Читать книгу: «И снов нескромная невинность», страница 10

Витьке тоже приятно, если честно. Сюрприз-то удался, хоть и не без инцидентов.

Времечко началось, не иначе как золотое: свадьбы косяком пошли, все друзья-подружки приглашали на торжества. Платье везде погулять успело, а какой популярностью пользовалось – словами не передать. Ни минуты покоя у молодых. Приходят домой, с ног валятся, а тут любовь.

Как бы, не сглазили. Тьфу-тьфу!

Видно сюрпризы только начинаются.

Пора бы и им пирком да за свадебку.

Эх, прокачу!

Еду на днях в сумерках домой – на дороге, впереди по курсу, энергично скачет силуэт, отчаянно жестикулируя, просит остановить.

В движениях танцора чувствуется экспрессия, отчаяние. Видно, давно прыгает и явно безрезультатно.

Обычно, я не реагирую на такие сигналы, поскольку посчастливилось поработать в такси: имею объективный, сугубо отрицательный опыт, связанный со случайными попутчиками. Не знаю, что заставило меня остановиться, но… тормознул.

– Захвати, дружище, тачка гикнулась. Деньги есть. Не обижу. Последняя фраза насторожила. Было дело, когда катал весёлую кампанию несколько часов. они не расплатились. Слова были те же. Я, тогда, возмутился, за что был жестоко отфигачен и ограблен. Это у них отработанная технология. Надо же на что-то девочек в рестораны водить.

– Промолчал бы, не пришлось обижать. Сам виноват, – пояснили весельчаки.

Этот малый деньги протянул сразу, даже не спросил сколько, не торговался. Вытащил из кармана брюк смятую горсть и швырнул небрежно на торпеду.

Приличная сумма, между прочим. Поездка однозначно столько не стоит.

Чувствую, персонаж на взводе. Не нервничает, напротив, возбуждён не в меру: энергия из него искрами брызжет, из ушей выливается.

Жестикулирует юноша агрессивно, но при этом ржёт как конь при виде мешка с овсом. Мимика, та просто ламбаду танцует.

Явно пациент хочет выговориться, избытки адреналин на зрителя выплеснуть.

А я в своих проблемных мыслях в ту минуту тонул, жизненные коллизии развести по разным углам пытался, чтобы самому с собой лбом не столкнуться, но по профессиональной привычке быть начеку наблюдал параллельно за взбудораженным пассажиром.

Парень явно вёл с собой непростой внутренний диалог: размахивал кулаками, словно футбольный болельщик в особо напряжённые моменты, дублируя жесты губами и интенсивным идвижениями головы, похохатывая при этом.

Несколько раз бил кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой, словно бы вопя, – да-да, йес, мы их сделали. Спартак чемпион!

Сидит, извращается в таком духе, но беззлобно, даже забавно. Не хватает только знака виктория и сжатых кулаков с поднятыми вверх большими пальцами. Зато скачет на сиденье, словно наездник, всем своим поведением выказывая крайнюю степень нарастающего возбуждения. Может колёс наглотался.

– Извини дружище, не хотел тебя напрягать, но не могу в себе удержать. Просто прёт меня. И позвонить, главное, никому не могу, чтобы поделиться, чтобы нервяк скинуть. Телефон, бля, в сердцах грохнул. Да и хрен бы с ним, с телефоном! Дерьмо вопрос, три тонны зелёных и будет новый, ещё круче.

Пассажир начинает всерьёз танцевать сидя, выдавая верхней частью туловища движения современных молодёжных танцевальных кружев, как обычно это делают вертлявые обнажённые девицы из групп поддержки на стадионах: то ли шафл, то ли тверк.

Весело ему, похоже, неимоверно. Ладно, пусть резвится. От проблем отвлечёт.

– Короче, дружище, тут такая история: необузданная страсть, азарт, любовь, вожделение. Фантастика! Сидели мы в баре с друзьями. Всё как обычно. И тут… входит такая… описать словами невозможно. Короче, шикарная краля. Нет, лучше… богиня, Афродита. Не обычная глянцевая красотка – картинка той милой Алёнушки, что на шоколадке, только лучше. Не Барби какая или фотомодель из Хаципетоаки, куда им нафиг до неё. Короче, волшебная вся такая, милая. Бля, слов не хватает. Переклинило меня. Ты точно такую фигню никогда не встречал. Отвечаю за базар.

Всё это время он описывал руками настолько рельефные силуэты, что они не вмещались в салон моего автомобиля. Раза три сбил мне зеркало заднего вида, извинялся и докладывал ещё купюру на торпеду.

– Ну, я тебе скажу, брат, таких грандиозных тёлок реально не бывает. Фигура божественная. Силуэт… эх-ма! Видел бронзовые скульптуры  Бенджамина Мэттью Виктора? Будет время – погугли. Моя ещё прекраснее. Одежда воздушная, простенькая, но штучная, не из магазина. Олений взгляд на половину лица. Глазищи яркие, сочные, тёмные-тёмные с золотистыми искрами. И томные. Зовут, завлекают, околдовывают, требуют любви. А у меня, любви той, всегда навалом. Не веришь? Зря. У меня от баб отбоя нет. Зуб даю! Короче, у этой, из бара, распущенные волнистые волосы чуть не до талии, пикантные такие нежные изгибы тела, грандиозные формы. У меня сразу хлоп – на двенадцать часов. И торчит! Прикидываешь!

В этом месте он изобразил руками некий холмистый предмет, который несколько раз натянул энергично на себя, приходя в невероятное неистовство.

– Извини, я не художник. Мне вообще сложно нарисовать нереальность. Могу только тонко чувствовать и мечтать. Кожа у девчонки нежная такая, полупрозрачная, тонкая, мраморная с голубым отливом. Хочешь, верь, хочешь – не верь, видно насквозь, как кровь по сосудам течёт. Каждая жилочка на груди и шее, словно кистью гениального мастера нарисована. Явно северянка, поскольку нет следов загара. Белая как снег, но щёчки румяные. Ресницами хлоп-хлоп. Очаровала меня в одно мгновение. Влюбился – не передать как. Если не познакомлюсь, думаю, лучше застрелиться. А она походкой соблазнительной, иноходью плавной, но стремительной, чешет мимо меня – не замечает. И тут улавливаю её непорочный, но настолько греховный аромат, что у меня крышу сносит. Это, скажу тебе, брат, что-то. Роскошно, бесподобно, офигительно. Вдохнул, а выдохнуть не могу, словно прикоснулся к чему-то настолько нереальному, что теряться начал – живой я ещё или уже нет. Делаю шаг в её направлении, робкий, нерешительный такой, можно сказать трепетный. Не поверишь, это я про себя сейчас. Отлетаю куда-то, будто сознание потерял и падаю, падаю, спиной вниз. Кричу. Это мне так кажется. Но девочка реально оборачивается. Я ныряю с головой в её взгляд и тону. Представляешь, когда падаешь и вместе с тем тонешь? Короче, пропал.

– Всё нормально, психушка не понадобится?

– Сам, брат, так подумал. Не, всё норм. Не менжуйся. Слушай дальше, я в себе такое удержать не могу. Это же мистика. Кажется мне, словно она ручками своими к себе манит. Я иду, не отрывая взгляд, она остановилась, явно озадаченная, развернулась. У меня шок: внимание обратила. Чуть не столкнулся с ней. Дальше, как в тумане. Чувствую, руки мои у неё на талии, губы на шее и вдыхаю, вдыхаю. Короче, танцуем. Пофиг чего. Не помню. Медляк, кажется.  Один танец, второй, третий. Дальше со счёта сбился. В любви ей признаваться начал, замуж позвал. Прикидываешь, это я-то. Околдовала. Про друзей забыл. Уговорил, кажется, прокатиться. Сели в мою машину. Мне только месяц назад отец Лексус подарил. Втопил я педаль газа в пол, несёмся, чёрт знает куда и зачем. Мне, если честно, без разницы, лишь бы с ней. Короче, влетаем на скорости около двухсот в яму. Трясануло нас не по-детски, чуть в переднее стекло не вылетели. А королева, невеста то-есть, ну, подруга, тёлка, короче,  можно сказать рядом сидит и мне по барабану, ну просто параллельно на всё. Я же в сказку попал. Хрен с ней, с машиной. Я с такой тёлкой, и мне по*** на ямы. Видел бы ты её. Глаза, думал, влюбилась, по полтиннику, клянусь. Выехали на трассу.

– Навигатор показывает, что нам сюда. Правильно едем?

– Да хрен его знает, брат, мне не до того. Пофиг! Я поделиться должен. Клянусь, такого не бывает. Короче, я вообще не в себе. Влюбился, как олень. Намертво. Жизнь готов отдать. Разогнался по максимуму. По-моему, на спидометре километров триста уже было, но мне без разницы. На неё смотрю. Богиня. И тут лампочка загорается, масло, блин, кипит. А у меня судьба решается. Не могу же я, как последний какой-нибудь нищий лох по тормозам врезать. Согласись, ты бы так сделал? Я же её поразить должен, в самое сердце, чтобы без осечки. Я же детей от неё хочу: мальчика и девочку. Давлю на газ, девчонка моя вжалась в сиденье, а меня азарт пробил конкретно. Адреналин. Словно без парашюта со ста метров. Кровь кипит. Представляешь: тёлка божественная, скорость, возбуждение, страсть. А тут дым из-под капота. Я по тормозам. Подруга носом в стекло. Остановились кое-как, чуть не вертанулись. Меня всего трясёт, нога на газ давит, мотор ревёт, потом огонь. Мы, короче, успели выскочить. В машине, как хлопнуло… такой фейерверк – охренеть! Просто кайф! И тут, представляешь, она мне предъяву бросила, что я её чуть не убил. Я для неё машину не пожалел, а она… овца драная… обидела она меня, короче. Сильно обидела.

Тут попутчик загрустил, сдулся, как проколотый воздушный шарик и замолк.

Ехали минут пятнадцать. Молчит.

Решил спросить, что дальше-то было.

– Да пошла она! Тоже мне, принцесса. Вон их на трассе сколько.

Доверяй, но проверяй

 Прочитал однажды книжку по психологии, где объясняют, что любой человек, если желает объяснить туманный факт или пытается ответить экспромтом на вопрос, отчего и почему происходит так-то и так, невольно рассказывает на самом деле о самом себе, как он поступил бы в такой ситуации, почему, зачем… именно сам.

Я и задал, нелёгкая меня дёрнула, вопрос жене, – Ларис, как ты считаешь, почему женщины изменяют любимым мужьям?

И что же я услышал!

Мамочки! Имена персонажей были разнообразные, ситуаций вагон и маленькая тележка, причин измен – море, реальных случаев – не перечесть.

Сижу, думаю, обтекаю: если она, сама не понимая того, всё это про саму себя сейчас лепит, пора разводиться?

И вообще – что это было: отягощённость личным сексуальным опытом или обыкновенная женская осведомлённость во всём, что касаемо интриг, коварства и лицемерия в отношениях между мужчинами и женщинами?

Когда влюбляешься по уши, кажется, что это навсегда и забыть, потерять, отпустить свои чувства и того, кто их породил, попросту невозможно. Даже в принципе. Это как кусок кожи от живого тела отделить: больно, знобит, дотронуться невозможно.

Проходит не такой уж большой срок счастливой семейной идиллии, и ты уже не просто понимаешь, а знаешь точно, что в реальной жизни возможно всё.

Мы живём в мире собственноручно создаваемых иллюзий, которые точно так же, как и мы сами, рождаются, дряхлеют и умирают.

А ещё со временем приобретаешь способность отличать настоящую шоколадную конфету от пустого фантика.

Некоторые насобачились настолько ловко с серьёзным выражением на лице предъявлять фантики со съеденным задолго до этого или испорченным содержимым, что приходится слова и эмоции тех, кто с тобой общается пропускать через тонкий фильтр оголённой души: отсеивать всё, что в рекламных целях ими бессовестно выставлено напоказ.

Особенно поднаторели в этом вопросе коварные женщины, научившиеся скрывать свои недостатки косметическими средствами, превращая их в мнимые достоинства.

И что в сухом остатке? В сущности ничего.

Когда начинаешь вникать в ситуацию, развернув постепенно мишуру, созданную искусственно, слой за слоем, наблюдаешь истинную картину того, что было скрыто. Реализовать включение заднего хода уже невозможно: к объекту давно довески присовокуплены, свернуть которые чересчур мудрено. Например, общая жилплощадь, неделимое имущество, дети.

Вот и приходится приспосабливаться к ситуации, находя один из вариантов безысходного отступления на ещё более слабые позиции. Если точнее, вынужденно уходишь во внутреннюю эмиграцию, находясь реально и функционируя духовно в разном жизненном объёме.

Чего уж греха таить – не случилась вечная любовь, сломалась на восьмом или пятнадцатом годочке, да и те прожиты большей частью в соперничестве и распрях.

Кто их знает, откуда они берутся, те неразрешимые проблемы, по большей части вырастающие из обычных, казалось бы, пустяков.

Никогда такого не было и вот опять. Из малюсеньких зёрнышек, брошенных женой в благодатную почву, выросли ростки ревности. Не то, чтобы настоящий припадок безумной подозрительности, а так, пока поросль, жиденькие такие всходы.

И что делать? Что выросло, то выросло, придётся поливать и окучивать.

Прежде случалось всякое, когда те или иные факты заставляли задуматься про непоколебимую верность: в обнимку на вечеринках заставал, засосы фиксировал, на наглой лжи ловил, запахи посторонние обонял неоднократно, однозначно совокупительного характера.

Понимаю, что большинство фактов можно объяснить случайностью, стечением обстоятельств и даже неоправданной ревностью. Кто из нас при определённых предпосылках не страдает подозрительностью?

Даже самый стойкий, уверовавший в непогрешимость супруги, порой спотыкается об интуитивное ощущение если не трагедии, то её предвестника. Про такие случаи говорят: спинным мозгом чую.

Вот и у меня шестое чувство проснулось. Фактов нет, только предположения, но не на пустом месте.

Масса косвенных подтверждений моей интуитивной раздражительности тут как тут: домой позже обычного приходит, возбуждённая чересчур, глазки косит куда-то мимо меня, краснеет неловко, особенно уши и грудь в области декольте.

От своих же подруг шарахается, детишек почём зря наказывает. А главное – духами насквозь пропиталась, как последняя, прости господи, слишком свободная женщина.

Когда улики вместе объединил да сопоставил, вот тут мне кисло стало: это похоже на настоящий залёт. Понятно, что доказать ещё нужно. Но в целом картина складывается неприглядная.

Иду вабанк, рассказываю жене о якобы измене, в надежде, что начнёт нервничать и сама тоже расколется, желая отомстить. Для женщины невозможно психически остаться побеждённой. Ей обязательно понадобится реванш.

Ну, я и леплю. В деталях, в красках, с эротическими картинками. Мужики в курилке такие истории каждый день пачками на обсуждение выставляют.

Скомпилировал, добавил гротеска, сгустил краски. Живо получилось, натурально. Сам поверил. Мало того – возбудился.

Как правило,  в этих историях мужчины всегда на высоте: дама обычно раскрасавица писаная, ножки до самого бюста, бюст тяжеленный и упругий, глаза по блюдцу и все прочие приправы на месте.

Понятно, что любовница замужняя, кто же с одиночкой свяжется, страшно чего-нибудь подцепить, и практически недоступная, а он…

Он, естественно Парис, наделённый богами чарами  моментального обольщения: пришёл, увидел, победил.

Подбоченился я, брови насупил, сдаваться ведь, как бы, пришёл. И приступил, потупив очи долу. Чем наглее врёшь – тем охотнее тебе верят. Это тоже от психологов взял.

Начинаю брехать без оглядки: пусть побесится.

Встретил, говорю, полюбил, завоевал. Вчера, мол, когда с ней беседовал отвлечённо про измены, одумался, совесть заела. Понял, что не прав, жить дальше во лжи мочи никакой нет.

Хочешь казни, хочешь – милуй. Вот моя повинная голова – руби. С приговором согласен заранее.

Смотрю на реакцию

Она, естественно, зацепилась и вопросы наводящие задаёт: кто да что, когда, как, почему.

Врать, так врать, – подруга твоя лучшая, – говорю, – Светка Ионова. Влюбился в неё до безумия. Когда ты на работе была, она проведать тебя приходила, но не застала. Разговорились, флирт там всякий, ради хохмы поначалу. Хи-хи, ха-ха, пара интимных шуточек, рукой нечаянно по сиське провёл, она затряслась, застонала. А я чё – здоровый же мужик, живой. Конечно, захотел, возбудился. Ну и понеслась. Попробовали – разохотились. Горячо, сладко. Бой баба оказалась, я тебе скажу, просто конфетка с перчиком. Слаще и острее не встречал. С тех пор мы того… короче, спим, целуемся и о браке мечтаем.

– Сука! Не зря я ей не верила. Как в воду глядела. Это надо же! Вокруг пальца обвела, подруженька. Ну, ладно, отольются ей мои слёзки. А как, как, расскажи, всё было то… у неё там что промеж ног, пироги с начинкой, что ли, или пещера Алладина? Неужто я хуже этой рыжей шалавы? Стараюсь для тебя, стараюсь – всё без толку. Волк, он всегда в лес смотрит. Чувствовала, знала. От оно что!

– Да нет, баба как баба, только у неё темперамент взрывной, желание круглые сутки и пылкая страсть. А ещё она дозволяет что угодно, сама предлагает такие варианты – мёртвого поднимет: спереди, сзади, сверху – как угодно, хоть вверх ногами. Хочешь, не хочешь, а если в кровать к ней попал – пиши пропало. Часа на четыре попал – не меньше. И потом фигура у неё, мышечная плотность, упругость в самых круглых местах. Мышца такая есть, вумена называется. Она её так натренировала, так натренировала – буквально выдаивает. Извини, но ты последнее время раздобрела, обабилась, ленивая стала. У меня на тебя аппетита нет.

– Это я-то обабилась? А у стервы этой, значит, фигура идеальная и дырка с доильным аппаратом? Так вот что я тебе, муженёк, расскажу, чтобы тебя от её бесподобного силуэта вырвало: мы с её мужем, Эдичкой, раньше вас закрутили. Вот так-то! Съел! И мужик он, не в пример тебе, элитный, просто конь породистый, скакун из конюшни султана. Четыре часа… да Эдичка… шесть может, без перерыва на обед. И доить его не нужно, сам кого хочешь выдоит и отмассажирует. А языком-то как он мне, языком. Кунилингус называется, французская такая любовь. По десять раз с ним кончаю. По десять, умник. Обабилась я! Так-то, муженёк благоверный. Вумена! Жопу тебе с ручкой, а не вумену. А зарабатывает, между прочим, вообще вдвое больше тебя. Подарки мне дарит. При всём при том, он спокойный и верный, не то, что ты, кобель задрыпанный. Я тебе покажу вумену!

– Это чего ты там про верность бормочешь, перебежчица? А я знал. Знал, что ты с Эдькой связалась. Потому и со Светкой скооперировался. Хочешь сказать, лично тебе он не изменяет? Смешно. Ему не пофиг, на ком скакать шесть часов кряду? В какое такое место можно тебя шесть часов без передыха тыкать, чтобы ты не заснула при том? Да ты через пятнадцать минут храпеть начинаешь. А ещё интересно, с какого бока он к тебе так ловко подкатывает? Твой фартук на пузе пещеру Алладина полностью закрывает. Как он в неё входит, заклинание знает?

– А вот и не изменяет. Не то, что ты, ренегат. У него в любом положении стоит. Хоть сзади, хоть спереди. Не ожидала от тебя такого низкого коварства, подлого предательства. И с кем? Худая, мосластая, волосёнки ощипанные. Тоже мне, царица Савская. На одну кость лёг, другой прикрылся. У неё же ключицы и рёбра торчат, словно у заключённой из Освенцима.

– Мне именно такие женщины и нравятся. Зато каждой клеточкой чувствуешь, куда входишь. Между прочим, она твоя лучшая подруга.

– Была.

– Это точно. Как узнает, что ты её мужа совращаешь, как курочку по пёрышку ощиплет, у самой рёбра торчать будут и пеньки от волос. Причёску твою фирменную Светка на шиньоны для промежности подёргает.

– Кто кому. Пусть забирает своего Эдичку, пусть проваливает с ним подальше. Знать её больше не хочу.

Не думал я, что мой блеф свернёт на просёлочную дорогу и понесётся по бездорожью. Надо, думаю, выкарабкиваться.

Ну, не верю я во всю эту чушь, хотя брешет вполне правдоподобно, как, впрочем, и я. Так не бывает. И сам себя поправляю, – сам же говорил, в реальной жизни бывает всё. А ну, ежели правда?

Разошлись мы по разным комнатам и курим прямо дома. Дым коромыслом стоит, в голове вовсе бедлам. Ходим нервно кругами, как больные медведи в клетке.

Всё! Это конец. А чему, собственно, конец?

Я изменил, она изменила. Мы же квиты.

У-у-у! Что значит, квиты? Я-то реально не изменял, навыдумывал фигни всякой с целью проведения разведочных действий, а она…

Лариска-то, похоже, на самом деле того. Шесть часов, десять раз! Сзади, спереди. Тоже мне, порнозвезда из Теребиловки.

Есть, есть повод для развода, есть. У-у-у,стерва, удавлю!

А квартира, а машина, а дети? Какой к чёрту развод? Уйти с голой задницей? Ну, уж, нет. Дураков нема.

Узнал, твою маму, чего хотел? Ревнивец хренов. Оно тебе нужно было так облажаться? Вот идиот, право слово. Ну, гульнула баба мальца, на полшишечки ей вставили, с кем не бывает. Эка невидаль. Не мыло же – не измылится.

Кто теперь на стороне не кайфует? Хороший левак укрепляет брак. Говорят, даже лебеди и те налево бегают, чтобы нервы успокоить, но обратно возвращаются, потому, что своё, родное.

Адюльтер, он природой генетически заложен, чтобы кровь не застаивалась. Но семья дороже удовольствия.

– Ларис, а Ларис!

– Не подходи, убью! Век предательства не прощу. На смертном одре вспоминать буду.

– Я это, того, пошутил. Набрехал, хотел тебя проверить.

– Проверил? Отчаливай. С Эдькой жить буду. Он хотя бы не врёт. Не то, что ты.

– Ну, да, ну, да. Постель же не повод для беспокойства… самый честный он, блин. При живой-то жене, точнее с двумя жёнами сразу. Конь, говоришь? Может, размер гривы покажешь? Хотя, грива, это про тебя. У него другие выдающиеся детали. Ларис, а сильно у него выдающиеся? Вот, чего ты меня опять завела, зараза? Я ведь мириться пришёл. Зуб даю, что соврал.

– Тогда или сейчас? Соврал-то, спрашиваю, когда? А то, что у Светки шрам в паху и родинка на правой ягодице, тоже выдумал? Конечно, милый. Не делай из меня идиотку. Есть… и шрам есть, и родинка. Небось, перецеловал всю, с ног до головы. И эту, прости господи, через которую дети вылазят, тоже облизал. Вот как я тебе теперь доверять смогу, как с тобой целоваться после этого? У, шалава! И ты тоже хорош.

– Сама же хвасталась, кунилингус тебе подавай. Откуда слов-то таких нахваталась?

– Просветили люди добрые. В нормальных семьях и этим тоже занимаются, между прочим, не только в миссионерской позиции поршень гоняют. А сам-то, откуда про вумену знаешь, и про Лариску тоже? Такие интимные подробности разглядывать внимательно нужно, с подсветкой, пощупать со всех сторон.

– Это же просто, Ларис. Мы летом на пляже вместе отдыхали. Она в бикини была. Всё же видно, кроме того, что под матерчатым треугольником. Вы же, бабы, дуры набитые, норовите всю внутренность потенциальному потребителю предъявить, хотя он вас об этом не просит.

– Ах, вот мы, значит какие? Развратные, пошлые. Вуайеристки. А вы, мужики, образец чистоплотности и целомудрия. Нигде у вас ничего не видно, только топорщится. Вы нам, мы вам. Квиты. Только у нас есть, на что приятно посмотреть, а у вас – шиш, без слёз не взглянешь. Висит чёрти что, ветхая тряпочка. Тьфу!

– Понятно, а у вас ничего не висит и не топорщится, просто жиром заросло. Зато почти стоит в другом месте, по стойке смирно, если на карачки встанете, а снизу висячего стояния призывно ягодка наливается: сорви меня, добрый молодец, только не подавись. Только где всё это богатство находится, почему я его не вижу? Я ведь не спрашиваю, откуда ты знаешь, что у Эдьки одно яичко длиннее другого.

– Любовница твоя рассказала, Светка,  рыжая стерва. Кстати и о том, что шесть часов кряду может, тоже она набрехала. А ещё… ладно, не важно, проехали. Мириться он, видите ли, пришёл. Так и мирись, не хами. Ягодки не такие! А  ничего, что я ими детишек твоих выкормила? Посмотрела бы я как ты своим… не-не, ничего, проехали, пошутить хотела, неудачно. Давай, паразит, мирись по-человечески. Я ведь тоже тебе врала. Мамой клянусь. Отомстить хотела.

– Так и я тоже… блефовал, чтобы тебя расколоть.

– Чего это меня? Он, главное, изменил, а меня проверять удумал. Хорошенькое дельце. Со Светки слез и сразу мириться приполз. Не дала что ли? Или совсем выгнала? Чего это я несу, господи? Ты, дорогой, не слушай меня, бабский глупый характер. Всегда хочется последнее слово вставить. Допустим, я тебе поверила. И что? Чем компенсировать прелюбодеяние коварное будешь?

– Ну, ты, Лариска, и стерва. Предлагаешь за твои кувырки сЭдичкой мне расплачиваться? Я тебе как на духу: ничего у нас со Светкой не было. Ни разу. Усекла?

– Я твои извинения условно принимаю. За стерву потом, отдельно мириться будем. Она тебе гораздо дороже обойдётся, чем просто Светку трахнуть.

– Да не было у меня с ней ничего.

– Я и не сказала, что было. Постель – не повод для знакомства, сам сказал. Один раз разрешаю.

– Выходит ты мне не поверила?

– Доверяй, но проверяй. Есть такое понятие – срок давности. Извинения приняты, но с испытательным сроком.

– Тогда и ты… одну из подробностей, которую ты мне предъявила про Эдичку, эпизодик такой малюсенький, он мне как-то рассказывал, только не про тебя конечно, но, то же самое. Вот я и думаю…

– Думает он. Чем размышлять-то собрался? Гнилой тыквой? Значит, мне тоже он рассказал.

– Ага, прямо так взял и сдался с потрохами лучшей подружке своей жены в измене. Я тоже Светке обо всех своих приключениях на стороне каждый раз честно докладываю. Чисто для хохмы, чтобы ты не волновалась, а то ещё ревновать вздумаешь.

– Кого ревновать? Тебя что ли? Кому ты нужен, разве только мне, да и то, потому, что дети.

– Вот и не ревнуй.

– Даже не думаю. Трахайся, сколько влезет. Только не со Светкой.

– Ловлю на слове. С какого дня мне налево можно?

– Прямо сейчас и начинай. Я готова.

– Так мы уже чего, померились?

– А я тебе, о чём битый час талдычу?

– Может нам Светку с Эдиком в гости пригласить? Расскажем им всю эту хохму с обоюдной разводкой, посмеёмся от души.

– Ты чего, совсем ку-ку? Хочешь меня с лучшей подругой поссорить? Анекдот знаешь, когда часы пропали? На человека подумали, а он не брал. Потом часы нашлись, а осадочек на душе у хозяина остался.

Мы рассмеялись и побежали в кровать, мириться.

Темпераментно вышло, азартно, чертовски чувственно. И чего я ей всякой хрени наговорил. Хорошая же она у меня баба.

Нет, с другими так сладко не получится, надо же, аж мурашки по телу.

Только я так ничего и не понял. Умеют же бабы воду мутить. Ни фига я ей не поверил.

Ведь изменила, стерва, как пить дать изменила.

Интересно, а она мне поверила? Что-то я совсем запутался. И как теперь со всем этим жить?