Читать книгу: «Ирония, грусть и ностальгия. Двадцать шесть рассказов и одна повесть», страница 2
– Да тихо ты, придурок! – трезвый Лёха тоже пихнул Вовку локтем. – Что ты орёшь на весь аэропорт?!
Однако реф не обратил на это никакого внимания.
– Слышь, мужик, ты ведь – Грызин? – не унимался простодушный мореман.
– Да, Грызин, Грызин! – успокоила Вовку эстрадная «звезда».
– Эх, жаль, что фотика с собой нет! – сокрушался Вовка.– Слышь, Грызин, а у тебя нет фотика с собой? Давай снимемся вместе, я тебе денег дам!
– Нет, к сожалению… – развёл руками певец.
С его лица не сходила приветливая улыбка.
– Грызин, братан, ты подожди, пожалуйста, пару минут, я сбегаю – аппарат и плёнку куплю!
– Вы извините, я очень тороплюсь, – вежливо ответил певец и, взмахнув рукой на прощание, поспешил на выход.
– Вот бляха-муха и здесь не повезло! – огорченно вздохнул Володя. – Пойду, ещё вмажу!
Потом снова долгий полёт до родного города, радость от возвращения и поиски нового судна. Долги никто не отменял!
С тех пор он навсегда зарекся влезать в подобные авантюры.
Странное дело, но, через много лет после тех памятных для него событий, Лёха вспоминает о нервном и неудачном ангольском рейсе с теплом и ностальгией. Весь негатив рассосался со временем, а в памяти осталось только доброе и хорошее.
Воспоминания о тех парнях, с которыми свела судьба, огромных акулах и барракудах, которых он видел там во множестве, местных моряках, раскрашенном причудливыми узорами, красивом ангольском небе и непонятных объектах в нём, навсегда останутся в его памяти.
И сейчас он уже совершенно не жалеет о том, что довелось посетить этот загадочный и прекрасный уголок Земли, ввязавшись в заведомо пролётный и авантюрный африканский рейс…
Всё, что ни делается – к лучшему. Это закон!
Корейские похождения
Тёплая летняя ночь неотвратимо вступала в свои права. Ласковый ветерок нежно струился по российскому флагу на корме судна. Огни огромного морского мегаполиса постепенно гасли, лишь разноцветные рекламные гирлянды продолжали зазывать припозднившихся гуляк до конца опустошить свои карманы.
Лёха, удобно устроившись в невесть откуда принесённом плетёном кресле, обложившись пачками поводцов и ящиками с крючками, тащил ночную вахту с пользой для дела. Он выполнял нехитрую, но очень необходимую для всей своей смены операцию надевания одного на другое. Время на промысле – на вес золота и отвлекаться на подобную мелочёвку никому лишний раз не хотелось. За время работы на ярусном промысле моряк миллионы раз проделывал эти нехитрые манипуляции, руки сами по себе выполняли несложную работу.
Парень поднял голову, увидел огромное звёздное небо и нашёл взглядом самую яркую звезду.
– Интересно, а видно эту звезду из окон моего Дома? А вдруг сейчас мои близкие люди тоже смотрят в небо? Наверно можно через эту звёздочку передать им привет – такие необычные мысли стали посещать его протрезвевшую голову всё чаще в последнее время.
Он никогда раньше не замечал за собой подобных романтических порывов…
– Да уж, друг, – мысленно обращаясь к самому себе, подумал Лёха, – ещё немного и начнёшь слезливые стишки в блокнотик записывать.
Он вдруг представил, что сказал бы их ехидный и острый на язык Петрович, если смог бы прочитать сейчас его мысли.
…Когда Лёха прекратил всякие отношения с «зелёным змием», кандей долго не мог в это поверить.
В первый же их совместный – «трезвый» для Лёхи рейс, Гуру пытался вернуть разбитного моремана в свои крепкие и сплочённые ряды ежедневными приглашениями на дегустацию собственноручно изготовленной «продукции».
Через несколько месяцев бесплодных попыток к Петровичу пришло понимание того, что многолетний весёлый собутыльник потерян для него окончательно. Сначала кандей ехидно подначивал парня, намекая ему на то, что «трезвая жизнь сродни онанизму», но потом, неожиданно для всех, превратился в ярого сторонника произошедших с молодым другом перемен.
– А, может быть, это и правильно! – задумчиво произнёс однажды Петрович. – Ты давай, держись! Увижу пьяным – уважать перестану!
– Спасибо, Петрович! – удивлённо ответил ему тогда Лёха.
– Ты ещё молодой совсем, тебе жить да жить! – грустно продолжил их, обычно острый на язык, судовой кашевар. – Ничего хорошего в этой гадости нет. Один «геморрой» по жизни…
– Петрович, так давай вместе!
– Чего – «вместе»? – не сразу понял его пожилой «гуру».
– Ну, завяжем!
Лёха понял, что сморозил глупость, и его тон стал не таким уверенным.
Петрович возмущённо хрюкнул и даже не смог сразу найти достойный ответ на подобное «святотатство».
– Лёха, у тебя уже точно все мозги высохли! – ответил парню уже их прежний – ехидный и остроумный кандей. – Это же надо было додуматься – мне такое предложить!
Возмущению идейного алкоголика не было границ…
– А что, Петрович, – подключился услышавший концовку их диалога Федя-Киргиз, – зато будешь образцовый дед – с внуками возиться и на огороде ковыряться!
Представив грозного и авторитетного «гуру» в этой ипостаси, Киргиз громко заржал.
– Чего ржёшь, придурок! – кандей переключил своё внимание на другого «молодого полудурка». – Я, между прочим, на дачу с удовольствием езжу.
– Ага… – недоверчиво протянул Киргиз.
– Вот тебе: и «ага», и «угу»! – насмешливо протянул Петрович. – Если сделать всё по уму, то и дача будет в кайф!
– Это как? – две пары ушей уже приготовились прослушать очередную неординарную историю.
И Петрович, естественно, не обманул их ожиданий.
Как оказалось, их многоопытный «гуру», по приходу из рейса, с первых денег, покупал ящик водки и, втайне от своей бабки, вёз его на дачу. Там он закапывал свой «клад» в разных местах, по всему периметру дачи. Подробный план-схема тоже при этом изготовлялся во избежание потери даже самой малой части ценного груза. Затем наш изобретатель-рационализатор с чистой совестью возвращался домой и, к величайшему изумлению своей дражайшей половины, по первому зову, с видимым удовольствием ехал на ненавистные раньше «сотки».
– А там – кайф… – Петрович мечтательно закатил глазки под дружное ржание двух глоток. – Всё под рукой и свежая закусь на грядке!
…Лёха дёрнулся, больно уколов палец острием крючка. Вокруг стало совсем тихо, лишь немногочисленные автомобили нарушали эту тишину, проносясь по расположенному недалеко от их пирса широкому и ровному шоссе.
Наскоро смазав палец йодом, вахтенный моряк продолжил свою работу, мыслями вновь уходя в относительно недавнее прошлое.
…Это была первая Лёхина «заграница» и первый заход в известный корейский порт.
Пить они начали ещё на рейде. Набросав подскочившему на катере корейскому «барыге» всякой металлической всячины, они получили взамен два ящика популярной местной водки «Соджу».
Данная водка была слабее традиционной «Русской», однако Лёха сполна испытал тогда всё азиатское коварство этого «продукта».
За спиной был тяжелейший полугодовой рейс, во время которого Лёха, в буквальном смысле, едва не «отдал концы»*.
Им, на удивление оперативно, выдали всю заработанную валюту, коей оказалось довольно приличное количество. И моряк пустился во все тяжкие.
Нет, он, конечно же, добросовестно ходил с друзьями по лавкам, покупая очень модные в то время корейские одежду и обувь. Парень, дойдя до определённой алкогольной кондиции, даже пытался приобрести ствол у местного барыги с бегающими глазками. Он не смог бы объяснить тогда – зачем ему подобная «игрушка», но именно в тот момент ему страстно хотелось иметь что-то подобное в своём арсенале. К счастью, судовые кореша оттащили его от барыги, послав того по универсальному русскому адресу.
Всё это время компания не забывала про существование небольших кофеен, в коих постепенно, всё сильнее и сильнее, накачивалась «слабенькой», на их многоопытный взгляд, «Соджу».
Воспоминания становились всё более фрагментарными.
…Вот Лёха, весьма нетвёрдой походкой, подходит к обочине ровной и широкой трассы. Никакого светофора в пределах видимости не наблюдается, однако все несшиеся по шоссе автомобили разом остановились по обе стороны, пропуская Его Величество – Пешехода!
Пьяному «в хлам» мореману жутко понравилась такая азиатская вежливость, поэтому он, дойдя до противоположной стороны, развернулся и пошёл обратно!
Неизвестно сколько времени пьяный русский моряк испытывал бы терпение трезвых корейских водителей, не окажись рядом верного друга Федула.
Киргиз материализовался откуда-то сбоку и уволок Лёху на тротуар вместе со всеми его баулами.
– Федул, давай ещё здесь походим! – со смехом предложил другу парень. – Смотри, бля – какие они здесь все культурные! У нас давно бы уже жбан расколотили!
– И здесь расколотят, если хорошо попросишь, не переживай! – успокоил Лёху более трезвый на тот момент друг.
Первый Лёхин день «за бугром» закончился не очень удачно. Очнулся он на таможенном посту под утро. Все его сумки с покупками исчезли в неизвестном направлении. Парень мучительно пытался что-то вспомнить и отследить их дальнейший путь, но «слабенькая» корейская водка намертво стёрла из его памяти все самые нужные моменты. Он смог лишь вспомнить многочисленных русских туристов, с которыми коротал время до прихода катера за бутылочкой всё той же «Соджу». Скорее всего, на том самом катере и «ушёл» весь Лёхин багаж вкупе со всей заработанной нелёгким трудом валютой. Пошарив по карманам, он обнаружил там лишь жалкие остатки «роскоши»…
…Металлический трап загремел и зашатался под чьими-то явно нетрезвыми шагами. Лёха очнулся от воспоминаний, отложил в сторону своё «рукоделие» и поднялся навстречу поздним гостям.
На палубе показался Чиф***. Судя по нетвёрдой походке и бодрому мотиву, который Борисыч насвистывал себе под нос, его вечер прошёл насыщенно и продуктивно.
Завершающим мазком открывшейся парню картины был гордо водружённый на плечо, огромный и красивый корейский вымпел, расшитый по бокам золотистыми драконами.
– Борисыч, ты где это взял? – удивлённо спросил вахтенный матрос.
– Где взял – там уже нет! – важно молвил Лёхин начальник, останавливаясь для того, чтобы прикурить сигарету.
На шум из рубки выбрались ещё несколько «полуночников». Среди них Лёха увидел Петровича, который внимательно рассматривал издалека драконов на вымпеле и что-то сосредоточенно обдумывал.
У них со старпомом были непростые отношения по причине излишней, с точки зрения Петровича, придирчивости последнего. И вот сейчас, похоже, у «Великого комбинатора» появился неплохой шанс для того, чтобы спустить заносчивого Чифа с небес на грешную землю.
Петрович ещё немного постоял, подумал и, хищно ощерившись своей золотозубой улыбкой, заговорщицки подмигнул вахтенному моряку.
Парень понял, что план созрел и утром ему не стоит слишком рано ложиться спать. Зная Петровича много лет, Лёха нисколько не сомневался в том, что задуманное кандеем представление будет соответствовать самым высоким требованиям незабвенного флотского юмора.
После завтрака немногочисленные свидетели могли наблюдать, как Петрович о чём-то недолго пошептался с прибывшими на работу корейскими переводчиками. Эти парни были родом с Сахалина, выросли в СССР и прекрасно ориентировались в хитросплетениях специфического российского юмора. В лихую годину они перебрались на историческую родину, но в душе всё равно остались русскими, хоть и со своеобразным разрезом глаз. Выслушав монолог Петровича, они прыснули в кулаки, но быстро взяли себя в руки, натянув на свои лица невозмутимые азиатские маски.
В это время Борисыч, под восхищённый шепоток собравшейся на перекур братвы, гордо вынес добытый ночью на чужбине красивый трофей.
– Откуда это у вас? – в голосе переводчика звенел металл, а его лицо, казавшееся восковой маской, не выражало ровно никаких эмоций.
Жёсткий немигающий взгляд требовательно сверлил «героя дня» и не давал возможности для отступления. Всё происходящее стало напоминать многочисленные фильмы про жуткую и неуловимую японскую «Якудзу».
– Славик, ты чего? – пытался разрядить обстановку почуявший неладное старпом.
В обычные дни переводчик Славка был «своим в доску» парнем, почти приятелем. Однако сейчас на Чифа, глазами Славика, смотрел совсем другой человек.
– Откуда это у вас? – повторил вопрос второй сахалинский кореец – высокий, крепко сложенный, спортивного вида парень.
– На улице подобрал… – быстро сообразил хитромудрый старпом.
– Вы не могли найти это на улице! – отрезал переводчик.
– Почему? – пролепетал Чиф, уверенности в его голосе явно поубавилось.
– Этот вымпел принадлежит знаменитой корейской школе тхэквондо. Для того, чтобы владеть им, вы обязаны сразиться с лучшим учеником этой школы и победить его в честном бою! – бесстрастно, как робот, отчеканил добродушный обычно Славик.
– Я занимаюсь в этой школе и могу помочь с организацией вашего поединка, – ровным голосом добавил крепыш.
На палубе, тем временем, собрался уже весь экипаж. Петрович, не спеша прохаживался в задних рядах, что- то неторопливо поясняя всем желающим. Послышались смешки…
– Славик, пойдём – чайку попьёте! – пригласил кандей своих заграничных приятелей.
– Спасибо, Петрович! – ответил второй переводчик и, обернувшись к поникшему Чифу, добавил:
– Подумайте, пожалуйста, о времени и месте поединка.
Борисыч был весьма далёк от спорта в целом и от тхэквондо – в частности. Богатырским здоровьем он тоже не отличался.
…До самого конца ремонта Чиф старался не попадаться на глаза суровым корейским спортсменам, во время рабочего дня редко покидал каюту, существенно облегчив службу не только Петровичу, но и многим другим морякам. Его крутой спортивный трофей судовая братия увидела лишь после выхода в рейс, когда берега гостеприимной Кореи остались далеко за кормой.
Любой член экипажа, которому приходилось посещать каюту старпома, видел висящий на переборке большой и шикарный вымпел «знаменитой школы тхэквондо», понимающе хмыкал и прятал улыбку. Парни, которых зловредный Чиф начинал особо доставать своими придирками, непременно заводили в его присутствии разговор про восточные единоборства и обращались к Борисычу за консультациями, как к «специалисту».
За такими нехитрыми развлечениями время рейса шло быстрей, и работа не казалась такой нудной и однообразной.
Однако пора и честь знать. Благодарю читателя, который осилил мою писанину и дочитал до этого места.
Я уверен в том, что, что мы ещё не раз встретимся. Но это будет уже другая история…
* Речь идёт о событиях, описанных в рассказе «Зуб мудрости».
**Чиф- старший помощник капитана. Произошло от английского – chief mate. (прим. автора).
Про Фомича – боцмана, охотника и террориста
По мотивам флотских баек.
Потрепанный многомесячной «рыбалкой», переживший за рейс немало штормов и прочих напастей, старина-СТР неспешно пробивался сквозь беспокойное Охотское море на свидание с родным берегом, а его экипаж пребывал в ожидании долгожданной встречи с родными и прочих нехитрых, но таких необходимых в жизни любого человека, радостей.
Ожидание праздника, как известно, намного приятнее самого праздника.
Впервые за долгие месяцы тяжёлого и нервного рейса, люди получили возможность немного расслабиться. Казалось бы, всё самое трудное и опасное осталось за кормой, идёшь домой, сделай это просто и без приключений.
Однако так бывает не всегда…
Пошли третьи сутки перехода. За первые двое команда привёла в порядок всё своё хозяйство – каждый по своему заведованию, и теперь такое понятие, как «рабочий день», стало на траулере весьма условным.
Тут и там, то и дело раздавалось жизнерадостное ржание молодых и не очень, лужёных глоток. Настроение было праздничным и приподнятым…
Авральных работ не намечалось, свежая погода нахождению на палубе не способствовала.
Часть экипажа разбрелась по каютам после сытного обеда, некоторые моряки остались в кают-компании: сыграть партейку-другую в «Кинга» и потрепаться «за жизнь».
«Ревизорская» вахта только началась*. В связи с неспокойной погодой, Семёныч – второй помощник капитана решил вызвать на мостик опытного, много лет отходившего в моря, матроса.
Этого немолодого, невзрачного и ничем не примечательного на первый взгляд мужичка, неведомым ветром задуло на суда добывающего флота. С места прежней работы за Иваном (так звали нашего героя) тянулся таинственный шлейф неправдоподобных слухов и рассказов о его необычайных способностях.
В числе прочего, рассказывали историю о том, как ему удалось, путём какой-то чудовищно затейливой аферы, «развести» и оставить в дураках экипаж огромного плавзавода в полном составе, начиная от капитана-директора и заканчивая уборщицей**.
В начале рейса народ из палубной команды пристально наблюдал за новичком, будучи готовым к любым неожиданностям. Однако мужичок не торопился проявлять ничего особенного, работал не хуже других, в общении показал себя весёлым и остроумным человеком.
Вскоре негласное наблюдение было снято, и моряк был полностью «прописан» на добытчике, как заслуживший доверие.
Боцман Фомич был наиболее заинтересованным лицом из числа наблюдавших за новичком и тоже смог убедиться в полной благонадежности своего нового подчиненного…
Всепоглощающей страстью Фомича была охота. В любой час дня и ночи, при слове «утка» или « фазан», рефлексы у боцмана срабатывали не хуже, чем у самого выдрессированного спаниеля.
Даже на судно Фомич умудрился пронести и вывезти в рейс видавшую виды двустволку, которую боцман не променял бы на любой, самый навороченный и обвешанный заморской оптикой «Ремингтон».
Дичи в районе Камчатки всегда было с избытком, особенно тогда, когда приходилось работать недалеко от берега, и Фомич, время от времени, постреливал зазевавшихся и не ожидающих подобного коварства от людей на судне, уток.
Не наживы ради, а лишь для спортивного интереса…
…Тем временем, вахта «ревизора» мерно и неспешно катилась к своему экватору.
– Иван, мне нужно в артелке кое-что пересчитать, – обратился вахтенный штурман к рулевому. – Побудь, пожалуйста, на руле.
– Нет проблем, Семёныч! – бодро ответил опытный матрос, заметно оживившись. – Считай на здоровье столько, сколько будет нужно!
– Домой идём, отчёты, сам понимаешь, – извиняющимся тоном сказал «ревизор».
– Да всё нормально будет! – бодро воскликнул Иван.
На предыдущем месте работы все окружающие уже бы сильно насторожились от такой услужливости и старательности.
Однако здесь его знали ещё недостаточно хорошо…
– Если что, сразу зови меня! Кэп спросит – я в гальюн отошёл! – распорядился напоследок Семёныч и убыл по своим хлопотным ревизорским делам.
– Вот он – момент! – пронеслось в голове у хронического «разводилы».
Примерный сценарий предстоящего спектакля был уже давно разработан в те моменты, когда Иван пристально и пытливо наблюдал за возней Фомича с любимой двустволкой, что—то сосредоточенно обдумывая. Оставалось продумать мелкие детали и терпеливо ждать подходящего момента.
Поставив руль на «автомат» и убедившись в том, что судно надежно держится на заданном курсе, Иван, не мешкая, помчался в боцманскую каюту.
– Фомич, утки! – громко сказал он, открыв дверь. Непосредственный начальник лишь недавно провалился в сладкий послеобеденный сон, но волшебное слово мигом подняло его на ноги!
Через считанные секунды, Фомич, одетый в длинные «семейные» труселя по колено и обутый в кирзачи на босую ногу, обмотанный патронташем, как пулеметной лентой и сжимая в руке любимую двустволку, нетерпеливо, как застоявшийся гнедой, перебирал ногами рядом с Иваном.
– Где? – только смог он выдохнуть.
Его глаза горели каким-то нездоровым светом азарта и чего-то ещё, очень опасного для окружающих…
– Пошли на мостик! – коротко сказал Иван и, не оглядываясь, двинулся в обратный путь.
– Ну, где твои утки? – нетерпеливо вопрошал Фомич, когда они поднялись наверх.
– Были, Фомич! – уверенно ответил Иван.– Они кругами летали, их целая стая здесь была, скоро должны вернуться!
При слове «стая» Фомич хищно ухмыльнулся.
– Подождём, – сказал он, взяв в руки большой морской бинокль.
– Фомич, будь другом, побудь здесь, посмотри, мне в гальюн надо.
– Давай, – рассеянно буркнул Фомич, внимательно разглядывая окрестности с помощью бинокля.
Ещё раз убедившись в том, что «автомат» надёжно держит судно на курсе, Иван быстро скатился с вертикального трапа. Он успел вовремя. Навстречу ему уже собрался подниматься ревизор, забывший что—то на мостике.
Иван подхватил Семёныча под локоть и увлёк его ниже – в сторону кают-компании.
– Ты что, рехнулся?! – возмущенно воскликнул ревизор в конце маршрута, пытаясь резким рывком выдернуть руку.
– Тихо ты! – прошипел Иван, заговорщицки прижав указательный палец к губам. – Не я рехнулся, у боцмана «крышу рвануло»!
– В смысле? – недоверчиво протянул ревизор, вновь начиная припоминать те слухи, в сопровождении которых появился на его судне данный индивидуум.
– Боцман судно захватил! – лихорадочно, не давая опомниться Семенычу, заговорил Иван. – Меня выгнал с мостика. Ружьём своим грозил, сука!
– А что же он хочет? – недоуменно спросил ревизор.
– В Корею он желает! – воскликнул со смехом Иван. – Понравилось ему там!
– Ладно, хорош заливать! – попытался проявить твёрдость ревизор, но наткнувшись на девственно чистый, невинный и крайне разобиженный взгляд напарника по вахте, осёкся.
– Не веришь, да? – глухо произнес Иван. – Ну, поднимись сам – посмотри! Только аккуратно, чтобы он не слышал. Пристрелить может!
Недоверчиво хмыкнув, ревизор, тем не менее, снял обувь и, оставшись в одних носках, тихо, по-кошачьему, поднявшись на необходимую для обзора высоту трапа, вытянул шею…
На мостике возбужденно вышагивал из угла в угол крайне раздосадованный боцман. Он метался с борта на борт, силясь разглядеть в бинокль неуловимых уток. В его глазах горел нехороший огонь, присущий заядлым игрокам и охотникам. В завершении всего, он ещё что—то тихо бормотал себе под нос. Труселя, сапоги, патронташ наперевес и висевшее на пузе ружьё, довершали клиническую картину.
– Твою мать, точно «шифер снесло» у мужика! – прошептал Семёныч и едва успел присесть.
Резко обернувшийся на шепот Фомич чуть не заметил «засаду»!
Так же на корточках, Семёныч, «гусиным шагом» покинул опасную зону и вскоре присоединился к Ивану.
– Убедился? – коротко спросил матрос.
Ревизор кивнул головой и сказал:
– Давай, быстро парней собирай. Будем разоружать!
Через пару минут в кают-компании собралась палубная команда в полном составе.
– Надо Кэпу сообщить, – сказал кто-то из моряков.
– Не стоит! – мгновенно отреагировал Иван. – Может быть, ещё «отпустит» Фомича, а Кэп его сразу в «дурку» сдаст!
Немного подумав, Семеныч согласился с доводами Ивана.
– Значит так… – начал разрабатывать он, как старший по званию, план «операции по принуждению к миру». – Делимся на две партии, заходим с «крыльев».
В кают—компании стояла гробовая тишина. Звукомаскировка соблюдалась безукоризненно.
– Я его отвлекаю вопросом, а ты, Вован, подскакиваешь сзади и треножишь ему руки, как умеешь!
Огромный матрос, в прошлом мастер спорта по вольной борьбе, кивнул с мрачной улыбкой.
– Сделаем, Семеныч!
Затем началась активная фаза операции. Две группы судового антитеррора, соблюдая все меры предосторожности, двинулись на нейтрализацию новоявленного захватчика…
– Фомич, зачем тебе Корея? – вкрадчиво пропел Семёныч, заглядывая с левого «крыла» в штурманскую рубку. – Может быть, в Японию лучше рванём?
– Чего? – озадаченно протянул боцман-террорист, обернувшись на голос.
В это время, огромный Вован, броском кобры, резко прыгнул на спину захватчика.
Несмотря на солидный возраст и тучную комплекцию, реакция у охотника оказалась на высоте. Резко отскочив в сторону, Фомич смачно зарядил в ухо промахнувшейся «кобре». Оплошавший борец взвыл не от боли, а больше от досады.
– Ну, всё. Трындец тебе, пиратская морда! – глаза Вована налились кровью, и он стал напоминать раненного, но ещё не убитого во время корриды быка.
В это время, с двух сторон, на охреневшего от таких событий Фомича посыпались все участники операции «Вихрь- антитеррор».
Боцман-охотник успел заехать кому-то в глаз, кому-то от души врезал пенделя, но силы были слишком не равны…
Фомича скрутили, отобрали ружьё и довольно ощутимо надавали по организму.
Великий комбинатор, всё это время, покатывался со смеху, наблюдая со стороны за побоищем. Его не особо волновала своя дальнейшая судьба. СТР – судно довольно небольшое и скрыться от неминуемого возмездия на нем было, в принципе, невозможно.
Однако он совсем не думал об этом. Ему удалось выполнить свою миссию, ради которой он весь рейс притворялся простым, тихим и безобидным работягой.
Его слава непревзойденного флотского «разводилы», оставляющего в дураках не просто отдельных людей, а целые экипажи, была сполна подтверждена. Остальное для него не было чем-то важным.
Такой это был человек…
Известно также о том, что ружьё Фомичу вернули только тогда, когда на горизонте показались огни родного Владивостока.
Дальнейшая судьба виртуоза-«разводилы» покрыта густым океанским туманом…
Однако автор торжественно обещает непременно рассказать своему уважаемому Читателю о дальнейших похождениях флотского комбинатора, как только ему станет о них известно…
*«Ревизорская» – вахта второго помощника капитана. С 12 до 16-ти днём и с 00 до 04-х ночью.
** Этот случай описан в моём рассказе «Важный гость».
