Читать книгу: «Аббревиатура», страница 5
– Что писать-то?– спросил я.
– Пиши – нет – сказал он.
В расчётное время прибыли в аэропорт Сан-Франциско. При входе в зал пограничного контроля женщина полицейская распределяла пассажиров по разным постам пограничного контроля. Я, ответив пограничникам на ряд дежурных вопросов, быстро вышел в общий зал, где нас уже ждали. Собралась вся делегация, но Виктора не было. Все волновались, он появился минут через двадцать. Пальто расстегнуто, шарф на боку, полуоткрытый чемодан под мышкой. Сели в автобус. Я спрашиваю:
– Вить, что случилось?
Он говорит:
– Стоят два полицейских, я подошел, они что-то спрашивают, а я ни хрена не понимаю. На всякий случай, говорю:
– Окей.
Тогда один показывает мне, открывай чемодан. Я открыл, а они, Валера, как пошли
метелить продукты. И всё себе. Я думал они как минимум два дня не жрали. Я им говорю:
– Мужики, давайте по-честному! Нас трое. Две части возьмите себе, а одну оставьте мне.
Они делают вид, что не понимают. Тогда я показываю, как делить. Два батона брауншвейской колбаски отодвигаю им, а один батон тяну к себе. А они смеются. Короче, Валера, всё смели, собаки.
Я ему говорю:
– Вить, как жить-то будем в Америке, ведь ты обещал, что с голода мы здесь не помрём. Я так рассчитывал на твои продукты. А теперь?
– Ничего – ответил он – они сняли только верхний слой, у меня на дне ещё столько же. Мы не американцы, нас так без хрена не сожрешь!
– Нас так без хрена не сожрёшь, а хрена здесь и не найдёшь – подыграл я ему.
– Это точно, это не Россия – согласился Виктор довольный, что сыграл с американцами на их поле вничью, что равносильно победе.
23. На воде.
В пути у нас было время и мы по очереди с мамой вспомнили, как годом назад вчетвером на двух байдарках, плыли по реке Ветлуге, которая протекает в Волгу через Кировскую и Новгородскую области. За две-три недели мы хотели преодолеть путь по реке примерно в сто километров. Начало пути – город Шарья.
К Шарье поезд подошёл часа в четыре дня. Выгрузились на станции под унылым холодным дождём, словно была уже осень. Я быстро нашёл бортовую машину, которая привезла нас к реке. Мама укрыла детей от промозглого дождя и напоила их горячим чаем из термоса с бутербродами. Я собрал две байдарки и мы решили переправиться на противоположный берег, а там поставить палатку и заночевать. Место вынужденного ночлега не было приятным во всех смыслах: хотя и с краю, но всё же в черте города.
Крутой берег, на который надо было затаскивать байдарки, и самое неприятное рядом с железнодорожным мостом, по которому с грохотом проходили составы. Когда я попытался разжечь бензиновый примус «Шмель» на бензине, полученном от шофёра грузовика в качестве гуманитарной помощи, примус фыркал, «плевался» и гас. Пришлось отложить всё до утра. Дети, хорошо укутанные мамой, уставшие от впечатлений дороги, быстро заснули; мы же спали плохо, всю ночь почти над головой грохотали составы.
Но с рассветом, когда вылезли из палатки, то увидели солнце, красивую реку внизу и выше по течению широкий затон, а стук поездов был не так уж силён, как будто и не было вчерашнего ненастья. Я быстро разобрал и почистил Шмеля, сбегал за водой и поставил котелок на примус, загудевший уже по-деловому. Жизнь улыбалась, всё-таки правильно говорят – утро вечера мудренее. Мама стала готовить завтрак. Подняли детей, поели и, свернув стоянку, отвалили вниз по реке.
Быстро ли, коротко прошло несколько дней плаванья. Красивая река, изобилующая неожиданными поворотами, спокойная, без перекатов, с высоким одним и низким другим берегами. Вокруг лес – ни населённых пунктов, ни людей, солнце с утра до вечера.
На пятый день решили сделать «передых», найти место для стоянки на день-два. Очень скоро такое место нашлось на высоком левом берегу, где река делает крутой изгиб, в красивом сосновом лесу, чистом и без подлеска, устланным, как ковром, мягким мхом. Это место нравилось не только нам, видно было, что здесь останавливались и другие туристы или рыбаки: был сооружен стол и скамьи, рядом аккуратное кострище, а по берегу реки стояли рогульки для удочек.
Красоту противоположного западного берега, подчёркивало закатное солнце. Он был низким, песчаным, переходящим в отдалении в рощу с мелким кустарником. Даже сильный ветер был в помощь – не было ни комаров, ни мух. Грех было не воспользоваться таким подарком природы. Остановившись на день, мы застряли там ещё на несколько дней, так как, изучив схему, решили, что половину пути уже прошли. Дети ловили рыбу, я с противоположного берега в роще набирал маслят, Мама отдыхала, как могла, при наличии столь «прожорливой» семьи.
Но однажды с утра не очень далеко от нас мы увидели подъехавший легковой «Москвич» с прицепом и двух мужчин, остановившихся, как оказалось, на весь день. Мы вполне мирно сосуществовали, не соприкасаясь друг с другом. День стал медленно клониться к закату, мы готовились к позднему обеду. Лариса сказала мне, что поперек реки к противоположному берегу, стоя в лодке в одежде, переправляется один из наших новых соседей.
Я обернулся и вдруг на наших глазах, когда до противоположного берега было ещё метров пять, лодка перевернулась. Видно было, что этот человек, держась за перевернутую лодку, не может подгрести к берегу, хотя течения в этой части реки почти не было. Некоторое время мы наблюдали эту борьбу человека с рекой. Я стал понимать, что бросить лодку он не может, так как она не даёт ему утонуть, но и выгрести к берегу тоже не удаётся, так как лодка слишком громоздка. Я быстро добежал до их стоянки, где его «друг» наблюдал за происходящим в воде и спросил:
– Это ваш спутник там в воде?
– Мой.
– Так он же утонет.
– А что я могу сделать?
– Ну, хотя бы к нам обратились за помощью.
– Помогите, пожалуйста, если можете!
Я бегом добежал до своей байдарки, стоящей на берегу, столкнул её в воду и быстро пересёк реку. Развернул байдарку носом к тонущему и приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Сразу же предупредил, чтобы он хватался только за нос. Когда он ухватился, я ему приказал:
– Бросай свою лодку!
– Не брошу!
– Бросай!
– Не брошу!
Я почувствовал в его ответе отчаянную решимость.
– Ладно, чёрт с тобой!
Убедившись, что здесь течения практически нет, я стал выгребать задним ходом, подтаскивая весь этот «состав» к берегу. Вскоре мы были на берегу. Наконец я разглядел, это был уже немолодой человек в одежде, в сапогах, из которых он, усевшись на берегу, выливал воду.
Я спросил с укором:
-Как же вы, взрослый человек, выпили, в одежде, в сапогах, стоя стали переправляться на такой верткой, легкой лодчонке? Ведь вы могли утонуть!
– Да я совершенно не пью, и много раз я переправлялся на этой лодке, всё было нормально. Помогите мне вернуться на тот берег.
– Садитесь в байдарку – предложил я.
– Нет. Вы меня не поняли. Я поплыву на своей лодке сам, а вы меня подстрахуйте, плывите рядом.
Так и сделали. Позже, поблагодарив нас, они уехали, а мы ещё весь вечер обсуждали этот случай. Но на этом история не закончилась.
На следующий день примерно в тоже время к нам на стоянку подкатил тот же «Москвич». Вышел наш уже старый знакомый. Мама и я вспомнили этот случай, а заодно вспомнили и продолжение этой истории.
Вот её продолжение:
– Я привёз вам рыбу за вчерашнее спасение. На этой реке я вырос, здесь когда-то была большая деревня, отсюда я уходил на фронт и сюда же вернулся. Вчера я тонул тут третий раз.
При этом он выложил несколько крупных рыбин. Мы предложили ему чай. Он не отказался и за чаем рассказал свои истории.
– Когда я вернулся с войны, было голодное время. В деревню кроме меня вернулись ещё два фронтовика. Вот мы и решили добыть себе рыбы, как говорится, промышленным методом. У нас был динамит, а на войне эта вещь привычная, как с ним обходиться мы знали. Река здесь делает изгиб. Я и еще один мужик сели в лодку, чтобы на середине реки взорвать динамит, а оглушенную взрывом рыбу на берегу, куда прибивает течение, должен был собирать наш третий фронтовик, он был одноногий инвалид.
Как решили, так и сделали. Подожгли бикфордов шнур и бросили динамит в реку за лодкой, а динамит оказался легким, короче, не тонет, а плывет, точно привязанный, за лодкой. Мы налегаем на вёсла, а он за нами. В последний момент я успел крикнуть своему другу: «Прыгай!», и тут же раздался взрыв, лодка в щепки, а мы в воде. Как доплыл – я не помню, был оглушен, в одежде. Отхаживали на берегу. Наш друг потом смеялся: «Ждал рыбу, а попались два идиота». Он, конечно, назвал нас более сильно. Это я тонул первый раз».
– Ну, прямо «Пёс Барбос и необыкновенный кросс», только на воде – вспомнили мы фильм Гайдая.
– Второй раз было так. Здесь рядом есть озеро, оно маленькое, но очень глубокое. Глубина больше пятнадцати метров. Ранняя весна, только-только сошел снег, и стала прогреваться земля. Я хотел проверить кое -какие рыболовные снасти, оставленные в озере, и, почти на такой же лодке, как вчера, переправлялся через озеро. Уже ближе к берегу увидел плывущую по воде гадюку. И черт меня дёрнул, ударить по ней веслом. В результате я вижу, что с весла, которое я поднял из воды вверх, она падает прямо на меня. Я инстинктивно шарахнулся и вывалился из лодки в воду. В результате я в воде, в одежде, в болотных сапогах, а змея – в лодке. И до берега всего метра два, и доплыть нет сил и хвататься за борт лодки страшно. Как спасся – не знаю, но нахлебался вдоволь.
– Ну, вот, а с вами это был третий раз, надеюсь последний – закончил он свой рассказ.
Нам так понравилась эта стоянка, что мы разленились и решили постоять ещё здесь и отсюда вернуться в Шарью; наш новый знакомый сказал, что до дороги здесь недалеко, к тому же еженедельно по понедельникам и пятницам здесь проезжают мелиораторы, а с ними можно договориться и они подбросят вас до Шарьи. Подумав, мы решили: от добра, добра не ищут, и остались еще на несколько дней, о чем опять же не пожалели.
Одним утром я, вылезая из палатки, сразу у входа натолкнулся на уже довольно большой белый гриб-красавец.
– Как же так – подумал я – ведь мы вчера до самого вечера лазили в палатку и Лариса, и дети, и я. Никто не видел здесь этого гриба.
Когда я поднял глаза и осмотрелся вокруг, то я увидел их столько, сколько я, наверное, не видел за всю жизнь. Я разбудил Ларису, проснулись и ребята, все кинулись собирать грибы. К девяти часам утра весь стол был завален большими чистыми белыми, видимо они прорастали сквозь мох уже большими.
– Всё – сказал я детям – грибов больше не брать!
Весь день мы перерабатывали урожай, я изготавливал рамки из ветлы, нанизывал грибы на нитки, закреплял на рамки, развешивал рамки на сучьях сосен и сушил их на солнце и на ветру. Часть грибов Лариса отварила, и мы, как белые люди, ели белые грибы и пили чистый отвар из-под них.
В день отъезда, когда мы уже шли к машине мелиораторов, любезно согласившихся довезти нас до Шарьи, дети по дороге насобирали ещё белых грибов. Лариса взяла их с собой в Москву, хотя у нас и так было громадное количество багажа, и мы едва могли его тащить. В Москву мы приехали рано утром – я с детьми, с двумя байдарками на спине и на тележке, шел впереди, Лариса с громадным рюкзаком и грибами, которые она несла в руках в отстёгнутом капюшоне от штормовки, отстала сзади. Через некоторое время я обернулся и не увидел её. Не дождавшись её, вернулись назад и вот, среди толпы шагающих пассажиров, я увидел нашу маму, стоящую на четвереньках, склонившись над кучкой белых грибов. Издали она напоминала большую собаку, охраняющую свою миску с едой. Я подошел, но она продолжала стоять на четвереньках.
– Ты, что? Что ты здесь стоишь в такой героической позе? – спросил я.
– Да, вот эти грибы. Я их уронила и хотела поднять, на коленки-то опустилась, а встать не могу. Не хватает сил, ну очень тяжелый рюкзак. Я боялась, что вы оставите меня здесь с этими грибами.
Мы дружно подняли маму на ноги, вместе дотащились до такси и скоро были дома. И несколько лет мы ели грибной суп, вспоминая наше прекрасное путешествие по Ветлуге.
– А вы-то помните? – спросила Лариса ребят.
– Да, я помню – ответил Илья
– Я тоже – поддержал его Лёня, как нам показалось из солидарности. Ведь лет-то ему тогда было всего шесть.
– Лёня у нас опытный байдарочник. Первое своё путешествие он осуществил у мамы в животе за месяц до рождения.
– Да, с приключениями – вспомнила мама.
– В выходные дни в конце апреля мы путешествовали по реке Протве – вспомнил я – и надо же было перевернуться нам в ледяную воду.
– Ну да, мы потеряли бдительность. Наши друзья Валера и Лера с маленькой Людой, ей было тогда, как сейчас тебе Илюша – продолжила мама – не заметили проволоку натянутую над водой. Местные жители ей закрепили опору моста, чтобы во время весеннего паводка не снесло мост. Вот, когда они пытались уклониться от поздно замеченной проволоки, их течением прижало к опоре моста, байдарка сложилась пополам, а они оказались в воде. Мы плыли рядом, и папа схватил Люду, чтобы ей помочь. Наша байдарка накренилась и тоже перевернулась. Так что и я с Лёней оказалась в воде – мама завершила свой рассказ.
– Потом мы ночевали в деревне недалеко от места крушения. А на следующий день мы с трудом доплыли до Боровска, в котором тогда были в первый раз. Мы и не предполагали, что через много лет этот город станет нашей второй родиной. И очень поздно вечером вернулись в Москву. Так что своё боевое крещение Лёня получил раньше всех – рассказали мы ребятам эту историю.
24. Автопробег по Крыму.
Зимой 80-го года руководители предприятия и наш славный профком выделили мне для покупки автомобиль нашего знаменитого тольяттинского завода. И не какую-то там копейку, а Ладу последней – тринадцатой! – модели. Думать, в то время всеобщего дефицита, было, в глазах окружающих, дурью и блажью. Занял деньги и купил. Ну а летом отпросился у начальника в отпуск, хотя бы на 24 дня, из положенных мне тридцати шести. Как говорится, и за это спасибо.
Тут мы решили изменить своему байдарочному прошлому в пользу автомобильного туризма. И поехали всей семьёй в Крым. Это путешествие было первым. Потом их было много, но самое памятное, как обычно, первое. Дорога не была короткой, переночевать заехали к моей тёте Соне в деревню Верхняя Медведица недалеко от Курска. Утром, провожая нас, дядя Ваня, принёс нам в дорогу мешок картошки. Как мы не отказывались, наши дорожные запасы пополнились, а позже, потом, доедая вкусную деревенскую картошку, мы добрым словом вспоминали наших замечательных, дальновидных родственников. Жизненный опыт – великая сила. Картошка нам очень пригодилась.
Как оказалось, в Крыму нас никто не ждал. Даже въезд в Феодосию на машинах с московскими номерами был запрещён. На въезде был пост ГАИ, там нас и развернули, а заодно сказали, что гостиницы Феодосии переполнены. В других близлежащих городах то же самое. У нас была палатка, и мы пытались приткнуться где-нибудь на берегу моря, но с моря нас тут же засекали пограничники, сообщали в милицию, которая быстро появлялась и гнала нас прочь.
Забившись в невидимую с моря щель, переночевали, потом добрые люди подсказали, что недалеко от Судака есть местечко Капсель с автостоянкой и со свободными местами. Там мы и обосновались. Чуть позже к нам присоединился наш друг Володя с маленькой шестилетней дочкой Олей. Под палящим солнцем, с саженцами акаций высотой до метра, на берегу моря с галечным пляжем расположилось около тысячи таких же «романтиков» автопутешествий, как и мы. От КПП до самого моря, куда хватал глаз, машины, палатки, машины, палатки. Каждой семье одно машиноместо: место для машины и место для палатки.
Наш лагерь мы окрестили «лагерем палестинских беженцев». Через каждые три метра новые соседи, которые менялись очень быстро, Круглосуточно кто-то уезжает, кто-то приезжает. Из «капитальных» построек только КПП на въезде, многоочковый туалет, разделённый на две зоны «М» и «Ж», труба с водой и с кранами и корытом для умывания, да ещё кухня – небольшое здание с одним длинным бетонным столом, разделённым вдоль и поперёк на ячейки для размещения примусов. Однако, некоторые орлы автомобилисты использовали для нагрева паяльные лампы. Как-то мы с Володей, который всегда ходил в шортах, на кухне варили картошку, а с другой стороны напротив нас автоорёл что-то варил в кастрюле с помощью паяльной лампы. Он накачал её, и длинное пламя с шипением било в металлический бок кастрюли. Чтобы проверить готовность блюда, наш визави, не уменьшая пламя, поставил паяльную лампу под стол. Внезапно запахло палёной курицей, а Володя отпрыгнул от стола. Оказалось, что палёной курицей пах он. Автомобильный орёл так накачал свою лампу, что она своим длинным пламенем опалила ему волосы на ногах.
Наблюдательный человек, такой как наша маленькая Оля, в однообразии этого лагеря могла увидеть много забавного. Иногда с маленьким бидончиком за водой она ходила по часу. Мы видели, как она, сделав несколько маленьких шагов, останавливалась и, открыв рот, смотрела на обитателей машиномест.
И действительно, три шага – играют на гармошке, ещё три шага – пьют водку, вино и поют, еще три шага – уже напились и ругаются, ещё немного – бортируют колеса и меняют фильтры, и этому разнообразию нет конца.
Одним из развлечений некоторых обитателей нашего прибежища был сбор белой гальки на берегу моря. В рюкзаках днями они таскали гальку на окружающие нас холмы и увековечивали себя, выкладывая крупными буквами галькой, монументальное, типа «Мы из Белгорода» (Киева, Харькова, или из других мест нашей великой страны).
Однажды рано утром, часов в шесть мы услышали крики женщины. Мы быстро вылезли наружу и увидели картину: соседская женщина, машина которой готовилась к отъезду, кричала на какого-то мужика, который, видимо потерял бдительность и, не дождавшись отъезда владельцев, с утра пораньше перекладывал надпись, сделанную родственниками этой женщины, на свой лад. Этот тип, по её понятиям, хотел увековечить себя «на халяву», то есть за их счёт. В тишине раннего утра над всей автостоянкой укором гремел её мощный голос:
– Ты, гад, что делаешь!? Стой! Положь гальку на место, скотина! Ты что ли таскал её с моря!? Я сейчас позову мужиков, они тебе харю начистют!
Видимо этот мужик в её понимании, замахнулся на святое и вечное.
Но уж через час эта женщина со своими мужиками съехала со стоянки, оставив святое и вечное на произвол судьбы.
Нашими соседями на неделю оказалась семья военнослужащего из Подмосковья. Познакомились и дети, и взрослые. Несколько раз сидели вместе за столом. Симпатичная семья. Глава семьи – майор по званию – рассказывал о своей службе, он был военным строителем. Иногда мы вместе двумя машинами ездили осматривать местные достопримечательности. Недалеко от автостоянки нашли озеро, куда для разнообразия несколько раз ездили купаться.
– Все на море, а вы на озеро? Ха-ха! – смеялись окружающие.
Потом мы вспоминали, как Лёня с соседским мальчиком его возраста гулял в ластах вокруг озера. Они увлеченно разговаривали, а издалека было видно, как Лёня шагал, высоко поднимая ноги, выбрасывал вперёд и резко ставил их на землю, как бы печатая шаг.
Как-то зашел разговор о моей работе, и я сказал, что работаю на предприятии «Астрофизика», а сосед неожиданно оказался любителем астрономии. Я же не мог рассказывать ничего о своей фирме и работе, так как наша секретная фирма, хоть и называлась «Астрофизика», к науке не имела прямого отношения. Пришлось наводить «тень на плетень», рассказывая о звёздах, о которых вообще-то я мало что знал. Плёл о двойных звёздах, вечером показывал созвездия, рассказывал о звезде Алькор. Он внимательно слушал, но потом как-то спросил, много ли людей работает на фирме, и сколько платят за нашу работу. Я назвал какие-то цифры. Тогда он подумал и сказал, и видно было, что это идёт из самой глубины его души:
