Читать книгу: «Причудливые виражи», страница 13
Жизнь без любви – иллюзия
Часы сломались, стрелки неподвижны
И снова ночь… она меня убьёт!
Безумство – размышления о лишнем…
Забыть, забыться, выкурить тоску,
На кухне в чайник наливаю воду…
Но только утром я уснуть смогу,
Приняв опустошённость за свободу.
Вера Сергеевна Бутко
После окончания литинститута с красным дипломом Жанна обнаружила, что специалисты в области литературного творчества никому не нужны.
– Все вакансии заняты, – говорили ей везде, куда она приносила диплом и резюме, – оставьте на всякий случай номер телефона… и ждите.
Было ужасно обидно.
Преподаватели в голос твердили о редком таланте к сочинительству, образности языка и ясности излагаемой мысли.
Куда уж яснее.
Подруги шутили, что с её эмоциональностью и изобретательным воображением прямая дорога… на панель.
Пришлось устроиться диспетчером в службу радио такси, где способность быстро и чётко формулировать мысли, видеть рабочую ситуацию объёмно, принимать верные тактические и стратегические решения, оценили по достоинству.
Водители и особенно руководство были в восторге от её доброжелательности, вежливости и терпимости.
Так бы Жанна и работала за скудный кусок хлеба, не имея ни сил, ни желания после ночных и суточных смен сочинять и творить, если бы однажды…
– Надо же, какой у вашего диспетчера сексуальный голос, – сказал водителю пассажир, – не подскажете, как с этой девочкой можно побеседовать?
– Недотрога. Кто только не подкатывал. Она такая… особенная что ли.
– Симпатичная хоть?
– Не то, чтобы очень, но от одного голоса мозг из черепной хотелками вытекает.
Виктор Степанович, неприметный мужчина средних лет, отыскал-таки Жанну Эдуардовну и предложил хорошо оплачиваемую работу.
Сначала к новой деятельности было отторжение, даже откровенная неприязнь. Представить себя в роли роковой соблазнительницы было попросту невозможно, но платили за пикантный интимный трёп щедро, а ситуации и несуществующие эмоции, которые приходилось озвучивать сексуально озабоченным клиентам, всё время повторялись. Привыкла быстро.
Жанна давно писала коротенькие рассказы на эротические и сентиментальные романтические темы, хотя представления не имела о самой сути фантазий, поскольку ни разу не влюблялась.
Единственный за всю жизнь поцелуй не раскрыл ей тайну любви.
Он был абсолютно случаен.
Просто интересно было, зачем люди целуются.
Виктором Степанович довольно легко сумел уговорить Жанну, – я человек семейный, очень люблю жену, детей. То, что вам предлагаю, просто бизнес. Ничего, что может затронуть даже самую целомудренную нравственность, поверьте. Можете сами послушать. Вот вам диск с записью приватных диалогов. Тематика, конечно, пикантная, сальная, но на это не стоит обращать внимание. Главное – не допускать конфликтов. Абстрагируйтесь, просто играйте роль. Можете даже не вникать, за вас уникальный чувственный голос всё сделает.
Жанна никогда не думала, что можно быть настолько зацикленными на своём мужском достоинстве. Слушать бредовые исповеди и список странных желаний было смешно и совсем не интересно, но сам процесс будоражил воображение.
Возбуждало то, что её не видят, а она знает, с кем разговаривает.
Не буквально. В принципе.
Жанна могла довести практически любого клиента до экстаза, до истерики, до слёз.
Было довольно интересно и соблазнительно вводить незнакомого мужчину, которого никогда не видела и не увидит, в стеснение, в экзальтацию, в стеснение, в ступор.
Фантазии, несмотря на неопытность, было не занимать.
– Ну что, Жанна Эдуардовна, пробуем?
– Пожалуй. Только не смотрите на меня.
– Я одета в прозрачный пеньюар цвета спелого персика. Выхожу из душа. Капли стекают по бёдрам, по груди. Любишь дотрагиваться до женских сосков? Я просто с ума схожу от своих тугих сисечек. А запах муската, вкус спелой вишни возбуждают? Мне так нужен мужчина, немедленно, сейчас. Я вся дрожу.
Виктор Степанович изобразил одобрение, глядя, как Жанна играет роль фурии.
– Это фантазия, игра, Жанночка, в некоторой степени гипноз. Ваш голос поднимет, извините, эротическое настроение у любого и каждого. Голос такой… лично я… не подумайте плохого… едва не финишировал… раз пять, пока ехал тогда на вашем такси. И мне совсем не стыдно, хотя, да… я женат, у меня трое детей, четыре внука. Можете не напрягаться, мечтать или просто вязать, пока виртуально соблазняете очередного клиента: не имеет значения. Озабоченные самцы сами подскажут, чего хотят.
Жанна попробовала несколько раз завести виртуальных собеседников. Ей показалось это волнительным.
– Да-да, погоди, не торопись так, позволь себе немного успокоиться, иначе я кончу прямо сейчас. Ты тоже возбуждён? Возьми в ладонь мою грудь. Сожми. Сильнее! Ещё! Не так больно…
Жанна даже представить себе не могла, насколько это затягивает.
Её эротические фантазии набирали день ото дня силу.
– Ты, правда, хочешь меня…правда-правда, мой герой! Тогда ты полностью мой. Как приятно ты ласкаешь грудь. Нежнее. Я вся горю… снимаю трусики, помогаю дразнить себя. Не торопись… мне уже хорошо.
Так было вначале.
Потом эмоции побледнели. Эффект новизны дал буйные всходы, которые без эмоциональной подпитки иссякли.
Жанна попросту привыкла.
Разговор на любую, даже самую зажигательную тему больше не возбуждал. Она относилась к диалогу как к отвлечённой фантазии.
Но клиенты по старой памяти всё ещё наперебой требовали именно её.
Наконец наступил момент, когда Жанне неожиданно захотелось унизить одного из клиентов.
Извращенец, паразит, думала она, девушка, которая ни разу в жизни не имела реальной близости с мужчиной.
Смена подходила к завершению. Жанна устала как никогда.
Сегодня с ней беседовали психически совсем неуравновешенные страстотерпцы, желания которых простирались далеко за горизонт её целомудренных фантазий.
Было немного противно.
Неужели у неё никогда не будет настоящего мужчины?
Жанна по восемь часов каждый день беседовала с абсолютно неадекватными персонажами, умело разжигая в них вирус болезненной страсти.
Увы, её чувственный голос и грамотная речь не пригодились ни для чего, кроме эротических фантазий больных на голову мужчин.
Такое время, такие нравы.
Но ей надо как-то зарабатывать на жизнь. Пусть даже таким извращённым способом.
А мужчины… к сожалению других Жанна не знала.
– Ну и чёрт с ними! Я когда-нибудь опишу всё это безобразие. Целый том про людей, которых заводят суррогатные отношения, которым не светит познать живое тепло настоящих чувств, про то, что жизнь без любви – иллюзия.
Задремавшая интуиция
Моя ль вина, что лжёт любой расчёт,
что там, где составные страсть и нежность –
фатальна минимальная погрешность
и звук – лавины за собой влечет;
Ксения Хохлова
В голове у Людмилы неожиданно появились неприятные вибрации. Некий непонятный шум, какой обычно возникает, если долго находишься в замкнутом пространстве, куда не доходят звуки.
С ней такое случилось однажды, когда одноклассник, Лёшка Шумилин, пригласил её исследовать обнаруженную им случайно пещеру.
Тогда они взяли с собой лишь фонарики с запасным комплектом батареек, минеральную воду в пластиковых бутылках, и тёплые куртки.
В пещере было сыро, пахло застоявшейся затхлостью, тяжело было дышать. Друг, однако, был воодушевлён, всё время твердил о находках и кладах.
Хорошо ещё, что он догадался привязать на входе конец большущего мотка капронового шнура.
Лёшка шумел, дурачился, пытался выглядеть хладнокровным и мужественным исследователем.
Было страшно, но Люда старалась не показывать леденящее душу состояние.
В один из особенно напряжённых моментов юноша обхватил её сзади, принялся целовать в шею, чем сильно напугал.
Людмила закричала, вывернулась из объятий, метнулась в сторону, что-то задела, отчего под потолком загрохотало. Посыпались камни.
Лёшка орал, словно раненый зверь. Фонарик выпал из её рук. Всё померкло. Девочка слышала, как друг стонал и матерился.
В той ловушке Люда просидела почти сутки, пока мальчишка полз к выходу с серьёзным увечьем.
Её спасли. Вот когда было по-настоящему страшно. Въедливый белый шум высверливал мозг, действовал наподобие звука бормашины в кабинете стоматолога.
Сейчас, когда они ехали с Костей из гостей, происходило нечто похожее. Её мутило от предчувствия беды и размеренного гудения, от которого, казалось, немедленно лопнут барабанные перепонки.
Девушка не понимала, откуда в ней зародились эти панические ощущения. Они появились словно ниоткуда.
Прекрасные отношения с Костей продолжались больше года.
Он приходил к ней домой, встречал после работы почти каждый день. С ним было легко и весело.
До сих пор у Люды не было сколько-нибудь продолжительных отношений. Все молодые люди, встретившиеся на её пути, были мелочно-расчётливы, избегали серьёзных отношений, сразу начинали охотиться за девственным призом.
Костя был не только ласковым и нежным, долгое время юноша даже намёком не выказывал похотливых желаний.
Наверно поэтому именно он и сорвал джекпот, получил возможность и право первой ночи.
Спустя столько времени он не изменился: был так же ласков, заботился, трогательно ревновал, был неиссякаемо красноречив, часто шептал нежности, иногда непристойные, много и часто шутил, интересовался её жизнью, вникал в повседневные проблемы.
Они никогда не разговаривали о будущем, но обещание долговременного благополучия витало в воздухе.
Костя ни разу не пригласил её к себе в гости и сам не оставался до утра. Люда принимала это как должное. По его рассказам, он руководил большим коллективом, был востребованным специалистом.
Сейчас они ехали от Костиных друзей.
Это была смешанная компания его сверстников, молодых мужчин и женщин, многие из которых были семейными, но приходили в тот дом без супругов.
В их отношениях не было эротической составляющей, одеты все были дорого, но просто, без вычурной манерности.
Друзья пили лёгкие коктейли, беседовали, пели под гитару, читали стихи. Обычное дело.
Тогда почему на душе скребут кошки, сознание испытывает тревожность, удивление, растерянность, почему так яростно атакует какофония мыслеформ, которые невозможно упорядочить?
В этом коллективе Людмилу явно не приняли, хотя всеми силами пытались доказать искренний интерес: старательно улыбались, жали и целовали руку, задавали много вопросов, шутили.
Она чувствовала, что что-то не так, ощущала неприятие: сверлящие взгляды в затылок, шепотки, слишком откровенные взгляды. Дискуссии и вопросы тоже были не совсем обычные.
Друзей Кости интересовала её подробная биография, материальное положение, привычки, предпочтения. Довольно странный интерес к незнакомому человеку.
Любимый был немного напряжён, задумчив.
Машину он вёл внимательно, но молчал.
Устал?
Непонятное волнение не утихало, даже вызвало лёгкую дрожь во всём теле.
– О чём задумалась, любимая, утомилась? Наверно зря я туда тебя привёл. Тяжело общаться с незнакомыми людьми.
– Нет-нет, всё в порядке. У тебя замечательные друзья.
– Да-да, ты им тоже понравилась.
“Зачем он врёт”, – подумала Люда, – “ я там была откровенно лишней. Вежливость?”
Женщина принялась лихорадочно, ещё не понимая зачем, день за днём прокручивать дневник их интимных отношений, старалась вспомнить диалоги, реплики. Она чувствовала дискомфорт, это было неприятно.
– Костя, ты меня любишь, – неожиданно спросила она, сама не ожидая от себя подобного шага.
– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, ты самое дорогое, что у меня есть.
Мужчина ответил не сразу. Пауза была короткая, но Людмила обратила на это внимание.
Её мозг лихорадочно работал, но решение подсказал не ум, а интуиция.
Сердце женщины забилось быстрее и громче, дополняя свербящий тревожный гул в ушах. Ей стало так же страшно, как тогда, в пещере.
– Как зовут твою жену, Костя, – неожиданный вопрос выплыл светящейся строкой на ментальном экране, словно ниоткуда.
– Света… что, какую жену, ты о чём, любимая?
– Останови машину. Не приходи… никогда больше не приходи.
Застенчивый романтик
Проказницы звёзды, кокетливо млея,
На лужах искря намороженный лёд,
С надеждой глядят на пустую аллею,
Вот-вот по которой рассвет подойдёт.
И всё к холодам беспробудным готово,
Минуты сползают подобно ужу…
Лишь я подбираю волшебное слово,
Которым на зорьке тебя разбужу…
Александр Кунин
Эйфория, яркие эмоции, удивительное возбуждение, желание жить и действовать, распирающая изнутри радость, избыток энергии: откуда всё это появляется, ведь только что не было.
Мы страдаем от бессонницы, теряем аппетит, нервничаем, переживаем, ликуем, едва не взлетая. Что ещё любопытнее – мы готовы совершать странные поступки, делать милые глупости, одна мысль о которых прежде заставила бы нас усомниться в собственной нормальности.
На то и любовь.
Многим ли дано встретиться с настоящим чувством? Чаще просто загораемся как тонюсенькая спичка: сверкнём внезапной вспышкой с трескотнёй и вонючим дымом, выгорим дотла за мгновение, и отлетаем в сторону обгорелым огрызком.
Не успели полюбить, уже разочаровались, или вовсе разлюбили.
Не любовь это вовсе – так, кратковременная влюблённость, но яркая, потому что воспалённое новыми эмоциями воображение включено на полную мощность. Словно принял для поднятия тонуса горсть таблеток, купленных в соседней аптеке, проглотил, и колотишься в экстазе, созерцая на ментальном экране некий романтический сюжет, разжигающий страсть, пока химия торкает.
Чем не наркомания?
Она и есть. Только что привыкания не вызывает, напротив, требует разнообразия, обновления, и оригинальности. То, что познано, не вызывает всплеска активности гормонов, чувства эйфории.
Принцип действия иной. Больного, которому постоянно требуется новая влюблённость, можно было бы посочувствовать, если бы такая игра касалась только его. Так нет же, исследователь интимных закромов, походя разбивает сердца, калечит судьбы.
Дозу чувств и эмоций приходится раз за разом наращивать в тщетной попытке повторить тот незабвенный, самый первый улётный кайф, когда действительно влюбился, только ума не хватило это понять.
Увы, без истинной любви настоящее блаженство недостижимо, хоть со всеми разом переспи.
Оттого и приходится энтузиасту-исследователю периодически менять партнёров. Какая уж там любовь? Страсть, вожделение, похоть: бездарная игра на скрипке чужих эмоций.
Следом бесцветная пустота, раздражение, скука, перерастающая в ненависть и цинизм.
Петькина взрослая жизнь, точнее её телесная часть, завладевшая с того момента всем существом юноши, началась рано – где-то в районе четырнадцати лет.
Мечты и думы о неведомой, но желанной тайне, скрытой под одеждой у девочек, подчинили его сознание единственной цели много раньше, чем он успел созреть и сформироваться.
Обращать внимание на женщин, точнее, на девочек, но старше себя возрастом, потому что именно они олицетворяли сентиментальные мечты, он начал лет с десяти. Тогда уже его волновали спелые груди и попки старшеклассниц.
Особенный интерес вызывало созерцание девочек в спортивном зале, где облегающая одежда позволяла внимательно, не торопясь, рассмотреть интересующие детали.
Ещё его страстью была речка за домом, куда в тёплый сезон приходили купаться и загорать горожанки.
Петька был великолепным ныряльщиком, хорошо видел под водой с открытыми глазами, мог не дышать по несколько минут, преодолевая за это время значительное расстояние.
Обычно он прятался в камышах, откуда незаметно подныривал под заигравшихся девчонок. Иногда просто трогал меж ног, при удаче умудрялся стаскивать с них плавки, или верх купальника.
Иногда ему удавалось наблюдать, как взрослые фигуристые тёти в кустах ивняка купаются голышом. За этим зрелищем можно было наблюдать долго.
Дамы обычно плескались не торопясь: с любовью оглаживали округлые животики, объёмные груди, смело раздвигали ноги, подмывая самую сладкую подробность, дополняя это удовольствие скабрезными шутками.
Несмотря на страсть к порочным занятиям, он был простодушным и искренним мальчиком. Например, запросто мог сказать своему деду, – видишь идёт девочка? Вон та, с двумя бантиками. Её Инга зовут. Правда, красивая? Я её так люблю.
– Ты что, Петушок, она же совсем старая для тебя. Ей, поди, лет семнадцать. В мамки тебе годится.
– Сердцу не прикажешь, – трепетно отвечал внук, – знаешь, как оно колотится, когда на эту Ингу смотрю, особенно в спортзале, когда она без платья.
– Вот дурачок! Рано тебе на девчонок заглядываться. В платье, без платья… учись сынок, и всё у тебя со временем будет. Девочки красивые сами тебя отыщут, когда созреешь. Сперва подрасти нужно. Всему своё время.
– Ничего-то ты дедушка не понимаешь. Пока я вырасту, какой-нибудь гадёныш из старшего класса женится на ней, а мне тогда что делать? Может быть, сказать, что она самая лучшая, в любви признаться?
– Ну, это ты, внук, загнул. В любви. Надо же! Она почти взрослая. Посмеётся над тобой, да и только.
– Пусть только попробует. Подрасту – отомщу. Сам разлюблю, и другим полюбить не дам.
– Уж ты разлюби поскорей. Прямо сейчас начинай бросать это безнадёжное занятие, так-то лучше будет. С одноклассницами дружи. С ними много во что поиграть можно. В салочки к примеру.
– Вот ещё. Свиристелки они все. У них даже титек нет.
Дед добродушно смеялся, гладил его по головке, прижимал к груди. Такие разговоры пробуждали у него романтические воспоминания о первой любви, о прогулках, и несмелых поцелуях, от которых замирало всё внутри.
Позднее деду было не до смеха: Петька буквально преследовал одну особенно понравившуюся девочку: наблюдал тайком во дворе дома, и в школе, забирался в темноте по лестнице к окну её комнаты, дождавшись момента, когда девочка раздевается.
Шила в мешке не утаишь. Слежка была раскрыта.
Родители ученицы жаловались учителям, те вызывали родителей.
Петька не сдавался, атаковал девочку записками, каждое утро рисовал под её окнами сердце и писал “Петя + Вика = Любовь”.
Именно так, с большой буквы.
Влюблённость иссякла, когда Петька обнаружил Вику, целующуюся с одноклассником, Генкой Чайниковым.
Отомстил парню жестоко, кроваво, причём дважды.
Первый раз выстрелил булыжником из рогатки в голову. Кровь из раны незадачливого кавалера хлестала фонтаном, заливая глаз, в который снаряд не угодил чудом.
Этого Петьке показалось мало.
В следующий раз он набил футбольный мяч щебёнкой, рассчитал траекторию движения Генки из школы домой, и выставил этот капкан на тропинке.
Мальчишка сломал ногу, точнее ступню, раздробив мелкие плюсневые кости, со всей дури ударив по мячу с разбега.
Петьке было плевать, что жертва страдает напрасно. Мальчишка представления не имел, отчего с ним происходят такие несчастья.
Генка ещё долго дружил с девочкой, пока не закончил учиться в школе. К тому времени, на самом деле гораздо раньше, Петька её разлюбил. Зато втюрился сразу в двух фигуристых подружек-хохотушек.
Влюблённый Петька бегал за девчонками, они спасались от него.
В это время в его сознании и произошёл поворот, как обычно, по чистой случайности.
Как-то вечером, а жил он в частном доме, но в черте города, увидел у соседки, двадцатитрёхлетней вдовы Веры Кривонос, картинку в окне, которая потрясла его до глубины души, до кончиков пальцев, даже больше.
Молодица раздевалась, не догадываясь, что стала предметом нескромного любопытства.
Петька долго, со вкусом, испытывая немыслимое удовольствие от незнакомого возбуждения, наблюдал, как Верка снимала с себя вещи, бесстыдно оглаживая округлые бёдра, спелые тыковки невеликих, но упругих, грудок, как ласкала плоский животик.
Освещение в комнате было хорошее, зрение у Петьки того лучше. Подробности было видно как на большом экране в кинотеатре.
Мальчишка подобрался ближе к окну, заворожено наблюдая с близкого расстояния за сказочным представлением.
Это было нечто. Бессовестно оголённая Вера крутилась у большого зеркала: пританцовывала нагишом, высоко задирала ноги, откровенно открывала интимные зоны, изображая возбуждение и похоть.
Тогда он в этих деталях не разбирался. Просто наблюдал.
Петька и прежде не раз видел любопытные тайны, что скрываются под платьями, но то, чего удалось подсмотреть у Веры, убило наповал: у неё было потрясающе соблазнительное тело, которое женщина продемонстрировала в подробностях.
С тех пор мальчишка днём и ночью мечтал ещё и ещё раз увидеть нагую прелестницу. Каждый день он прокрадывался под заветные окна, затаившись, просиживал до того момента, когда во всех окнах, кроме одного, погаснет свет.
Увидеть чувственный танец удавалось не часто.
Как-то само собой вышло, что висюльку, раньше других реагирующую на женские особенности телосложения охотничьей стойкой, Петька пытался успокоить, чтобы не мешала мечтать. Оказалось, что это занятие приносит удовлетворение. Малец научился таинственной процедуре, которая увлекла мальчишку.
Секретными манипуляциями он стал заниматься ежедневно, думая о Верке, и её сокрушительных деталях, вызывающих стойкую реакцию на столь мощный раздражитель.
Как-то раз соседка, неумело поправляя развалившийся забор, несколько раз вместо гвоздя нанесла удар по пальцам. Петька вызвался помочь.
Вера загадочно улыбнулась, и пригласила на чай с пирожным.
Пили долго, переглядываясь. Потом Петька побежал до ветра.
Вернувшись, мальчишка решительно обнял Веру за шею, и бесстрашно засунул руку в вырез кофточки, опасаясь скорой расправы, которой не последовало.
Женщина напряглась, покраснела, но вырываться не стала.
С того дня Вера стала смотреть на него иначе, узрев, хоть и маленького, но мужчину.
С ухажёрами женщина была осторожна. Ухаживания без обязательств пресекала на корню, а замуж, увы, никто не звал. По этой причине записные ходоки её не донимали.
Вдовой Вера стала неожиданно. Муж, шикарный широкоплечий красавец, спортсмен, подхватил какое-то экзотическое лихо, превратился за несколько месяцев в скелет, и скоропостижно скончался, оставив её и дочь практически без средств, но при доме.
Вера долго не решалась на страшный шаг: маялась по ночам от вполне понятного желания быть с мужчиной, старалась загнать его вглубь.
Яркие видения, воспоминания о ласковых Петькиных прикосновениях, возбуждали, дразнили, в итоге приносили опустошение и усталость.
Однако страстное неудовлетворённое желание пересилило страх.
Петька как-то сознался ей в грехе ежедневного подглядывания, озвучил волшебную мечту, облегчая начало неприятного диалога.
Мальчишка поведал, истекая слюной, о том, что видел через окно в возбуждающих подробностях, преданно заглядывал в глаза.
Слушательница не на шутку распалилась, но вида старалась не подавать.
Закончив исповедь, Петька привалился к ней, захныкал, словно просил прощения, на самом деле пробовал желанные округлости на ощупь.
Вера приласкала мальчишку, сняла верхнюю часть одежды, прижала к горящей огнём груди. Возбуждение не позволяло дышать полной грудью, мысли путались.
Боязно!
На том и остановилась, хотя ночью ругала себя за нерешительность, когда мучилась от эротических видений, едва простыню от перевозбуждения не порвала.
Петька торжествовал, предвкушая продолжение, живо представлял его в неуёмных фантазиях.
Петька оказался ласковым, сообразительным, неутомимым, по-мужски сильным. Вера было планы на счастливую жизнь начала строить, но Петька не дал им сбыться, изменил направление мечты.
То, что уже испробовал с Верой, очень нравилось, но хотелось большего. Организм требовал новизны и разнообразия, обогащал фантазии уже накопленным опытом. Теперь ему любопытно стало отведать любовь старшеклассницы.
Такая оказия подоспела на Новый год. Был школьный карнавал с музыкой и танцами. Как водится, контрабандой на вечеринку протащили спиртное. Мальчишки пили водку, налитую в горячее какао, с пирожными. Со стороны это выглядело безобидно.
Петька тайком налил алкоголь и соседке по столу, Кире Сафиной, девочке чуть старше себя. Намеренно он это сделал, или то была не вполне удачная шутка – девчушке этой дозы вполне хватило, чтобы опьянеть.
Её изрядно развезло. Пётр вызвался Кирочку проводить.
Девочка боялась показаться в таком виде родителям. Решили выгуливать опьянение, пока подруга не придёт в норму.
Довольно быстро ребята замёрзли, но неприличное состояние никак подружку не отпускало. Пришлось вести девчонку к себе домой. В комнате брата, ключи от неё лежали под притолокой, никого не было, уехал с женой в гости.
Что случилось позднее, рассказывать нет нужды, так понятно.
Верочка неплохо обучила оболтуса основам соблазнения, но не сказала главного, что необходимо предохраняться от беременности.
В принципе, Петька не способен был привязать одно событие к другому. В его представлении дети попадали в женщин как-то иначе.
Конфуз случился. Кирочке надуло животик, что она долго и тщательно скрывала, боясь драматической развязки.
Родители у девочки были строгие, скорые на руку – выпороли от души, не пожалели родное дитя, для её же пользы, чтобы впредь неповадно было заниматься несанкционированной любовью.
Девочка устроила Петьке скандал, обещала посадить, но её родители решили иначе, не захотели огласки, потому дело спустили на тормозах, разыграв представление с заболеванием. Увезли дочь в другой город, тайно сделали аборт, чтобы не портить ребёнку будущее.
Петька снова стал бегать к Вере, чему та немало обрадовалась, хотя боялась сильнее прежнего, что их связь может быть раскрыта. Парень-то несовершеннолетний.
Мальчик мужал, приобретал эротические навыки, научился быстро добиваться от девочек взаимности, что получалось у него отменно.
Красивой наружностью Петька не отличался: невысокий росточком, уши как у Чебурашки, рыжие волосы, конопухи во всю рожу. Правда, плечи широченные, объёмная грудь, и ручищи-лопаты.
Зато он умел чувственным взглядом забираться оппонентке прямо под черепную коробку, вызывая невольную симпатию. И ещё голос: задушевный, мелодичный, убаюкивающий.
Как примется Петька ласковые слова в ушко шептать – ни одна подружка устоять не в силах.
Петька не искал красавиц, усвоил, что они холодны и неприступны, имел уже соответствующий опыт. Его устраивали девочки простые, без особенных амбиций, которым в радость внимание и ласки, которые чувственно реагируют на прикосновения и комплименты.
Таких подружек убедить в любви было не сложно. Да и времени даром терять не приходилось. День-два и она твоя.
Слава умелого ходока пришла к нему благодаря легкодоступным девицам, передающим из уст в уста небылицы о Петькиных могучих способностях. Спустя небольшой срок он уже имел возможность выбирать из нескольких претенденток.
В любовных игрищах юноша действительно был неутомим, но всерьёз ни с кем не связывался: как только девчонка надоедала – сразу давал отставку, причём умудрялся завершать амурные приключения тихо, без скандалов и склок, с возможностью возвратиться при необходимости.
Учиться Петьке было неинтересно, хотя знания давались легко. После восьмого класса он ушёл в профтехучилище постигать профессию сварщика.
Обстановка в училище была не особенно серьёзной. С преподавателей спрашивали за успеваемость, учащиеся этим бессовестно пользовались, напропалую пропуская занятия. Лишь к практическим занятиям относились с уважением.
Судьба круто изменилась. Когда школьный друг, учившийся в это время в военном авиационном училище, имеющий способность всё романтизировать, убедил Петра, что нет в жизни ничего интереснее полётов и гарнизонной жизни военного лётчика. Обещал помочь с поступлением.
Петька оказался человеком ведомым, согласился почти без колебаний. Прошёл медкомиссию, подал заявление, и поступил, не без помощи друга.
Пять лет казарменной жизни с железной дисциплиной дались ему нелегко после лихой молодости. Нечастые увольнения, редкие знакомства и встречи с девушками. Расслабиться удавалось лишь во время кратковременного отпуска. Тогда он пускался во все тяжкие.
На родину Пётр приезжал в щегольской курсантской одежде, которая добавляла облику значимость, привлекательность и мужественность.
Первым делом он отправлялся с визитом к Верке, и лишь когда насыщался сексом досыта, начинал романтические похождения, покоряя очарованных доблестным видом бывалого воина школьниц, которые летели к нему за любовью охотно, словно мотыльки на огонь.
Много девичьих сердец разбил он за краткие моменты отпусков, но нисколько по этому поводу не переживал.
Письма от очарованных им девочек в училище приходили ежедневно пачками. Петька и не думал на них отвечать, хотя иногда на него что-то ностальгическое находило. Тогда он покупал стопку открыток и отсылал сразу всем с одним и тем же текстом – “Люблю! Целую!”
Эротические грёзы преследовали Петьку повсюду, даже во время полётов, причиняя немалые страдания. Однако это не помешало ему получить звание лейтенанта.
Служить направили в Киргизию, откуда полк истребительной авиации совершал ежедневные боевые вылеты в Афганистан. Несмотря на то, что пилоты постоянно рисковали жизнью, девушек, желающих любви военных лётчиков оказалось больше чем достаточно.
Петька чуть не каждую неделю выбирал себе новую невесту.
Выглядел он браво: неожиданно подрос, раздался ещё шире в плечах, отрастил залихватские усики, полюбил щеголять в военной форме, которая была бесподобно хороша. К тому же он получал приличное денежное довольствие, плюс боевые надбавки за каждый вылет, что позволяло не экономить на любимом увлечении.
Шикануть он любил, особенно в начале знакомства. Новых подружек, рассчитывающих на серьёзные отношения, обычно ослеплял щедростью: заваливал цветами, подарками, водил по ресторанам, не жалея средств.
Когда в полку начались серьёзные боевые потери, он и вовсе с катушек слетел, меняя девчонок чуть не ежедневно. Вдруг сегодня в последний раз?
Пётр привычно вышел за проходную, и увидел поодаль, лётчики называли это место выставкой, скромную девицу, потупившую взгляд, которая застенчиво мяла в руке цветастый платок.
На этом пятачке девчонки стояли с единственной целью – отхватить в мужья бравого лейтенанта, который со временем, возможно, станет полковником, или генералом.
Здесь практиковались товарно-денежные отношения. Проиграть или выиграть могли оба. Девушка продавала юность и привлекательность, иногда непорочность, а юноша – туманное, но в случае удачи обеспеченное будущее.
О том, что лётчики ежедневно рискуют жизнью, девчата по молодости не особенно задумывались.
Девчонка, на которую он обратил внимание, это было видно невооружённым взглядом, явно деревенская. Наверно это и привлекло Петра в первую очередь. С деревенскими проще договориться.
Он сразу принял охотничью стойку, почуяв лёгкую, но весьма привлекательную добычу.
