Читать книгу: «Флешбэки из Поднебесной, или Каталина гоуз нах Джонгуо», страница 4

Вечером Катька в невыносимой тоске читала статью молодого ученого Макута-Коло. Из названия следовало, что речь пойдет об изучении основных алгоритмов неравномерных синусоидальных сигналов. После прочтения первых же строк научного опуса юный лингвист предательски зевнула. «This article is devoted to the quantitative estimation of a basic algorithmic analysis of non-uniform sinusoidal signals¹⁴…», – бубнила она. «Господи боже ж ты мой, да за что мне это все? И зачем я только согласилась читать эту зубодробительную муть? – мысленно ругала себя Катька. – Чтоб ему жилось хорошо в Республике Конго со своими синусоидальными сигналами. Больше никогда не соглашусь читать эту техническую чухню». Но зевая, вздыхая и матеря себя и своего африканского приятеля, статью она все-таки дочитала, и, поправив кое-где грамматические ошибки, отправила Сержу.

На следующий день после учебы, когда лучшие подруги сидели за столиком уютного кафе, попивая кофе, Катька не могла оторвать взгляд от новых Викиных сапог. Коричневые скучные боты были искусно декорированы крупными бордовыми цветами из замши, украшенными стразами. Викина длинная челка сегодня тоже была выкрашена в винный цвет, в тон к декору на обуви. Похожие цветы, только вязанные крючком, расцвели и на ее белом кардигане асимметричного кроя.

– Ну, ты красотка, конечно. Вся в цветах. Твоя работа? Хенд-мейд? – восторженно прищелкивала языком Катька.

– Ну, могла бы и не спрашивать, – отвечала Вика, гордо вытягивая вперед длинные ноги в эксклюзивных сапогах.

– Тебе уже пора продавать свои работы, делать на заказ. Я думаю, желающие найдутся. Таких вещей в магазине не купишь.

– Пожалуй. У нас скоро показ, а после показа будет работать шоу-рум, где попробуем обольстить гостей нашими работами. Ты тоже приходи. Вот и посмотрим, что будет пользоваться спросом и что удастся продать, – задумчиво протянула Вика. – Так, а ты давай про Китай рассказывай.

– Да грант предложили на месяц, стажировка в партнерском вузе в каком-то мифическом городе Саньмэнься, я даже и не слышала про такой раньше. Я сначала и ехать не очень хотела, а потом подумала, почему бы и нет? Будет и педпрактика, китайским студентам русский буду преподавать, и стажировка – на занятия похожу, вуз посмотрю, китайский подтяну немного. Только вот засада, со мной такое нечто едет – сынок профессорский. Как его уговорили ехать, для меня до сих пор загадка, – посетовала Катька.

– А что с ним не так, ну, с этим сынком?

– Да ты понимаешь, у меня такое чувство, что он вот именно что сынок – жутко инфантильный и вообще малосимпатичный персонаж, живет в своем параллельном мире где-то в виртуале, в наш мир вылетает исключительно благодаря волшебному пенделю то от папы с мамой, то от кого-нибудь из преподов, законченный социофоб короче. И еще, говорят, геймер. Я тут у народа поспрашивала, говорят, он в какую-то онлайн-игрушку резался сутки, не выходя из комнаты, даже для отправления естественных надобностей бутылочку подставлял. Ну полный пипец! И вот это вот едет со мной в Китай! Однокурсники его Валенком называют.

– Почему? Такое сильное внешнее сходство? – рассмеялась Вика.

– И это тоже. Фамилия у него Пименов, а от пимов до валенок недалеко, ну и вообще он конкретно сибирский валенок! Так что погоняло ему подходит.

– Ну и ладно, съездишь с Валенком, зато у Грыни не будет повода для ревности. Как он там поживает? Кот его больше не покалечил?

– Он просто не дал Ысю повода, ибо с субботы не заходил ко мне. Один раз мы виделись, но на его территории. Правда, все как-то так…

– Что, прошла любовь – завяли помидоры? – хмыкнула Вика. – Что-то быстро.

– Да я пока ничего не решила, Вича. Вот в Китай съезжу, отдохнем друг от друга, посмотрим, чувства проверим временем и расстоянием. Слушай, я вот у тебя спросить хотела. А что за парень у тебя на вписке был, странный такой? Ну, Кондрат, он вроде бы с Настей приходил, – смущенно спросила Катька.

– Ага, запала, значит? – удовлетворенно отметила Вика. – И судьба бедного Грыни висит на волоске, готовом оборваться в любой момент под тяжестью твоего непостоянства.

– Ой, кто бы говорил! – обиженно протянула Катарина.

– А что я? Я просто вообще мужиков ненавижу, ибо все они козлы рогатые, – парировала Вика.

– Ну да, ну да, только тебе это почему-то не мешает с ними спать и менять их, как одноразовую посуду, – ехидно проворковала Катька.

И подруги, ощетинившись, уставились друг на друга, раздувая ноздри и придумывая, какие бы еще колкости сказать друг другу. Впрочем, долго дуться друг на друга они не могли.

– Ладно, мать, – примирительно сказала Вика, – в твоих словах есть правда. Мужики для меня действительно большой ценности не представляют, начиная с моего любвеобильного папаши. Но заметь, в моих половых отношениях все честно – я никому ничего не обещаю, но ни от кого ничего и не требую взамен. Встретились, пообщались, приятно провели время, никто никому ничего не должен, никто не предъявляет никаких претензий. Рациональное использование людьми друг друга – такой тип отношений очень удобен.

– А, может, просто никто тебя не зацепил так, чтобы не выбрасывать его, как одноразовый стаканчик? И ты таким вот беспорядочным способом ищешь своего единственного?

– Да кого там искать, Кэт. Чтобы ни в ком не разочаровываться, лучше ничего ни от кого не ждать. Тогда живешь спокойно, без этих вот дурацких внутренних метаний и рефлексий. И да, вечно грызущих меня внутренних мышей по твоему примеру я тоже выращивать не хочу.

– Да, Вича, твой папик, тебе, конечно, в карму изрядно нагадил, – грустно изрекла Катька.

В памяти у нее всплыл Викин отец – красивый высокий мужчина, гостеприимный весельчак, который всегда подмигивал Катьке, когда та заглядывала в гости к подруге, и усаживал ее пить на кухне чай с какими-то вкуснячками. Она и не предполагала тогда, что все так повернется в один непрекрасный момент. Затем она вспомнила Викино замороженное лицо с побелевшими губами, и как тормошила ее и обнимала в комнате, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции и вытащить из ступора.

В тот день Вика с мамой собирались ехать подавать документы на паспорт по случаю четырнадцатилетия. Маман долго ругалась по телефону с отцом, потому что он отказывался отвезти их на машине в миграционку, ссылаясь на свою большую занятость на работе, в результате чего им пришлось ехать на автобусе. Но самый юмор был в том, что обе они – мать по причине взвинченности после телефонных дебатов с папиком и Вика в силу временного отупления из-за осознания собственной взрослости и получения своего личного паспорта благополучно забыли дома Викино свидетельство о рождении, без которого, разумеется, делать в миграционке было нечего. И обнаружили дамы нехватку важного документа только в автобусе почти на полдороги к месту назначения. В результате с руганью и взаимными обидами им пришлось выйти и отправиться домой несолоно хлебавши в надежде все-таки успеть сегодня до закрытия подать документы.

Вернувшись домой, мать, не раздеваясь, понеслась в комнату искать заветную бумажку, Вика – за ней, не обратив внимания на какие-то странные звуки, которые по всем законам, подкрепленным свидетельством о заключении брака между супругами Коваленко, не должны были в данный момент раздаваться из спальни. Но на пороге комнаты мать и дочь застали весьма банальную, но при этом динамичную антрепризу, разыгрываемую двумя актерами, верхним из которых был Викин папик. Действо было весьма захватывающим, но, несмотря на это, добропорядочные моралисты поспешили бы поставить на нем маркировку 18+.

С диким воплем «Ах ты, козлина безрогий» Викина мать схватила первое, что попалось ей под руку (а это была та самая дамская сумочка, куда, по свидетельствам очевидцев, легко помещается вилок капусты), и весьма технично метнула в центр колышущейся скульптурной группы. Женский истеричный визг и мужской стон с матами наглядно проиллюстрировали, что снаряд достиг своей цели. Папаня, пытаясь оторваться от своей партнерши снизу, начал лепетать что-то стандартное в духе: «Танюша, успокойся, это не то, что ты подумала» и «Я тебе сейчас все объясню», но ужас в том, что оторваться он не мог, а объяснять что-то разъяренной жене, находясь, так сказать, внутри другого объекта, было как-то не слишком уместно в данной ситуации.

Проблема в том, что у девахи от страха в связи с неожиданным появлением хозяйки дома что-то там бесповоротно заклинило, и, как говорится, пестик попал в плен к тычинке. Она бы и рада была уползти куда-нибудь под кровать или, схватив свою одежду, нестись, куда глаза глядят, но не тут-то было. Завывая от ужаса при виде направленной ей в голову тяжелой вазы, она все-таки сползла на пол, но поняла, что ее наездник, как приклеенный, сползает вместе с ней. Отряхиваясь от осколков разбившейся о подоконник вазы, деваха, не переставая верещать, на четырех костях пыталась прорваться к входной двери, взбрыкивая крупом, чтобы сбросить незадачливого всадника. Таким вот кентавром, под аккомпанемент истерического хохота Вики, уворачиваясь от летевших в них предметов, они прогарцевали вон из квартиры и застряли где-то на лестничной клетке.

Мать, выбросив в подъезд принадлежавшие обоим артистам спектакля для взрослых причиндалы, включая ноутбук, чемодан и даже электродрель, схватилась за сердце и потеряла сознание. Вика, совершенно обалдев от короткого, но запоминающегося представления, носилась по квартире, то звоня в скорую помощь, то неся стакан воды, чтобы побрызгать матери в лицо. Через некоторое время к подъезду подъехало две скорых – в одну из них заполз кентавр о двух головах, которого кто-то из сердобольных соседей снабдил большой простыней, дабы соблюсти приличия, а в другую, покачиваясь, взошла жертва супружеской измены, а по совместительству укротительница кентавров.

Вика позвонила Катьке, которая тут же примчалась на помощь, долго пыталась растормошить подругу, привести ее в чувство. Потом Катюха нашла в холодильнике недопитую бутылку вина, налила в стакан и заставила свою одноклассницу, одуревшую от просмотра шоу и участия в нем, не соответствующего ее возрасту, выпить. Потом Вика долго плакала и смеялась, рассказывая своей наперснице, что произошло и куда делись родители, после чего, успокоившись немного, девчонки попытались убрать остатки бойни в подъезде и дома. Пока мать была в больнице, Вика жила у Павловских. А папик, освобожденный таки руками умелого врача из своего временного плена, собрал уцелевшие после битвы манатки и по-тихому съехал. Как рассказывали потом общие знакомые, он обрел недолгое счастье с очередной тушкой молодой свежей девчатины где-то на ее территории, а потом и вовсе переехал куда-то в европейскую часть России.

– Слушай, Вича, а ты так его и не простила до сих пор? Столько лет уже прошло, – задумчиво спросила Катька.

– Ну как сказать, Кэт, я вроде бы отпустила ситуацию. Он, конечно, козел, и бабы у него, как выяснилось, присутствовали перманентно, но меня он по-своему любил. И потом, когда съехал от нас, регулярно помогал материально, и так тоже, брал меня на пикник, в боулинг, один раз хотел меня на море взять с собой, да мать не отпустила, сказала, что не желает, чтобы я опять попала на очередное шоу для взрослых. Я с ним общаюсь, отец же как-никак, но последнее время в основном в ВК или по телефону. Просто знаешь, я же теперь никому не верю, мне кажется, что все мужики такие кобелины бесчувственные, – вздохнула Вика.

– Не дрейфь, подруга, прорвемся. Встретишь и ты человека, которому сможешь доверять, сто процентов. Не все же такие… палковводцы, мать их. Есть же кроме половых инстинктов еще что-то – интеллект, общие интересы, уважение, любовь в конце концов!

– Палковводцы, говоришь? Ну да, не все, наверное. Но и среди этих попадаются экземпляры, вполне пригодные к употреблению. Главное, использовать их исключительно по назначению. А про Кондрата я почти ничего не знаю. Не скрою, сама с ним думала замутить, но он какой-то странный – приходит внезапно, когда его не ждешь, уходит неожиданно, появляется почти из ниоткуда. И контактов его у меня тоже нет. Знаю, что он вроде с Настей мутил… Да, слушай, мать, а что ты мне там рассказывала про какого-то альфа-самца, поручение твое от международного отдела?

– О, это отдельная история. Там просто герой-любовник, можно сказать, мачо! Есть такая страна – Конго, слыхала? – заговорщицки зашептала Катька.

– Так он негр что ли? Мачо, блин, мучачо. Хотя… Бывают, конечно, такие экземпляры, – мечтательно по-кошачьи зажмурилась Вика.

– Эй, подруга, ты никак фильмов для взрослых насмотрелась? Не хотелось бы тебя разочаровывать, но ничего общего с атлетами в коже и латексе ты там не увидишь, – захохотала Катарина. – Ну, просто аспирант, внешность, конечно, специфическая, Вича, не в твоем вкусе. Хотя девок кадрит, и да, у него в Конго, по его словам, жена и двое детей. О, а вот, собственно, и наше африканское мачо, как говорится, вспомни заразу – появится сразу, – глубокомысленно изрекла Катька и ответила на звонок вибрирующего на столе телефона.

– Катрин, это я, Серж!

– Да узнала я тебя, ты у меня в контактах один такой.

– Катрин, ты моя спаситель, я хотел сказать много спасибо за статья, сегодня я отправлял ее в редакция. И я хочу благодарить тебя. У меня есть очень хорошая, как это по-русски, качабали. Тебе надо пробовать.

– Что у тебя есть? Не поняла. И вообще, не стоит благодарности, – рассеяно ответила Катька.

– Мой друг в Руанда научил меня делать очень хорошая качабали, куньяза, всем очень нравится. Это надо знакомиться с африканские традиции, очень хорошая куньяза. Катрин, приходи ко мне в общага, я очень рад тебя видеть. Надо пробовать, – продолжал настаивать благодарный аспирант.

– Подожди, Серж, я тут с подругой сижу, сейчас посоветуюсь, – неуверенно проговорила девушка и, прикрыв трубку рукой, прошептала: «Вича, он предлагает что-то попробовать, благодарит за помощь в проверке перевода статьи. Сходим что ли?»

– А что пробовать-то? – с интересом спросила Вика.

– Да не знаю, блюдо, наверное, какое-то, я название не поняла. Говорит, друг его из Руанды научил готовить.

– Ну а чё, давай сходим, попробуем экзотическую африканскую кухню.

– Серж, ладно, мы с подругой зайдем вместе попробовать. Ты не возражаешь? – уточнила Катька.

– Конечно, я не возражаю! Это очень хорошая куньяза, девушки надо пробовать! Очень хорошо, грандиоз! Я буду подождать.

– Погоди, Серж, сейчас, – и Катька вновь зашептала подруге: «Слушай, неудобно совсем с пустыми руками вваливаться, давай хоть к чаю что-нибудь купим? Вдруг, нам эта африканская еда совсем не понравится?».

– Давай тогда уже и чаю купим, а то неизвестно, какие отвары он там варит, – с сомнением заявила Вика.

– Серж, мы сейчас зайдем в магазин, купим что-нибудь вкусненькое и придем. И чай тоже. Ты какой чай пьешь – черный или зеленый? – поинтересовалась Катька.

– Чай? – растерянно произнес ее собеседник. – Хорошо, чай тоже хорошо, потом можно чай.

– Так какой, черный или зеленый?

– Зачем черный? Я сам черный. Чай хорошо зеленый, – улыбнулся в трубку африканец.

– Ну, тогда жди, – отчеканила девушка и нажала отбой.

Через полчаса девчонки с коробкой эклеров и упаковкой зеленого чая в пирамидках зашли в вестибюль общежития № 8. На вахте вместе с дежурной сидела и коменда, орлиным взглядом окидывая всех входящих и выходящих.

– Здравствуйте, Марина Аркадьевна! Мы к нашему конголезскому аспиранту. Как он тут устроился? – выдавив из себя любезную улыбку, произнесла Катька.

– А, Катарина, здравствуй. Да отлично он устроился, живет, как король, в комнату к нему пока никого не подселили. Только вот беспорядок у него, и еще он ночью громко разговаривает по Интернету! Студентам мешает спать! Зинаида Ивановна стучалась к нему, а он ругается. Да и посетителей к нему много ходит, девки в халатах туда-сюда шныряют. Потом вот уедет в свою Африку, а у нас тут дети черные заведутся! – с негодованием изливала душу коменда.

– У вас черные дети заведутся? – с сомнением протянула Катька.

– Ты не зубоскаль, молодая еще, – одернула ее коменда, – у студенток наших беспутных заведутся.

– Да, шучу я, Марина Аркадьевна, а ночью он разговаривает, потому что у нас с Конго большая разница во времени. Пока его родственники с работы вернутся, то-сё, у нас ночь уже.

– И тем не менее у нас есть правила проживания, они едины для всех студентов, будь то русский, казах, монгол или этот ваш, Конго. Так что ты, Катарина, как представитель студенческого актива, поговори с ним, объясни и по поводу уборки тоже. А то потом будем за него краснеть опять на обходе, – нудила коменда.

– Хорошо, конечно, – покивала головой Катька, и девчонки прошли мимо вахты в сторону лестницы.

Распахнувший перед своими гостьями дверь Серж был великолепен – на нем было надето какое-то одеяние в национальном стиле, то ли цветастый широченный балахон, то ли странное мужское платье с огромными просторными рукавами. Распашонка по вороту в несколько кругов была декорирована ярко-оранжево-красно-черным принтом, по внешнему виду напоминавшим какой-то сказочный воротник с древнеегипетских изображений, только в другой цветовой гамме. К нижней окантовке такого условного воротника были пришиты небольшие украшения в виде кистей или бубенчиков, слабо позвякивавших при движении. Да и сама рубашка, или как там правильно назывался этот экзотический костюм, была расписана каким-то ярким цветочно-геометрическим орнаментом. На голове у него сегодня вместо банданы была надета небольшая остроконечная черная шапочка в белую и оранжевую полоску.

Вика замерла в восхищении. Как натура творческая и художественно одаренная, она с интересом начала рассматривать необычный принт и украшение костюма.

– Шикардос! – изрекла она. – А ну, поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! – прищелкивая языком, пропела девушка.

– Серж, это моя подруга Виктория, – с улыбкой сказала Катька. – Твой роскошный костюм нас просто сбивает с ног своим великолепием.

– О, Катрин, Виктория, манифик, – промурлыкал конголезец, и глаза его маслено заблестели, когда он снизу вверх перевел взгляд на высокую девушку с челкой цвета бордо.

– Альфа-мачо, – резюмировала Вика, с высоты своего роста рассматривая гномоподобного африканца.

– Ну что, будем чай пить? Где там твоя пуньяза-хуньяза или как там твое африканское блюдо называется? – с улыбкой спросила Катька.

– О, да, две прекрасные девушки, манифик! Будем пробовать, очень хорошая куньяза! – торжественно провозгласил Серж и указал на свою кровать, которая поверх простыни была застелена каким-то плетеным ковриком, похожим на соломенную циновку.

– Серж, а ты зачем коврик на кровать постелил? Его же, наверное, на пол нужно стелить, к двери. А то потом опять Марина Аркадьевна с обходом придет, будет ругаться, – в легком недоумении заметила Катька.

– Она ненормальная, с приветствием! – обиженно сообщил Серж.

– С приветом, а не с приветствием, – расхохоталась гостья, – только ты ей так не говори, а то еще больше ругаться будет.

– Этот ковер надо стелить на кровать, это специальный ковер из банана. Такой ковер в Африке нужно подарить девушка, когда есть свадьба, чтобы было много хорошие ночи и много хорошая куньяза, – со значением произнес конголезец.

И тут Катька почувствовала, что она чего-то не понимает. Или нет, у нее возникло чувство, что она пришла на корты с бейсбольной битой вместо теннисной ракетки. Она просто зависла, потом озадаченно посмотрела на коврик, перевела взгляд на хозяина комнаты, нетерпеливо поблескивающего глазами.

– Так где чайник-то, Серж Великолепный? – не выдержав паузы, изрекла Вика. – Заинтриговал, когда пробовать будем твою куньязу?

– Вича, погоди пять сек, – задумчиво остановила ее пламенную тираду Катька и ввела в поисковик своего телефона слово «куньяза».

Вика подошла поближе и стала через плечо вслух читать статью из Википедии: «Куньяза – название сексуальной практики, распространённой в районе Великих озёр в Восточной Африке, которая предназначена для…». Тут она прервала чтение и в недоумении воззрилась на свою подругу.

– Кэт, я не поняла, так что мы будем пробовать? – И практически без паузы она резко повернулась к экзотическому африканцу. – Ах ты ж, африканский ты козел безрогий, ты чего это нас позвал? Ну, кобелина, Кать, я ж тебе говорила, все они уроды! И с воплем «гамадрил черномордый» Вика точным броском метнула в несчастного африканца пакет с эклерами и чаем.

Пакет припечатал незадачливого любителя экзотических сексуальных практик к полу. Он сидел, абсолютно обескураженный, и выглядел совершенно растерянным и обиженным.

– Зачем ругаешься? Хорошая куньяза, не нравится – не пробуй, а зачем драться? Э-э, русские женщины все с приветствием.

Вика с Катькой переглянулись и, рухнув на постель, застеленную ковриком из банановых волокон, одновременно захохотали до слез так, что Катька начала икать, а Вика пару раз то ли хрюкнула, то ли всхрапнула. Отсмеявшись, девчонки подсели к обиженному Сержу.

– Не обижайся на нас, это как бы тебе сказать, misunderstanding, некоторое недопонимание. Мы-то думали, что ты нас зовешь чай пить с каким-то экзотическим африканским блюдом, а тут такое… И коврик этот из банановых листьев, – посмеиваясь, сказала Катька.

– Ладно, Серега, почапали мы, а ты чаю с эклерами все-таки попей, – хмыкнула Вика и на прощание чмокнула чернокожего аспиранта в нос.

– Попили, блин, чайку, – продолжала заливаться Катька, шагая от общаги в сторону остановки.

Вика же тем временем сосредоточенно читала что-то у себя в телефоне.

– Ты куда залипла, подруга? – поинтересовалась Катька.

– Да вот, изучаю экзотические сексуальные практики, любопытно стало. Мать, как тебе такая африканская экзотика, не захотелось все-таки попробовать? Конголезец твой так настоятельно предлагал, – смешно сморщив нос, осведомилась Вика.

– Да иди ты… на банановый коврик, – расхохоталась Катька, – по мне, так слишком уж экстравагантно.

– Значит, хорошая куньяза, надо брать, – задумчиво резюмировала Вика, и девчонки с хохотом побежали к остановке.