Читать книгу: «Канал имени Москвы. Стройка века. Судьбы людей», страница 4

Строительство канала Москва-Волга

К 1932 году существовал лишь предварительный проект в общем виде. Водный путь канала от Волги до соединения с Москвой-рекой в районе Тушино составлял 128 км. Около шестой части его длины – будущие водохранилища. Маршрут планировалось проложить: в выемках – 32,5 км, в насыпях – 8 км, в полувыемке-полунасыпи – 68 км, по водохранилищам – 19,5 км. Размеры канала: ширина по зеркалу воды – 85,5 м, по дну – 46 м, глубина – 5,5 м. На всей трассе 11 шлюзов, 3 железобетонных плотины, 7 регулирующих водосбросов, 6 земляных дамб, 8 гидроэлектростанций.

Начальником Главного управления строительства канала Москва-Волга назначен Лазарь Иосифович Коган с сохранением за ним должности начальника Беломорстроя. Строительство канала передано от Наркомвода в Наркомвнудел (ОГПУ). 1 июня СНК СССР принято постановление № 859 «О строительстве канала Москва-Волга».

Л. И. Коган утвердил первоначальную схему разделения трассы канала на отдельные участки с указанием мест расположения строительных контор. Постоянное место расположения Главного управления – Дмитров. Основные строительные участки или узлы территориально были закреплены по трассе: Волжский узел, включая участок канала в районе пос. Техника; Мельдинский узел в районе пос. Темпы, включая участок канала № 283 в районе пос. Соревнование – Лесозаводский бугор и участок канала Оревского района; Яхромский, Икшинский, Учинско-Клязьминский, Хлебниковский, Сходненский, Химкинский, Карамышевский, Перервинский и узел Хорошевского спрямления. Отдельные самостоятельные участки выделили несколько позднее: участок Завидовского района, Акуловский водопроводный канал, Сталинская насосная станция, Истринский узел.

«Великая стройка пятилетки». Дмитлаг, заключенные женщины на земляных работах.

19 августа в Дмитров перевели все строительные управления, связанные по роду работы с Главным управлением. 14 сентября подписан приказ ОГПУ № 889/с «Об организации Дмитровского ИТЛ ОГПУ» (исправительно-трудовой лагерь Объединённого Государственного Политического управления)¹⁴. Строители канала называли это заведение просто – Дмитлаг.

Руководить Дмитлагом поставили бывшего начальника 5-го отдела (отдел снабжения) А. Е. Сорокина. 9 октября своим приказом он определил режим работы зэков по лагерям:

подъём – 5. 30 мин.,

завтрак – 5.45–6.30,

построение и развод на работу – 6.30–7.00,

время работы – 7.00–17.00, обед – 17.00–19.00,

время для занятий в КВЧ – 19.00–22.00.

Реальный же режим складывался не по приведенному расписанию, а в зависимости от выполняемой работы. Помывочно-банный день считался выходным – раз в десять дней, а работа на непосредственном объекте – по 10 часов. Норма питания была увеличена, относительно питания в других лагерях. Здесь, в Дмитлаге, разрешили по талонам покупать в ларьках продовольственную добавку тем, кто перевыполнял норму, и называлась она «премблюдо». Установленные нормы питания для большинства заключённых оставались в зависимости от процента выполненной работы: за 90 % выполненной работы полагалось 400 г. хлеба, штрафникам – 300 г.

В целях централизации управления отделы МВС и Дмитлага были объединены по роду деятельности. Начальник Дмитлага являлся и первым заместителем начальника строительства.

25 октября 1932 года Г. Ягода подписал приказ № 995 «О мероприятиях со стороны ПП ОГПУ, транспортных органов ОГПУ и Управлений РКМ по борьбе с побегами из Дмитровского лагеря ОГПУ». Он гласил: «Строительство канала Москва-Волга возложено на ОГПУ и осуществляется вновь организованным Дмитровским лагерем ОГПУ. Особые условия работы Дмитровского лагеря ОГПУ (несколько десятков тысяч заключённых работают в непосредственной близости от Москвы) ставят особенно остро вопросы агентурно-оперативного характера и требуют от всех органов ОГПУ Московской области и РКМ¹⁵ всемерного содействия Дмитровскому лагерю. Перед ПП ОГПУ МО и ГУЛАГ ОГПУ мною поставлена задача – полностью исключить побеги из Дмитровского лагеря».

Верхний слой земли снимали только вручную/

Первые телеги-грабарки.

Рацпредложение – пять телег за одним трактором.

На первых километрах от Иваньково.

Работы на первой глубокой выемке.

«Механизация» ручного труда.

Ещё за два месяца до этого приказа первые отряды уже начали подготовительные работы по планировке площадок под установку полевых армейских палаток для размещения самих заключённых. С наступлением холодов наскоро строили времянки для службы охраны и геологов. Прорубались просеки в лесных массивах, сооружались временные дороги, по которым предстояло доставлять новые партии заключённых, необходимое оборудование и материалы. На некоторых участках строились бараки и ограждения с вышками для охраны. Геологи, кроме основной работы, проводили разведку карьеров, где можно было бы добывать гравий, песок и трепел в непосредственной близости к будущему каналу, дамбам и плотинам. Строителям предстояло определиться, где строить бетонные и кирпичные заводы, лесоперерабатывающие комбинаты, временные железные и автомобильные дороги к карьерам и заводам. Одновременно производилась корректировка размеров по профилю будущего канала – уклоны береговых откосов и русла самого канала, его глубина, ширина и радиусы поворотов. Все коррективы должны были немедленно передаваться в проектные отделы.

Постепенно вырисовывался общий объём полномасштабного проекта. Сегодня трудно представить себе такой объём работ: по каналу – 150 млн кубометров земляных работ непосредственно на трассе и 45 – на местных карьерах. Уложить около 3-х млн кубометров бетона (это в 8 раз больше, чем было уложено на Беломорстрое). Кроме этого, необходимо успеть переселить жителей сёл, деревень и городов на новые места жительства, так как они территориально попадали в зону затопления. По этой же причине необходимо произвести перераспределение земельных угодий, принадлежащих колхозам и совхозам. Время шло, но организация всего дела едва налаживалась. Смета расходов увеличивалась, как снежный ком, так как возрастали объёмы непредвиденных работ. Последние уточнённые данные доставили в Главное управление Дмитлага. По каналу Москва-Волга: длина пути – 128 км, земляные работы – 202 млн кубометров. Из них – 154,4 непосредственно по каналу и 47,6 при устройстве карьеров, бетонные работы – 3,112 млн кубометров. Проектировщики сравнивали характеристики других каналов. Панамский канал: длина пути – 80 км, земляные работы – 160 млн кубометров, бетонные работы – 3,860 млн кубометров. Средне-Германский: длина пути – 120 км, земляные работы – 80 млн кубометров. Северо-Германский (Кильский): длина пути – 99 км, земляные работы – 78 млн кубометров.

Работы на Новосельцевской глубокой выемке.

По всей системе Москваволгострой были запланированы многочисленные гидротехнические сооружения. Шлюзы, плотины, водоспуски, дамбы, насосные станции, электростанции, линии электропередачи, грузовые гавани с портовым оборудованием, маяки и прочее. Всего предполагалось построить более 200 сооружений.

При выполнении подготовительных работ на участках случались постоянные сбои: одни отставали, другие укладывались в срок, третьи топтались на месте, ожидая заключения геологов или проектную документацию. Поэтому постоянно объявлялись авралы и штурмы. Проектировщики работали, что называется с колёс, а заключённые – на износ. Строителей перебрасывали с одного участка на другой, чтобы в срок завершить работы на отстающих участках. Доставалось всем, но последним звеном во всей системе были непосредственные каналостроители. Им уже небо казалось «с овчинку». На их плечах держалась вся стройка – от Иваньковской плотины до последнего шлюза у Перервы.

Несмотря на все трудности, через год завершились предварительные работы по основным объектам. Это позволило хотя бы виртуально охватить весь объём работ и принять приблизительные сроки окончания строительства.

Первое и главное сооружение, от которого зависит сама идея строительства канала, – это Волжская плотина. Она создавала самое крупное Волжское (Иваньковское) водохранилище, обеспечивая основной запас воды для судоходства и снабжения жителей Москвы. Расчётный объём воды в водохранилищах составлял: Волжское – 1,120 млрд кубометров; Икшинское – 14,5 млн; Акуловское – 141,8; Пестовское – 53,2; Пяловское – 19,4; Клязьминское – 85,5; Химкинское – 29,2. По расчётам проектировщиков, из этого запаса воды расход не должен быть менее 2 916 млн вёдер воды в сутки, что позволяло сохранить подачу питьевой воды в Москву в течение месяца на случай аварийной ситуации.

Самая сложная и трудоёмкая Волжская бетонная плотина у деревни Иваньково проектировалась с устройством ГЭС¹⁶. С левой и правой стороны главной напорной плотины были спроектированы земляные насыпные дамба и плотина, объединенные в единый гидротехнический узел. Правобережная (короткая) плотина имела длину 300 м, высоту – 24,0 при напоре 11 м. Длина Левобережной (длинной) дамбы – 8 210 м, высота – 10 м при напоре 7 м.

Икшинская плотина, преграждающая путь реке Икше, проектировалась земляной. Здесь создавалось водохранилище с одноименным названием.

Пестовская и Пяловская плотины проектировались как накопители для питания питьевого канала от Акулово на Москву. Здесь не предусматривалось устройство шлюзов и ГЭС. Средняя длина тела обеих плотин составляла около 700 м с шириной по гребню 10 м, высотой 16–18 м и средним напором воды 15–17 м.

Акуловская плотина на реке Уче земляная, насыпная с устройством ГЭС. Со стороны Акуловского водохранилища – ограждающая насыпная дамба. Длина плотины – 1 850 м, высота – 24 м, напор воды – 21 м.

Пироговская плотина на реке Клязьме земляная. Она должна замыкать водораздел с восточной стороны от трассы канала Москва – Волга и поддерживать необходимый уровень воды в судоходной части канала. Длина плотины – 1 100 м, высота – 20 м, напор воды – 17 м.

Бревнотаска – ещё одно из рацпредложений зэков.

Химкинская плотина на реке Химке, у села Покровское-Глебово, должна ограничивать водораздел с южной стороны водного пути и поддерживать необходимый уровень воды в канале. Причем не только для судоходства, но и для сохранения водного запаса в самом бассейне Северной гавани с Центральным речным портом. Плотина земляная. От судоходного канала в долине реки Химки был спроектирован специальный подводящий канал, по которому намечался основной сброс воды в Москву-реку для выработки электроэнергии на Сходненской ГЭС. Длина этой плотины – 1 600 м, высота – 31 м, напор воды – 28 м.

Плотина на реке Истре проектировалась земляной. В теле бетонной плотины предусматривался нижний водоспуск и обводной канал для аварийного сброса паводковых вод. Подача воды на гидротурбины проектировалась по металлическим трубам.

В конце водного пути у Прервы и Карамышева плотины бетонные. Прервинская плотина семипролетная, Карамышевская имеет пять пролетов.

Для обеспечения судоходства, начиная от Волжского водохранилища до Перервинского узла, требовалось построить 11 железобетонных однокамерных и двухкамерных шлюзов по 290 м, шириной 30 м и глубиной на пороге 5,5 м.

Непосредственно на обводном канале у Волжской плотины для пропуска судов в нижнее русло Волги нужен один шлюз, на самом канале – семь, на Москве-реке – два шлюза (у которых общая высота стен камеры шлюзов составляет 15,2 м) и один малый на Перерве. Малый Перервинский шлюз не был рассчитан на пропуск крупных судов. Его размеры: длина 55 м, ширина 15 м, глубина на пороге 2,5 м.

Питание электроэнергией планировалось от сетей Мосэнерго. Только первые 16 километров волжская вода могла проходить по каналу самотёком. А дальше вода должна подниматься пятью насосными станциями по ступеням пяти шлюзов, начиная со второго от Волги. Каждая ступень обеспечивала подъём воды на восемь метров. Общий расход электроэнергии по расчётам составлял 278 млн кВт-часов в год. На плотинах и нижних водосбросах с водоразделов предполагалось устроить восемь электростанций, которые могли использовать падение воды на перепадах высот для получения собственной электроэнергии с возвращением её в сеть Мосэнерго до 150 млн. кВт-часов ежегодно. Насосные станции, исполнительные механизмы шлюзов, заградительные и аварийные ворота должны расходовать не более 3 % от общей потребляемой энергии. В период наибольшей загруженности Мосэнерго Иваньковская и Сходненская ГЭС обязаны работать на полную мощность. Каждая из пяти насосных станций должна иметь четыре насосных агрегата производительностью до 25 кубм/с для подачи воды из нижнего в верхний бьеф на восемь метров высоты. Такую скорость подачи воды могли обеспечить только очень мощные насосы и электродвигатели. Работа насосных станций за 14 часов покрывала бы суточную потребность канала в воде, чтобы оставался запас времени на непредвиденные ситуации до 10 часов. Предполагаемая система позволяла осуществлять подъём и спуск судов по перепадам высот по трассе канала, начиная от аванпорта со стороны Волжского водохранилища.

Руководители Дмитлага на стройке.

Землетаска.

Первые опалубки.

В комплекс проектных и строительных работ входили и дополнительные сооружения – различные бетонные водоотводящие лотки и дюкеры, пристани и причалы. Северная речная гавань Московского порта в южной части Химкинского водохранилища проектировалась с устройством грузовой гавани и Центрального речного вокзала.

Таким образом, закончился первоначальный этап проектирования по основным объектам. Впереди предстоял второй этап – рабочее проектирование объектов по результатам исследований и испытания макетов в условиях, приближённых к работе канала. Всем ходом проектирования руководил Сергей Яковлевич Жук.

Условия работы на строительстве канала Москва-Волга существенно отличались от тех, которые были на Беломорстрое. И С. Я. Жук знал все проблемы. Перед проектировщиками стояли иные задачи, так как каждая плотина, каждый дюкер, каждая дамба отличались по характеру грунта, на котором они должны были строиться; по материалу, из которого будут изготавливаться сами конструкции; по характеру движения воды. Директивно устанавливаемые сроки по строительству канала давили в первую очередь на проектировщиков, геологов и гидрологов. Сергей Яковлевич понимал, что влечет поставленная правительством задача «строить дёшево, но чтобы прочно и красиво». Это значит никакого оборудования по импорту, минимум затрат на дефицитный строительный материал, обходись только тем, что под рукой: местная глина, песок, гравий, пиломатериал, торф и трепел с ближайших карьеров от трассы. Всю полноту ответственности СЯ. Жук принял на свои плечи…

Геологи работали круглосуточно. Образцы грунтов с карьеров исследовались для определения их пригодности к целевому сооружению намывных дамб или плотин. Гидрологи изготавливали макеты плотин и дамб, лотков и дюкеров, шлюзов и самого канала; копии самих рек Волги, Москвы-реки, Сестры, Химки, Истры и Сходни, а также модели различных судов и барж. Во многих случаях строительные работы производились одновременно с проектированием. Или начинали работать даже без проекта и сметы. Великая спешка взвинчивала нервы, но не прибавляла достижений.

В октябре 1932 года в Дмитлаг стали поступать первые эшелоны заключённых из других лагерей ГУЛАГа и новые осуждённые – враги народа, вредители, уголовники и другие «социально-опасные элементы» общества. К тем заключенным, которые уже вкалывали на подготовительных работах, прибавилось ещё 10 400 заключённых.

Всю зиму 1932–1933 годов налаживалась связь между отдельными участками и руководящим центром в Дмитрове. Начальники участков со своими заместителями знакомились с проектной документацией, выезжали на места, оценивали выполненные объёмы работ, составляли планы. 11 апреля начались земляные работы на Первом опытном километре трассы канала между Дмитровом и посёлком Деденево. На берегу реки Сестры установили разбивочный столб с надписью: «МВС. 1933. Ось канала».

Как бы ни надрывались все службы Дмитлага, но выполнить директивный план, спущенный «сверху» по всему объёму работ они были не в состоянии. Постановление СНК СССР № 859: «Работы по сооружению канала завершить к ноябрю месяцу 1934 года» пока оставалось на бумаге.

К августу 1933 года объём выполненных строительных работ по всей системе Москваволгострой не превышал 30 %. К этому времени наметились только черновые проработки для окончания проектирования восточного направления – через Акулово на Москву, а также созрел план работ по строительству гидротехнических сооружений в направлении Химки-Тушино. Для выполнения требовалось: дополнительно привлечь проектировщиков, инженеров-строителей, энергетиков; обеспечить стройку необходимыми материалами, оборудованием и механизмами; привлечь санитарно-эпидемиологическую службу для составления проекта по переселению жителей сёл, деревень из зон затопления.

В ближайшие год-два предстояло построить лесоперерабатывающие, кирпичные, бетонные заводы и растворные узлы; предусмотреть мероприятия для преодоления самых сложных участков на глубоких выемках и плывунах в низинах рек. В такой ситуации потребуется привлечь не только тысячи опытных специалистов, но и увеличить количество зэков как минимум в десять раз; снять с освобождающихся участков Беломорстроя наиболее опытных работников и закрепить за ними самые сложные участки Москваволгостроя.

Для этого и был проведён слёт передовиков-каналоармейцев в Дмитрове 25 августа 1933 года. С Беломорстроя перевезли двухэтажный просторный дом – бывший центральный клуб. В нем разместились прибывшие «командированные», руководители от ОГПУ и гости.

Дмитровский слёт

«25 августа выдался тёмный день с тучами, дождём и холодным ветром. Каналоармейцы со знаменем возвращаются в лагерь. Ворота лагеря открываются. Стрелок ВОХРа стоит на сторожевой вышке. Над воротами лагеря покачивается красная звезда. Вокруг бараков – народ, обычная суета. Навстречу каналоармейцам идут знакомые люди. Это ударники-беломорстроевцы. Одни покачивают головами, другие улыбаются, как старому знакомому, просторному двухэтажному деревянному дому. Это центральный клуб, перевезённый с Беломорстроя. Если подойти вплотную к дому, можно различить фамилии и прозвища агитбригадников, вырезанные ножом на стенах. Большой зал клуба полон. Здесь находятся разные люди, их несходство бросается в глаза. Здесь чекисты и бывшие заключённые. Сейчас они собрались как равные.

Радостно возбуждённая Янковская и деловитый Шир-Ахмедов жестикулируют в центре одной группы. Застенчивый и ироничный Зубрик беседует с Некрасовым, сохранившим осанку бывшего министра Временного правительства. Группы людей передвигаются, собираются, расходятся. Одни оживлены и нервны, другие спокойны и молчаливы. В зале находятся люди из прославленных коллективов: «Успех пятилетки», «Красная трасса», «Штурмовой», «Имени Успенского», «К освобожденному труду». В зале Успенский, окруженный нацменами, которых он в свое время ордой вел штурмовать Надвоицы. В зале Афанасьев, Ширин и Коган. На боковых скамьях сидят советские писатели. К клубу подъехала машина, из неё вышел Максим Горький. Его встречают у входа, окружают и ведут в клуб.

Лагеря круто изменили само внутреннее содержание бывших заключённых. Биографии этих людей исправлены, очищены, дополнены. Наконец в клуб приходит оркестр. Он играет туш, и все собираются в главный зал. Сквозь окна клуба видны дома и улицы старого Дмитрова, дальний лес, пузатое здание монастыря, над которым нет крестов и стены которого украшены большими портретами вождей. Здесь не Медвежья гора и не Беломорско-Балтийский канал. Это канал Москва-Волга. Удача Беломорстроя позволила продолжить дело создания единой водной системы. Реализация сталинского плана продолжается. Волга потечет в Москву, у Кремля будут проходить суда с глубокой осадкой.

Сотни освобожденных инженеров и каналоармейцев тоже находятся здесь. Опыт сделал чекистов почти инженерами, а инженеров обучил чекистскому стилю работы. В семь часов вечера начальник строительства Л. Коган открыл слет.

«Товарищи каналоармейцы! – говорит он. – Ударники! Беломорстроевцы! Сегодня мы открываем наш последний слет, посвященный Беломорско-Балтийскому каналу. Но на этом последнем слете нелишним будет хотя бы на минуту оглянуться назад, на первый наш слет, когда мы пришли в Карелию, чтобы строить новую водную дорогу, соединяющую моря».

Вспыхивают аплодисменты. В зале появляется Максим Горький. Аплодисменты усиливаются и превращаются в овацию. У многих на глазах слезы. Горькому аплодируют с особой нежностью как мудрому учителю жизни.

А. М. Горький на слете в Дмитрове.

Последний слет беломорстроевцев проходил в здании клуба, привезенном в Дмитров с Медвежки Беломорстроя.

Коган спешит перейти к следующей части речи: «Моря будут соединены, – новое сложное строительство занимает его мысли; позади то время, когда он изобрёл слово «каналоармеец». Здесь не то. Уже не быстрые воды карельских рек надлежит стянуть в один узел, замедлить их течение, подчинить воле человека. Здесь, наоборот, надо убыстрить медленную и вялую Москву-реку, оживить её течение за счёт притока волжской воды и этой обновленной рекой омыть советскую столицу. Задача эта нелегкая, – Москваволгострой – это грандиознейшее гидротехническое сооружение мира! Он в семь раз превосходит Беломорстрой, но мы эту задачу выполним, – говорит Л. Коган. – Товарищ Ягода – наш главный, наш повседневный руководитель строительства, человек, который своей волей, своей глубочайшей верой многих из нас выводил из затруднений».

После Л. Когана получает слово С. Фирин: «Что произошло на Беломорстрое? Десятки тысяч заключенных были переданы горсточке чекистов. Нас было 37 человек. И этих заключенных мы должны были перевоспитать. Ни на одном из этих людей советская власть не поставила крест. По идее и по заданию товарища Сталина мы строили канал силами заключенных, перековывая их в честных тружеников. Если мы вас карали, если мы вас изымали из общества, то только потому, что вы жили в нем как паразиты. Мы помогаем вам забыть прошлое, мы даем вам квалификацию, делаем вас слесарями, бетонщиками, монтерами. И таким образом открываем вам путь к личному счастью».

Трубы оркестра не в силах заглушить грохот аплодисментов. Затем слово для приветствия было предоставлено Янковской, ударнице Беломорстроя. Она вышла в маковокрасной повязке, бледная, с таким рисунком молодых морщин у рта, какие бывают от частого плача. Впрочем, это немудрено: ей всего двадцать четыре года, а испытала она на все пятьдесят.

Можно продолжить список выступающих. Вот Некрасов, бывший министр Временного правительства. Он округло вежлив, он парламентски многоречив. Но и он взволнован. Он говорит: «Я помню, как мало было людей, веривших в то время в успех дела. Недаром некоторые из моих товарищей-инженеров в решающий период стройки говорили: «Да, как будто канал получается. Но это чудо, такие чудеса бывают редко». Мы ещё не знали тогда, что эти «чудеса» повторяются часто на советских стройках, что имя этому «чуду» – рабочий энтузиазм»…

Ударник и поэт Беломорстроя Кремков читает своё стихотворение «Чекист».

 
Что день – успех,
        что час – то новый плюс.
Несется весть, сомненья рассеивая:
«Чекист» прошел восьмой, десятый шлюз,
Неудержимо продвигаясь к северу.
Братишка, знай, назад дороги нет.
Пусть нам порой
        как будто и не можется,
«Чекист» ведет нас лестницей побед
В великий бьеф
        бесклассового общества…
 

После выступлений поэтов объявляется перерыв. Во время перерыва писателям и журналистам сообщат более подробные сведения о строительстве канала Москва-Волга. Они узнают, что из трех вариантов был выбран так называемый Дмитровский, его трасса пойдёт вдоль железной дороги от Савёлова на Москву, изредка пересекаясь с реками Дубной, Яхромой, Сестрой и Икшей. Ниже Икши канал будет раздваиваться двумя ветвями: судоходной и водоводной. Первый шлюз будет ставиться на Дубне, вода в шлюз будет подаваться насосной станцией, в отличие от Беломорско-Балтийского канала, где водораздельные озёра и реки, совпадающие с трассой, дают возможность питать его самотёком. Судоходный канал будет спроектирован в направлении Химки-Тушино. Здесь будут строиться два порта: у Покровского-Стрешнева для северных волжских грузов; и южнее у Сукина болота, где завод «Шарикоподшипник», – для окских и южных. Грузовое движение между гаванями пойдет по Андреевскому каналу от Канатчиковой дачи до Воробьевых гор, минуя петлю Москвы-реки, омывающую центр. Беломорстрой и Московско-волжский канал откроют новую эру в водном хозяйстве Союза, создавая сквозные и кратчайшие водные пути между морями и главнейшими бассейнами страны. Из Москвы можно будет проехать по воде в любую область Союза. А водоводный (питьевой) канал будет проектироваться как самостоятельное направление через Мытищи на юго-восточные районы Москвы.

Доверительная беседа главных идеологов.

Перерыв кончился. На трибуне Максим Горький: «Я счастлив и потрясен, – говорит взволнованный Алексей Максимович. – Я с 1928 года присматриваюсь к тому, как ОГПУ перевоспитывает людей, все это не может не волновать. Великое дело сделано вами, огромнейшее дело! В старину разбойники и купцы – а купцы тоже являются разбойниками – пели такую песню:

 
Смолоду много бито, граблено, —
Под старость надо душу спасать.
 

И спасали души – давали деньги монастырям, строили церкви, а иногда и больницы. Вы не старый, вы молодой народ. Бито, граблено вами не так уж много. Любой капиталист грабит больше, чем все вы, вместе взятые.

А дали вы стране Беломорско-Балтийский канал, который, во-первых, имеет огромное экономическое значение, во-вторых, усиливает обороноспособность страны, а в-третьих, переработав себя в труде, вы дали стране отличных, квалифицированных работников, которые будут заняты на других стройках.

Я чувствую себя счастливым человеком, что дожил до такого момента, когда могу говорить о таких вещах и чувствовать, что это правда. К тому времени, когда вы будете в моём возрасте, полагаю, не будет классовых врагов, а единственным врагом, против которого будут направлены все усилия людей, будет природа, а вы будете её владыками. К этому вы идёте, и больше тут нечего сказать, но до этого надо свернуть голову капитализму. Я поздравляю вас с тем, чем вы стали. Я поздравляю работников ОГПУ с их удивительной работой, я поздравляю нашу мудрую партию и её руководителя – железного человека товарища Сталина»…

«Кончен бал, погасли свечи», но не утихли людские страсти. Разъехались участники слёта по зонам и лагерям. Много воспоминаний и оживлённых разговоров передавалось от одной бригады к другой. Но как только восторженный разговор молодых людей заходил о том, что на слёте видели и слушали живого Горького, то настроение стариков-заключенных сникало: «А, этот «Босяк-Челкаш», Алексей Максимыч-то, смотри, как распинался перед вождём-паханом, а ведь на Беломоре никому не пособил, никому не помог. Видать сам сломался и продался… А вот его жена Екатерина Пешкова не побоялась – многих спасла! Век будут на неё молиться!»