Читать книгу: «Криминальная игра», страница 2
Прошло около получаса, прежде чем совершенно случайно один из группы розыска раскрыл план побега преступников. Проходя в очередной раз возле двери служебного входа в магазин «Новосел», оперативник буквально натолкнулся на выходящего из двери в фойе продавца. Ранее милиционер уже пробовал эту дверь открыть, но она была заперта. После двух вопросов к парню выяснили путь отступления банды грабителей. Конечно же, было поздно предпринимать погоню. Теперь основную часть сыска оперативников перенесли в магазин. После допроса продавца появился еще один возможный участник ограбления. Это было предположение сыщиков – не могла череда событий в магазине с участием некой дамы неопределенного возраста быть случайной.
Огорчало, что продавец не мог назвать никаких особых в этот момент действий, поступков грабителей. На вопрос как выглядели сбежавшие, какие у них приметы, продавец ответил – один грузин, второй с бородой.
– А дама, вообще, достала, – начал жаловаться молодой торговец, – накрашенная – жуть и такая привередливая. Собрала для покупки целую гору товара и исчезла. Час уже жду.
После некоторой паузы, когда милиционеры решили, что больше им ничего не узнать, продавец добавил:
– Когда грузин с бородатым выскочили на крыльцо и дверь почти закрылась, кто-то из них суетливо и нервно выкрикнул: «Серега, торопись! Полетели!»
Одного из преступников звали Сергей! Это было неплохо, хоть и мало. Грабители сработали хладнокровно и четко. Но все-таки рисковали они немыслимо. Расчет был на то, что их соучастница организует оперативно выход из Дворца. О нем, этом выходе, похитители, естественно, знали и все продумали до мелочей. Неплохо придумали и с надписью – «ДС». Участники выставки воспринимали их как сотрудников – «Дворец спорта», а работники спорткомплекса, как участников, скажем – «Дом серебра». Было такое предприятие среди участников ярмарки.
Выполнив свою работу, сыщики собирались покинуть здание. Перед уходом майор Никифоров немного задержал свою команду и произнес:
– А я ведь в нашем Дворце спорта не впервые. Студентом подрабатывал здесь осветителем. С удовольствием вспоминаю те времена. По периметру зала были расположены четыре прожекторные установки – «пушки», как их называли. Это сейчас почти в любом городе конкуренция обслужить звуком и светом гастролеров, будь-то звездного певца или известную рок-группу. Для сценических выступлений команды профессионалов предлагают в аренду световое оборудование с техническим обслуживанием, с пультом и специалистами. Музыканты приезжают, как правило, только со своим инструментом. А тогда, в конце восьмидесятых, в нас нуждались. По командам режиссера концерта и по выученному сценарию мы, осветители, создавали на сцене и солнце, и тьму, и радугу, и образ исполнителя… Было захватывающе весело и торжественно. Ведь обслуживали популярных артистов, были как бы соучастниками их действа.
Очень запомнился концерт Розенбаума. Выступление певца совпало с моим днем рождения, в гостях был друг с женой. В разгар праздника надо было идти во Дворец посветить Александру Яковлевичу. На мое предложение друзьям посетить концерт, да еще и бесплатно, те с радостью согласились. Провел, выбрал им хорошие места, сам на рабочее место.
В самом начале концерта Розенбаум предложил публике при желании задавать ему вопросы в записках. Меня сразу и осенило. Покажу-ка я другу мою связь с известным бардом. Вот что я написал на листке из блокнота и передал на сцену:
«Уважаемый Александр, меня тоже зовут Александр, я – осветитель на первом слева от вас прожекторе. В зале друг с женой, хотелось бы подчеркнуть перед ними нашу с вами концертную дружбу. Если не сочтете за наглость, обратитесь ко мне как-нибудь».
Вряд ли написал это обращение, если бы не начал с утра отмечать свой день рождения.
После каждой песни Розенбаум молча прочитывал одну-две записки, а затем на них отвечал. С волнением наблюдал за его реакцией при чтении посланий из зала и ждал свой час. И он наступил. Я увидел улыбку на лице артиста. Она становилась все шире, но внезапно лицо стало серьезным и артист, взглянув на мою пушку, произнес:
– Саша, дорогой, чуть-чуть убавь яркость. Вот сейчас хорошо. Спасибо.
На миг лавры победителя достались мне. Весь зал, несколько тысяч зрителей, повернули головы в мою сторону. Но главными были две головы, ради которых это все я и задумал. Получилось! Друзья сидели, раскрыв рот.
Да, сколько было интересных моментов в той работе! Сколько взял автографов у знаменитых артистов! Скольких увидел и услышал!
Вот такая у меня история с этим Дворцом спорта. И контрастом –сегодняшний день, – завершил свои воспоминания майор.
Кража третья (4 октября)
Главный собор города. Величественный и самый большой Кафедральный собор Восточной Европы. Первая церковь основана около 1655 года. Внутреннее убранство храма поражает своим богатством и красотой. В ночное время храм и прилежащие территории подсвечиваются, благодаря чему сооружение выглядит еще более таинственно и монументально. Храмовый комплекс является действующим, посетить его и прилежащую территорию может любой желающий. В храме с особой торжественностью проводят праздничные службы и различные церковные обряды. В числе святынь собора ряд старинных икон, в частности бесценная икона восемнадцатого века «Благовещение Пресвятой Богородицы». Ее точная стоимость доподлинно неизвестна, но на черном рынке цена подобных святынь может превышать сотни тысяч долларов.
Радуют прихожан также находящиеся здесь мощи святых, другие иконы… Греет душу и утешает атмосфера в храме. Двери в божий дом всегда открыты, сюда можно прийти в любой день.
И пришли.
В один из будничных октябрьских дней, когда в храме было малолюдно, в зале появились два пышно-бородатых священника и с ними немолодой, можно сказать в годах, сгорбленный работник в синем рабочем халате, в очках с большой диоптрией, кепке, надвинутой на очки. В руках он нес большую лестницу-стремянку, а на специальном поясе, как патроны в патронташе, торчали различные инструменты. Священники выглядели очень почтенно и сановито. Во внешнем виде, манерах и действиях чувствовались их спокойствие и кротость, любовь к окружающим и смирение. Этим веяло от духовников и, наверное, передавалось окружающим. Благодать и покой на их лицах были как лекарство для прихожан. Несвятая троица неспеша, но уверенно, подошла к старинной иконе «Благовещение Пресвятой Богородицы», которая висела на стене на высоте около трех метров. Работник проворно приставил к стене лестницу и начал по ней взбираться. Прихожан и других посетителей было в зале мало. Проходили мимо бабушки-помощницы: кто-то с тряпкой, протирая различную церковную утварь, кто-то следил за свечами и убирал огарки. Подошла близко немолодая женщина, не обращая никакого внимания на верхолаза и священников, опустилась на колени и, склонив низко голову, зашептала молитву. Монотонно, как всегда, шла церковная жизнь. Тех, кто задерживался возле троицы подсмотреть, что будет делать взлетевший ввысь труженик, а их было немного, священники вежливо отводили в сторону:
– На реставрацию. Пожалуйста, люди добрые, не мешайте. Все произошло очень быстро. Снять икону удалось на удивление легко. И также легко с ней спуститься. Работник, передал образ служителям храма и, подхватив лестницу, быстро зашагал к боковому выходу во двор собора. За ним, поблагодарив вслед работника и набросив на икону покрывало, степенно и без суеты проследовали священники.
…Минут через десять-пятнадцать в главном соборе города случился переполох. В зале собрались все священники храма, прихожан в спешке, но любезно попросили покинуть собор и подождать во дворе. Сначала пытались сами внутри своего прихода выяснить, где икона, кто мог дать такую команду, где священники, которые присутствовали при снятии святыни. Напряжение нарастало. Вскоре появился всея со свитой, а вслед за ним прибыла милиция.
Икона, старинная и бесценная, исчезла. Ее украли…
_________________________
… Прохладная осень для майора Никифорова выдалась жаркой.
То, что произошло в храме, не укладывалось в голове. Средь бела дня, на виду у многих, да еще с таким хладнокровием и расчетом украсть бесценную церковную реликвию… Или высочайший профессионализм, или же прыжок в пропасть в надежде, что в полете появятся крылья. Отзывы паствы, бывшей в тот час в соборе, о двух священниках были такие положительные и умиленные, что не хотелось верить об их причастности к ограблению. Но факты требовали искать преступников в церковной среде.
Что удалось выяснить прибывшей на место преступления группе во главе с Никифоровым. Никто из опрошенных не мог прояснить, откуда взялась эта троица и куда исчезла. Складывалось впечатление, что на входе в собор преступники спустились с небес, а на выходе в боковую дверь снова вознеслись ввысь. Да еще и со стремянкой.
Видеонаблюдение в церкви было. Но, во-первых, была установлена только одна видеокамера, а, во-вторых, она была направлена на иконостас. Поэтому он уцелел.
Далее. Следы. Следов никаких грабители не оставили. Могли остаться отпечатки на украденной иконе и на лестнице-стремянке. Но, наверное, и на этих предметах следов не было, так как некоторые из свидетелей сообщили, что рабочий-верхолаз работал в перчатках.
Преступники по всем канонам должны были подъехать и уехать с места преступления на транспорте. Где-то их поджидал автомобиль. Задача найти место его стоянки была нелегкой, так как по периметру храма движение людей и транспорта было оживленным. Тем не менее, двум своим подчиненным Никифоров дал задание отнестись к сбору информации об авто и двух бородатых очень тщательно. В том, что священнослужители после ограбления неслись к автомобилю без ряс и прочих церковных одеяний, майор не сомневался. Да и священники ли это были?
– Хотя бы бороду не сбрили или не сняли в первые минуты бегства, – думал оперативник, – с бородой легче запомнятся встречным, проще заприметить.
– По поводу работника, – размышлял далее Никифоров, – вряд ли кто обратит внимание на согнутого старичка-работягу. Правда, для этого необходимо было избавиться от стремянки. С ней-то он сразу бросится в глаза и запомнится.
Никифоров стал быстро набирать по мобильному номер одного из сотрудников…
В сборе информации об ограблении очень надеялись на составление портретов преступников. Для этого всех присутствовавших в соборе при краже попросили в ближайшее время посетить отделение милиции. Оперативники предполагали, что получатся не фотороботы, а фотографии. Тех, кто видел злодеев было много. Но это только казалось. Как потом выяснилось, из батюшек получились классические портреты священнослужителей. Ни шрамов, ни оттопыренных ушей или носов с горбинкой никто не указал. Все зациклились на бороде с усами и на рясе. Что касается работяги, портреты его складывались из большой кепки с надвинутым на глаза длинным козырьком, очков с ярусными каскадными линзами, ну и, конечно, из больших усов с закрученными вверх кончиками. Кто-то сравнивал их – как у Дали, кто-то – как у Чапаева… Еще все указывали на сутулый стан и на немолодой, почтенный возраст работника.
– Небось, пенсионер, но форму держит. Бегал по лестнице, как макака, – сообщила одна из старушек из числа церковной прислуги.
На следующее утро на оперативке Никифоров выслушал сообщения подчиненных, подвел предварительный итог вчерашнего дня и принялся со своей командой разрабатывать план дальнейших действий.
Одному из сотрудников поручили просмотреть и собрать записи видеокамер всех прилегающих к собору учреждений, зданий, организаций. Работу эту начали еще вчера, но ее было очень много. Некоторые участки, скорее всего, были без камер. Ждали результаты различных экспертиз, но мало кто надеялся на удачу.
– Семенов, тебе особое задание, – обратился Никифоров к лейтенанту, – у тебя единственного из наших есть бородка. Вот ты и поработаешь с церковными кадрами. Рассматриваем все варианты, в том числе и соучастие. Для меня немыслимым остается вопрос – как можно было так легко и бесшабашно снять эту икону? Только не навреди. Вопрос деликатный.
– Далее, – продолжил майор, – враг, конечно, затаится на некоторое время. Но все равно необходимо проработать каналы сбыта краденого. Уровень может быть высокий. Такие вещицы идут либо в частные закрытые коллекции, либо за кордон. Бытует мнение, что все чаще похищенные иконы продают частным коллекционерам, которые расценивают их не как святыни, а как произведения искусства наравне с картинами. Не будем также исключать попытки ее продажи иностранным туристам.
_________________________
– Вот так новости от друга, – размышлял Руденко, выйдя на улицу. – Ну, и события в городе. Со стороны, вроде бы, спокойная жизнь. Хорошо одетые, интересные люди. Хорошие машины, много красивых зданий. Замечательный город, где можно реализовать себя, стать успешным. Наверное, большинство так и поступает. Но есть и обратная сторона жизни этого города. Темная. Скрытая от нас. Кому-то хочется в одночасье оседлать мустанга удачи. Иногда даже ценой чьей-то жизни.
Проезжая мимо главного собора города, где недавно произошла кража, Николай Игнатьевич спонтанно притормозил и остановился на церковной стоянке.
– Не я ли ворюга? – ухмыльнулся пенсионер, – очень потянуло на место преступления.
В главном зале храма людей было немного. Храм – это особое место. Сюда можно прийти просто так, ради того, чтобы помолиться в тишине и одиночестве. Вырваться из нашего шумного мира с его бесконечной спешкой и суетой. Помолиться перед иконами, поставить свечку. В общем, хотя бы на несколько минут отрешиться от суетности. И уловить знакомый, обволакивающий аромат. Руденко не часто посещал церковь, но его всегда поражало это благоухание, которым, казалось, пропитаны все стены. Запах ладана. Он придавал церкви необычную атмосферу таинственности. Когда вдыхаешь этот фимиам, то кажется, будто действительно бог есть и он смотрит на тебя, читает твои мысли и думает – простить тебе твои грехи или нет.
Сразу бросилась в глаза стена, где висела украденная икона. Во-первых, там стояла небольшая группа прихожан, видимо узнавших о похищении. С любопытством и с болью за пропажу верующие снизу рассматривали пространство, где свершилось злодеяние. Во-вторых, на месте пропажи висела маленькая иконка. Она какой-то своей неуместностью – то ли из-за размера, то ли, может быть, незначительной ценностью, подчеркивала важность той, первой.
– Уму непостижимо, как произошла кража. Как такое могло произойти, – подумал Руденко.– Попробую я сейчас пройти следами преступников. Где-то ведь их ждал автомобиль.
Выйдя через боковую дверь во двор собора, Николай Игнатьевич стал угадывать дальнейший путь воров.
– Вероятно, здесь пути священников и рабочего разошлись, – размышлял судья.
Налево за дверью двор выходил на небольшую площадь с ограниченной церковной автостоянкой. Это была тыльная сторона собора. Прохожие здесь были изредка, магазинов не было. Далее начинался мост через реку. Место открытое, человек со стремянкой сразу же бросится в глаза. А вот без лестницы работник был совершенно неприметным, обычным прохожим. Священники, наоборот, на безлюдье привлекли бы внимание своим видом. Наверное, так планировали свою операцию грабители. Интересный и открытый вопрос – куда девалась лестница. Она, со слов Малеева, исчезла вместе с преступниками.
– Наверное, инвентарь воров, за который надо отчитываться, – весело подумал Николай Игнатьевич и снова вернулся на исходную к боковой двери храма. Внимательно стал присматриваться вокруг, медленно двигаясь снова к выходу со двора. Справа была ограда, перед ней кустарники, просматриваемые насквозь, с начинающей золотиться листвой. Дойдя до выхода со двора, Руденко развернулся и стал разглядывать собор с его тыльной стороны. Уникальное по своей красоте здание. Рельефные выступы, впадины, оригинальная, и в то же время незамысловатая окраска… Необыкновенное и удивительное зодчество.
Слева был служебный вход с крыльцом и ступеньками. А в стене крыльца проглядывала небольшая деревянная дверца с защелкой вместо замка. Посмотрев по сторонам и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, сыщик быстро подошел к крыльцу, повернул защелку и открыл дверцу… О, чудо господнее! Николай Игнатьевич увидел ноги! Ножки стремянки. Руденко ни грамма не сомневался, что это та самая лестница, участница ограбления. Секундное замешательство вкупе с азартом и радостью промелькнуло – надо было срочно сообщить о находке, так как появилось опасение – вдруг еще кто-то увидит и заберет.
– Никифоров, слушаю, – прозвучало в мобильном.
– Александр Петрович, здравствуйте. Это Руденко, если не забыли. Не удивляйтесь моему звонку, подробности при встрече. Я сейчас в нашем главном соборе, хочу вручить вам «золотую лестницу без перил». Помните, у Антонова есть такая песня.
Скорее всего, майор Никифоров сразу все не осознал и был в растерянности, так как пауза после слов «такая песня» затянулась.
– Николай Игнатьевич, что вы там делаете? Какая песня, то есть лестница? – выдавил Никифоров, на ходу начиная понимать, о чем идет речь. И когда Руденко добавил еще пару слов про лестницу, Никифорова прорвало:
– Николай Игнатьевич, дорогой, без вас не управимся. Очень ценная помощь, но будем через час. Если сможете – подождите.
– Вот так! – произнес вслух сыщик, пряча свою старенькую NOKIA в карман, – можем и подождать.
– А поскольку есть время, поищем бородатых батюшек, – решил Николай Игнатьевич, шагая снова к боковому выходу…
Проезжая и пешеходная части улиц были вокруг всего собора. Можно было уходить с украденной иконой в любом направлении. Но надо было выбрать самый безопасный путь. Еще надо было выбрать удачное место для автомобиля. В том, что преступники были на авто, Руденко был уверен. Фасад храма выходил на улицу Гончарную, которая справа упиралась в Центральный рынок города. Там-то воры стали бы иголкой в стоге сена. Но! Автомобиль для побега лучше оставить где-нибудь ближе. Путь бегства сокращался бы. Как раз для этих целей подходил небольшой переулок, начало которого в двадцати метрах от центрального входа во двор собора. По нему и решил пройтись Руденко, внимательно рассматривая все вокруг. Магазинов в переулке почти не было. Дома преимущественно были жилые двух-, трех-, четырехэтажные. Попадались административные здания и небольшие производственные. Движение автомобилей в переулке было односторонним и неинтенсивным. Справа, да и слева, можно было остановиться в любом месте, но метрах в сорока от Гончарной Николай Игнатьевич заприметил небольшую, машин на пять, автостоянку. Она вклинивалась в тротуар, не ограничивая в проходе пешеходов.
– Хорошее место, – подумал Николай Игнатьевич.
Напротив этой ниши в проезжей части на противоположной стороне улицы теснилось между похожими строениями производственное трехэтажное здание. Справа от входа висела табличка с названием предприятия «ПромСнабПрыгСкокТяпЛяп».
В окошке дежурного помещения выглядывала, изнывая, видимо, от тоски и безделия, тусклая из-за грязного стекла физиономия дежурного. Глядя на это замученное лицо, посочувствовав и немного подумав, Руденко зашагал к проходной и, постучав в окошко, зашел в помещение.
– Прошу извинить за вторжение, нужна ваша помощь. Естественно, отблагодарю, – начал Николай Игнатьевич. – Не вы ли дежурили позавчера. Вон там на стоянке стоял мой автомобиль, и кто-то немного повредил боковую дверь. Сразу про вас не подумал, да и не обратил внимания. А сегодня решил активнее еще раз разобраться. Вдруг повезет.
– К сожалению, помочь не смогу,– сонно ответил охранник, – в среду дежурил Черпаков. Его смена завтра. Если хотите, подъезжайте. Может он что-то вспомнит.
– Спасибо. Еще раз извините за нарушенный покой, – произнес гость и вышел из помещения.
Когда Руденко вернулся к собору, там возле крылечка уже суетились никифоровцы, прибывшие раньше намеченного. В присутствии священника они изымали лестницу, что-то писали и фотографировали.
– Николай Игнатьевич, добрый день, – улыбаясь, поприветствовал судью Никифоров, – сделаем фотографии лестницы, внизу подпишу – «На добрую память операм от пенсионера Руденко». А если серьезно, очень вам благодарны. Как вы тут оказались?
Минут десять длилась их беседа. Затем все попрощались и разъехались по своим делам.
… На второй день Николай Игнатьевич в десять утра снова посетил знакомую проходную. Представившись новому дежурному, Руденко повторил вчерашнюю версию, но добавил:
– Я уже кое-что выяснил. Видели здесь двух бородатых возле моей машины. Они могли повредить мой автомобиль.
Охранник некоторое время напрягался, вспоминая прошлую смену, а затем сообщил:
– Вы знаете, кое-что вспомнил. Из-за бороды и запомнились. Лиц практически не видел, наблюдал со спины. Их автомобиль стоял вон там слева, где сейчас «Рено». Сели с большими сумками в свое авто и уехали. Наезда на соседний автомобиль не заметил. Такое бы врезалось в память.
– А что за авто было у бородатых, вы не запомнили? Модель? Цвет? Номер? – волнуясь, переспросил сыщик и после небольшой паузы услышал:
– Нет. Ничего не помню. Вроде бы цвет серый, как у самолетов. Да, еще вспомнил. Сзади не было одного катафота. Блеснул левый, а справа –пусто. Все. Больше точно ничего.
– Спасибо, дорогой. Очень помогли. Теперь найдем то, что ищем, – с этими словами Руденко вытащил из своей сумки бутылку водки, поставил на стол перед растерянным дежурным и откланялся.
8 октября
На день работника юстиции, который отмечали во Дворце культуры милиции, Николай Игнатьевич пришел один. Еще неделю назад его с женой пригласили в качестве почетного гостя на торжественное собрание, посвященное празднику. Но буквально за день до торжества Ирина Сергеевна приболела, и семья решила побыть в этот вечер в разлуке.
Сколько знакомых лиц, сколько интересных новостей… Руденко сидел во втором ряду и радовался происходящему.
– Николай Игнатьевич, добрый день! С праздником! – услышал судья за спиной чей-то знакомый голос. Обернувшись, он увидел улыбающееся лицо майора Никифорова.
– Не стал вас раньше тревожить. Вы так были увлечены, да и паломничество к вам не давало возможности напомнить о себе, – добавил майор.
– Рад вас видеть, Александр Петрович. И вас с праздником! После выступлений будет перерыв перед концертом. А давайте-ка по сигаретке, к спиртному в буфет не прорвемся, – предложил Руденко.
… Выбрав свободный уголок в дворовой курилке, Руденко с Никифоровым проговорили весь перерыв и две песни начала концерта. Основной темой беседы стали последние нашумевшие криминальные события, а конкретно – три кражи, к которым так или иначе прикоснулся Николай Игнатьевич.
В конце разговора оперативник произнес:
– Николай Игнатьевич, никогда никому не жаловался, но вам доверюсь. Какой-то неуловимый иностранный легион в нашем городе. В каждом нападении два-три мужика и особа женского пола. Атаманша, что ли. Улик и следов, практически, не оставляют. Как, кстати, и на вашей лестнице. Некоторые эпизоды и почерк повторяются, но люди разные. Знаем двоих по именам и, с вашей помощью, серую иномарку без правого катафота. Все. Спектакль в трех актах! Искусствовед Никитина Е.Л. оказалась липовой, такой не существует. Кто писал, узнать не удалось.
В завершение майор все-таки попытался пошутить:
– В соборе поменяли лестницу на бесценную икону, в магазине до сих пор ждут даму за товаром, а в музее на месте, где висели украденные картины, повесили плакат – «В розыске».
Коротко, но емко Никифоров донес Руденко некоторые доселе неизвестные тому детали всех трех краж.
… Когда Николай Игнатьевич вкратце рассказал обо всем этом Ирине Сергеевне, та мгновенно спросила:
– По музею. Водителя и охранника проверили? Если уверены, что остальные непричастны, то остаются эти два человека. Я бы попробовала послать им обоим сообщение, к примеру, такого содержания: «Приезжай завтра за расчетом» или – «Получи расчет. В 14.00 там-то. На всякий случай не звони». И посмотреть на их реакцию. Само собой разумеется, что при получении ими сообщения надо, чтобы присутствовал кто-то из сыщиков.
– Действительно, – отреагировал Руденко, – как могли упустить из виду этих двух товарищей. Они, хоть и пострадавшие, но и участники этого криминального спектакля.
… Никифоров был очень расстроен тем, что не обратили внимания на потерпевших, особенно на этих двоих – водителя и охранника. Ему понравилась идея с сообщениями. Никакого риска не было. Только шанс. Рассуждали сыщики так. Сразу сбыть картины такого уровня нереально. Это всем было понятно. Быстро взять свой процент никто не рассчитывал. Шанс, что наводчик еще не получил свою долю, был велик. И вряд ли его информировали о подробностях продажи картин. В противном же случае, если расчет с информатором состоялся, это сообщение могло напугать, сбить с толку наводчика. Он мог занервничать или попытаться выяснить, что сие значит. В конце концов, мог позвонить своим для выяснения ситуации. Разговоры же по телефону участников эксперимента и их близких можно было проконтролировать.
