Читать книгу: «Аллегро с Дьяволом – II. Казань», страница 11
4
Когда Аркадий переходил перекресток Декабристов-Чистопольская, рядом, чуть не сбив его, пронеслась иномарка. В открытое окно что-то проорали. Аркадию понадобилось пару секунд, чтобы понять: его обругали. А за что, спрашивается?
А-а… Они, кажется, сигналили, точно сигналили, а он, углубившись в воспоминания, просто не обратил внимания и вот получил. Кажется, его обозвали козлом. «Что ж вы не остановились-то? – раздраженно подумал Аркадий. – Я бы вам показал, кто тут козел!! А уж если бы вы попались мне тогда, сразу после Афгана…»…
…Примерно через год перестали приходит ребята, погибшие в боях. Чума, Стриж и Наташа оставили его в покое еще примерно через полгода. Дольше всех его мучил мальчишка, но он приходил далеко не каждую ночь, и потребность в водке стала потихоньку отпадать. Потом одно за другим произошли два события, окончательно сбросившие оцепенение, в котором находилась его душа после Афганистана.
Первое произошло весной 92-го. К тому времени его уже почти перестали раздражать молитвы имамов, доносившиеся с минаретов. Но в тот день на него что-то нашло. Это было в туалете ресторана «Маяк». Он избил троих «хачиков» и схватив последнего, который был еще в сознании, за грудки, закричал ему в лицо:
– Ну, ори, ори свое «Аллах Акбар»! Ори, что молчишь, сука?!
– Я грузин, православный, – ответил тот разбитыми губами.
У Аркадия сразу пропал весь запал и разжались кулаки. Отпустив парня, он ушел из ресторана. И впервые к нему пришла мысль, что его война и его враги остались там, в Афганистане.
«Пора бы уже как то вернуться с войны. Да и с драками пора завязывать, а то так недолго и на зону загреметь», – решил он тогда.
Потом произошло еще одно событие. С зимы до лета Аркадий участвовал в нескольких боях без правил. Он действительно не помнил в скольких, пяти или шести. Первые бои он выиграл без проблем. Что там было запоминать? Еще пара разбитых физиономий, правда, уже за более приличные бабки, чем до этого. А вот два последних боя он запомнил надолго.
Предпоследний свой бой он вел против очень неслабого рукопашника, который хорошо попал ему по печени. А его печени и так приходилось работать на износ, о чем она регулярно жаловалась ему. Второй, кавказец, оказался серьезным борцом и чуть не сломал Аркадию хребет, отбиться он смог с большим трудом. Ему удалось сначала ударить того по ушам ладонями. А когда тот отпрянул, окончательно добить его ударом лба по носу. Позвоночник после этого боя также довольно серьезно проболел пару недель. Тогда Аркадий решил, что это был последний бой. Одно дело бить за деньги кого-то и совсем другое – когда за эти деньги тебя могут искалечить. Не стоило оно того.
Мамонт пытался его уговорить. Он немного побаивался Аркадия и прекрасно понимал, что заставлять того бесполезно, но Аркадий не соглашался ни в какую.
– А ты не испугался часом? – решил взять его «на слабо» Мамонт и тут же пожалел.
Аркадий молча уставился на него, не меняя выражения лица. А вот Мамонт спал с лица и даже, кажется, побледнел.
– Ладно-ладно, пошутить нельзя? Вот, – и как последний аргумент Мамонт швырнул на стол две пачки «зелени». – Это только за участие, за победу еще столько же получишь.
– А раньше-то ты значительно меньше платил, – задумчиво отметил Аркадий, подняв и рассматривая одну из пачек.
– Так бой особый, москвичи приезжают… Большие ставки, – принялся объяснять Мамонт.
Аркадий швырнул пачку обратно на стол.
– Я уже сказал… Драться больше не буду!
Хлопнув дверью, он уехал домой. В тот вечер, пожалуй впервые после Афганистана, он лег спать трезвым. То, что Мамонт предложил ему денег за бой на порядок больше, чем он получал до этого, заставило задуматься Аркадия. Он никогда не поднимал вопроса по гонорару за бои, сколько давали и ладно. Ему было просто плевать, сколько: на водку и девочек хватало. Но этот случай навел его на мысль, что Мамонт, похоже, сильно урезал его «паек». К этому времени в Казани стали все чаще стрелять, чем драться, при «дележе асфальта». Убивать за чьи-то шкурные интересы, а уж тем более умирать, Аркадию совсем не улыбалось. Да и «работа» в бригаде к тому времени порядком опротивела. Тогда-то и созрело твердое решение: С БРАТВОЙ ПОРА РАССТАВАТЬСЯ!
Расстаться, конечно, небольшая проблема. Проблема – что делать дальше? Ни работы, ни профессии толковой, а в стране дикая инфляция. И денег он не накопил. Уехать в Израиль, куда так рвалась матушка? Но во время одного из запоев у них украли фамильное золото, передаваемое по материнской линии. Матушка очень рассчитывала на него и несколько лет не могла простить Аркадию эту пропажу. Случилось это когда она в очередной раз лежала месяц в больнице. В квартире в течение этого месяца было настоящее «бордельеро», и двери практически не закрывались. Обращение матери в милицию результатов не дало – Аркадий просто не помнил точно, когда пропало золото и кто за это время перебывал у него дома.
А без золота что он там будет делать, в Израиле? Опять в армию? Ну уж нет, хватит с него! Месяца два Аркадий обдумывал выход из создавшейся ситуации, и вот тогда-то он встретился со Светланой.
Светик, его первая и пока единственная законная жена – вот с ней его уж точно ангелы свели…
…В тот день он возвращался домой трезвым и в особенно плохом настроении. Как всегда в таком состоянии, он смотрел себе под ноги, чтобы не нарваться на косой взгляд. Легко сказать «хватит драк», трудно научиться заново держать себя в руках. Он подошел к лифту и нажал на кнопку. Когда дверцы лифта открылись, его взору предстала пара восхитительных ножек в мини юбке. Нет, действительно, ножки были что надо! Стройные, ни тощие, ни толстые, самое то. Взгляд стал подниматься выше, скользнул по талии с едва заметным животиком и буквально уперся в грудь четвертого размера, а тут еще и легкий аромат духов достиг носа… Аркадий не видел лица, но уже страстно хотел эту девушку. Когда же он наконец добрался до лица, то тут же утонул в огромных серых глазах.
– Если мужчина внимательно смотрит девушке в глаза, значит, все остальное он уже рассмотрел, – улыбнувшись, прокомментировала девушка.
Она, оказывается, держала руку на кнопке, чтобы лифт не закрылся. Улыбалась она немного застенчиво и как-то очень светло. Казалось, светится само лицо, излучая ласку и тепло. Как же она отличалась от ресторанных девах.
– Угу, – витиевато подтвердил Аркадий, блеснув интеллектом.
Девушка вышла из лифта и пошла, а Аркадий пошел за ней как бычок на привязи, и мог так идти как в песне – «хоть на край света, хоть за край».
Девушку звали Света. Света, Светочка, Светлана, Светик, Светулек. Ей, шатенке, очень шло это имя. Даже если бы она была блондинкой, вряд ли бы оно подходило ей больше. Через пару дней он привел ее к себе домой, и они провели там свой медовый месяц. В течение двух недель Аркадий разрешал одеваться Светлане только для походов в магазин за продуктами.
Света была не казанской, приехала к родне в гости из Железноводска. Это как нельзя лучше отвечало планам Аркадия. Смена места жительства сводила возможные проблемы, связанные с выходом из бригады, к минимуму. К тому же Железноводск – курорт, и ему уже рисовались разные туманные перспективы.
Конечно, Аркадий любил Светлану, влюбился с первого взгляда по уши, но если все так удачно сплелось, то что плохого в его немного практичном взгляде на женитьбу? Еще через неделю они вместе уехали из Казани. С бригадой Аркадий простился по-английски: ни говоря ни слова. Просто собрал чемодан и укатил к любимой.
Расписались они уже в Железноводске. Аркадий устроился работать сапожником в армянскую мастерскую. Туманные перспективы так и остались туманом. Минеральные воды – это не Черноморское побережье, а тут еще и стремительное обнищание населения при бешеной инфляции. Тем не менее, первые полгода на съемной квартире пролетели как сон и относительная «напряженка» с деньгами не омрачала радужного настроения.
На работе у него быстро сложились хорошие отношения с седым мастером Ашотом, армянином.
Однажды, угощая его домашним коньяком, Ашот неожиданно спросил:
– Аркадий, ты почему крестик не носишь?
– Так не крещен я, вот и не ношу.
– Это нехорошо, крестись! У тебя на душе покоя нет, потому что без Бога живешь!
– А крещусь, сразу покой в душу придет? – усмехнулся Аркадий.
– Нет, конечно, – ничуть не обидевшись ответил старый армянин. – Не сразу, но придет. Главное, сердце Богу открыть.
– Хорошо, я подумаю.
– Обязательно подумай!
Обугленная пустота в душе требовала наполнения и исцеления, и он решил послушать совета старого мастера. Он крестился, а Ашот, чурка, стал его крестным отцом. Скажи ему кто об этом еще полгода назад, на смех поднял бы, а то и челюсть свернул бы.
Нельзя сказать, что он нашел в церкви то, что искал. Возможно, он еще не был готов полностью раскрыться, возможно, сам не знал что хочет, но небольшой серебряный крестик с груди он уже не снимал.
Через полгода Аркадий ушел в свой первый запой. Отношения со Светланой сразу дали трещину, чему немало способствовала драгоценная теща. «И зачем ты за этого пьянчугу замуж вышла? Будешь теперь всю жизнь мучиться. А не дай Бог, урода родишь, что тогда?» – нашептывала она Светлане.
Накопившееся раздражение требовало выхода, и когда он после запоя пошел со Светой на базар, он заранее знал, чем это кончится.
– Ай, смотри какая красавица, я бы ее трахнул. Эй, дэвушка, пошли со мной, я тебя очень хочу, много денег дам, да? – предложил Светлане парень со сломанным носом и засмеялся.
Правда, смеялся он не долго. Гранаты, уложенные перед ним на прилавок аккуратной пирамидкой, вдруг ожили и полетели ему в лицо. Аркадий чуть приотстал от жены и теперь не мигая смотрел на изумленное лицо парня.
– Кого ты там трахать собралась, обезьяна?
– Ты что, смерти хочешь, несчастный?! – лицо торговца скорчила гримаса.
– Вроде того.
– Выйдем, да? Поговорим как мужчины?
– Конечно, дорогой, я сюда за этим и пришел, – усмехнувшись, ответил Аркадий.
– Иди домой, – сказал он обеспокоенной Светлане. – Все будет в порядке.
У парня были несколько странные понятия о мужском разговоре: с ними пошли человек пятнадцать. «Многовато будет. Ладно, им же хуже». Однако когда толпа проходила мимо крайних прилавков, какой-то пожилой мужчина, про себя Аркадий его окрестил Ферзем, сказал что-то резкое, и половина «мужчин» вернулась к торговле.
Первым шел «хочуньчик» со сломанным носом, следом за ним Аркадий, и уже за ним остальные. Аркадий обернулся – противников осталось семеро. «Вот теперь в самый раз».
Зашли за какие-то сараи, «хочуньчик» пропустил Аркадия вперед. Между сараями была небольшая площадка – вполне подходящее место чтобы размяться, решил Аркадий. Тут сработал «сторож», и он, уйдя чуть в сторону, перехватил руку с кинжалом, предательски бьющую сзади в печень. Странные все-таки у некоторых людей понятия о чести: называет себя мужчиной и, не стесняясь соплеменников, бьет в спину. Это притом, что и так семеро на одного. Наверное потому и не стесняется, что и остальные такие же «мужчины». Для таких «мужчин» у местных было презрительное прозвище, звучащее примерно как «дьжящь».
Перехватив руку, Аркадий освободил ее от кинжала и не только дал ей продолжить движение вперед, но и придал ускорение. Физиономия «хочуньчика», смачно встретилась с углом сарая. Резко прочертив кинжалом круг за спиной, чтобы обезопасить тыл, Аркадий подскочил к «хочунчику» и ногой превратил когда-то уже сломанный добрыми людьми нос в лепешку. Обернувшись, он ушел от еще одного кинжала и ударил нападавшего костяшками пальцев в кадык.
Аркадий вообще не любил ножей, цепей, кастетов и прочей ерунды, так как привык больше доверять «голой руке», которая не подведет и всегда под рукой. Два кинжала, оказавшиеся в его руках, явно требовали применения, и он его нашел. Он сделал широкий мах кинжалом, чтобы оставшиеся «мужчины» отскочили. После этого Аркадий резко обернулся. Он бросил кинжалы к стоявшему около забора старому прилавку. Потом схватил «хочуньчика» и закинул на прилавок.
Подхватил кинжалы, перелетел за прилавок, сделав его временным заграждением от нападавших. Затем всадил в него оба кинжала, пригвоздив ими рукава «хочунчика». После этого опять перепрыгнул, уже навстречу нападавшим, попутно мощно приголубив одного из них пяткой в лоб.
Осталось всего-то четверо с двумя кинжалами. Аркадий без особых затруднений раскидал их, после чего взял валяющиеся кинжалы и вернулся к прилавку. Когда он прибил кинжалом одну штанину, пришедший в себя «хочунчик», что-то пролаял неразборчиво, но с чувством. Аркадий вскипел, резко обернулся и приставил кинжал к его горлу, подержал несколько секунд, потом пришпилил вторую ногу и ушел.
На шее «хочунчика» остался легкий надрез, а на штанах небольшое мокрое пятно. У него было много драк позади, и кинжал, прижатый к горлу, не очень напугал его. В те несколько секунд, когда Аркадий смотрел ему в глаза, он однозначно понял, что этот парень безумен и вот сейчас на этом прилавке запросто разделает его как барана. Захочет, заставит съесть его свое сердце, печень или привяжет к прилавку его же кишками, что угодно на выбор. Но по-настоящему же его напугало то, что он отчетливо видел, с каким трудом этот бешеный парень с седой прядью погасил в себе это желание.
В следующий раз Аркадий пошел со Светой на базар уже из соображений ее безопасности. Но он зря опасался. «Хочунчика» на базаре не было. Зато Ферзь вежливо поздоровался с ним и пригласил на чай. Аркадий так же вежливо, но твердо отказался.
Тогда Ферзь сказал:
– Не обижайся на Гасана, он еще молод, не понимает, что говорит, – и как приговор добавил: – Он был неправ.
– Я не обижаюсь, – ответил Аркадий и поблагодарил Бога: хорошо, что он не знал имени торговца, мог ведь и не сдержаться.
На месте Гасана торговал кто-то другой. Похоже, о драке за сараями знал весь рынок. Со Светой и Аркадием уважительно здоровались. Что-что, а силу здесь явно уважали.
Аркадий больше не ходил на базар, делать там было нечего.
Еще через три месяца Аркадий опять ушел в запой. Несмотря на защиту Ашота, его уволили из сапожной мастерской. Светлана стала все чаще пропадать у матери. Нетрудно догадаться, о чем они там шушукались. После очередной ссоры, когда Светлана опять ушла к матери, Аркадий собрал свои немудреные пожитки и улетел домой, в Казань. Через три года пришло извещение о разводе, беременная Светлана спешно выходила замуж. Аркадию стало грустно: несмотря ни на что, он продолжал в глубине души ее любить и был признателен за тот год, прожитый в Железноводске. Конечно, он уже не станет прежним, но за этот год, особенно за первые полгода жизни со Светланой, он почти смог вернуться к человеческому образу жизни. Это она, сама не подозревая, своей любовью научила его загонять темную часть души на самое дно. Согласитесь, после двух лет беспробудного пьянства и драк два запоя и одна серьезная драка за год – это «две большие разницы». Аркадий считал, что это целиком и полностью заслуга Светланы. Это с ней он, наконец, смог вернуться с войны. Дай ей Бог счастья, хотя бы с другим.
5
Вернувшись в Казань, Аркадий узнал, что Мамонта убили, и его бригада распалась. Однажды Мамонт приснился ему и стал в чем-то обвинять. Это так разозлило Аркадия, что он от всей души послал его по известному адресу. После этого Мамонт его не беспокоил.
Нужно было устраиваться на работу и пять месяцев, до первого запоя, он проработал стюардом. В его обязанности входил прием и сдача груза – работа непыльная. А еще там были стюардессы, симпатичные девчонки, с легкостью выпрыгивающие из трусиков как на земле, так и в воздухе, чем делали работу весьма привлекательной. Да… Если бы не запои, он вряд ли бы так быстро ушел оттуда.
Если бы… Если бы… Оставалось только сожалеть.
Во время одного из рейсов до Владивостока он и познакомился с Иваном. Аркадий во время полетов приторговывал водкой. Но в тот день, устроившись в свободном кресле в хвосте самолета, он вместо того, чтобы продавать ее, употреблял водочку в личное пользование. Аркадий выпил грамм сто пятьдесят, когда его одиночество было нарушено.
– О, водовка! А вроде же запрещено? – в проходе стоял и широко улыбался парень, не уступающий Аркадию в комплекции, пожалуй года на два-три помладше, с открытым и добродушным лицом.
– -Если нельзя, но очень хочется, то можно, – как всегда мрачно ответил Аркадий, но парня это, похоже, не смутило.
– Можно присоединиться? – нахально-добродушно спросил он.
Впоследствии Аркадия не раз удивляла эта способность Ивана добродушной улыбкой или нехитрой шуткой сглаживать серьезные и порой неприятные ситуации, не доводя дело до конфликта. При этом чаще всего добиваться своего Аркадий так не мог.
– Валяй, – последовал ответ, и присевший рядом парень получил наполовину налитый стакан.
– Пьем по поводу? – поинтересовался новый знакомый.
– Ага, чтобы долететь.
– А можем и не долететь? – спросил парень, поддерживая, как ему казалось, шутку.
– Можем, – спокойно ответил Аркадий, и по его глазам новый знакомый понял, что тот не шутит.
– За мягкую посадку, – произнес он, выпил, крякнул, закусил протянутым бутербродом и только потом спросил:
– А в чем проблема?
– Проблема в дефиците топлива, заправляют впритык. Ветер встречный, а до Владивостока далеко, запросто может не хватить, и тогда вариант «писятсемь», – ответил Аркадий и протянул руку: – Аркадий.
– Иван, – ответил новый знакомый, крепко пожав протянутую руку.
– А что за вариант «писятсемь»?
– А… старая летная байка. За знакомство! – произнес лаконичный тост Аркадий и выпил, потом налил Ивану.
– За знакомство! – поддержал тот его.
На этом бутылка кончилась.
– Еще есть? – разошелся, как потом оказалось малопьющий, Иван.
– Есть, – ответил Аркадий и назвал двойную по сравнению с магазинной цену.
Иван опять крякнул, потом почесал подбородок и наконец выдал:
– Ну, вообще-то все правильно: ты меня угостил, теперь моя очередь, – после этого достал кошелек, отсчитал нужную сумму, и они продолжили.
– Так что там за байка про вариант «пятьдесят семь»? – напомнил Иван, когда и вторая бутылка опустела наполовину.
– Не «пятьдесят семь», а «писятсемь». Короче так. Рухнул лайнер. Нашли черные ящики и стали расшифровывать. Последние слова командира экипажа – «писятсемь». Что за «писятсемь»? Не могут понять, хоть тресни. Высота? Скорость? Показание каких-то других приборов? Долго думали. Потом пришел дядя Сема, старый механик, и сказал: «Какие "писятсемь", нахер? "Писец всем!" – вот что сказал командир».
Иван засмеялся, а по-прежнему мрачный Аркадий закончил:
– Вот такой вот вариант «писятсемь».
До Владивостока они все же долетели, но Аркадию очень не хотелось узнавать, сколько граммов топлива осталось в баках. Через некоторое время последовал очередной запой, и его уволили. Занимающийся ремонтами квартир Иван взял его к себе напарником. Работали вместе они года четыре. Регулярные запои Аркадия часто ставили Ивана в затруднительное положение, и в конце концов они перестали вместе работать, но продолжали поддерживать дружеские отношения. Иван теперь занимался установкой дверей. Он на одной из фирм, занимающейся изготовлением дверей, получал оклад в одну тысячу рублей и постоянные заказы. Рассчитывались клиенты непосредственно с ним, график свободный, какой-никакой – но соцпакет. В общем, устроился Иван неплохо. Аркадий продолжил работать один, точнее, у него была сначала пара подсобников, а не так давно он набрал уже бригаду.
В жизни Аркадия появлялись и пропадали разные женщины, но до женитьбы, и тем более до детей, дело как-то не доходило. Аркадий уже стал свыкаться с мыслью прожить остаток жизни холостяком. Жизнь стала пресной и бесперспективной, и он опять, как всегда в моменты депрессии, стал жалеть, что рано вылез тогда из танка. Ну зачем, спрашивается, это нужно было?
Но осенью 2003 в его жизнь вошла Нурия. Точнее, ворвалась и тут же по-хозяйски в ней расположилась, полностью заполнив ее и вытеснив все остальное.
Аркадий осмотрелся. Да вот именно тут, у первого дома от перекрестка Чистопольская-Ибрагимова, она обогнала его, звонко процокав своими каблучками…
6
Аркадий работал тогда в поселке Высокая Гора. Чтобы ездить без пересадки и не тратить лишний червонец на дорогу, он доезжал до Энергоинститута на «сотке» и шел оттуда домой пешком. Трезвый он всегда очень рачительно относился к деньгам, но во время пьянок совершенно не считал и мог за три дня промотать двух-трехмесячный заработок, отложенный на покупку чего-либо. Поэтому всю мебель и аппаратуру он стал покупать в кредит. Во время запоя он мог вызвать на всю ночь двух-трех проституток, а так как в этом состоянии и одной на ночь было многовато, если честно, они просто болтали большую часть времени. Потом он их заставлял мыть посуду, гладить, стирать и убираться в квартире. Отказов, конечно же, не было.
Звонил он всегда по одному номеру, и однажды с девушками пришла «мамочка». Ее звали Виктория. Крепкая бабенка тридцати пяти лет, выглядела она вполне привлекательно и в постели оказалась большой мастерицей. Так вот, у Виктории была «крыша», куда она отстегивала часть выручки, и при крупных неприятностях, если кто-то не оплатит или в случае «наезда» ей было куда обратиться. Но охраны как таковой не было. При их работе очень неудобно: в подъездах в вечерне-ночное время с девушками могло случиться всякое.
– Ладно если изнасилуют, девчонкам не привыкать, потерпят, но вот нарикам или алкашам это, к примеру, ни к чему – им деньги надо. И опять же ладно если просто ограбят, а вдруг ножом пырнут? Давай, Аркадий, ко мне, будешь девочек по квартирам развозить. Тебе надо будет девочек до квартиры доставить, посмотреть что за клиенты, а потом приехать за ними. Разборки с клиентами в случае неприятностей не твоя забота. Ты будешь чисто провожатый. Деньгами не обижу, девчонку пару раз в неделю бесплатно обещаю. Да ты и сам с ними сможешь договориться, не откажут. Машина моя.
Аркадий тогда чуть было не согласился, но поразмыслив решил: чем дальше от криминала, тем меньше шансов попасть в тюрьму. К тюрьме он по-прежнему испытывал не самые теплые чувства.
Итак, Нурия. В тот день у него с утра было плохое настроение, впрочем, дело для него обычное. Утром он закупил и завез материалы на новый объект – цемент, направляющие, сухие смеси, гипсокартон, крепеж и так по мелочи. Водитель «ГАЗели» был молодой, крепкий и очень разговорчивый парень.
– Не, ты прикинь! – начал он возбужденно, едва они поздоровались. – Сейчас еду, меня «буханка» внагляк подрезает. Я за ней. Смотрю, там номера неказанские и солдафон какой-то сидит. Я ему машу: «Тормозни, поговорим», а этот козел мне «фак» показывает. Ну, палец этот американский, – зачем то пояснил он Аркадию. – Сейчас уже и не показывает так никто, не модно. А он мне, мне показывает, представляешь?! – искренне возмущался горящий праведным гневом водитель. – Ну, я его все-таки догнал, дорогу перегородил, из машины вытащил и пару раз по рогам съездил. Солдафон чертов. Да сейчас нормальные пацаны вообще считают западло в армию идти, одни черти идут. Да что там делать?
Парень продолжал тараторить всю дорогу, порядком надоев, но уже после этих слов Аркадий его не слушал, с трудом сдерживая раздражение. Завидев подъезжающую машину, ребята – а их было у Аркадия в бригаде уже семь человек: четыре мастера и три подсобника-разнорабочих – вышли из дома. Они быстро выгрузили материал на бетон около ворот, чтобы быстрей отпустить машину, и стали заносить в дом.
– Сколько я тебе должен? – сухо спросил Аркадий.
– Три часа – это четыреста пятьдесят будет, – ответил тот, прибавив почти полчаса.
Аркадий достал деньги.
– В расчете? – уточнил он, когда парень пересчитал деньги.
– В расчете, – весело подтвердил водитель.
– Ошибаешься, – возразил Аркадий и от души съездил тому в челюсть.
Водила припечатался к дверце машины. Аркадий схватил его за плечо и надавил локтем на шею. Парень покраснел, а попробуй сдвинь девяностокилограммовую махину, это тебе не на солдатика наезжать. Водила захрипел, Аркадий чуть ослабил нажим.
– Это тебе привет от Кока и Перца. Перец мотался за «Грязь», а Кок бегал драться за «56 квартал». Они погибли в Афганистане.
Аркадий отпустил парня.
– Если теперь ты считаешь, что мы не в расчете, я ближайшие три-четыре месяца буду работать здесь – приезжай, привози кого хочешь, поговорим. Я тебе еще привет от ребят, погибших в Чечне, передам. Мой номер у тебя на сотовом определился, звони если что.
Ни слова не говоря, водитель сел в машину и уехал. Аркадий переоделся и стал вместе с ребятами заносить материал. Настроение было испорчено окончательно.
Едва успели занести в дом привезенный материал, как пришла «шаланда» с досками, рейкой и брусом. Рейку выгрузили в гараж, а брус и доски распиливали на месте ручной циркулярной пилой и сразу разносили по комнатам.
В общем, в тот прохладный день, в конце августа 2003 года, Аркадий довольно сильно устал. И когда он перешел перекресток, он уже сильно жалел, что пожадничал и не поехал с пересадкой до Океана. Можно было пересесть и на Энергоинституте, но возвращаться на остановку уже не хотелось. Хотелось одного: побыстрей добраться до дома, принять душ, выпить чашечку кофе, поужинать и расположившись на своем диване немного почитать перед сном, слушая включенный телевизор.
– Пора тебе, батенька, машину покупать, – в тысячный раз сказал сам себе Аркадий.
Он пошел по дороге, которая шла вдоль основной магистрали. Послышался частый цокот явно металлических каблучков. Быстрой, пружинистой походкой Аркадия обогнала девушка. Ростом девушка немного уступала Аркадию. На ней была короткая, чуть ниже талии, белая кожаная куртка с широким ремнем, черные джинсы, которые грозили разорваться в любую минуту, сапоги из белой кожи, в руках опять же черная кожаная сумочка. Волосы были черные как крыло ворона, длинные, ниже лопаток, прямые, но завивающиеся на концах. Лица, естественно, он не разглядел, но вид со спины внушал оптимизм. Фигура у девушки была… Если коротко, то фигура была что надо! Не осиная, конечно, но крепкая, четко обозначенная талия. То, что находилось ниже талии, напоминало два небольших мячика. На вид они производили впечатление весьма упругих. Так вот, эти мячики при ходьбе довольно активно двигались, или перекатывались, если угодно, туда-сюда, туда-сюда. Аркадий обернулся: как ни странно, но за девушкой не шла толпа возбужденных парней с высунутыми языками.
«Ладно я, старый и усталый, а молодые где? Или на них так сильно плохая экология влияет? Догнать что ли, посмотреть вид спереди?» – без особого энтузиазма подумал Аркадий.
И в это время он увидел, что зря грешил на молодежь: около девушки притормозила BMW «пятерка». Вылезший в окошко чуть ли не на половину еще совсем молодой «бычок» с самодовольной улыбающейся рожей явно «клеил» девушку, да, похоже не очень успешно. Хотя они были недалеко, но разговора Аркадий не слышал. Девушка шла не поворачивая головы, и было непонятно, отвечает она вообще или нет. Вот парень протянул руку и хотел то ли ущипнуть девушку, то ли схватить. Но девушка легким движением уклонилась от руки и продолжала идти дальше, как ни в чем не бывало. Похоже, она все таки что-то отвечала, и ее ответы совсем не понравились «бычку». Машина чуть обогнала девушку, и парень вышел из машины. Выражение его лица не предвещало ничего доброго.
«Только не это, я сегодня слишком устал, что бы изображать странствующего рыцаря», – обреченно подумал Аркадий, на всякий случай прибавив шаг.
Парень опять попытался схватить девушку, но она вновь легко увернулась и продолжила путь.
«Так, а девчонка-то, похоже, не очень нуждается в защитниках. Чем она, интересно, занималась?»
Очевидно, девушка опять что-то сказала парню или он просто разозлился на то, как она его игнорировала, и догоняющий их Аркадий уже отчетливо услышал:
– Ты че, коза?! – удивленно закричал «бычок» и, догнав девушку, опять попытался схватить.
Она вновь увернулась скупым движением и, обернувшись, выдала:
– Что тебе надо, придурок!
Такого «бычок» вынести не мог и ударил девушку, точнее попытался ударить. Она ушла от удара и в ответ ударила ногой. Девушку, похоже, ничуть не смущал ее не очень спортивный наряд. Да вот сапоги на высоком каблуке были явно не приспособлены для таких упражнений, и каблук на левом сапоге предательски сломался. Удар, направленный, судя по всему, в голову, пришелся в плечо, не причинив парню особого вреда. Девушка, потеряв равновесие, упала. «Бычок» ударил упавшую девушку ногой.
«Ах ты, отморозок!» – мысленно обругал его Аркадий, досадуя на себя за то, что находился еще в четырех шагах от дерущихся.
Тем временем из машины вылезли еще трое парней, равно удивленные и раздосадованные.
Девушка, лежа на спине, чуть переместилась, одновременно выставив блок рукой. Ей удалось увести удар практически вдоль тела. Но ботинок отморозка чувствительно попал по локтю девушки. Она ойкнула и схватилась за локоть. Это «Ой!» окончательно разбудило в Аркадии тут тень, что таилась в глубине его души. Пастух моментально поднялся, встряхнулся и полновластно занял душу, как бывало не раз.
– Да ты оставь ее, Кабан, – слабо попробовал заступиться за девушку парень, который вышел из правой задней дверцы.
Поравнявшийся с ним Пастух «отключил» его ударом ребра под основание шеи. Парень молча упал. В благодарность за заступничество, пусть и слабое, Аркадий не стал ему больше добавлять. Остальным повезло куда меньше.
Отморозок занес ногу для нового удара, но в это время подошедший наконец-то с правого бока Пастух мощно, носком, ударил того в промежность. Никогда до этого Пастух никого так не бил, как бы пьян он не был. Он с легкостью сворачивал носы, выбивал и ломал челюсти и ребра, мог сломать или вывернуть руку, но ТУДА он не бил ни одного мужчину. Но то мужчины, а эта тварь, которая била ногой упавшую девушку, была вполне достойна того, чтобы жить дальше евнухом. Эх, добавить бы сейчас каблуком с проворотом… Да все равно современная медицина не оставит этой падали шансов стать евнухом, вылечат. А жаль.
Отморозок сразу забыл о том, что хотел кого-то ударить. Открыв рот в немом крике, сел, схватившись обоими руками за причинное место. Кулак, быстро летящий в лицо, был последним его воспоминанием перед тем, как наступила темнота и посыпались звезды. Удара затылком о дверцу машины он уже не почувствовал. У Аркадия было острое желание крутануться на причинном месте каблуком, да времени уже не было.
