Читать книгу: «Мечта», страница 4
Мужское слово
Мария Николаевна сквозь сон слышит, как ее муж Илья тихо встал и пошел на кухню. Через минуту он с кем-то говорил по телефону. Мария Николаевна тоже встала и пошла за ним. Спросила «Что случилось? Кто это?», протирая глаза. «Это Лида, Витька попал в милицию, просит приехать. Надо как-то вызволять парня» Илья опустил голову. «Ну, что делать, надо ехать» отвечает жена, а про себя поругивает Витьку «Что за парень, вечно с ним проблема. Когда же он образумится?». Илья уже одетый стоит в прихожей. «Может понадобятся, ты деньги взял?» повязывая теплый шарф на шее мужа, спрашивает она. Илья притягивает ее к себе «Ты не волнуйся Маруся, я постараюсь вернуться побыстрее». «Вот этого не надо, не торопись, на дороге гололед», подталкивая мужа к двери, устало говорит Мария Николаевна. Лежа в постели, вспоминает ласковый и извиняющийся взгляд мужа, вздыхает и улыбается. А ведь так было не всегда. Раньше такие отлучки, внезапные уходы мужа сопровождались упреками, слезами и ссорами.
Она переворачивается с бока на бок, сон отлетел. Вспомнила, как она лежала без сна так же много лет назад. Тогда плакала и не спала от горя: она потеряла ребенка. А недавно от нее ушел муж. Он был душа-парень, всегда веселый, общительный, с ним никогда не было скучно. Ухаживаний, как таковых, и не было. Маша была влюблена в него еще девчонкой. Когда он обратил на нее свое внимание, она была вне себя от счастья. Когда привела его домой, мама сказала «Он не тот человек, может не стоит торопиться?» Но Маша не хотела слышать ее. Про то время, если спросить ее сейчас, она не смогла бы ничего рассказать. Как какой-то туман, наваждение. Помнит одно: она его очень любила. От этого тумана ее разбудил ночной звонок. Нетрезвый женский голос сказал «Не жди его». И самое страшное: Маша услышала, как двое со смехом вырывают трубку друг у друга, и далеко голос мужа «Ну что ты разговариваешь с ней? С этой курицей я разберусь сам» Очнулась она в больнице, у нее случился выкидыш. Мама сидела рядом и плакала. Потом была та ночь, самая долгая ночь в ее жизни. Тогда она решила: если переживет эту ночь, она больше никогда и никому не даст себя обмануть.
С Ильей познакомились много лет спустя, в автобазе, где оба работали. Он был механиком, а она вела учет материалов. Был он мужчина серьезный, работящий. Женщины из бухгалтерии пытались его «закадрить», а он ни на кого даже не смотрел. В конце концов, его окрестили «сухарь». Тем не менее, все слышали, как он на вахте разговаривает с какой-то Лидой. И говорит всегда очень мягко, даже любовно. И это стало предметом пересудов женщин за обедом «Что эта за Лида такая?». Тем более удивилась Мария Николаевна, когда, в один прекрасный день, после работы ее встретил Илья с букетом белых роз. Предложил проводить, и стал провожать ее каждый день. Илья оказался никакой не «сухарь», а просто очень тактичный человек. Только рассказывал о себе очень немного, говорил, что вся его жизнь – это одна запись в трудовой книжке. На работе с интересом наблюдали за развитием этого служебного романа. Когда Илья решился сделать предложение, Мария Николаевна просто сказала «Ладно». Они поженились. Мария помолодела, похорошела. Одно смущало жену: его разговоры с Лидой продолжались. На расспросы, Илья поначалу отмалчивался, но потом все-таки сказал, что это его давняя знакомая и он обещал ей, что не бросит ее. Озадаченная женщина навела справки, и узнала: эта Лида первая любовь мужа, еще со школы. Но никаких серьезных отношений у них вроде не было. И эта Лида особа легкомысленная, два раза была замужем и теперь живет с сыном, с которым не может справиться. Заныло сердце: опять повторяется та же история? Вечером она, в первый раз за совместную жизнь, устроила скандал. Муж не стал препираться, просто оделся и ушел. На следующий день, измученная Мария Николаевна попросила мужа вернуться. Только умоляла, чтобы он больше не общался с Лидой. Илья обнял ее «Ты моя жена, и я тебя люблю. Между мной и Лидой ничего не было, и нет, но я не могу ее бросить. Она одинока и несчастна, кроме меня некому ей помочь. Пойми меня». Мария Николаевна кивнула. Но не могла справиться с собой, со своей ревностью. Продолжала плакать и просить не ездить по первому зову к той женщине. Но Илья все равно уходил. Она видела, что ему тяжело, но оступиться от давно данного слова не может. Умом Мария Николаевна понимала, что переделать человека нельзя, а можно только сломать. Но старая рана заслоняла разум. Она уже собирала чемодан, когда послышались знакомые шаги. Быстро запихнув чемодан в шкаф, вышла в коридор и опешила. Илья стоял в дверях с огромной охапкой роз и улыбался во весь рот «Маруся, ты что забыла? У нас же сегодня годовщина! Собирайся, идем в ресторан» Поздно вечером шли домой по ночному городу. Она, держа мужа под руку, прижималась к его плечу. И в первый раз, за много лет, чувствовала, как на душе легко. Ей хотелось одного: просто верить.
Мария не слышит звук открываемой двери, как заходит муж, стараясь не шуметь, и ложится рядом. Она крепко спит.
Музыка
Коридор поликлиники пустоват. Только возле процедурного кабинета людно, пациенты сидят в ожидании своей очереди. Приготовились сидеть долго: кто-то подпер голову, кто-то прикрыл глаза. Тихо, только изредка шуршат проходящие мимо сестрички.
Вдруг кто-то включил динамик своего мобильника, и полилась прекрасная музыка Томазо Альбинони «Адажио». Случилось чудо: как будто трансформировалось, исчезло время, изменилось пространство, отодвинулись стены. Лица сидящих людей ожили, разгладились, глаза наполнились светом. Каждый оказался в только ему одному изведанном мире. Кто- то мечтательно закатил глаза, кому – то на лицо набежала тень грусти, кто – то стал отбивать пальцами в подлокотник стула в такт музыке.
Вдруг громко раздался чей-то грубый недовольный голос
– Выключите это!
Опять тихо, унылые лица, длинный коридор.
Самолет
Запрокинув голову, смотрю на высоко летящий самолет. За ним тянется белый след стрелой по голубому небу. Меня охватывает буквально детский восторг. И это чудо сотворили люди! Кажется, только за эту веру в необыкновенное, устремление в неизведанное Господь еще терпит человечество.
Представляю себе пассажиров на борту самолета – молодая пара шепчется и смеется в предвкушении приятного отдыха. Они летят в новые страны, к теплым морям. Пожилой мужчина читает газету, у него назначена важная деловая встреча. Он переживает о том, как сложатся переговоры. Ребенок устраивается у матери на коленях. Они в нетерпении ждут встречи с папой и мужем после долгой разлуки. Девушка, волнуясь, смотрит в иллюминатор, ей предстоит свидание с молодым человеком. А все вместе они летят навстречу своим надеждам и судьбе. Белый след самолета исчезает за горизонтом.
Счастливого полета!
На перекрестке
Что такое? Руки дрожат, не могу попасть ключом в дверной замок. Открываю дверь, в квартире темно. Ах да, сегодня пятница, жена должно быть уже на даче. Думаю «тем лучше», иду к буфету и наливаю себе коньячку. Не могу успокоиться, вижу перед собой ту девушку на перекрестке. Сегодня по дороге, как всегда, попал в пробку, долго стоял на перекрестке перед светофором. От нечего делать, стал разглядывать прохожих на улице. Тут меня будто ударило током: я увидел девушку в светлом платье, с косой через плечо, неторопливо переходившую дорогу. Первое желание было выскочить из машины, побежать за ней, но загорелся зеленый и сзади уже гудели. Теперь вот сижу на диване и думаю: я ведь, оказывается, не забыл ее. Помню все до мелочи.
Это случилось ранним летом, на улице было так хорошо, уже не весна, но еще и не совсем лето. Для меня это лучшее время года, я вообще плохо переношу и жару и холод. Настроение было отличное, я молод, недурен собой, у меня любимая работа и блестящие перспективы. А самое главное, скоро ко мне должна приехать моя невеста. Она была самой красивой девушкой в мире, и я весь находился в ожидании чего-то необыкновенного. Шел я, не спеша, это было воскресенье, мама ждала к обеду, можно было не торопиться. Решил завернуть в парк, хотя он находился по пути, я почему-то редко заглядывал туда. Наверно, всегда спешил. В парке народу еще не много, издали заметил девушку на скамеечке. Она чем-то зацепила мой взгляд. Наверно, своим несовременным видом – своими толстыми очками в роговой оправе, косой через плечо, светлым платьем с рукавами-фонарик, и книгой на коленях. Прямо «тургеневская девушка». От избытка хорошего настроения, я неожиданно для себя, остановился перед ней
– Девушка, почему скучаем в такой прекрасный день? У меня много свободного времени, давайте выпьем кофе, во-от в том кафе?
Девушка подняла голову, долго приглядывалась, потом сняла очки. У нее оказались удивительные темно-синие глаза. Помолчав, она кивнула. А имя ее тоже было какое-то нездешнее – Лия. Мы просидели в кафе, кажется, очень долго. Я был в ударе, много говорил, шутил, и мы оба смеялись до слез. Потом проводил ее, и взял с нее честное слово, что завтра будет ждать меня на том же самом месте. Мама встретила меня недовольная
– Где ты ходишь? Почему такой взъерошенный?
За столом тоже сделала замечание
– Я же с тобой разговариваю, где ты сейчас находишься? И вообще ты сегодня мне совсем не нравишься
– Мама, все замечательно! – я закружил ее по комнате.
– Вот, сумасшедший – мама шлепнула меня и рассмеялась. Теперь я каждый вечер бежал в парк, к скамеечке. Меня переполняло чувство необыкновенной легкости, как будто выросли крылья за спиной. Коллеги посмеивались – «Теперь мы понимаем, как должны выглядеть влюбленные молодые люди» – все они были в курсе моей предстоящей женитьбы. Я на это не обращал внимания, как не обращал внимания вообще ни-на что вокруг. Заметил за собой, что улыбаюсь без причины, просто шагая по улице. Одна старушка проворчала мне вслед
– Вот молодежь, идут, и не видят куда идут
Мы подолгу гуляли, Лия показывала мне свои любимые места в городе, какие-то скверы, памятники, старинные особняки. Рассказывала про исторические события, связанные с ними. Оказалось, что я мало знал о городе, в котором жил. А я рассказывал Лие обо всем:, о детстве, о друзьях, о работе, только почему-то не говорил о невесте. Незаметно пролетела неделя. Вечером, после работы, я провожал Лию. Возле подъезда она предложила мне зайти, у меня забилось сердце. Утром проснулся от телефонного звонка. Мама чуть не плакала в трубку
–Я тебе звоню со вчерашнего вечера, почему не берешь трубку? Сегодня же прилетает твоя невеста, ты что, забыл? Сейчас же приезжай!
Я, как ошпаренный, выскочил из квартиры, даже не разбудив и не простившись с Лией, она еще спала. Через месяц была свадьба, я настоял, чтобы без лишнего шума и помпезности, чем вызвал неудовольствие всех родственников. Еще через месяц решился поговорить с Лией. Она молча выслушала меня, склонив голову. Потом сняла очки и долго смотрела мне в лицо. Я не узнал ее, на меня смотрели черные глаза. Меня даже передернуло – «Как это может быть, ведь у нее были синие глаза?»
А сегодня, та девушка на перекрестке, вылитая Лия, напомнила мне обо всем. Я думал, что забыл ее, старался сделать это, даже стал обходить стороной дорогу в парк. Но, видно, сердце не обманешь. Простила ли меня Лия? А сам я себя не простил.
Невозможная любовь
Я с утра сама не своя, не нахожу себе места. Хочется сейчас же бежать к Ларисе выяснять отношения. С другой стороны стыдно и боязно, может, все-таки я обозналась. Но чем больше думаю об этом, тем больше понимаю, что я не обозналась, это была она – Лариса. Это была она в сером плаще и с зеленой сумочкой, которую, кстати, подарила ей я. И это она поцеловалась на прощание с мужчиной, который сидел в машине. И эта та Лариса, которую мы всей семьей возносили до небес. Как она могла?! Лариса жена моего старшего брата Андрея. Какая у них была любовь! Такая любовь, которая бывает только в кино: с долгими ухаживаниями, с цветами, с провожаниями от заката до восхода, Когда они гуляли, всегда держась за руки, все любовались глядя на них.
А потом случилось несчастье – Андрей вернулся из армии инвалидом. Вскоре они поженились и зажили, как ни в чем не бывало. Соседки поначалу рядили да судачили, приглядывались к молодой семье, а потом привыкли, у всех своих дел хватало. Как там у них меж собой складывалось, никто не знал. А те, кто забегал к ним домой, только диву давались, будто не было в доме никакого инвалида: все на месте, все добротно и чисто. По всему было видно, что живут тут дружные и рукастые люди. А сами они между собой только «Лара» да «Андрюша», как раньше. Одно плохо: никак не хотел Андрей в коляске выезжать на улицу. Говорил, что вот тогда только чувствует ущербность, а дома он сам себе хозяин. По праздникам, когда он доставал свою гитару, жена присаживалась рядом и так они ладно пели свои любимые песни, что женщины украдкой вытирали глаза платочками.
Лариса работала на почте, всегда на людях, всегда спокойная и улыбчивая. Другим бабам приходилось чуть ли не завидовать ей – значит, хорошо ей живется, раз такая веселая. А наша семья просто души в невестке не чаяла.
И тут на тебе – этот поцелуй с другим мужчиной. Вечером я все-таки собралась с духом, и под предлогом вызвала Ларису на разговор. К моему удивлению Лариса отпираться не стала, только поначалу долго молчала. Потом повернулась ко мне, посмотрела прямо в глаза
–Ты одна знаешь или еще кто?
От такого вопроса я просто опешила, и только сильно помотала головой.
–Слушай, Надя – уже мягче сказала Лара – Я Андрюшу никогда не оставлю, но я же тоже женщина, живой человек. Ты молода, может, еще не поймешь, но коли так вышло, я тебе скажу – между мужчиной и женщиной всегда есть очень личные моменты, о которых ты пока не имеешь понятия. Объяснять я тебе не буду – это трудно. Но если очень сильно любишь, можно справиться и с этим. Но иногда силы покидают меня, и становится так плохо, что нет никакой мочи. Мне нужна отдушина, нужны простые радости, чтобы жить дальше. Иначе я могу не выдержать. А вам бы хотелось видеть меня измотанной, несчастной, покорно несущей свой крест? Кому от этого будет легче?
–А как же Андрей, разве он ни о чем не догадывается? – осторожно спросила я. Лариса посмотрела с мукой в глазах
– Не спрашивай! Боюсь даже думать об этом. Но он точно знает, что я с ним буду до конца.
Тут она резко повернулась ко мне
–Только если ты, или еще какой-то «доброжелатель» все не испортит. Она почти трясла меня за плечи
–Но я же не виновата, что так случилось!
И я впервые, после возвращения Андрея, увидела, как плачет Лариса.
Незнакомка
Не забыть бы гостинцы, которые приготовила вчера жена. Еду к отцу, сегодня день рождения мамы. Когда она была жива, почему-то не любила справлять свои дни рождения, а сейчас это, едва ли не единственный день, когда я навещаю своего отца. Как-то так повелось. Отец накануне звонил, напоминал. Но я и так помнил, ближе к этому дню начинаю испытывать некое беспокойство. Стараюсь понять, почему это происходит, но ничего в голову не приходит. То ли чувство вины, что мало уделял ей внимания, когда она была еще жива. То ли, наоборот, какие-то обиды на них обоих. Ну, ладно, не буду заморачиваться, надо ехать.
На улице еще темно, метет поземка, видимость почти нулевая. Ничего, за городом будет лучше. Надо дозаправиться, путь не близкий. Наконец, выезд из города, можно прибавить скорость. За поворотом голосует одинокая фигура, откуда взялась непонятно. Уже проехав мимо, все-таки торможу и даю задний ход. Пассажир оказалась женщиной. Вот, черт, не к добру это. Не знаю почему, не люблю попутчиков женщин. Не зря их не любят и на корабле. От их трескотни больше устаешь. Слава богу, эта попалась молчаливая, не произнесла ни одного слова, даже элементарного «спасибо». Проехав какое-то расстояние, меня все-таки разбирает любопытство, искоса разглядываю попутчицу. Четкий профиль, неопределенный возраст и стойкое молчание. И что-же, она будет молчать всю дорогу? Я не выдерживаю «Как Вы оказались на дороге? Там же вроде нет населенных пунктов?» Женщина медленно поворачивается, смотрит отсутствующим взглядом. Наконец, как бы просыпается и разглядывает мое лицо. Вдруг в ее взгляде мелькает испуг, она даже слегка отпрянула. Я сам испугался «Что такое? Что случилось?». Женщина поправляет пуховой шарф на голове и глухо «Нет, ничего, я обозналась» и опять умолкает. Думаю «Вот начинается, с женщинами всегда так, не знаешь, что от них ожидать». Начинаю крутить ручку радио, надо же как-то разрядить обстановку. Слышу «Пожалуйста, не надо». Все это начинает раздражать «Вам собственно куда?» спрашиваю запоздало. «Не сердитесь, я просто очень устала» удивляет мягкий тон голоса, поворачиваюсь уже спокойно «Ничего, бывает» Выражение ее лица совершенно другое, излучающее некий внутренний свет. «Да она же красавица!» я просто ошарашен, такое преображение за одну минуту. Кажется, разглядываю ее пристально до неприличия. Она повернулась, и слегка улыбнулась понимающе. Наверно, не я первый кто так ее разглядывал. От этой улыбки сразу улетучились раздражение и напряженность. Еду дальше уже спокойно и в раздумье. Вдруг мне приходит в голову мысль, а ведь я эту женщину раньше где-то видел. Опять, но уже потихоньку посматриваю на нее. Да нет, не встречался с ней. Но засевшая в голову мысль не отпускает. Я точно ее видел! «А Вы там живете?» решаю навести разведку. «Нет, но раньше жила». Стукает в грудь «Она там жила, вот откуда я мог знать ее». Продолжаю расспрашивать «А сейчас к кому едете?». «У меня там дела. И не надо больше меня допытывать, хорошо?» женщина смотрит вопросительно-примирительно. Я слегка теряюсь «Извините».
Возле придорожного кафе стоит рейсовый автобус. Тормозя на парковке «Зайдем, попьем чаю?». «Хорошо» она легко соглашается. В дверях поворачиваюсь «Ну что, идем?» Пассажирка разглядывает расписание автобусов и рассеянно отвечает «Витя, я сейчас…» Я столбенею «Витя? Почему Витя?». Вижу побледневшее и растерянное лицо, женщина почти бегом бросается к автобусу. Захожу в кафе и смотрю в окно на отъезжающий автобус.
Да, это была она. Теплым летним вечером мы с ребятами гурьбой возвращались с прогулки. Назавтра я должен был уехать, поступать на учебу. Потихоньку все разошлись по домам, а мне идти домой не хотелось. В последнее время дома была какая-то гнетущая обстановка. Родители не разговаривали, кажется поругались. Ноги сами вывели на окраину поселка, здесь было наше любимое место под большим деревом. Вот и сегодня под этим деревом стояла парочка. Из озорства или еще чего, я громко засвистел. Парочка отпрянула друг от друга, а я громко рассмеялся. Потом мужская фигура резко повернулась и быстрым шагом исчезла между деревьев. А девушка, не глядя на меня, пошла в сторону поселка. Глаза ее показались мне заплаканными, «какая красивая» подумал я машинально.
Добрел до дома под утро. Но не мог еще долго заснуть, где-то в глубине живота засел неприятный холодок. Наутро отца дома уже не было, а мама не хотела выйти из своей комнаты. Я молча собрал свой небольшой чемоданчик и уехал.
Это была она, та девушка под деревом, это она вслед уходящему мужчине закричала с таким отчаянием в голосе «Витя-я-я!». И мужчину я узнал, не мог не узнать эти широкие плечи, эту статную фигуру. Это был мой отец.
Подъезжаю к дому ближе к полудню. На пороге встречает тетя Оля «Молодец, угадал к обеду. Вот придет отец, он как всегда в гараже, и будем обедать». Я моюсь, раскладываю сумку, сейчас придет отец, что ему говорить? а стоит ли вообще что-то говорить? Он тогда свой выбор сделал. Одному богу известно, как ему дался тот выбор. Чувствую, внутри меня, наконец, отпускает и тает тот давний холодок «Я отцу не судья…». Открывается дверь, заходит отец, я обнимаю его «Здравствуй, папа…».
Неожиданное письмо
– Урок окончен! Домашнее задание все записали?
–Да-да, записали! До свидания, Людмила Иваннаа! – класс мгновенно пустеет. Укладываю тетрадки в портфель, просматриваю между партами, не забыл ли кто чего. По улице иду не спеша, надо передохнуть от шума – гама, от школьных проблем. В голове все равно вертится
– Что-то сегодня Горохов Ваня был очень рассеян на уроке, на выходных надо будет зайти к ним домой.
В почтовом ящике лежит письмо. Кто бы мог мне написать? Со своими родными переговариваюсь по телефону, писать письма им нет никакой необходимости. Прочитав имя отправителя, не поверила своим глазам. Оно поразило и озадачило одновременно. Уж от кого, но именно от нее, я никак не ожидала письма. Да и содержание оказалось странным. Ведь я знала ее давным-давно, и человека, так ловко умеющего устраиваться в жизни, не встречала. А теперь она пишет, что очень больна, и просит приехать проведать ее.
Перечитываю Нинкино письмо – « Дорогая Люда, помнишь ли ты меня еще? Мы ведь жили с тобой по соседству много лет, и мне казалось, что даже дружили. Сейчас то время видится таким далеким, но и самым легким и безмятежным. Прости, что беспокою, но мне очень надо увидеть тебя. О себе рассказывать особенно нечего, жила как умела. Через некоторое время после твоего отъезда, переехала из нашей деревяшки в двухкомнатную квартиру в новом районе, открыла свое дело, в общем, стала ИП. Дела шли неплохо, ты меня знаешь, я своего не упущу. Но потом то дефолт, то кризис, то поставщики кинули, и все разладилось, я задолжала банку, пришлось все продать и идти работать в магазин. А за всем за этим, не завела себе ни семью, ни даже близких подруг. Сейчас я больна. Конечно, понимаю, что все грехи за раз не отмолишь, а их у меня было немало. Но почему – то из всех не могу забыть свою вину перед тобой. Я виновата, знаю, прости меня. Боюсь, не переживу я эту операцию, если можешь, приезжай пожалуйста. Нина».
Да, конечно помню, как сейчас, нашу окраину деревянную, где все одинаково бедны. Но тогда мы об этом не догадывались, думали, что так и должно быть. Поэтому жили даже весело: то ссорились, то мирились. С Нинкой жили дверь в дверь, забегали друг к другу то соли перехватить, то табуретки одолжить, когда гости приходили. Но особо не водились, я еще школьницей сопливой была, а Нинка, хотя старше всего на два года, уже работала буфетчицей при санатории. У нее там тетка числилась завхозом. Ее привозили и увозили на служебной машине. Она перед нами задирала нос. Где нам до нее – до Нинки! Она и одета была получше наших учительниц. А мы, соседские девчонки, бегали кто в чем придется.
После школы я поступила в педучилище. Студенческая жизнь затянула с головой. Где-то на последнем курсе однокурсник Паша стал каждый день провожать меня до нашей окраины. Я сперва просто посмеивалась над ним, но он был такой настойчивый, что я его восприняла всерьез. Вот так и завелась наша любовь. Он сделался почти своим человеком в нашем околотке. С ним стали здороваться даже наши парни, особо не жаловавшие посторонних. На практику меня отправили в соседний район на целый месяц. Паша обещал перевестись на свою практику в тот же район, но сломал ногу и не приехал. По окончании месяца я летела домой как на крыльях, думала, вот мы встретимся, и я больше никогда и никуда без Паши уезжать не буду. Дома меня встретили как-то странно, отводили глаза, избегали разговоров, как будто были не рады мне. Я решила, что обиделись на меня за то, что не писала. А что писать – то? Что за месяц может случиться? С утра пораньше, пока домашние еще спали, натянула свое лучшее платье и решила потихоньку смыться в город к Паше. Открыла дверь и натолкнулась на …Пашу. Он выходил из двери напротив. Обернувшись, он увидел меня, попятился обратно в дверь, но она была уже закрыта. Боже! Какое ужасное лицо я увидала, в нем отразились сразу испуг, стыд и что-то еще такое скользкое, не передать словами. Он промычал невнятное и бросился на улицу. А я как стояла, так и села на пол в своем лучшем платье. После экзаменов сразу уехала туда, куда распределили и больше никогда в нашу окраину не возвращалась.
Письмо летит на пол, я иду собирать сумку, надо успеть на последний теплоход.
