Читать книгу: «Близнец», страница 2
– Знаю, ты специально заехал посмотреть на цепочку мальчика из Чандра-Тауна, но я всего на секунду. – Она проскользнула внутрь и тихо закрыла за собой дверь. – Хорошо, что ты успокоил Кенджи, а то он меня достал своим нытьём. Даже пожалела, что сказала ему о твоем желании разбить ему нос.
Алам улыбнулся и развернул модель так, чтобы Хулда тоже могла оценить:
– Я сейчас полечу к Лиане. Ты уже знаешь последнюю новость? – как бы невзначай спросил он.
Хулда подошла ближе и дотронулась до повреждённых нуклеотидов, увеличивая их в размере:
– О том, что к Земле несётся что-то напоминающее «Тэндзин»? – она внимательно посмотрела на спираль. – Я поэтому и зашла. Ты должен понимать, насколько ничтожны шансы…
– С видео ещё работают? Удалось установить, когда оно было записано? – Алам, хмурясь, развернул спираль на сто восемьдесят градусов. – Вот в чём дело! Видишь?
Хулда посмотрела туда, куда указывал профессор, и увидела разрывы в цепочке и образующиеся новые соединения.
– Малик, ты же знаешь, если бы были новости, я бы сказала, – она свернула модель и посмотрела на друга. – Я вижу, как ты мечешься, словно зверь в клетке. Мне хочется помочь, но я не знаю как.
Алам улыбнулся, в тёмных глазах промелькнули тёплые искорки:
– Я просто верю, что всё будет хорошо, – профессор сжал её руку в своей. – С мальчиком понятно как быть? – спросил он, кивая в сторону стола, где только что была модель спирали.
Хулда кивнула и, быстро поцеловав его в щёку, вышла.
Алам повернулся к столу, где переливались датчики и в беспорядке валялись бумаги, пробирки и стояли весы, колбы и реторты. Никто не смел тронуть даже пылинку с его стола. Он до сих пор смешивал компоненты для препаратов вручную, не прибегая к современным методам.
Кабинет был просторным, и его разделяла на две части стена-водопад, окружённая клумбой с тропической растительностью. Малик прошёл вглубь, ему хотелось отдать Лиане несколько фотографий Ирмы, сделанных перед её отлётом на старенький плёночный аппарат, который он хранил ещё с университетских лет.
В этот момент он услышал, как хлопнула дверь и, подумал, что это Хулда вернулась что-то уточнить по пациенту.
– Профессор Алам, знаю, что я один из тех, кого вы сейчас совсем не хотели бы видеть, но…
Алам резко повернулся и от неожиданности выронил из рук снимки. Чарльз Польскович откинул назад свою белоснежную косу и в один миг, оказавшись рядом с Маликом, поднял с пола фотографии. Он на секунду застыл, глядя на улыбающуюся со снимков Ирму, но, опомнившись, протянул их Аламу.
– Как вы сюда попали? – профессору хотелось выдворить наглеца немедленно. – Я сейчас же вызову охрану. Нона?
– Профессор, охрана будет у вас через две минуты. Мне активировать протокол безопасности? – отозвалась Хранитель.
– Подождем охрану.
Польскович сделал шаг назад и примирительно поднял вверх руки:
– Прошу вас! Я только хотел поговорить о вашей дочери!
Услышав это, Алам вскипел ещё больше и, спешно спрятал фотографии во внутренний карман пиджака:
– Что вы можете знать о моей дочери! Вы пришли сюда в надежде поживится в очередной раз моим горем?
Журналист странно посмотрел на профессора, словно обдумывая, стоит ли говорить ему о чём-то важном:
– Профессор, ведь вы всегда знали, что «Тэндзин» не пропал без следа? Вы знаете что-то, чего не знают другие! Я прав? – было видно, как с каждым словом Польскович распалялся, в его глазах появился фанатичный блеск.
В этот момент в помещение стремительно вошли двое охранников.
– Профессор Алам, этот человек угрожает вашей безопасности? – спросил один из них.
– Я бы хотел, чтобы вы его вывели и сняли биометрию. Он больше не должен попасть в это здание! И проверьте, как он вошёл без пропуска!
Однако журналист уходить не планировал и, когда охранники взяли его под руки, вырвался и бросился к Аламу. Схватив профессора за ворот пиджака, он выкрикнул:
– Я тоже её видел! – его полубезумный взгляд привел Малика в ступор.
Пока охранники практически выносили Польсковича из лаборатории, Алам не мог даже дышать. Сердце поднималось к горлу и с силой падало вниз, его стук звучал в ушах, словно барабанный бой. Он почувствовал, что земля дрожит под ногами и сел в ближайшее кресло. Ему не надо было уточнять, о ком говорил Польскович, он даже на мгновение не допустил никаких сомнений. Этот въедливый журналист тоже видел Ирму! Как это возможно?
Алам достал сигареты и закурил, тут же услышав голос Хранителя.
– Профессор Алам, если мы хотим попасть в Новый Петербург до заката, то нам пора вылетать.
Малик удрученно посмотрел на тлеющую сигарету:
– Нона, вылетаем через пять минут. Найди мне всё, что есть о личности журналиста Чарльза Польсковича. Базу Комитета по безопасности МСООН тоже просмотри, у тебя же есть доступ?
– Конечно, профессор. Мы ищем что-то конкретное?
– Всё, что найдешь. Акцентируй внимание на каких-нибудь странностях и проверь, когда он проходил последнее омоложение и где.
– Мне понадобится время.
– Утром будет?
– Конечно, профессор. Аэрокар готов.
Профессор отдал окурок роботу-уборщику и отправился на парковку.
***
Аэрокар плавно опустился на площадку, моросил мелкий дождь и в воздухе витал запах влажной пыли и роз, которые в изобилии росли во всевозможных кадках и ящиках по периметру двора. Малик издали увидел стройную фигуру Лианы, стоявшей за стеклянной дверью. Она стояла, скрестив тонкие руки на груди, и эта поза, так знакомая Аламу, сразу выдала внутреннее напряжение хрупкой женщины. К ней подошёл высокий крупный мужчина, на фоне которого Лиана казалась совсем крошечной, и попытался обнять, но она отстранилась. Значит Пётр тоже дома. Малик не слишком жаловал своего приемника, но порой сочувствовал ему: быть мужчиной рядом с такой женщиной довольно сложно.
Стеклянная дверь отодвинулась, приглашая гостя внутрь. Бледно-жёлтые стены холла освещали светодиодные ленты и картины-голограммы, изображавшие Древний Рим, поклонником которого был Пётр. Запах роз царил и здесь, а тёмный почти чёрный пол из вулканического камня переливался в свете шарообразной люстры. Этот пол был гордостью хозяина дома, Русов всем гостям хвастал с каким трудом он смог вывезти небольшое количество породы с территории древнего города Помпеи, погибшего во время извержения Везувия. Этого человека можно было легко назвать римофилом, если бы такое слово существовало.
– Мне казалось, что ты добираешься целую вечность! – Лиана неожиданно обняла его, и Малик почувствовал аромат жасминового масла. – Здравствуй, – мягко сказала она и отошла, пропуская Петра.
Русова можно было с легкостью назвать богатырем. Высокий, почти два метра, и широкий в плечах Пётр, когда-то увлекался реслингом и, даже став председателем Комиссии по снабжению внеземных колоний при МСООН, всё равно находил в своём плотном графике время для регулярных тренировок.
Между Маликом и Петром уже давно был нейтралитет, хотя когда-то Алам, не смотря на разницу в весовых категориях, сломал Русову нос. Правда, потом потерял сознание после ответного хука слева, но соперника очень удивил.
Алам приветственно кивнул и подал руку:
– Пётр, добрый вечер.
Светловолосый и светлоглазый великан подал руку в ответ:
– Точнее ночь, – улыбнулся он и, бросив взгляд на жену, спешно отошёл вглубь холла. – Я вас оставлю. Мне надо закончить кое-какие дела. Дорогая, я буду в переговорной.
Лиана проводила мужа недовольным взглядом. Алам в душе посмеялся над тем, как Русов побаивается своей маленькой супруги, но вслух ничего не сказал.
– Луна взорвется, а этому самовлюбленному ослу и дела не будет, лишь бы, не сорвались его планы. Пойдём, я накормлю тебя ужином, – увидев на лице Малика протест, она добавила, – не смей отказываться! Я слишком хорошо тебя знаю, опять ничего не ел.
Алам нахмурился:
– Я планировал утром быть в Бюро.
– Успеешь, – резко отозвалась Лиана.
Через пару минут они уже сидели за круглым столом напротив друг друга. Поблизости суетилась пожилая женщина-андроид, которая, напевая что-то, сервировала стол. Лиана, не скрываясь, рассматривала бывшего мужа.
– Ты плохо выглядишь, Малик, – жёстко сказала она, – если это назло мне, то ты просто старый дурак.
Алам усмехнулся и погладил бороду, сказать о Лиане что-то подобное он не мог. Женщина выглядела прекрасно: чёрные локоны волос переливались в свете ламп, кожа сияла свежестью, пухлые губы розовели и лишь круги под глазами выдавали нервное напряжение последних двух недель.
– Мы ведь не будем обсуждать мою внешность или наши отношения? Мне хватило пресс-конференции, – он привычно засунул руку в карман и нащупал пачку.
Этот жест не укрылся от Лианы, и она усмехнулась в ответ:
– Опять куришь? – вскинув бровь, спросила она.
Алам кивнул и, достав из внутреннего кармана снимки дочери, протянул их Лиане.
– Почему ты тогда не пришла? Она хотела помириться с тобой.
Лиана взяла фотографии и пробежала по ним быстрым взглядом. Тонкие брови встретились на переносице, женщина закрыла глаза и глубоко вздохнула. Алам как всегда невольно любовался бывшей женой, где-то глубоко внутри его старческого сердца еще тлели прежние чувства.
– Я знаю, что мы давно не говорили, Малик. Я была так зла на тебя, – Лиана смотрела на него виноватым взглядом и молчала. – Я так и не попросила у тебя прощенья, – вдруг сказала она.
– За что именно? – раздражённо отозвался он, но увидев взгляд собеседницы, стушевался. – Мы столько сделали друг другу, что можно извиняться до утра.
Лиана кивнула и грустно улыбнулась, отчего её бледное лицо ещё больше посветлело:
– У нас было достаточно времени для этого, – в голосе женщины промелькнула печаль. – Прости за то, что я сказала тебе тогда, десять лет назад. Я была не права. Если кто-то из нас и виноват во всём, то это я.
– Мы можем сколько угодно винить себя и других, но это был её выбор. У Ирмы на счету было более трёхсот межпланетных рейсов. Ты подготовила её ко всему, что могло случиться.
Лиана закрыла лицо рукой, тёмные кудри рассыпались по плечам:
– А должна была подготовить к тому, что случиться не может.
Малик встревожено посмотрел на бывшую жену:
– Что тебе переслал Бом?
Лиана тряхнула головой, словно прогоняя минуту слабости, и ожесточённо принялась за ужин, нарезая рыбу на микроскопические кусочки:
– «Тэндзин», а судя по полученным данным это всё-таки он, несётся к Земле и, если корабль не пилотируется, то просто упадёт нам на голову через восемь дней и шестнадцать часов, – женщина выдавила подобие улыбки. – Бюро не прекращает попытки наладить связь, но ничего не выходит. Я говорила с Хамадой перед твоим приходом.
Алам посмотрел на свой бифштекс, не зная, как к нему подступиться, аппетита не было вовсе:
– «Химера» полностью готова. Нам осталось лишь согласовать дату отправки.
– Ты так спокоен! – она зло посмотрела на свой ужин, как будто он был источником всех бед. – А если её там нет?
Перед глазами Малика появилась Ирма, как всегда в комбинезоне Космофлота, осветлённые почти голубые волосы заплетены в косу, насмешливый взгляд карих глаз и улыбка, которую он так любил.
– Малик, ты меня слушаешь?
– Тебе кажется, что я спокоен, – он, наконец, отрезал кусочек идеально прожаренного мяса. – Вероятность того, что команда жива, близка к нулю. Но ведь мы приняли это ещё десять лет назад.
Лиана изучающе посмотрела в его глаза:
– Я готова ко всему, но у меня странное предчувствие, – она отвела взгляд, – я не хочу знать, кто летит в этом проклятом корабле.
***
Дождь почти закончился. Профессор Алам сидел в кресле на террасе апартаментов Русовых и курил, погрузившись в воспоминания.
Он всегда лично курировал сложных пациентов и засиделся в лаборатории допоздна. Несмотря на необычный случай, его мысли были далеко. Лиана всё больше отдалялась от него, частые ссоры приобретали всё более агрессивный оттенок. Малик чувствовал, что их брак летит в пропасть, но не знал, как это остановить.
В тот вечер Лиана ворвалась в его лабораторию, как торнадо. Он сразу понял, что на этот раз всё серьёзно. Женщина, словно фурия, пронеслась вглубь кабинета и швырнула сумочку на лабораторный стол, за которым он просматривал формулы. Её глаза пылали, тёмные волосы развевались, казалось, она сейчас набросится на него.
– Я тебе не позволю забивать голову моей дочери религиозной чушью! – прокричала она. – Мы столько раз об этом говорили и ты снова! Ты защищён, тебя никто не обвинит в измене или экстремизме! Ты же спаситель человечества, а Ирма ещё ребёнок! Она не заслуживает такого!
Алам встал с места и попытался взять жену за плечи, но она отстранилась.
– Лиана, она и моя дочь тоже!
– Я больше не могу так, Малик! Ты не имеешь права так поступать с ней!
– Не имею права? Кто же теперь определяет моё право на мысли? Может, я и чувствовать не имею права? Наша дочь удивительна, у неё есть свое мнение на всё и на религию в том числе! А ты хочешь вырастить её безвольной единицей существующей на благо Содружества и всех этих безмозглых кретинов! – Алам сам не заметил, как перешёл на крик.
– Многие из этих кретинов твои друзья! Она не твой эксперимент, Малик! – последние слова больно кольнули профессора.
– Ты мне скажешь, что произошло или будешь и дальше сотрясать воздух? – уже спокойно произнес он.
– Она подралась в школе, прямо на уроке. Заявила, что у неё особая миссия и, как только будет построен корабль нового поколения, она отправится искать создателя! – Лиана громко вздохнула и облокотилась на стол. – Я ухожу, Малик. Ирму я забираю.
Профессор вновь попытался обнять жену за плечи, но она не позволила.
– Ли, ты шутишь? Зачем?
Лиана подняла вверх руку, призывая его замолчать:
– У меня другой мужчина, Малик, я ухожу к нему. Ты можешь делать со своей жизнью всё, что хочешь, но я больше так не могу. Я устала воевать. Мы всю жизнь только и делаем, что бодаемся, как два барана в одном загоне, то ещё зрелище.
Алам посмотрел на жену, её плотно сжатые губы и решительный огонь в глазах. Внутри всё замерло: на этот раз она действительно уходит.
– Ты позволишь мне видеться с Ирмой?
– Да, но при условии, что твои разговоры о создателях и высших силах прекратятся!
– Ты знаешь, что я никогда не учил нашу девочку чему-то плохому, я лишь дал ей свободу выбирать, во что верить. Если ты забыла, она её лишилась с твоей помощью!
– Вот опять! Я не одна принимала это решение! И глупо утверждать, что оно было неправильным! Посмотри на человечество! Последние выстрелы на Земле прозвучали более тридцати лет назад! За время действия декрета в этот мир пришли новые поколения, для которых главные боги это прогресс и наука!
– Я отчетливо слышу голос Русова! Ты ведь к нему уходишь, да?
– Какая разница, Малик, – Лиана направилась к двери. – Мы сегодня не будем ночевать в твоей квартире. За вещами приеду позже.
«На связи доктор Хулда Вейсе»: врываясь в сознание, сообщила Хранитель, и Алам стряхнул с себя воспоминание.
– Скажи, что удалось связаться с кораблем, – первым начал он.
– Нет, но есть новости. Мы кое-что увидели на видео. Ты во сколько будешь в Бюро?
– Я ещё у Русовых, но планирую вылететь минут через десять. Только с Лианой попрощаюсь.
– Значит, увидимся утром. Как будешь в Бюро, позвони.
Глава 3.
Золотистый корпус аэрокара переливался в свете яркой полной Луны, машина бесшумно несла Алама обратно в Сити. Ему не спалось, хотя капсула для сна была вполне удобной. Профессор то и дело открывал глаза и смотрел на сияющие сквозь прозрачный потолок звёзды, думая о коротком видео продолжительностью в тридцать две секунды. Когда Хамада неожиданно позвонил ему среди ночи, он не поверил его словам: «Тэндзин» вышел на связь. В ту ночь профессор посмотрел видео-сообщение не меньше сотни раз, пытаясь в каждом жесте, взгляде, слове найти ответ на единственный вопрос: жива ли его дочь?
Сейчас он мог дословно пересказать, где находился на видео каждый из участников, как он наклонил голову и куда посмотрел, профессор помнил каждую реплику, каждую мимолетную деталь. Что же он упустил? Что могли найти Хулда и Кенджи? Алам вновь обрисовывал сюжет в своей памяти.
На видео Чао и Ирма, улыбаясь, стояли за спиной Клода, а капитан, стараясь сдержать восторг, докладывал о встрече с иной формой жизни.
– Мы встретили их! – сквозь счастливую улыбку сказал Клод. – Все должны знать, мы не одни во Вселенной! Это удивительно! Они – удивительны!
Ирма положила руки на плечи жениху и, склонившись к камере, пару секунд, молча, смотрела таким пронзительным взглядом, что при первом просмотре Малику показалось, что она видела его.
– Папа, ты был прав! – радостно сказала она. – Ты даже не представляешь, как ты был прав! Они всегда были рядом!
Ирма отстранилась от камеры и в неё заглянул Чао, такой же довольный и улыбающийся, но слегка помятый.
– Мы счастливы быть первыми! – в узких глазах старпома промелькнула неуверенность. – Вы должны знать…– шум, похожий на завывание микрофона, перекрыл его слова, было видно, что китаец пытался это исправить, нажимая какие-то кнопки над головой Клода, но ничего не получилось.
Ирма что-то сказала старпому, но из-за скрипов и шорохов было ничего не разобрать. У китайца под носом появилась тонкая струйка крови и он, задрав вверх подбородок, отошёл от камеры. Помехи прекратились, и появился звук.
– У Чао проблемы с давлением, он немного переутомился, – не переставая улыбаться, сказала Ирма, но её лицо на мгновение стало похоже на ничего не выражающую маску, а улыбка выглядела натянутой. – Мы все немного перенервничали из-за встречи.
– И нам пора отдохнуть и открыть припрятанную мной бутылочку ликера! – засмеялся Клод, и Ирма вторила ему.
Всё. Конец. Больше ничего, ни одного кадра.
После первого просмотра у Алама возникло двоякое ощущение: увидев улыбающееся лицо дочери, он почувствовал, будто тяжёлый груз свалился с его плеч, но слишком много странного было в этом коротком видео, слишком много неестественного. Всё это породило в душе не понятные, но остро ощущаемые опасения.
Во время подготовки команды, профессор лично проверял показатели здоровья каждого из членов экипажа «Тэндзина». Чао Линь был самым молодым из двенадцати космонавтов и физически был совершенно здоров. Китаец даже омоложение ни разу не проходил лишь корректировку некоторых показателей. Скорее кровь носом могла пойти у Клода, которому от отца достались проблемы с сосудами, но в условиях современной медицины, ни сын, ни отец Онана тоже не страдали сердечнососудистыми заболеваниями. Эти мысли часто крутились у Алама в голове, но без четкого понимания, когда было записано видео-сообщение, и с чем именно столкнулась команда «Тэндзина», найти ответы практически невозможно.
Просматривая запись, профессор каждый раз останавливал ее в тот момент, когда Ирма смотрела в камеру. Ее взгляд такой пристальный и глубокий, был адресован ему. Алам верил в это, ощущал это всеми струнами одинокой старческой души. Ирма знала, что он будет смотреть это видео, что будет вновь и вновь искать ответ в её глазах.
Алам был озадачен. В свои сто двадцать с лишним он достиг очень многого, но мечтал не о такой судьбе для спасённого им человечества. Отсутствие страха смерти прочно укоренилось в сознании людей, создавая всю большую пропасть между духовным и материальным. Встреча с иной формой жизни могла многое изменить.
Эпидемия «Фулан» застала Алама в Великобритании, где он вместе с коллегами из Кембриджа только начал работу над своим проектом. Когда в Китае началась массовая гибель от вируса, который за считанные часы превращал человека в гниющую зловонную массу, профессор вылетел в Пекин. Он не был вирусологом, но надеялся, что его исследования помогут найти вакцину.
С молодым и хлипким на вид доктором из Исландии по фамилии Хафторсон он познакомился уже в Лиме, куда прилетел на экстренный консилиум. Число погибших тогда перевалило за два миллиона, и это всего лишь спустя три месяца. Хафторсон был гением, которого за слишком оригинальные методы и затворнический образ жизни, не особо любили коллеги по цеху. Они сразу нашли общий язык. Две белые вороны с подпаленными хвостами, так их прозвала юная аспирантка Хулда Вейсе. Точнее было не сказать.
Полтора года они провели в поисках вакцины, живя в лаборатории Хафторсона на окраине Рейкьявика. К тому моменту от семи с лишним миллиардов человек на планете остались чуть больше трех. Города пустовали, крупные мегаполисы были похожи на кладбища, а победить вирус всё не удавалось. Они поддерживали связь с такими же учёными по всему миру, но точек на карте с лабораториями, в которых ещё пытались что-то изменить, становилось всё меньше.
К тому времени у Алама и Хафторсона был лишь экспериментальный препарат замедляющий процесс развития вируса с нескольких часов до нескольких дней, и тогда случилось непоправимое – Малик понял, что заразился. Началась самая важная работа в его жизни. Он вкалывал экспериментальную вакцину каждые тридцать минут и продолжал расчёты, не давая себе ни сна, ни отдыха. Хафторсон работал в той же комнате, надев защитный костюм, но это ему не помогло. Вскоре исландец заразился и лишь тогда признался, что у него врожденная непереносимость одного из компонентов препарата замедляющего вирус.
Впервые в своей жизни Алам обратился к Всевышнему в таком отчаяние. Родители воспитали его в мусульманской традиции, но обладая аналитическим складом ума, Малик рано выбрал для себя единственного бога – науку. Но сейчас осознавая, что все их попытки спасти человечество от гибели не дали результатов, он рыдал как младенец. Глядя, как веснушчатое лицо друга покрывается язвами, он ревел словно раненный зверь. Отключив напоминание о необходимости вколоть очередную дозу препарата, Алам лег на соседнюю койку и впервые за долгое время позволил себе заснуть.
Во сне он оказался в странном залитом светом помещении, где посреди комнаты стоял белый овальный стол. Над его гладкой поверхностью, заплетаясь в сияющие завитки, парили молекулы ДНК и формулы, очень похожие на те, что составляли они с Хафторсоном. Алам подошёл ближе и увидел, что вычисления незначительно, но всё же весомо отличаются от их работы. Он почувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Пусть он ещё не проверил формулу в действии, но уже знал, что она сработает! Внутреннее ликование стало настолько сильным, что Малик начал задыхаться. От удушья он схватился за горло и проснулся.
Первым делом он кинулся к другу, но Хафторсон был мертв, точнее то, что лежало на его кровати не подавало никаких признаков жизни. Алам вколол себе препарат и принялся за работу, через пятнадцать часов и три минуты в его руках была вакцина от самого ужасного вируса в истории человечества. Вакцину он назвал именем погибшего коллеги, и именно Вермандер Хафторсон считался её создателем.
Случившееся изменило не только судьбу оставшегося населения Земли, но и судьбу самого Алама. Он продолжил свои исследования, но полностью изменил подход, положив в основу расчёты, которые видел в своем странном сне. В мыслях он часто сравнивал себя с Менделеевым, которому приснилась периодическая таблица и, посмеиваясь над самим собой, стал захаживать в храмы и мечети. Он не вернулся к вере как таковой, и упрекнуть его в этом было некому – все его родные и значительная часть коллег и друзей погибли во время эпидемии. Места, где верующие молились своим богам, приносили в его душу покой и вызывали какое-то странное ощущение единения, именно за этим он туда приходил.
Уже тогда он начал замечать, как много народа собирается в подобных местах, порой, чтобы осмотреть заинтересовавший его храм, ему приходилось проталкиваться сквозь толпу. Во время вируса многие обращались к вере, но теперь сборища в церквях и мечетях становились просто огромными.
Сейчас на уроках истории будущим членам совершенного общества преподносили лишь ужасающие факты о Последнем Глобальном Конфликте, в которых любой человек, позволивший себе верить уже становился фанатиком и экстремистом, стремящимся нанести вред обществу.
Алам не принимал участия в войне «всех против всех». Он продолжал заниматься исследованиями, а то, что происходило во внешнем мире, его тогда интересовало мало. Лишь однажды он столкнулся с реалиями, по привычке зайдя в небольшую полуразрушенную католическую церквушку не далеко от дома, где он снимал комнату. Священник, улыбчивый и поджарый старик, вечно пытавшийся с ним заговорить, лежал в луже крови прямо в проходе.
Малик долго смотрел на него, присев на ближайшую лавку, а потом похоронил несчастного на заднем дворе церкви. Соседка – темнокожая крепкая женщина, к которой он зашёл за лопатой, прочла какую-то молитву над могилой, и они вновь разошлись по своим комнатам, как будто ничего не произошло. Случившееся выбило Алама из привычной колеи. Каждый раз, пытаясь продолжить работу, он видел обескровленное лицо старика и думал: достойно ли человечество, совершающее такие ужасные вещи, жить вечно?
Алам создал уникальную технологию омоложения человеческого организма, когда ему едва исполнилось тридцать пять. К этому времени Последний Глобальный Конфликт был исчерпан, а от тех несчастных, что смогли пережить вирус, остались в живых лишь полтора миллиона. Результат его работы был как никогда нужен людям, и именно тогда на одной из конференций в Москве он встретил Лиану. Уверенная молодая женщина уже была доктором биолгических наук и занимала пост руководителя в закрытой лаборатории по исследованию жизни вне земных условий.
– Профессор, вы хотите заехать домой или сразу отправимся в Бюро? – спросила Нона.
Занятый своими мыслями Алам вдруг осознал, что звёзд практически не видно, а где-то вдали уже разливается розовое золото восходящего Солнца. Он посмотрел в окно, внизу, переливаясь неоном, светился огнями Сити – самый большой мегаполис Земли.
– Если в Бюро есть всё необходимое, чтобы я привел себя в порядок, то давай туда, – ответил он Хранителю.
– Хорошо, профессор, я проследила, чтобы там были свежие костюмы и гигиенические принадлежности. Информация по Чарльзу Польсковичу собрана. Желаете ознакомиться прямо сейчас? – спросила Нона.
Алам отрицательно покачал головой, преобразуя капсулу в удобное кресло:
– Сначала душ и кофе. Все остальное подождет.
***
В Бюро было пусто, лишь на паре этажей горел свет. Охранники-андроиды встретили его на выходе с парковки и, хотя все в МКБ знали его в лицо, проверили пропуск, вшитый в левую ладонь. Алам шёл к лифту, когда заметил серебристое пятно в конце коридора. Он уже знал, кого там увидит и решительно зашагал в том направлении. Пульс зашкаливал. Он ускорил шаг, почти перейдя на бег.
– Ирма? – тихо позвал он, но никто не ответил.
Он был практически у цели, когда участившееся дыхание стало ему не подвластно и казалось, что ворот рубашки душил, отнимая по крупицам так необходимый сейчас воздух. В глазах потемнело, и профессор облокотился рукой о ближайшую стену.
– Вам плохо? – мужской хрипловатый голос прозвучал совсем близко.
Алам открыл глаза, рядом с ним стоял молодой довольно упитанный уборщик, такой рыжий, что даже его пухлые руки были покрыты веснушками и кучеряшками медных волос.
– Всё в порядке, – поспешил ответить профессор и бросил взгляд в конец коридора. – Вы тут никого не видели?
Уборщик обеспокоено всмотрелся в лицо Алама.
– Да нет. Никого не видел. С вами точно всё хорошо? – он хотел сказать что-то ещё, но видимо не решался, и тогда Алам увидел, что в одной руке у парня серебристый комбинезон Космофлота.
– Откуда это у вас? – спросил он так рьяно, что уборщик слегка отшатнулся.
– Кто-то из ребят оставил. На двери висел, – парень выдавил виноватую улыбку, – а вы подумали, что там кто-то есть!
Профессор кивнул, и уже направился обратно к лифту.
– Хотя может и девушка. Она последняя уходила. Симпатичная такая, но мне с такими вечно не везёт, – донеслось до него бормотание парня.
Алам резко развернулся:
– Блондинка? – громко спросил он.
Уборщик улыбнулся и закивал. Профессор обескуражено смотрел, как толстяк скрывается в одном из дверных проемов. Он понимал, что это могла быть любая девушка, но ощущение, что это была Ирма, не покидало.
До кабинета он добрался без происшествий, циферблат на стене над столом показывал половину шестого утра и Алам, приняв душ, решил подремать прямо на диване для посетителей. Профессор провалился в беспокойный сон, в котором безрезультатно искал Ирму в огромном здании МКБ. Из неприятных лап Морфея его вытащила Хулда, бесцеремонно трясущая его за плечо:
– Эй, ты что-то совсем расклеился! – серьезно глядя в его сонное лицо, сообщила немка. – Ты, что тут ночевал?
Алам сел и потер руками лицо, пытаясь прийти в себя.
– Держи, – Хулда всунула ему в руку чашку с кофе. – Я волнуюсь, Малик. Ты плохо выглядишь!
Профессор невольно усмехнулся: видимо все женщины сговорились понизить его самооценку.
– Чему ты улыбаешься! Я серьёзно! – Хулда села рядом, закинув ногу на ногу. – Я понимаю, что ты на взводе из-за предстоящей экспедиции, из-за дочери и всего остального, но моя интуиция говорит, что это не единственная причина твоего странного состояния! Что с тобой происходит?
Алам внимательно посмотрел на женщину, в её глазах было искреннее участие. Он глотнул кофе и поправил разметавшиеся со сна седые пряди.
– Я боюсь, что ты сочтёшь меня сумасшедшим, – наконец, сказал он, внимательно наблюдая за её реакцией. Хулда молчала. – Я видел её на пресс-конференции.
Немка непонимающе сдвинула тонкие брови, в серых глазах застыл вопрос.
– Ирму. Она там была, – Алам поднял вверх руку, не давая Хулде открыть рта. – Её видел ни я один.
Женщина поражённо молчала, ожидая продолжения.
– Вчера ко мне приходил Польскович. Хотел поговорить об Ирме. Я, разумеется, выставил его, но перед уходом он прокричал мне, что тоже её видел! – возбужденно сказал профессор, но, заметив на лице Хулды недоверие, замолчал и уставился в чашку с кофе.
Немка пару минут переваривала услышанное, затем встала и вышла из кабинета, но растерянный Алам не успел опомниться, как она вернулась в сопровождении высокой девушки с пучком фиолетовых волос на голове.
– Малик, познакомься, это Таня, – Хулда указала на девушку, которая, не переставая жевать жвачку, кивнула профессору, словно они были соседями по школьной парте. – Таню пригласили в качестве эксперта для оценки видео. Сейчас она всё тебе покажет и расскажет.
Таню не надо было просить дважды, она, по-хозяйски устроившись в кресле Алама, быстрыми движениями развернула тонкий полупрозрачный дисплей компьютера и за считанные секунды, обойдя защиту, открыла его папку с засекреченными файлами. Пока она запускала файл с видео, Малик думал, что всё это было лишь демонстрацией, девушка могла ввести свой логин и пароль, у неё наверняка был доступ, но специально взломала его компьютер, чтобы показать на что способна.
