Читать книгу: «Генеральная уборка», страница 2
Смена 2
Есений не сразу понял, что на него объявили охоту. Он с детским любопытством взирал на пыхтящего Эрнеста, чей вид напоминал крота, вырванного из привычного места обитания. Он жмурил глаза, раздувал ноздри и подпрыгивал на одном месте, как бы готовясь к погружению вглубь земли. Есений, очевидно, плохо отличал типично недовольного Эрнеста от Эрнеста с пробудившимся геном убийцы. Однако, чем ближе становилось лицо, полное враждебных чувств и мотивов, тем ярче и четче худощавому уборщику виднелась перспектива незавидной кончины.
Уронив собранный мусор, Есений с истошными воплями помчался прочь от грозного коллеги. Ему хотелось верить, что Эрнест гнался за ним от скуки или от опьянения здешними токсинами неизвестной природы. Мало ли, что за дурманы пустили корни в горе из хлама.
– Еся, куда ты убегаешь?! – грозный голос Эрнеста не предвещал ничего хорошего.
–Я не знаю! Ты меня вынуждаешь! – вскрикнул напуганный Есений, на мгновение обернувшись.
Местные жители повысовывали головы из окон, услышав беготню во дворе, и сразу затеяли на этом заработать. Отправились делать ставки в подъезде: кто-то был за успех Эрнеста, кто-то за – Есения. Некоторые даже вышли на улицу, чтобы воочию застать догонялки на выживание.
Уборщики бегали вокруг зловонной горы, которую еще несколько минут назад покоряли глупые детишки, и один другого пытался сбить с толку то сменой направления, то прекращением движения. В отличие от Эрнеста, Есений был быстр и находчив, поэтому хитроумные махинации, напрямую сопряженные с ловкостью, удавались ему на славу. В этой битве Эрнест, чьи глаза застилала пелена гнева, не мог оказать прыткому коллеге должного сопротивления и претерпевал неутешительное поражение.
– Еся, остановись, ты слишком быстро прешь!
– Это ты медленно бегаешь!
– Еще чего!
– Потому что ты маленький и круглый!
Слова Есения очень разозлили и без того свирепого Эрнеста. Его рука потянулась к увесистой пластиковой упаковке, где разлагалась не одна крысиная морда, и вытащила ее из объятий смердящего мусора. Эрнест собирался бросить находку прямо в Есения и наградить его чумой или еще какой заразой. Если бы Эрнест в тот момент вспоминал о способности к мыслительным процессам, как о даре и благе, то ни в коем случае не стал бы проделывать этот трюк. Гора – эта внушительных размеров инсталляция убогости и человеческой лени – покренилась в сторону и вызвала волну охов и ахов у жильцов дома, знающих о последствиях нарушения помойного баланса.
Есений в ужасе попятился назад, высматривая за разваливающимся небоскребом из мусора Эрнеста.
Что только не летело на землю с этого противоестественного и безобразного скопища! Все это богатство прогнило, заплесневело, заржавело и протухло по меньшей мере несколько сотен раз. Никто не трогал разросшееся поселение микробов и бактерий, оставив затхлому государству право на крестовый поход во имя святой для него цели: истребления всех неверных закону свалки и предателей культа инфекционного размножения.
– Дружище! Нас постигла кара за раздор! Перестань злиться, и мы найдем спасение! – воскликнул Есений, еще не зная, кто сподвиг гору к разрушению.
И если раньше вонь была мучительна и вездесуща, то сейчас она превратилась в неуязвимого монстра, против которого мог выстоять редкий человек и наверняка изувеченный не одним несчастьем. Кажется, именно Эрнест – все еще рассерженный и напыщенный – подходил по описанию, поскольку открывшееся измерение в небытие его никак не затронуло.
Упаковка, та самая причина раскола горы, вывалилась из рук зачинщика беспорядка. Уборщик не стал поднимать ее. Эрнест, посчитав себя более чем настрадавшимся за все это время, не решил взваливать на свои плечи еще и вину за поломанную постройку из невесть чего.
– Это все из-за тебя, идиот! – завыл от злости Эрнест и наконец-то подобрался к Есению, который на ходу терял силы. Он схватил коллегу за рукав, оттащил подальше от горы и без труда повалил его на спину. Есений жалобно сдвинул брови, всхлипнув. – Ты хоть представляешь, что натворил? Мы пресмыкались перед этими обормотами только по твоей гребанной вине! Нас здесь быть не должно, и мы уходим! Сам поднимай свою задницу и больше мне на глаза не попадайся!
Есений заторможенно кивнул, пускай он до сих пор плохо понимал причину жестокого и агрессивного поведения товарища.
– Мы уходим, хреновы обманщики! – заявил Эрнест во всеуслышанье, показав местным жителями непристойный жест, и отвернулся.
За спиной Эрнеста завязалось движение и интенсивное обсуждение. Не всем понравился его тон и стремление уйти. Есений, заметив внезапно возникнувшего за спиной коллеги высокого мужчину с лопатой, округлил глаза и предупредительно сглотнул. Однако было уже поздно.
Эрнеста ударили по голове. Он упал рядом с Есением и последнее, что мужчина увидел перед погружением в вынужденный сон – это ботинки Славы, заляпанные грязью.
Смена 3
Пробуждение Эрнеста сопровождалось болезненными ощущениями во всем теле. Голова его жутко трещала, без конца пульсировала. Ему было очень трудно открыть глаза и полноценно проснуться. И, возможно, на подсознательном уровне Эрнест просто не хотел снова оказаться в обители дикарей и дегенератов.
– Господь, помилуй моего друга. В тебе же столько милосердия, даруй ему жизнь. Он не всегда добр к людям, но я знаю, что он способен быть хорошим. Я этого пока не видел, поэтому прошу тебя сейчас его не забирать, – эхом доносился тоскливый голос, полный мольбы и сожаления. – Позволь ему вырваться из этого гиблого места и выбраться из того кокона, который он соткал себе сам. У него впереди такая светлая жизнь, если он вспомнит о тех простых вещах, которые делают человека человеком. Он ведь человек, пускай не всегда на него похож…
Слов становилось больше – их смысл тонул в потоке нескончаемого красноречия. Нетрудно было догадаться, кто был источником звука. Конечно же, Есений. Своими странными домыслами и простодушными высказываниями он мог поднять Эрнеста, даже если бы тот лежал в могиле. Вредность, текущая в венах Эрнеста, заставила бы его восстать из мертвых и помочь простым смертным избавиться от голосящего Есения. Другого не дано.
Вдруг Эрнест закряхтел и попытался пошевелить руками. Что-то сковывало его движения. Есений, услышав признаки жизни, задержал дыхание от неожиданности и на выдохе нервно рассмеялся:
– Ох, Эрнестий, заставил ты меня понервничать!
Тот, кто долго не мог прийти в себя, успел пожалеть о пробуждении. Эрнест разлепил веки, окинул раздражителя косым взглядом и попробовал поднять руку, чтобы почесать затылок. Не вышло. Некоторое время он хмурился, пытаясь понять, куда его занесло, почему ему до боли паршиво и с какой такой стати Есений назвал его Эрнестием.
– Как ты себя чувствуешь? Голова, наверное, раскалывается, да? Я потерял сознание в ту самую секунду, когда ты упал. Я должен был помочь тебе, извини меня! Какой я тебе друг после этого! – Есений совсем раскис.
Эрнест нахмурился, вспоминая последние события, и только сейчас понял, что он сидит на стуле – внимание! – связанный. Испуганное лицо Есения, к слову, помогло восстановить потерянный отрывок жизни без особых на то усилий. Глаза Эрнеста налились всеми теми чувствами, что отхлынули на время его беспамятства, и впились в расстроенное лицо Есения.
– Ну рассказывай, друг хренов, где мы? – злобно прошипел Эрнест и поднял взгляд на провисающий потолок, с которого капала вода.
Помещение небольших размеров напоминало склад, совмещенный со спальной комнатой. Сбоку от Есения стояла кривая одноместная кровать и покоцанный комод без шкафчиков. На стороне Эрнеста валялись забитые чем попало коробки, сложенные друг в друга мусорные ведра и связанные в клубок провода. Место позволяла разглядеть горящая лампочка, спрятанная в пыльной желтой люстре.
– Слава мне сказала, – начал Есений.
– Слава? – возмущенно перебил Эрнест и насупился. – Это маленькое чудовище? Ты разговаривал с этой мерзкой бандиткой? – Уборщик заерзал на стуле и зарычал от бессилия.
– Не будь таким грубым, пожалуйста. Ты только послушай, она мне все объяснила.
– Она треснула меня по башке, а я должен слушать?
– Это была не она, – мягко возразил Есений. Эрнест только раскрыл рот в претензии и еще больше разозлился. – Ты слушай, я тебя прошу. Слава мне сказала, что ты им странным показался. Они заподозрили, что ты сюда не убирать пришел. Они просили одного уборщика, а мы пришли вдвоем. Так вот, когда ты начал меня преследовать, они подумали, что мне нужна защита.
– И тебя совсем ничего не смутило? – недобро расхохотался Эрнест и неодобрительно покачал головой.
– Меня связали, она сказала, до выяснения всех обстоятельств. Вдруг это я лишний?
– Ты умом тронулся? Что ты вообще несешь?
– Они знают нашу компанию и Евгения Вадимовича, – уже менее уверенно проговорил Есений.
– Потому что ты нашу подноготную на всю улицу протрещал, дебила кусок. Что мы из «КлинКлином», «Евгений Вадимович сказал то, сказал се», – противным голосом передразнил Эрнест, состроив гримасу. – Ты бы им еще свои паспортные данные назвал, а потом удивился, откуда же у тебя столько кредитов!
Взгляд у Есения поник, губы по-детски задрожали. Он близился к тому, чтобы на месте разрыдаться. Тем временем Эрнест еще не все высказал, что собирался, но стремительно устранял это вопиющее недоразумение.
– Теперь ты меня слушай, навигатор липовый. Мне звонил какой-то оголтелый мужик, мол, где вы есть из «КлинКлином». Я ему говорю, что мы на месте, так он разорался и сказал, что нас он не видит, а слепым он себя не считает, – Эрнест выпучил глаза на Есения. – Это что же получается, я его спрашиваю, не у вас горы из мусора строят? Он пожелал мне скорейшего увольнения и бросил трубку. Еся, скажи мне, тебе все это о чем-нибудь говорит? Мужик все-таки слепой или это ты дебил?
–Я полагаю, – Есений зажмурился, готовясь к реакции коллеги, – есть такая вероятность, что я чисто случайно мог удалить одну циферку, когда отправлял тебе адрес.
– Циферку? Циферульку одну? Маленькую такую? – Есений покивал, виновато улыбаясь, но глаза не открыл. – Вот же ты козел. И не называй меня Эрнестием. И сам ты маленький и круглый, понял? После такой лажи ты весишь пять тонн и грузовик. Сидим тут из-за тебя в заложниках у дикарей. Ну что, ты рад?
Эрнест добился того, чтобы Есений разрыдался. Плакал тот всегда громко, жалобно и горько: в общем, душераздирающе. Только Эрнеста задобрить было трудно: за слезами и соплями он видел лишь слабость – не трагедию.
Скрипнула дверь – перед уборщиками возникла фигура Славы. В руках она держала две булки хлеба не первой свежести.
– Твоя подружка пришла, ты смотри, – фыркнул Эрнест.
– Друзья не врут друг другу, – всхлипнул Есений, – и не обзываются. – Добавил он специально.
Слава подошла к мужчинам и прижала к их губам хлеб. Есений откусил, Эрнест раздраженно отвернул лицо.
– Ешьте. Силы нужны. Мы решили, что вы остаетесь. Оба, – девушка все-таки заставила булкой открыть Эрнеста рот и проглотить кусок. – Евгений Вадимович все сказал.
– Номер его назови, чувырла. Давайте уже сойдемся на том, что вы нас удерживаете против воли и вообще… – Слава остановила Эрнеста от дальнейшего возмущения, прижав к его губам хлеб.
Есений шмыгал и грустно жевал невкусную булку. Он мечтал о горячем чае, ягодных варениках и комфортном диване, но получал черствый хлеб да грубую пощечину от жизни. Чувствуя себя виноватым перед Эрнестом, уборщик не находил себе оправдания и погружался в состояние полной бесполезности.
– Сейчас я вас освобожу. Будете работать.
Эрнест про себя посмеялся над наивностью этой дикой девчонки и задумал сбежать сразу, как она выведет их с Есением наружу. Осталось дождаться подходящего момента.
* * *
Под надзором Славы уборщики вышли на улицу, где их встретила разрушенная гора мусора и недовольная группа жителей. Эрнест все время дергал Есения за рукав, но не находил отклика: тот смотрел перед собой отсутствующим взглядом – сошел с орбиты в самый неподходящий момент.
– Нам надо валить. Ключ у Славы, я помню, – шепнул Эрнест коллеге, но никакой реакции снова не последовало.
Девушка показывала им на валяющийся мусор, отрывисто диктовала условия и график работы, словно они останутся здесь надолго. Эрнест напрягся, понимая, что его план рушится на глазах из-за бестолкового Есения. Однако он хотел выбраться из этого странного места, поэтому решил действовать в одиночку. Здесь не перелезть, не перепрыгнуть – только хватать ключ и бежать. Так Эрнест и решил поступить.
– Все поняли? – твердо спросила Слава.
Эрнест быстро кивнул, но явно адресовывал этот жест не девушке. Кивнул он себе, мысленно утвердив план. Мужчина толкнул Славу в сторону – она упала, громко взвизгнув. Все ее племя мигом обернулось и помчалось в сторону Эрнеста, обыскивающего девушку, и Есения, который то ли облака считал, то ли восхищения к здешнему быту преисполнялся.
– Да чтоб тебя! – Ключ не нашелся.
Эрнест подскочил с места и понесся прямиком к лестнице. Бежал он быстро, но гадкие оборванцы оказались проворнее. Уборщику не позволили добежать до ворот – словили всем скопом еще на первых ступенях. На него навалилась куча немытых людей, чья вонь не оставляла места кислороду, и Эрнест, несмотря на сопротивление, отключился.
