулся к внутрисистемному лайнеру.
– Ну и ленивый ты, однако, – подколол его Тёма, – Не мог дважды слетать.
– Тёма, если ты в течение минуты не взломаешь коды замков на крепежах лайнера, то я вспомню свое варварское прошлое, – Архимед, перекидывая с руки на руку кувалду, сострил в ответ. – Раз, два, … давай сам обратный отсчет, у тебя более зловеще выходит.
– Я думаю, что вообще ничего не выйдет, кодов доступа для активации планетолета нет никаких.
– Значит, считать до трех не буду.
Архи размахнулся, намереваясь обрушить тридцать два кило на замок. В это время Тёма отключил гравитацию, и Архи взлетел к потолку, сотрясая воздух крепкими словцами.
– Тёмыч, сука, ты меня совсем убить решил?
– Я не придумал ничего другого, как можно за мгновение остановить твою летящую кувалду, – весело ответил он. – Если нет внешних протоколов к замкам, то должны быть внутренние. Ты не пробовал просто открыть шлюз?
Архи с потолка нырнул меж балок-распорок вниз к лайнеру. Прижал рукав скафандра к наборной панели, и шлюз разошелся по сторонам.
– Гибук тебе в зад! Что ж у тебя мысли приходят апосля? Тормозить стал не по-детски, случайно вирус не подхватил от белорусок? Как там ее? Маркиза, кажись.
– Попрошу забыть это, а то не долетишь до Земли-матушки, – Тёма проскрипел железными зубами. – А держать интригу до последнего от тебя учусь.
– Так ты спецом заставил меня летать с кувалдой. Еще раз, собака ты женского пола.
После двух часов ремонта лайнер с заштопанной дырой, вобрав два десятка кислородных баллонов, был готов к полету. Тёмыч, оставшись в гибуке, отключил гравитацию, отталкиваясь лучом, влетел в транспорт и подключился к квазимозгу лайнера.
– Архи, мы заливаем полные баки?
– Конечно, быстрее долетим, а че?
– Тогда звездолет обесточим.
– А кому она здесь нужна, для Хакера оставь. Пусть корабль летит железной болванкой по инерции.
– А девчонки?
– Меньше болтать будут, – рассмеялся Архи. – Представляешь, болтают, бегают по рубке и вдруг бац, в ящик.
– Ты, может, после этого и выживешь, ногами сбежишь, а мне получать за двоих? – тяжело вздохнул. – Хотя такой сценарий стоит посмотреть.
– Сливай все, главное, успеть сбежать. Деревню наведывать не будем, – решил Архимед, садясь в кресло капитана. – Столько расспросов и предложений мы не осилим к самому подлету «Азимома».
– В принципе, я с тобой согласен, на самом Рассвете наша помощь не требуется, воевать придется в космосе, и снова без оружия. – Тёмыч снова встрепенулся. – А как ты собираешься разоружить «Питона»? Допустим, два глайдера с пушками запустим, что дальше? Они даже не долетят до него.
– Прокрути запись и высчитай, сколько энергии у него осталось, до самой малой капли, – Архимед отключил автопилот. – Мы просто вынырнем возле него из гипера, поглотим часть его огневой мощности и снова уйдем. Так будем прыгать до тех пор, пока змий не пойдет на компромисс, растратив всю энергию, или самоликвидируется. В отличие от «Агата» он нам не очень важен, жаль, конечно, терять артефакты прошлого.
– Как вариант приемлемо, хотя прыгать придется раз пять, и это минимум. – потянулся к автопилоту. – Это ты нечаянно его отключил?
– Нет, просто летя по прямой, зачем тратить энергию на аппаратуру?
– Это крохи, хотя по капле дождя река получается.
– Слушай, Тёмыч, давай, я попробую сценарий Рассвета. – вдруг озарился улыбкой Архимед.
– В смысле?
– По прибытии на Землю я запускаю систему на экобазе и выдаю энергию в ГИПС. Ты перекрываешь его своим спутником или лайнером, затем по каналу настраиваешь прием-передачу всем нашим точкам энергопотребления. Далее в космос навстречу звездолету…
– Попробовать можно, вот только есть высокая вероятность, что первоначальная часть уйдет в сеть, да и экобаза может нас не принять на довольствие.
– Не впервой рисковать, – звонко ответил Архи.
– Лучше не надо, последствии можем не расхлебать.
– А как же твое противоядие? На Рассвете помогло, всю сеть очистил.
– Так, Архи, не пори горячку, – осерчавши, произнес Тёма. – Давай по порядку, сначала возвращай «Азимова», а я останусь на орбите, продолжу настройки своей сети. Даже всемогущие интеллектуалы – Лидеры Рассвета с их продвинутыми технологиями – не трогали старое дерьмо, параллельно вели свою.
– Блин, снова гонять тысячи раз Земля – Азимов.
– Сам напросился, никто тебя не вынимал из криокапсулы, можешь снова залечь. Хотя не торопись, – остановил вылет лайнера Тёмыч. – Придется подождать еще недельку.
– Что случилось?
– Твоя неполная ЧД не отпускает.
– Как? – Архимед подавился слюной.
– Она нарушила временной континуум и замедлила нашу распаковку в пространстве. Я говорил, что нельзя шутить с потусторонним миром, он не предсказуем.
– Не мог сразу сказать, штурман хренов. – Архимед откинулся на спинку кресла. – Сколько ждать?
– Вечность.
– Чего?! – Архимеда словно током ударило.
– Зато границу горизонта событий мы можем наблюдать воочию в открывшемся шлюзе звездолета, и главное – изнутри. Видишь, космос стал линзированный? Мы не смогли ничего вынести из твоего маневра, только переместились подальше от планеты и попали в точку Лагранжа, меж Европой и Юпитером. Да, еще целую твою задницу.
– Пошел ты.
– Сам такой.
Звездолет накрыла тишина ожидания.
Не везет в любви. Может, повезет в смерти?
Завтра лучше бы не наступало. Валерион уплыл на базар, а на меня свалилась неведомая болезнь. Кровь хлынула вместо мочи. Боль живота и вялость тела выбила из рабочего состояния. Чтоб не пугать старика, решил уплыть в пещеру на отдых. Цикл еще только начался, лангусты в пропасть не сбегут, пока фермер не вернется, ничего экстраординарного не произойдет.
Прихватив один не полный мешок, нырнул в глубину. Постоянные спазмы мешали нормальному погружению. В дополнение ко всему на запах крови собрались сотни гистамин-прилипал. Превозмогая боль и слабость, все же мне удалось оторваться от преследователей, но навстречу, будто по сигналу, двигалась туча собратьев.
Гистамины – это прозрачно-розовые черви, голова имеет ротовое отверстие с тремя толстыми губами, челюстей нет, после рта сразу горло. Тело длинною чуть больше ладони, толщиной в три пальца плавно переходит в длинный хвостик-жгутик с мелкими зубчиками, и все это заканчивал хвостовой плавник. Они все время норовят прилипнуть к медузам, присасываясь мощными губами, прорывают кожу и проникают внутрь. В полости живота окукливаются, питаясь плотью носителя, стараясь переродиться и выйти из кокона сияющей огненно-рыжей саламандрой, но в случае с медузой у них что-то не получалось. Они прилипают ко всем, у кого кожа нежная и тонкая. Любимая жертва –раненая. Прилипая к открытой ране, вокруг рта отращивают коготки-крючки, которые надежно закреплялись на теле. Носитель, медленно умирая, носит паразита-куколку. Порой они пробуют проникнуть в анальное отверстие афалии, но, не имея скелета и мощной мускулатуры, их стремление равняется нулю. Случаи все же бывают, но это, скорее, исключение, чем закономерность. Это больше всего относится к богатым, островным афалиям, которые могут заниматься сексом, но они на глубины и не погружаются, если только ради экстрима.
С трудом отбиваясь от прилипал, отрывая их на ходу, дотянул до пещеры. В глазах мутнело, наступала стадия коматоза. Вот передо мной и земля появилась, цветущая, с благоухающей травой, и я вылезаю из речки, облепленный тиной, стряхиваю все на песок. Меня ласкает ветерок. Мотылек, вспорхнув с цветка, присел мне на колени, затем перелетел выше… Судорожная дрожь в теле, как от соприкосновения с Валеркой, заставляет лечь и раскинуть конечности. В ноздри ударяет запах чужого тела. Ноги немеют, стон экстаза вырывается из груди. Вдруг спазм живота возвращает меня из блаженства в состояние нестерпимой боли. Просыпаюсь в пещере, вода кипит преследователями, вокруг на камнях валяются раздавленные сородичи. Едва успеваю ухватиться за кончик хвоста гистамина, хорошо, что он еще не успел его отбросить, и вырываю его из себя, от боли теряя сознание.
. . .
Вернулся на ферму через цикл вполне здоровым. После краткого выдуманного объяснения мы принялись претворять план по доставке кислорода в действие. Приобрели кубовый мешок, переместились в грот, но как загнать в резиновый мешок воздух, никто не подумал. Я лазил внутрь, растягивал, но пока вылезал, воздух выходил следом. Фермер пытался надуть кубометр, потом бросил занятие: до мозгов дошло, что в мешок попадала половина его СО2. Растянули, поскользнулись и сошлись лбами. В конце концов вставили распорки из ребер саламандры (хорошо, что не выкинул). Но на этом мучения не закончились, вытолкнуть шар вниз под карниз не хватало собственного веса. Пришлось снова посетить базар и выложить круглую сумму на жестяную десятиметровую трубу.
Привязав к концу трубы мешок, выставили ее за карниз в потоке струи кислорода, газ устремился вверх, растягивая мешок камелии. Вдруг от возросшей подъемной силы упоры, удерживающие трубу, треснули.
– Софэ, отвязывай трубу, идем на экстренный подъем, – крикнул старик и сам нырнул с карниза. – Ого, шар десять кубов вместил.
Я еле успел ухватиться за трубу, как нас оторвало, и начался головокружительный подъем. Давление воды уменьшалось, воздух расширился, из трубы появились пузыри. Валерион, испугавшись за потерю кислорода, быстренько перетянул входное отверстие мешка шнурком.
– Поспешил ты, однако, вон оно как раздувает шар, на все пятнадцать кубов потянет вместо рекомендованных двенадцать, – озадачил я старика.
– Вижу. Узел в складки въехал, уже не развяжу.
– Ух ты, здорово бабахнет, двумя коматозниками прибавится.
– Не болтай под руку.
– Ха-ха. Купился, оболочка лопнет и все, воздух поднимется бесформенным пузырем, – рассмеялся я.
– Зря смеешься, кожа камелии выдерживает до четырех атмосфер, плюс у нас к тридцати раздуло…
Дальше я не дал договорить старику, схватив его за плечо, потащил в сторону. – Потом догоним, бросай!
Но было поздно, мы уперлись в небосвод. Шар выдержал, остановив раздутие на сорок пять кубов, формой напоминал дирижабль. С трудом проталкивая, упираясь ногами в лед, стараясь огибать острые наросты в мелких газовых пузырях, медленно, но уверенно шли на Город. Увидав нас с невиданным размером меха, проплывающая мимо парочка афалий-стражей присоединились к нам.
– О-о! Старый знакомый, – в слабом свете блеснула знакомая улыбка. – Ты снова хочешь уничтожить Город, монстрами не получилось, так бомбой.
– Приветик! – у меня вновь внутри что-то дернулось, сердце увеличило частоту сокращений. – Бога ради, я вот чистый кислород нашел, и все для вас, для Города, стараюсь.
– И где ты все это берешь…?
– Не говори, – буркнул Валерион, перебивая Стража.
– Я имел ввиду идеи, такие все разные. В голове у тебя целая научная лаборатория.
– После каждого коматоза новая идея, – ответил я. – Видно, в мозгу коротят извилины.
– Тмин, давай поможем, – обратился знакомый страж к напарнику. – А то они и к концу цикла не вылезут из этой ямы.
Только сейчас я заметил, что мешок прижат к ледяной шапке в ложбине, и сколько мы с фермером не толкали, работая ластами, мы не тронулись с места.
– А он не бахнет? – с опаской произнес Тмин.
– Подумаешь, выпадем в коматоз, вернемся с новыми идеями, – рассмеялся Страж. – Кстати, коматозник, после твоего спасения меня, я внес в устав стражей проходить тренировку глубокой кислородной голодовки. Верховный даже предложил взять тебя в инструкторы, если найду. Ты как, согласен?
– Не-а, у меня новый бизнес, да и наплавал я уже свое, пора и осесть, – весело произнес я, хотя душа так рвалась в Город, тем более быть инструктором самих стражей.
– Это вы самая живучая особь, прошедшая тридцать семь стадий коматоза? – Тмин, узнав, кто перед ним, поменялся в лице. – О вас даже книгу написали, со слов свидетелей стражей, что документально подтверждено.
– Собственной персоной, и имя ему Софэлл, – вместо меня произнес фермер. – Так поможете?
– Пожалуй, можно добавить еще десяток, которые вытаскивали, не ваши стражи, плюс два после последней встречи с… с вами, – и я, не соблюдая этикета, тыкнул пальцем в своего знакомого, не зная имени.
Вдохновленный Тмин нырнул меж небосводом и оболочкой, упершись в шероховатые участки льда, вдавился в пузырь, мешок пошатнулся и вышел из ямы. Далее он заплыл вперед и копьем стал разбивать подозрительные наросты.
