Читать книгу: «Парадигма», страница 3

Глава четвертая

Илерия проснулась, лежа на полу в ванной среди зеркальных осколков. Из открытой двери лился свет, падая на лицо ровной молочной полосой.

Резко сев, она посмотрела на свои пальцы. Под ногтями темнели занозы и грязные полосы запекшейся крови.

Потом Илерию вырвало.

Никогда еще она не чувствовала себя так от одной мысли, что кто-то умер от ее руки. Она видела столько смертей, что теперь более удивительной казалась жизнь.

Но все было как и прежде. Добавился лишь рваный ушиб на голове под спутанными от запекшейся крови волосами и саднящий синяк на животе с подсохшей за ночь коркой крови и лимфатической жидкости. Уже потом, стоя в душе, смывая с себя ночной кошмар, Илерия соотнесла свои раны с разбитым зеркалом. Она не смогла совладать с собой, разнесла его стаканом, что нашла в спальне, а может и поскользнулась, приложившись головой.

Уж слишком неясно она помнила эту ночь. Какие-то нереальные черты имели минуты пережитого страха. Ей привиделся очередной волк не умеющий пользоваться клыками.

Натянув свитер и брюки, Илерия недовольно поморщилась, оценила ущерб. В раме зеркала остались лишь несколько крупных осколков, остальные валялись на полу и раковине; длинная синяя ваза, – самая любимая мамина вещь в этом доме, – также лежала у стены с отколотым краем у горлышка.

Но что-то подсказывало, что все произошло в заправду. Утро оказалось слишком паршивым, чтобы списывать все на чистой воды галлюцинации или нездоровый сон. Перед глазами стояло единственное более или менее четкое воспоминание – размазанная тропой через гостинную кровь.

– Эрик, – Илерия бросилась туда и уже схватилась было за ручку двери, как раздался звонок в дверь. Он сначала, – самым первым резким звуком, – застал ее врасплох, заставив подпрыгнуть на месте и вскрикнуть, а потом и вовсе впасть в странное чувство прострации. Но кто-то за дверью слишком жаждал увидеть хозяйку.

– Открывайте! – мужской голос звучал с одной стороны сдержанно, но с другой ничего хорошего не предвещал. И последнее оказалось верным. – Открывайте, служба безопасности!

Вот тут Илерия запаниковала по-настоящему. Трель звонка звучала все настойчивее, – как и голос, – а времени что-либо сделать у нее никак не оставалось. Потому она неуверенно, но все же пошла открывать.

На пороге стояли трое.

– Сержант Скот, – представился тот, что стоял на верхней ступеньке, наматывая на палец выбивающуюся из-под черной фуражки темную прядь волос. – У нас ордер на обыск Вашего дома. – И, не дожидаясь ответа от Илерии, они вошли, вручив ей лист, неаккуратно сложенный вчетверо.

Сержант Скот напоминал сморщенный боб: лицо маленькое, выпирающий вперед подбородок и лоб, широко расставленные глаза, один из которых то и дело скрывался за прядью волос, когда палец сержанта переставал теребить ее и отпускал.

На листе стояла подпись г-жи Марии.

– Сука, – зашипела себе под нос Илерия, пробежав взглядом по обвинительному пункту.

– Сержант! – Илерия нагнала его. – Какое ко мне это имеет отношение? Я без понятия, где этот Эрик!

– Он был ночью замечен на территории близ Вашего дома. Собрание Шести считает, что Вы покрываете преступника. – Сержант Скот повернулся к низкорослому напарнику, что обыскивал кухню: «На территории есть еще одна постройка, проверьте там».

– Какого черта? – Илерия с видом полного негодования, возмутилась. – Покрываю преступника?

Она ушам своим не могла поверить. Она больше всех в этом мире ненавидела всякого рода преступников. Из-за таких как они мир пошел прахом и пять великих наций вынуждены прятаться под плащаницей, каждый день страшась, что великая чума террора вновь проникнет в их ставшую, наконец, размеренной жизнь. Да она была готова собственными руками убивать не только сепаратистов, но и каждого, кто перешагнет линию закона!

Эта тварь Мария. Она своим лживым змеиным языком хотела запрятать Илерию подальше, угождая своим тщеславным замыслам. Она искусно вила свои тонкие паутины вокруг чужих жизней, что никто, даже самый зоркий человек не смог бы обвинить ее в лицемерии.

Но с другой стороны она не смогла бы без доказательств натравить на Илерию СБС. Значит, если Эрик Штраутц утром был замечен, – как сказал сержант Скот, – у ее дома, то…

Илерия сглотнула, почувствовав приступ тошноты, что не осталось незамеченным:

– Вам нехорошо? – Сержант Скот опять накрутил прядь на указательный палец, и слегка подергивая, внимательно заглянул в ее лицо.

– Да. Этот человек как-то угрожал мне. Неужели Вы считаете, что я способна принять его в своем доме? – Спросила Илерия, трясущимися пальцами поправляя все еще влажный волос и гадая, что же ей делать, ведь, судя по всему, в ее летнем домике сейчас будет обнаружен труп. – Черт, да я же старше Вас по званию!

«Боже, я убила его!» – Сама мысль об этом вырывала из Илерии последние крохи самообладания.

– Если он и пришел бы в мой дом, то точно не искать убежища! – Она почти перешла на крик. – Да я не встречала бы Вас живой!

– Если это так, то не вижу повода так волноваться, – сержант Скот смотрел на Илерию с прищуром. Так смотрят ученные на своих крыс, которым ввели какой-нибудь яд и ждут, когда та умрет, перестав, в конце концов, дергаться в мучительных конвульсиях.

– Здесь все чисто. – Из спальни появился ефрейтор, что осматривал дом. – Почему у Вас разбито зеркало в ванной комнате?

– Поскользнулась, – ощетинилась Илерия, но тут же холодно добавила: «После душа».

Желая сохранять самообладание, она представила несколько путей развития событий: они находят труп, ее садят в тюрьму и вешают; они находят труп и она, убивая их, сбегает, но рано или поздно ее все равно поймают, и, опять же, повесят; она сознается, что он проник в ее дом, тогда ее, возможно, помилуют за содействие. Других вариантов она не могла рассматривать, уже полностью осознав, что ночью воткнула черенок от лопаты в глаз Эрика и спрятала труп в летнем домике.

– Вы до этого сталкивались с Эриком Штраутцем? – Усаживаясь за кухонный стол, спросил ефрейтор, представившийся Томасом Полесским. Рубашка на его плечах опасно натянулась, словно обещая лопнуть под непомерно накаченными мышцами. – Были у Вас еще какие-нибудь контакты, кроме того, что произошел пятого марта? – Он разложил перед собой уже знакомые Илерии фотографии.

– Нет, – ответила она, опасливо прислушиваясь к звукам в доме. Еще не вернулся из летнего домика третий военный.

– Как Вы объясните, что он делал у Вашего дома этой ночью, а именно в половине пятого? Это ведь комендантское время, не так ли? – Илерия кивнула. – Значит, никаких контактов Вы с ним не имели. – Ефрейтор Полесский ненадолго замолчал. – Советую Вам признаться, и, тогда, может, Вас помилуют. Вы же не хотите болтаться в петле в эти выходные?

Умереть – не самая радужная перспектива, тем более для Илерии, всегда слывшей огромным социальным потенциалом. Она одна из первых была в рядах тех, кто поддерживал смертную казнь и вот, скоро сама может угодить в ад. И за что? За то, что защищала собственную жизнь от преступника?

На ней одна вина, – считала Илерия, – то, что она не сдала труп СБС, а спрятала в темном углу, да аккуратно починила разобранную лопату, вернув ее на грядку, не предоставив как улику в полиэтиленовом пакете!

По дому раздались неспешные тяжеловесные шаги третьего военного. Его неимоверно огромные ноги, обутые в тяжелые ботинки бухали так, как ударяют гири, если их опустить на пол с высоты не менее десяти сантиметров. Илерия села. Желание сорваться с места было сильнее ее здравого смысла. Оно червячком поедало мозг.

– В домике все чисто. – Он коротко посмотрел на Илерию с высоты своего маленького роста настолько серьезно, насколько позволяли его хмурые сведенные на переносице кустистые брови, выжженные на солнце до золотисто-рыжего цвета.

Илерия никак не ожидала подобного исхода их визита. Она уже смирилась с тем, что самолично спрятала труп Эрика Штраутца в углу своего пряничного домика.

– Как давно Вы посадили эти цветы? – Спросил сержант Скот, выглядывая в окно, с интересом рассматривая рыхлую землю. – Вы случаем не закопали туда труп Эрика Штраутца?

Этого она бы не сделала даже в крайнем случае.

– Вчера днем, – сказала Илерия.

– Вы уверены? – спросил усатый ефрейтор Полесский.

– Я еще в своем уме, господин Полесский!

Илерия посмотрела на него коротко, желая этим показать, что подобные разговоры бессмысленны и если они хотят и дальше строить какие-то только им известные догадки, то ее дом – не самое подходящее для этого место.

– Госпожа Мария уверена, что Вы имеете к этому человеку непосредственное отношение, – заглядывая ей в лицо, сказал сержант Скот.

– Госпожа Мария умная женщина, но думаю, сейчас она ошиблась, – осклабилась Илерия. – Если Вы закончили – прошу Вас покинуть мой дом, меня еще ждет много работы.

– Вас же восстановили в должности, госпожа Грей? – Улыбаясь одними губами, сказал низкорослый с кустистыми бровями солдат. – Удивительно, ведь Вы так долго были в плену.

– Пленник – не значит перебежчик.

– У-у! – засмеялся он. – Осторожнее с такими заявлениями! Вы же знаете как это опасно.

– До свидания.

Илерия встала и вышла из кухни, тем самым заставляя «гостей» проследовать за ней. Усач ефрейтор Полесский не торопился, заглядывая еще по разу во все двери, что они проходили, и добавил перед тем, как выйти за порог:

– Если Вам что-то станет известно, прошу сообщить об этом. – Он обернулся на пороге. Илерия незаметно для себя чуть отступила, и с трудом сконцентрировавшись, утвердительно кивнула. – Эрик Штраутц представляет большую опасность за связи с экстремистами.

– Будьте внимательны, – Сержант Скот улыбался и лишь погодя минуту или больше, уже когда Илерия закрыла за ними дверь, ушел следом за своими напарниками.

Теперь Илерия по-настоящему засомневалась в своем здравомыслии. Под волосами у нее выпирала шишка с рваными краями, на животе кровоподтек, под ногтями занозы.

– Лопата. – Она бросилась в сад, к ромашкам.

Лопата стояла там, где Илерия ее и оставляла. На черенке, смешавшись с землей, темнела запекшаяся кровь.

Глава пятая

Больше часа Илерия потратила на поиски трупа. Спрятав орудие убийства, она обыскала каждый угол в летнем домике. Даже спустя три дня, уже выйдя на работу, пыталась вспомнитьсобытия той ночи.

Военные СБС больше не появлялись в ее доме, но она понимала, что не останется без присмотра. Чьи-то глаза постоянно следили за ней. Ни Мария, ни Виктор не оставят Илерию в покое, пока на ее шее не затянется удавка. Подпись Марии на ордере дала понять об истинных намерениях Собрания, или, по крайней мере, нескольких из его состава.

На базе, возясь с документами, Илерия периодически проводила осмотр карт пациентов. Некоторых она узнавала, только лишь благодаря своим старым записям, так каклечение изменило их: еще более изможденные, бледные, с посиневшими губами. Умирающие грязные существа.

Доктор Джеймс к ее превеликому удивлению вел себя миролюбиво, всячески давая понять о своей позиции.

– Я рад, что у Вас все получилось.

Но весь его вид говорил: «Я рад, что у Нас все получилось!»

Илерия благодарно пожала его руку, но лишь стоило исчезнуть из поля его зрения, все становилось как обычно: доктор Джеймс превращался в ублюдка доктора Джеймса.

Завернув за угол, Илерия прижалась к стене спиной и, грызя ставшие слишком длинными ногти, уставилась в пустоту перед собой. Пациент с онкологией не перенес лекарство, на которое возлагались огромные надежды, чуть не выблевав внутренности на нее. Но самой большой проблемой был не он, а привезенные сутками ранее мутанты с Заграницы: обычные террористы с отклонениями в развитии. Малоинтересные, ничем не примечательные уроды с умственными отклонениями. Мысли Илерии, закованные в короткие цепи Анны, крутились вокруг столба – Асаран.

Где-то минут двадцать назад, не задумываясь, она подписала документы о утилизации девяти пациентов, решив тем самым оградить себя от дальнейших бесполезных шагов.

Почесав затылок и оттолкнувшись от стены, Илерия чуть не вписалась в Виктора, с любопытством разглядывающего ее. Она не смогла сдержаться и смачно выругалась.

– Здравствуйте! – Он улыбнулся. – Решаете какую-то очень сложную задачу?

– Не делайте так больше! – Зашипела Илерия и, обойдя его, поспешила прочь, но настойчивый вопрос ее остановил: «Стоит ли убийство того?»

Холодок пробежал по спине, забравшись в загривок и сковав мышцы шеи.

Виктор подошел ближе и, заглянув в ее лицо, сделался печальным:

– Вас не гложет совесть?

Илерия похолодела. Каждая клеточка ее тела напряглась под проницательным взглядом. Крохотное, лишенное четких границ тельце паники зашевелилось где-то в груди.

– Господин Беркли, Вы говорите странные вещи, – ненавязчиво, уклончиво, с улыбкой. Талант говорить словами, не имеющими информации вербальной, но наполненной скрытой – вот, что дала Илерии ее мать, имевшая зависимость от странных и поганых вещей, но при этом всегда остававшейся добропорядочной дамой.

Если этот Эрик Штраутц вновь появился бы в жизни Илерии, то она опять проломила бы его череп. И будет повторять убийство ровно до тех пор, пока его тушу не обглодают крысы или черви, не оставив места еще одному возвращению.

– Если Вам не нужны пациенты, зачем же списывать их? – Брови Виктора и так бывшие вразлет, устремились вверх. – Своими руками подписали смертный приговор девяти ни в чем не повинным людям! – Он зацокал языком.

Опешив, Илерия сначала не нашлась, что и сказать. Неожиданный поворот не дал ей возможности вовремя нажать на тормоз. Она уже на полной скорости мчалась в направлении, где были лишь она, Эрик и обвинения Виктора.

– Пациенты? – Переспросила Илерия.

– А Вы еще кого-то убили? – Удивился Виктор и удалился, насвистывая под нос.

Илерия смотрела ему вслед, гадая, знает ли он про Эрика Штраутца. Если, конечно, узнал, то выбрал другой, отличный от Марии путь. Он хочет выбить почву из-под ее ног. Вопрос в том, получится ли у него это или же нет.

Если Виктор носит синюю мантию, то это вовсе не значит, что он божий посланник в этом мире.

Мораль и гуманизм всегда претили ей. Добрые старые принципы, вылитые самыми великими просветителями, учили глупости, недалекости и слабости, а Илерия жила среди кровожадных волков и лучше пусть у них на ужин будут соседи, а не она.

Волки вышли на охоту.

– Начала напевать себе под нос Илерия. —

Сегодня у них на ужин соседи,

А завтра может буду я.

– Госпожа Грей, – миловидная женщина с седеющими у висков темными волосами, с покорностью на лице и стеснением приблизилась к Илерии, нагнав ее у самого выхода из крыла. – Вас просил доктор Джеймс к себе.

Что понадобилось этому ублюдку, Илерия не знала. Хотя сам факт того, что он посмел ее беспокоить, а тем более «просить к себе», будил некоторого рода раздражение.

Женщина с седеющим волосом, личный помощник доктора Джеймса, ранее часто попадалась Илерии на глаза,. Еще будучи лаборантом в архиве, она вызывала стоическое желание зевать и даже сейчас, неожиданно прыгнув по карьерной лестнице, оставалась все тем же тошнотворно скучным экземпляром без явных талантов. Но ее плюс в том, что она по-прежнему побаивалась Илерию. Несколько лет даже ручки тряслись в ее присутствии. Хотя надо отдать должное – сейчас ее взгляд стал смелее.

– У меня дела, – обнажив клык в раздражении, Илерия чуть наклонилась к женщине, на бейдже которой было напечатано серое, как и ее тапочки, имя. – Так и передайте, пожалуйста, Марта.

– Но, – ее голос дрогнул, а губы сжались в одну линию. – Он настоятельно просил Вам прийти.

– Ах, настоятельно?! – Илерия осклабилась, приведя Марту в предобморочное состояние.

– Ну, если доктор Джеймс настаивает!

Сегодняшняя ситуация начинала выстраивать вокруг Илерии немыслимые для продвижения преграды. Вокруг не было стен, и никакая из дорог не обещала кончиться тупиком или же обрывом. Последние решения стали создавать на пути опасные виражи, а мозг, плетущий интригу, еще не до конца осмысленную, жал на газ. Это не нравилось. Она обучила, выкормила своим молоком, воспитала в Илерии потрясающе хитрого охотника, знающего цену любой жизни, даже если она бесценна.

Привычка быть в тесных отношениях, в горячих объятиях с врагом, выручала, неоднократно выбивая последние клыки у тех, кто скалился и рычал, плюясь пеной в ее сторону. И доктор Джеймс подавал первые признаки бешенства – он потерял чувство страха. Он, как дикий волк, пораженный недугом, становился на задние лапы, пытаясь схватить Илерию за горло, блокировать ее и подарить вирус через укус.

Но и против него есть пуля.

– Рано, Илерия, еще рано, – сказала она, идя по пустому коридору, такому же белому и стерильному.

Распустив волосы, Илерия изобразила улыбку, и, неуверенно коснувшись шрама, остановилась перед дверью кабинета с именной табличкой: «Артур Джеймс. Заместитель главного хирурга».

Больной бешенством ублюдок доктор Джеймс.

Два стука и голос из-за двери пригласил ее войти.

Доктор Джеймс стоял спиной к входу, копошась в папках. Макулатурное царство, воняющее бумагой и чернилами.

Он даже не обернулся, уткнувшись своим длинным носом в ящик стола. Натянутый на согнутой спине халат позволял видеть напряженные мышцы.

Собравшись, чтобы голос не дрогнул, Илерия произнесла: «Здравствуйте».

– О, госпожа Грей! – Радостно взмахнув руками, он пригласил ее сесть в кресло у рабочего стола, заваленного листами бумаги.

Поборов в себе отвращение к царившему здесь беспорядку, Илерия взяла в руки валявшийся на самом краю открытый клей карандаш. Оглядела стол, выискивая колпачок и одновременно с этим осторожно высматривала что-нибудь интересное, и что могло бы в будущем ей пригодиться.

– Я рад, что Вы заглянули! Хотите чаю? —доктор Джеймс встал у кресла.

– Откажусь, – ответила Илерия, подкручивая колесико и внимательно следя, как белая масса клея прячется за стенками тюбика. – У меня мало времени.

– Простите, – он смотрел в упор, пробегая по лицу Илерии взглядом.

Ей показалось, что ее облизала мерзкая болотная жаба, и неосознанно оттерла щеки пальцами, желая избавиться от ощущения склизкости.

– Я не просто так просил Вас зайти, госпожа Грей. Есть один пациент, которого передали Вам… – он замялся и, скромно вжав голову в плечи, положил перед Илерией папку. – Я давно его наблюдаю, так что…

Открыв документ, Илерия узнала старика на фотографии. Данные тоже оказались теми же, что были и у нее. Он был среди тех, кому она утром подписала утилизацию. Его доставили три дня назад с менингеальной фазой полиомиелита. На нем больше невозможно было проводить опыты. Материал изжил себя.

Его лицо напоминало маску грустного клоуна: выцветшая коричневато-синяя кожа, осыпающаяся сухими струпьями; небольшая черепная коробка тем не менее помещала на себе крупное лицо; глаза желтые с разными по размеру радужками.

Бессмысленная трата времени, вот какими Илерия считала подобные экземпляры. В них не было ничего, что могло помочь науке или карьере. Расстраивало то, что этот безмозглый кретин в белом халате, пыхтящий сейчас около нее, не видит даже этого.

– Не стоит тратить свое внимание, – озвучила Илерия, откидывая и папку, и клей на стол. – Через пару часов он пойдет в утиль с восьмью такими же.

– Я знаю об этом, потому и хотел с Вами поговорить. Если Вы не против, я бы хотел его забрать в свою лабораторию.

Илерия глянула на него, мысленно ломая его шею, на которой держалась голова с мерзкой рожей.

«Если Вы не против»…

Сегодня на ужин у них соседи,

А завтра, может, буду я…

– Что же Вас так заинтересовало в этом пациенте? – Илерия широко улыбнулась. – Я не заметила у него ничего, кроме неприятной болячки.

Доктор Джеймс замялся, подбирая слова:

– Ну, – сказал он, наконец, – я не так давно начал исследование по теме, что Вы предложили мне еще в годы защиты докторской.

Конструирование тела.

Илерия помнила тот день отчетливо. Что-то стерлось, исчезло из извилин в ее мозге, но не то заседание. За год и два дня до того, как пришел приказ о ее назначении главным научным сотрудником для работы на Загранице.

Как сейчас, она слышала перепуганный голос Артура Джеймса, студента из магистратуры: «Но я никогда не занимался биомеханикой».

Как же он дрожал. Трусливый щенок, не умеющий гавкать, а лишь тявкающий, что чего-то не умеет.

– Если Вы, Артур Джеймс, хотите работать здесь, под моим боком, то должны выбрать что-то более существенное, нежели вирусология, – сказала тогда ему Илерия. – Судя по Вашим результатам на экзаменах у Вас не получиться соперничать с другими, уже опытными специалистами.

Он чуть ли не плакал, хотел убедить, но разве таким людям Бог дал право голоса? Нет, он дал им лишь трусость зайца и его длинные уши. Они все всегда знают, они всегда все слышат.

Длинные уши до сих пор не отвалились, и ставший доктором Артур Джеймс приобрел норов. Кто бы мог подумать, что ее судьбу будет решать хирург с граммовым мозгом.

– И когда же Вы заинтересовались биомеханикой? – спросила Илерия.

– Как только вновь увидел Вас. – Улыбнулся доктор Джеймс. – Так Вы позволите мне забрать его?

– В нашей базе полно расходного материала, – Илерия и не думала уступать, – почему бы не воспользоваться ими?

– Госпожа Грей! – Его голос отвердел. – Мне нужен именно этот пациент.

Самоуверенность тона начинала выводить из себя. Заяц сменил шкуру и возомнил себя волком. Илерия начала думать о своих шансах выйти из этой игры, боясь проиграть такому одиночке, как доктор Джеймс. Еще не время доставать нож, ведь где-то рядом бродила стая. Что может сделать этот ублюдок, Илерия знала, ведь в его руках ее тайна, грозящая умертвить одним ударом. Но вопрос в том, сможет ли он рискнуть карьерой и жизнью, чтобы отомстить за ее несговорчивость?

– Как хотите, – Илерия позволила ему выиграть эту игру за доминирование. – Я отзову его утилизацию, но, надеюсь, мне не придется смотреть больше на это сморщенное лицо.

– В моей лаборатории все готово. – Он подпрыгнул на месте, выражая радость. Его глаза говорили, что он ликует, упивается вкусом ее капитуляции.

– Что ж, – Илерия встала, не желая больше ввязываться в никакой другой диалог, – мне пора. Мы же не хотим опоздать к моменту утилизации?

Доктор Джеймс хихикнул, следуя за ней к двери, провожая.

– Этому старику неимоверно повезло. – Буркнула Илерия, взявшись за ручку двери.

– Может быть.

Скорее ему не повезло. Что с ним сотворят, знает только Бог, но и он, наверно, не ведает, на что способен разум человека такого слабого и хитрого.

– Ах, да! – Воскликнул доктор Джеймс, не позволив Илерии открыть дверь, накрыв ее руку своей. – Насчет доктора Азимова, – ненадолго повисла тишина, в которой Илерии не понравилось абсолютно все. Он пытается измерить свои шансы. – Он запросил Ваши данные, госпожа Грей. Мы же друзья, не так ли?

А завтра, может, буду я…

– Конечно! – пожав руку доктора Джеймса, Илерия, тихо произнесла, почти в самое его ухо: «Нам обоим выгодно молчание, не так ли?»