Читать книгу: «Жестокие женские игры», страница 12
Не отвечая на его вопрос, Вика задала свой: – Ты в курсе того, что девушка, которую я сбила, жива? Немного помолчав, Иван Александрович решил не увиливать, а честно ответить дочери.
–Да, в курсе. Я узнал об этом совершенно случайно, через два месяца после того, как ты уехала. Мне рассказал об этом следователь, который вёл дело. Я долго думал, говорить ли тебе, но потом решил, что не стоит. А почему ты спрашиваешь об этом?
–Целый год, дорогой мой папочка, меня мучили жуткие кошмары по ночам. Дошло до того, что мне стало казаться, будто она где-то рядом, следит за мной. Я искала её в людской толпе и была уверена, что схожу с ума. А теперь представь хотя бы на мгновение, что я должна была почувствовать, когда, придя к Максу на день рождения, встретила её там, живую и здоровую да ещё в качестве его невесты.
Иван Александрович потрясённо молчал. Ему нестерпимо было жаль Вику, но помочь ей сейчас он ничем не мог. Молчание затянулось, и чтобы нарушить эту мучительную паузу, он всё же нашёл в себе силы заговорить: – Я не хотел тревожить тебя тогда, надеялся, что ты обретёшь счастье в семейной жизни и забудешь эту историю. Прости, если оказался не прав. Но, хотелось как лучше.
–Самое интересное, что ты всегда хотел, чтобы всё было как лучше, но результат почему-то получался обратным. Ладно, не будем больше об этом, тем более ехать пора..
Разглядывая в окошке иллюминатора великолепие ночных огней, Вика с наслаждением принялась гадать, какой «свадебный подарок» получит завтра Полина от её новой знакомой. Марина не стала ничего говорить заранее, сказала только, что результат, порадует её, а отчёт о проделанной работе она сможет получить уже послезавтра.
–Полинка, ты самая красивая невеста из всех, кого мне доводилось видеть! – потрясённо воскликнула Лия. Действительно, яркие рыжие волосы и зелёные глаза в сочетании с мерцающим белым атласом слились в очаровательный образ и смотрелись просто изумительно.
–Мама, – еле слышно прошептал Гоша, – тётя Полина похожа на снежную королеву.
–Нет, Гошенька, до снежной королевы ей слишком далеко. Та дама была с жутким норовом. Наша Поля больше похожа на снегурочку.
Полина, уже полностью одетая, стояла у окна, не слыша никаких разговоров за своей спиной. Максим уже десять минут как должен был приехать, но его всё не было. Нафантазировав всякие ужасы, которые могли случиться с ним по дороге, она уже готова была звонить во все городские службы, когда, наконец, раздался долгожданный звонок в дверь.
–Не открывайте, я сама! – крикнула она и вихрем подлетела к входной двери. Распахнув её, Полина увидела, стоящую у порога огромную корзину полную цветов. Решив, что это сюрприз от Максима, и что сам он появится с минуты на минуту, она раздвинула цветы и заглянула внутрь. Минуту она молча, широко открытыми от ужаса глазами смотрела на то, что совсем недавно было живым существом. В корзине, среди роскошных белых роз, лежал труп рыжей кошки со вспоротым животом. Капли крови казались особенно яркими на белом атласе лепестков. Зелёные глаза несчастного животного были широко открыты, а из оскаленной пасти выглядывал маленький, розовый язычок. Полина хотела позвать на помощь, но горло свело судорогой, и оттуда вырвался только еле слышный хрип. Внезапно она почувствовала, как её желудок начал судорожно сокращаться и вскоре его содержимое оказалось прямо на свадебном платье. Ноги у неё подкосились, и она без сил опустилась на холодный кафельный пол лестничной площадки. Вся в слезах, не в силах ни встать, ни отодвинуть от себя корзину с её мерзким содержимым, Полина провела несколько самых страшных минут в своей жизни. В таком состоянии её и нашли опоздавший из-за свидетеля Максим, и появившиеся вслед за ним, Лариса Николаевна с Верой и Павлом. Следующие полчаса в доме царила жуткая суматоха, а запах «валерьянки» полностью заглушил запах цветов и французских духов. Дождавшись пока Полина немного успокоится, Максим оставил её на попечении Павла и прошёл на кухню, где Вера успокаивала плачущую Ларису Николаевну. Зная, что ничего в стрессовой ситуации не успокаивает лучше, чем спокойный, уверенный тон и занятие каким-нибудь делом он произнес:
–Через час мы едем в ЗАГС, нельзя допустить, чтобы какая-то скотина испортила нам такой день. Лине уже лучше, с ней сейчас Павел разговаривает, вы посмотрите, что там можно сделать с платьем, а я выйду на минутку, произнес он и быстро вышел из кухни. Придя в себя от его уверенного тона, Лариса Николаевна кинулась чистить свадебный наряд, а Вера взялась за приготовление какой-то по её словам чудодейственной маски, способной за пять минут привезти заплаканное лицо в полный порядок. Войдя в квартиру к Лие, Максим обнаружил её сидящей с сигаретой в руке за кухонным столом. Окно кухни почему-то было закрыто. Дым плотной завесой окутал всё вокруг и из-за него лицо Лии казалось немного расплывчатым.
–Где эта гадость? Вы не выкинули её? – спросил он.
–Корзина на балконе. Я не стала выбрасывать, подумала, вдруг вы захотите обратиться в милицию. Это, каким сердцем надо обладать, чтобы человеку в день свадьбы подсунуть такое?
–Лия, я тут подумал, может, это не для Полины предназначалось? Ведь могли и адрес перепутать.
–Нет, Максим, я уверенна, что это именно для неё. Взгляните внимательно на этот кошмар, и вам сразу станет ясно, почему Линочка так испугалась, со слезами в голосе ответила она и принялась раскуривать следующую сигарету. Осмотрев корзину с кошкой, Максим пришёл к выводу, что Лия совершенно права. От вида убитого животного его самого чуть не вывернуло наизнананку, а, представив, что должна была почувствовать Полина, он весь внутренне содрогнулся.
–Лия, я хочу попросить вас об одолжении. Нельзя ли оставить эту корзину до завтрашнего дня на вашем балконе? А завтра утром, мой отец заберёт её и отнесёт в милицию. Я бы и сам этим занялся, но у нас ведь самолёт вечером. Можно конечно всё отложить и поехать через несколько дней, но для Лины будет лучше, если мы улетим сегодня.
–Хорошо, но только до завтра, дольше я не выдержу. Мы с Гошей после вашей свадьбы поедем к моей маме. При всём моём уважении к Линочке и Ларисе Николаевне, я не смогу спокойно спать, зная, что в квартире находится эта гадость. А если ваш отец не сможет по какой-то причине приехать утром, я сама отнесу это в милицию.
Вернувшись обратно, Максим увидел, что каким-то чудесным образом, Ларисе Николаевне удалось привести в полный порядок свадебное платье, оно было ещё чуть влажным, но совершенно чистым. И пока он обдумывал, что делать дальше, случилось ещё одно невероятное событие. Из соседней комнаты до него долетел весёлый смех Полины и Павла. Увидев его изумлённое лицо, Вера поспешила с объяснением: – Не стоит удивляться молодой человек. Павел способен привести в чувство любого отчаявшегося человека. Однажды его самолет попал в жуткую грозу. Отказал один из двигателей, никак не выходило шасси. Всем казалось, что нет ни единого шанса на спасение, и тут Паша чтобы прекратить возникшую в салоне панику, заставил всех пассажиров петь, сказав, что это якобы улучшит «резонансный фон». Скоро от паники не осталось и следа, забыв об опасности, люди пели, и представьте себе удивление пожарных и врачей скорой помощи, когда они услышали, как из самолёта, который чуть не развалился в воздухе и чудом сел на землю, доносится громкое пение.
–Ждём ещё час и уезжаем. Регистрация у них назначена на двенадцать, сейчас половина. Не думаю, что, получив такой «подарок» они всё же захотят ехать в ЗАГС. Но на всякий случай часик подождём. Ты успел её сфотографировать?
–Конечно. Времени было достаточно. Могу дать стопроцентную гарантию, что, увидев эти фотографии, наша клиентка будет в восторге. Хотя, если честно, мне жаль эту девочку, всё же у неё такой день сегодня.
Прекратив копаться в сумочке, Марина внимательно посмотрела на своего спутника и, от этого пристального взгляда ему опять стало не по себе. Он работал у неё уже семь лет, но до сих пор немного побаивался. Порой ему казалось, что она способна читать мысли и в такие моменты старался думать о чём-нибудь совершенно безобидном. Прекрасно разбираясь в тонкостях человеческой натуры, Марина ловко управляла своим немногочисленным, но высокопрофессиональным штатом, предлагая каждому то, в чём он сильнее всего нуждался. Для него не было в жизни ничего важнее денег и те довольно значительные суммы, которые он получал за свою работу, превратились для него в самый настоящий наркотик. Деньги нужны были для игры, а игра была основным смыслом в его жизни. В возрасте тридцати лет, проиграв в карты квартиру, доставшуюся от родителей дачу, оставшись без жены и детей, потеряв престижную работу фотографа в одном из изданий, он начал пить и всего за пару месяцев превратился почти в хронического алкоголика. Она подобрала его прямо на улице, когда однажды, допившись до беспамятного состояния, он в мороз заснул на скамейке у какого-то дома. Избавив от пристрастия к алкоголю, предложила ему эту, нетрудную на первый взгляд, работу. Теперь глядя на него, такого холёного и уверенного в себе, никому бы и в голову не пришло, что перед ним выходец с самого дна жизни. Через объектив своего фотоаппарата он повидал столько, что душа состарилась раньше тела. Он давно перестал жалеть кого-либо, хотя знал, что для тех, кого он фотографировал, его снимки были подобны смертному приговору. Но, увидев сегодня, каким ужасом наполнились сияющие до этого от счастья зелёные глаза, он чуть было не бросился бежать подальше от всей этой мерзости. Будто почувствовав, какие мысли посетили её помощника, Марина вынула из сумочки довольно внушительную сумму денег. Только увидев их, в голове его будто щёлкнул невидимый предохранитель и вскоре он снова мог думать только о том, каким приятным будет проведённый за карточным столом вечер. Из раздумий его вывел её удивленный голос.
–Нет, ну ты посмотри на них. Идут так, будто ничего не случилось! Повернув голову, он увидел, как из подъезда вышли жених с невестой и ещё несколько человек, по всей видимости, друзья и родственники. Невеста, улыбавшаяся поздравлявшим её соседям, выглядела так, будто спокойно провела всё утро за чашкой чая и, глядя на неё сейчас, вряд ли бы кто догадался, какое сильное потрясение она пережила всего час назад.
–Сильная девочка – задумчиво протянула Марина. – Ну, что же, зато не скучно будет работать. Сейчас я отвезу тебя домой. Займись фотографиями, они должны быть у меня уже сегодня. Завтра опять будешь снимать, у нас сейчас несколько спешных заказов. Поедешь с Лексом, он сам заедет за тобой.
Нервно расхаживая по вестибюлю дворца бракосочетаний, Елизавета Андреевна чувствовала, что нараставшее в ней раздражение скоро достигнет своей критической точки. Телефон в квартире Вишневецких не отвечал. Владимир Иванович, уехавший туда на такси уже час назад, тоже как в воду канул. Мобильный сына молчал, а номер будущей невестки она не знала, не хотела знать. Оставшись наедине с гостями, вынужденная терпеливо выслушивать замечания родственников она, чтобы хоть как-то отвлечься, представила, с каким удовольствием выскажет завтра Ларисе Николаевне все свои соображения по поводу сегодняшнего опоздания. Пребывая уже в состоянии холодного бешенства, Елизавета Андреевна подошла к дежурной у входа, чтобы в последний раз позвонить домой Вишневецким. Слушая бесполезные гудки, и еле сдерживая себя, чтобы не схватить телефон и не разбить его о стену, она увидела, как входная дверь распахнулась, и оттуда появились её сын с Полиной, а за ними все остальные участники свадебной церемонии. Увидев её бледное от гнева лицо, Максим, быстро произнёс:
–Мам, все вопросы потом. Сейчас только скажи, мы совсем опоздали или есть ещё шанс?
Не обращая внимания на дергавшую её за рукав Катерину, она ответила со всей холодностью, на которую была способна:
–Вы последние, так что советую поторопиться.
Окинув Полину вроде бы мимолётным, но внимательным взглядом, она, не в силах совладать с искушением хоть как-то отплатить за долгое ожидание, всё же добавила напоследок:
–Кстати, если твоя невеста не смогла встать пораньше, чтобы привести себя в порядок, то ещё несколько минут в комнате для новобрачных в её распоряжении.
Услышав это, Полина подняла на неё свои огромные глаза и опять, в который раз Елизавете Андреевне почудилось, что это Янек смотрит на неё. Смутившись, она добавила чуть мягче:
– Ладно, потом расскажите, что там у вас произошло. А сейчас я попрошу Лену помочь тебе с причёской. Елизавета Андреевна сделала знак красивой, высокой девушке и когда та подошла, обратилась к ней:
– Леночка, у тебя ровно пять минут. Надеюсь, этого хватит. Улыбнувшись, девушка взяла Полину за руку, и через минуту они уже скрылись за дверями дамской комнаты.
Воспользовавшись минутным затишьем, и тем, что внимание присутствующих переключилось на вновь прибывших, Елизавета Андреевна обратилась к сыну, чей необычно серьёзный вид не на шутку встревожил её: – Что всё же произошло, ты можешь мне рассказать?
–Сегодня утром, возле своей двери Полина обнаружила огромную корзину белых роз, среди которых лежал труп кошки. Представляешь, каково ей было в тот момент? Несколько секунд Елизавета Андреевна потрясённо молчала, а потом всё же нашла в себе силы спросить: – Ты уверен, что это было предназначено именно ей?
–Я тоже сомневался, пока не увидел всё своими глазами: рыжая кошка с зелёными глазами в окружении белых цветов. Меня самого до сих пор трясёт, не понимаю, как Полинка держится. Завтра отец отнесёт это в милицию, пусть там разбираются.
–Но кто мог сделать такое? Некоторое время Максим молчал и, когда, она хотела, уже было повторить свой вопрос, наконец, заговорил.
–Есть только один человек, способный на такое. Думаю, без Вики здесь не обошлось.
–Это не могла быть Вика. Она ещё вчера уехала к матери в Питер – ответила Елизавета Андреевна сыну.
–Ты уверена в том, что она уехала?
–Абсолютно. Вика попрощалась со мной вчера по телефону, сказала, что уезжает к матери, а оттуда сразу в Вену.
–Может быть, она не уехала?
–Нет, сынок, она действительно уехала. Они с Ириной Сергеевной звонили сегодня утром, поздравили нас с отцом и просили передать тебе поздравления. Так что это никак не может быть она.
–Ладно, потом разберёмся. Я только прошу тебя, постарайся быть мягче с Линой, ей и так здорово досталось сегодня.
Сказав это, он поспешил навстречу вышедшей из комнаты для новобрачных, невесте и через минуту они уже заходили в зал под торжественные звуки свадебного марша.
Полина, вы уверенны, что сможете продолжить разговор? – спросил молодую женщину Константин Сергеевич, заметив, как сильно побледнело её лицо.
–Да, пожалуйста, давайте продолжим. Я больше не могу держать это всё в себе. Вы единственный человек кому я могу полностью довериться. Спрашивайте, я постараюсь ответить на все ваши вопросы, если только у меня хватит на это сил.
–У меня другое предложение. Вы начните рассказывать о том, что происходило после вашей свадьбы, а я в свою очередь буду задавать вопросы, если таковые возникнут.
Какое-то время Полина молчала, не зная с чего начать, но потом, наконец, приступила к своему рассказу.
Всё происходило как в кино. Прямо со свадьбы мы с Максимом уехали в аэропорт и уже через несколько часов были в Риме. Это было похоже на сказку. Рим, Венеция, Верона. Это были самые счастливые дни. Я всё время была пьяная и от любви и от удивительно вкусного вина которое мы там пили. За две недели я съела столько фруктов, сколько не ела за всю свою жизнь. Загорела, поправилась на три килограмма и совершенно забыла о «подарке», который ждал меня на лестнице в день свадьбы. Пока мы путешествовали, всё было просто замечательно. Неприятности начались, когда мы вернулись в Москву.
Придя с работы Масим обнаружил, что, несмотря на довольно поздний час, Полины нет дома. Хорошо изучив её привычки, он уже знал, что иногда, когда ей необходимо что-то обдумать, она может часами бродить по городу ни на кого и ни что, не обращая внимания. Против прогулок Максим не возражал, но всё равно, если жены не было дома к его приходу, начинал волноваться и не находил себе места до тех пор, пока не раздавался звук поворачиваемого в замке ключа. Ему всё время хотелось быть рядом с ней. Такое состояние было непривычным для него и иногда, он даже пугался этой зависимости. Уйдя утром, он уже через час начинал скучать по ней, вспоминать глаза, улыбку, мечтать о том, как вечером будет ласкать её юное, красивое тело. Жена была для него и женщиной и ребёнком одновременно, он никогда не мог предсказать, как именно она поведёт себя в той или иной ситуации. Полина не подходила ни под один известный ему тип, в ней всегда оставалась какая-то загадка, но именно это и притягивало его к ней. К тому же, обладая поистине уникальной способностью чувствовать его настроение, она интуитивно угадывала все его желания, порой даже раньше того, как он сам сознавал, что именно ему хочется. Сегодня же, его весь день не покидало смутное беспокойство, объяснение которому он никак не мог найти. Походив по пустым комнатам, и так и не найдя, чем занять себя в её отсутствие, он вдруг почувствовал глухое раздражение из-за того, что именно в этот вечер должен в одиночестве сидеть у телевизора и, глядя на часы ждать её возвращения. Раздражение усилилось, когда, открыв холодильник, он увидел, что кроме двух плавленых сырков и пакета молока в нём больше ничего нет. Тогда, решив, что пришла очередь жены поволноваться из-за него, он отправился к родителям, в оправдание, говоря себе, что там сможет хотя бы нормально поужинать. Не заметив маленького, лежащего перед входом в квартиру листка бумаги, он закрыл дверь и, не дожидаясь лифта, быстро спустился вниз.
Был один из тех редких вечеров, когда мать и отец были дома, а не на работе. Увидев сына, Елизавета Андреевна так обрадовалась, что даже не стала выяснять, почему он пришёл один, без жены. Обсудив с отцом общие профессиональные проблемы и съев приготовленный на этот раз самой Елизаветой Андреевной ужин, он уже собрался, было уходить, когда в комнате прозвучала резкая трель телефонного звонка. Выяснив, кто звонит, Владимир Иванович передал трубку сыну.
–Добрый вечер, Максим, – услышал он безукоризненно вежливый голос Ларисы Николаевны, я звонила вам весь вечер и только сейчас догадалась позвонить родителям. Можно мне Полину? Её мобильный почему-то тоже не отвечает.
Услышав просьбу, он моментально покрылся холодным потом. Уверив себя, что Полина, скорее всего, уехала к матери, он, в течение всего вечера, мысленно уговаривал себя не волноваться, но теперь, не зная, где она и что с ней, почувствовал такой дикий страх за неё, что на какие-то доли секунды утратил способность думать и рассуждать. Вся злость на жену мгновенно улетучилась, в голове прояснилось, и уже через несколько секунд, он смог разговаривать с тёщей таким спокойным и уверенным тоном, что у его собеседницы не возникло даже тени сомнения в правдивости его слов.
–Лариса Николаевна, -начал придумывать он на ходу, – мама с Линой уже спустились вниз, если нет ничего срочного, может, я не буду её звать?
–Конечно, не нужно. Просто я хотела узнать, результаты анализов. Она звонила утром, сказала, что их всех сняли сегодня с занятий и отправили в поликлинику сдавать анализы перед школьной практикой. Она не сказала, как у неё там всё прошло?
–Всё нормально. Анализы хорошие, не беспокойтесь.
–Прекрасно, тогда скажи Поле, что я позвоню ей завтра утром. Передай привет родителям. До свидания.
Положив трубку, Максим несколько секунд пытался собраться с мыслями, затем, не слыша удивлённых возгласов за своей спиной, бросился вниз по лестнице. Дорога до дома заняла всего несколько минут. Машинально посмотрев вверх, он увидел, что почти во всех окнах их девятиэтажки горит свет. Где-то виднелись неясные силуэты, откуда-то доносились музыка, смех, детский плач и на этом фоне полного жизни людского муравейника, тёмные провалы окон их с Полиной квартиры казались особенно пустыми и безжизненными. Окно кухни выходило на противоположную сторону, и у него оставалась ещё надежда, что, придя, домой, он застанет жену за каким-нибудь занятием, но, только открыв входную дверь, сразу понял, что надеялся зря. В квартире стояла особая, звенящая тишина, которая бывает, только если в ней никого нет. Заглянув на всякий случай в обе комнаты, проверив кухню и ванную, он снова выбежал на улицу. Никогда ещё Максим не чувствовал себя таким беспомощным. Минуту он стоял не зная куда идти и что делать и тут, возле него затормозила машина с Владимиром Ивановичем за рулём.
–Поехали – коротко бросил он сыну и вскоре, они уже неслись по проспекту, спеша попасть к общежитию МГУ. Несмотря на позднее время, общежитие жило своей бурной ночной жизнью. Слышались крики, смех, чья-то пьяная ругань, которую не в силах были заглушить несущиеся откуда-то сверху звуки тяжёлого рока. Сидящая у входа необъятных размеров женщина, наотрез отказалась впустить Максима и Владимира Ивановича внутрь. Она также не захотела вытаскивать свой огромный зад из продавленного кресла, чтобы позвать однокурсницу Полины. Твердя только «не положено», она невозмутимо продолжила пить чай из огромной кружки, пофыркивая и прихлёбывая содержимое. Вконец озверев от этого непробиваемого безразличия, Максим рывком дёрнул на себя загораживающее проход кресло и бегом бросился к расположенной в конце длинного коридора лестнице. Оторопев на секунду от такого непочтительного отношения к своей особе, она уже набрала, было воздуха в лёгкие, чтобы позвать на помощь, как вдруг замолчала, услышав тихий, спокойный голос Владимира Ивановича: – У вас дама, давление сейчас так подскочит, что и «скорая» может не помочь. Давайте-ка, я лучше пульс вам посчитаю и сердечко послушаю. Дама, по всей видимости, относилась к своему здоровью трепетно, поэтому этих слов оказалось достаточно, чтобы грозное мужеподобное создание превратилось в кроткую пациентку, а почтительное «дама» заставило вспомнить, что и она имеет некоторое отношение к прекрасному полу. Принеся из машины свою сумку, Владимир Иванович измерил ей давление, дал несколько советов по употреблению лекарств и прочитал целую лекцию на тему профилактики сердечно-сосудистых заболеваний. Разговоры на тему о здоровом образе жизни, были излюбленным занятием Ангелины Петровны. Статьи из газеты ЗОЖ она заучивала почти наизусть, повергая затем в недоумение и доводя до нервных срывов врачей районной поликлиники. А просмотр телепередачи с тем же названием вообще являлся кульминационным событием недели и обставлялся со всевозможной торжественностью: чай с лимоном и мёдом, булочки или ореховый рулет из дрожжевого теста и какой-нибудь необыкновенный торт по новому рецепту. Так что теперь, найдя в лице Владимира Ивановича блестящего собеседника и благодарного слушателя, она тоже постаралась не ударить в грязь лицом и, выслушав его пространные размышления о тяжёлых больничных буднях, поспешила поделиться собственным мнением:
–Да уж, и не говорите, у государства нашего средств на всех никак не хватает. И как обидно, что вместо того, чтобы обеспечивать бесплатными лекарствами таких больных людей как я, оно вынужденно тратить их на разных вертихвосток. У нас вот сегодня такое приключилось! Я ведь почему вас не пускала? Приказ пришёл от ректора, ни под каким видом посторонних не пускать. Студенты наши сегодня сдавали анализы перед практикой, а у одной глядь, СПИД нашли. К Танюшке она из пятьдесят восьмой комнаты ходила часто, симпатичная такая девка, рыженькая, вежливая всегда. Девчата говорили, замуж она вышла, вот подарочек то мужу будет.
Стараясь не выдавать своего волнения, Владимир Иванович как можно более безразличным тоном поинтересовался: – И где же теперь эта девушка?
–Известно, где. Говорят, на принудительное лечение отправили, а там, кто знает, может и из института отчислят. Хотя знаете, может и не виновата она ни в чём, может, муж где подхватил. Кто их молодых поймёт. В наше то время всё по-другому было. Это сейчас они делают что хотят, и думают, что ни за что отвечать не будут – вздохнула она. Она хотела ещё поговорить на эту тему, но в этот момент вернулся Максим и, попрощавшись с теперь уже не такой грозной вахтёршей, они покинули общежитие.
–Пап, я даже не знаю, как тебе сказать … – начал, было, он, но Владимир Николаевич прервал его:
–Ничего не говори, я всё знаю, мне эта дама у входа всё рассказала. Теперь самое главное, выяснить в какой она больнице. Я сейчас позвоню Павлу, уточню адреса, и начнём действовать.
–Пап, но это просто идиотизм какой-то. Они, что, с ума там посходили? Полинка и вдруг СПИД. И какое они вообще имели право куда-то отправлять её?
–Это для тебя она Полина, любимая жена, а для них неизвестная молодая особа с таким вот неприятным диагнозом. Её нужно срочно вытаскивать оттуда, скорее всего у них там полный бардак с результатами анализов, но пока сделают повтор, ей каждый час там годом покажется. Больных с таким диагнозом нигде не любят.
Съёжившись на пахнущем хлоркой матрасе, Полина постепенно приходила в себя, после тех ужасов, которые проделали с ней в смотровом кабинете этого странного медицинского учреждения. Любое движение причиняло такую сильную боль, что она порой еле сдерживалась, чтобы не застонать. Закрыв глаза и стараясь не обращать внимания на тех, кто находился в этой грязной палате, Полина изо всех сил старалась взять себя в руки, мысленно повторяя, что сейчас самое главное это не впадать в отчаяние и постараться дотерпеть до утра. Она была уверенна, что Максим обязательно найдёт способ вытащить её из этого страшного заведения, нужно только подождать. События сегодняшнего дня не выходили у неё из головы. Вспоминая все унижение, которому её подвергли в институте, а затем в смотровом кабинете, она с ужасом думала о том, что никогда уже не сможет жить как раньше. За один миг жизнь полностью изменилась, а вместе с ней изменилась и она сама.
Утром их третий курс сняли с первой пары для прохождения медкомиссии в университетской поликлинике. Вспомнив, как они обрадовались, что пропустят парочку лекций, она подумала, что готова безвылазно, целыми днями сидеть на занятиях, лишь бы только больше не попадать сюда. Пройдя флюорографию и сдав кровь они возвратились в учебный корпус. Кошмар начался на последней лекции, когда в аудиторию, где сидел весь их третий курс, ввалилась толстая, горластая женщина в сопровождении медсестры и сотрудника милиции. Аудитория изумлённо замерла, и когда Пётр Львович старейший преподаватель кафедры «Английской филологии» вежливо поинтересовался, зачем им нужна студентка Ракитина, то в ответ услышал такое, что глаза у него самым натуральным образом полезли на лоб.
–Развели, понимаешь, бордель в учебном заведении, – рявкнула она, окинув свирепым взглядом притихших студентов, – государство на них деньги тратит, а они мерзавцы шляются неизвестно где, да гуляют с кем ни попадя.
–Но позвольте… – попытался вставить хоть одно слово Пётр Львович.
–Не позволю! Смотреть нужно лучше за своими шалавами. Будете теперь локти кусать, да всё, поздно уже! – гаркнула в ответ представительница самой гуманной в мире профессии. Звук её голоса был таким визгливым и пронзительным, что от него начинало вибрировать всё внутри.
Пётр Львович попытался, было, загородить собой испуганную, растерянную девушку, но был, небрежно отодвинут в сторону пришедшим вместе с нею милиционером. После того, как Полину, словно преступницу, вывели из аудитории, Пётр Львович несколько минут беспомощно оглядывал изумлённо молчавших студентов, а затем, знаком велев всем оставаться на своих местах, быстрым шагом вышел из аудитории и направился в деканат.
–Пётр Львович, пожалуйста, успокойтесь, – терпеливо отвечала ему секретарь декана Лидия Аркадьевна, – для нас самих это полнейшая неожиданность. Да, студентка Вишневецкая всегда была у нас на хорошем счету, она блестяще учится, участвует в общественной работе, недавно вышла замуж. Вполне возможно, что всё это ужасное недоразумение. Вот для того, чтобы всё выяснить окончательно, её и забрали в больницу, чтобы провести повторный анализ.
Пётр Львович изумлённо смотрел на невозмутимо спокойную Лидию Аркадьевну.
–Да вы понимаете или нет, что нельзя так травмировать человека? Она ведь перенесла тяжелейшую операцию год назад. А её обозвали шалавой и под конвоем, на глазах у всех вывели из аудитории как закоренелую преступницу. Это, по-вашему, нормально?
Поморщившись от резанувшего слух «шалава», Лидия Аркадьевна устало посмотрела на него и поинтересовалась:
–Ну а от меня конкретно, что вы хотите? И вообще Пётр Львович, давайте прекратим этот разговор. Итак, голова кругом идёт, такое пятно на нас теперь ляжет. Григорию Афанасьевичу уже звонили от проректора, он сразу после звонка уехал куда-то, злой как чёрт. Да, и вот ещё что, собрание назначено на шесть вечера, так что не забудьте явиться во время, там, кстати, и выложите свои соображения по этому вопросу. А теперь извините, у меня работы невпроворот.
Произнеся это, она бойко застучала по клавиатуре, всем своим видом демонстрируя жуткую занятость.
Осознав, что никакой помощи от Лидии Аркадьевны ему не добиться, Пётр Львович решительным шагом вышел из приёмной и выписав из личного дела адрес и номер телефона Полины, начал действовать самостоятельно.
Все попытки дозвониться по нужному номеру оказались безрезультатными. Он долго не вешал трубку, но оттуда неслись только громкие, протяжные гудки. Бормоча под нос: – мерзавцы, ну какие же редкостные подлецы и мерзавцы, как их только земля носит! – старенький профессор отправился по указанному в анкете адресу. Нажав несколько раз на кнопку звонка, и убедившись, что пока он был в пути, домой так никто и не пришёл, Пётр Львович написал записку, в которой как можно более лаконично изложил всё, что произошло в тот день с Полиной и, просунув её в щель возле замка, поехал обратно в институт.
Главным вопросом, который обсуждался на этом внеочередном факультетском собрании, был вопрос о том, как быть далее со студенткой Вишневецкой. Оглядывая некоторых, особенно пламенных обличителей, Пётр Львович не мог понять, как могло случиться, что, проработав с этими людьми не один год, он так и не понял, что они из себя представляют. Не в силах больше слушать всю ту гадость, которая выливалась на голову несчастной девушки, он громко стукнул кулаком по столу и звенящим от возмущения голосом обратился к удивлённо замолкшей аудитории:
