Читать книгу: «Сказания Дальних гор», страница 10
Глава 7. Возвращение в посёлок
Костер уютно потрескивал на полянке перед охотничьей избушкой, трое охотников расположились на деревянных чурбанах вокруг костровища, ожидая, когда заварятся ароматные травы в небольшом котелке, висящем над огнем. Горец лежал чуть поодаль, на охапке сена, укрывшись шерстяным одеялом.
– Погоди, сейчас заварится лихогон, дам тебе выпить, – пообещал раненому Дульф. – Давно известно, что лист лихогона хорош при лихорадках разных, а корень евоный силы восстанавливает, вот хоть если кто, как ты, уважаемый, много крови потерял. И ежели живот скрутило, тоже хорош… Оттого лихогоном и зовется.
– Сыпасибо, – поблагодарил Адыл.
На только что состоявшемся совещании было решено остаться в Кедровой Пади до завтрашнего дня. Раненый горец заверил, что за сутки наберется сил и потихоньку сможет уже добраться до родного аила. Вечер, соответственно, постановили посвятить охоте, потому как не напрасно же сюда шли, ноги били.
– Вот уж воистину – не напрасно, – невесело ухмылялся Иржи. – Повоевали. А то, знаете ли, скучно тут у вас начало становиться…
– Человеку зато помогли! – поправил его Дульф. – А ведь кто знает, может, это еще и пригодится! Горцы – они народ благодарный. Вот он своим расскажет, как мы втроем архуров перебили, будем в их роду навроде героев. Сможем их гостеприимством пользоваться, словно близкие родичи, так то! А в наших местах это немало!
Был, конечно, риск появления нового отряда архуров, но Дульф, да и горец, с которым не преминули обсудить данный вопрос, оценивали вероятность этого весьма низко.
«Как увидят своих побитыми – сразу кинутся за подмогою, идти, Синему Камню мстить», – перевел Дульф слова Адыла. А от себя добавил: «Ведь если их горцы перебили, то всяко домой вернулись после этого, зачем их в долине искать?» Звучало вполне здраво.
…Травы заварились, Дульф зачерпнул ароматный отвар кружкой, выдолбленной из цельного куска кедра, и протянул раненому. Тот присел, взял кружку обеими руками и стал не спеша прихлебывать, дуя на воду. Вечерело. Где-то неподалеку среди ветвей кричала кедровка.
– Немного отдохнем, попьем, да идти надо, чтобы загодя на водопое устроиться, – сказал Дульф. Все трое посидели некоторое время молча, потягивая из кружек травяной напиток. Договорились, что иного зверя, кроме единорога, стрелять не будут: мяса и так добыто много – два оленя. Первого еще не съели, так что и на обратный путь хватит, и хозяйке Фене оставить.
Травяной напиток бодрил, возвращая силы, потраченные за трудный день, и одновременно успокаивал, снимая напряжение. Тим блаженно расслабился.
– Я когда совсем маленький был – мы с отцом еще в Ясноморье жили, – стал рассказывать Тиму с Иржи их проводник. – Так там один человек жил, его «Меткач» все звали. Тоже, наподобие вот тебя, сударь Тим, стрелял дюже хорошо! Я-то сам плохо помню, да отец потом мне рассказывал. Чудеса, говорят, творил!
– Ага? – обозначил интерес Иржи.
– Точно! Он раньше в абордажной команде служил, на боевой галере. Так он забирался куда-нибудь повыше, на мачту, там такие специальные площадки делали для стрелков, и вот, пока корабли сближались, он успевал высмотреть самых опасных бойцов на вражеском корабле, и всех их стрелами поразить! Ну и, конечно, стрелков других, чтобы не мешались! На расстоянии в половину морской стадии мог в человека попасть. И это, заметьте, во время непрекращающейся качки!
– А это ты не сильно ли загнул? – возмутился Иржи. – На пол стадии!
– Ну, так говорят. Там, вишь, точно не измерить было расстояние-то. На глаз! Но где-то около того, во всяком случае. Только потом он с флота ушел.
– А что так? Ранили?
– Нет. С одним из морских командиров поссорился. Тот его прилюдно за нарушение дисциплины отхлестал бичом. Там, на гребном флоте, порядки очень строгие. Сразу Меткач ничего сделать не мог: сразу бы попал на расправу к военному прокурору. Зато через несколько дней он его в порту подкараулил и застрелил из арбалета. И убежал… Так что прославился он потом уже как наемный убийца!
– Вот как? – мрачно откликнулся помощник пристава.
– Ну да… В Ясноморье было несколько городских банд, и в портовом квартале, и в трущобах, и в торговом районе. Они все время что-то делили между собой. И кто-то там из них нанял Меткача, так тот за полгода перестрелял главарей почти всех банд. А нанял Меткача Гора. Отец рассказывал мне, что этому Горе подчинялись в порту все грузчики, и многие наемные матросы, которые постоянно околачивались в портовых тавернах, тоже входили в его команду. Банду, если по- другому сказать. У Горы было три притона, где можно было и поразвлечься, и купить все, что угодно, контрабанду всякую… Все кабаки поблизости от порта Кулаку дань платили. Вот этот-то Гора с помощью Меткача половину города себе прибрал. А потом случилось ему заказать бургомистра…
– Как, бургомистра? – переспросил Иржи. – Не слишком ли?
– А тот что-то ему в делах сильно напортил. Вроде, хотел сам, свои таверны в портовом квартале открыть, ну, через подставных людей, конечно. Это у вас в городах называется – конкуренция, да? По-моему, мы тут, в Поселке, живем проще и справедливее, чем там, разве нет? Ну так вот, Меткач, рассказывают, забрался в башенку на городской ратуше, прямо во время какого-то карнавала, когда на площади перед ратушей собралось полно народу, и бургомистр стоял на помосте, поздравлял горожан… Так он достал его стрелой с башни через всю площадь, а она шириной была почитай что шагов триста! И ведь попал прямо в сердце! А потом ушел по-тихому.
– Выстрел, вероятно, был неплохой, – согласился Тим. – Только всегда жаль, если способный человек, прекрасный стрелок, начинает заниматься такими делами. Все, чего он тогда заслуживает – это чтобы его повесили, не смотря на предыдущие заслуги…
– А его и повесили! – радостно сообщил Дульф. – После этого случая его выследили и поймали городские стражники.
Он отставил опорожненную кружку и поглядел на небо:
– Что ж, скоро будет темнеть. Идём?
– Да пора, пожалуй, – поддержал его Иржи.
Оставлять Адыла в домике они не рискнули, а сочли более безопасным спрятать его неподалеку, где поваленный бурей ствол большой лиственницы был окружен молодой лиственничной порослью, образуя неплохое укрытие. Ему помогли забраться под ствол, где он притаился, завернувшись в свое одеяло, словно в пещере.
Снова охотников окружил вечерний темнеющий лес, с шебуршанием птиц в кронах деревьев и неприметных зверьков внизу, среди мхов и опавшей хвои, со стуком дятлов, взволнованным цоканьем белок. Тим очень любил лес, и сейчас окружающая его картина никак не увязывалась с пониманием того факта, что поблизости идет настоящая война. И даже более того: что они сами влезли в эту войну!
Они тихо ступали по мхам, направляясь к ручью. Шли мимо растущих вокруг вековых кедров и лиственниц, поднимались на небольшие увалы, выходили на поляны.
– Значит, говоришь, повесили Меткача-то? – продолжил Тим прерванную тему.
– А, ну да, повесили. За ноги, вниз головой. Три дня провисел. Впрочем, говорят, он и суток не выдержал. Так-то с ним расправились за убийство бургомистра. А если бы поймали только за то, что он на Гору работал, других разбойников убивал, то, глядишь, посадили бы его просто в острог…
– Да дело не в этом, – поморщился Тим. – Всё равно – как по- разному люди свои способности употребляют! Ну, бежал с флота, мало ли куда мог наняться! Уж неужто этот Гора ему столь много платил, что стрелок иначе заработать не мог, ежели он так хорош?
Ему, представителю закона, было очень неприятно услышать, как превосходный стрелок – кто знает, такой же как и он, или даже лучше – превратился в заурядного преступника, одного из тех, истребление которых составляло смысл его работы.
Дульф только пожал плечами: «Я, – мол, – почем знаю?»
Они бесшумно шли по мягкому, пружинящему под ногами мху, иногда срывая растущие прямо под ногами лесные ягоды. На лес уже спустились серые сумерки. Вскоре Дульф жестом приказал остановиться и еле слышно объяснил:
– Вон там уже ручей. Я вас на два разных водопоя посажу. Так надёжнее. Время в запасе есть, единорог – он, если приходит, то когда стемнеет. То есть у нас в запасе есть час, а то и два. Сударь Иржи, пойдем!
Он повёл лесничего через заросли к тому месту, где звериная тропа подходила к речке, текущей через лес. На несколько минут Тим остался один. Ветер негромко и успокаивающе шумел над головой, равномерно покачивая ветви огромных кедров. Сами собой отодвигались на самый задний план мысли о какой-то войне, происходящей буквально рядом с ними, об исчезновениях людей в посёлке, оставалось лишь то, зачем он сюда приехал – природа и уединение. И еще хоронящийся где- то в темноте черный единорог. Тим вспомнил о своих друзьях и знакомых из Старой Пущи, многие из них увлекались охотой, но никто не забирался столь далеко. Зато потом любили слушать рассказы…
Хрустнула под ногой ветка, и Дульф возник перед ним из вечернего сумрака. «Пойдём!» – показал он жестом. Пройдя еще шагов триста, они оказались в том самом месте, которое так понравилось Тиму накануне. Они остановились возле глубокой речной заводи, в полутора десятках саженей от которой в сгущающейся темноте еще различалось озеро. Дульф прошептал:
– Выбери здесь себе место. Ждать придется долго. До середины ночи, позже он не приходит, уже ищет себе укрытие на день. На мелочь не отвлекайся, а не то выстрелишь по косуле – а его вспугнешь! Я же перейду речку, тут брод рядом, там в одном месте есть перекресток звериных троп, там покараулю… Я потом за вами приду.
И с этими словами следопыт отошел в сторону, почти скрывшись в темноте, Тим услышал его осторожные шаги по воде. Помощник пристава удобно устроился под кустом, названия которого он не знал, сзади его рос большой, в полтора обхвата, кедр. Кедр закрывал его сзади, ветви куста – справа, со стороны тропы, открытой оставалась левая сторона, обращенная к реке, ширина которой, вместе с заводью, в этом месте была шагов около десяти. Впереди в свете взошедшей луны мерцала гладь озера. Тим уселся на мощный корень кедра и прижался спиной к стволу дерева. Потянулось время.
Небо было ясным и, как и полагается в горах, звездным. Среди деревьев проникал рассеянный свет от луны и звезд, так что вполне возможно было различить, что делается, по крайней мере, в двух-трех десятках шагов вокруг. И вновь охотника окружили звуки ночного леса. Положив арбалет на колени, Тим ждал. Вспомнился вдруг вечер дня за два до их отъезда из Старой Пущи. Они пили вино у Дария, сыщика городской стражи, приятеля Тима. Дарий жил в небольшом домике рядом с городскими воротами, от которых начинался Приморский Тракт, идущий через Мостовище в Ясноморье. Кроме Дария и Тима собрались еще Олаф, второй помощник пристава и Эрн, наемник, командир отряда конных лучников, несколько лет назад приехавший в их городок из далёких закатных земель, где нес службу на границе с враждебным Империи королевством Арджаб, а в народе именуемом также Загорьем за то, что большая часть границы с ним проходила по горным массивам. Хотелось бы видеть еще и Владу, молодую женщину, недавно поступившую на должность секретаря окружного прокурора после окончания университета в Стоунграде. Однако нравы здесь, в провинции, были еще не столь свободными, как в столице, и присутствие на подобном сборище незамужней женщины считалось предосудительным. Хватало и того, что она смогла получить подобную должность, что было бы невозможно еще десять – пятнадцать лет назад…
…Подняв оловянный бокал, наполненный крепким и сладким вином из южных воеводств, Эрн обратился к Тиму: «Рад за тебя! Я бы тоже с удовольствием провел пару недель где-нибудь в лесу на охоте! Пусть твой отдых будет лёгким и приятным, потом расскажешь!»
«Ну что же, действительно, всего лишь лёгкий отдых на природе», – мысленно усмехнулся Тим. Впрочем, действительно, не смотря ни на что, неприятным бы Тим его не назвал. И, поразмыслив, пришел к выводу, что не променял бы нынешние приключения на скучное врямяпровождение в городе и его ближайших окрестностях.
Прошел, пожалуй, час ожидания. Тим еле заметно пошевелился, устраиваясь поудобнее. Вокруг ничего не изменилось, только несколько раз бесшумно промелькнула взад-вперед довольно крупная сова, облетела вокруг кедра и умчалась дальше, в поисках добычи. Тим вслушивался в окружающий лес, наполненный шорохами и скрипом, происходящими, главным образом, от ветра. Ритмичное покачивание веток убаюкивало, и, продолжая контролировать окружающую обстановку, Тим словно наяву видел и другую картину…
…Вокруг – где-то совсем недавно виденный пейзаж: слева поднимающаяся вверх горная гряда, справа пологий спуск и густые заросли кустарника. Под ногами тропа, ноги несут вперед, отмеряя шаг за шагом. Да это же дорога из Посёлка в Кедровую Падь! Тим видел происходящее не со стороны, а как бы от лица идущего человека. В поле зрения попадали то рукава или полы потертого зелёного кафтана, то ноги в коротких сапогах, торба с вещами за спиной не ощущалась, но Тим точно знал, что она там, как и лук в чехле и колчан со стрелами. Серое небо затянуто низко плывущими тучами, но дождя нет. Взгляд привлекают следы справа от тропы. Человек приближается к ним, наклоняется… Следы маленьких копыт, наверное, это косуля. Движение по тропе возобновляется. Что-то привлекает внимание в зарослях справа и впереди. Шаги замедляются, чувствуется настороженность, глаза пристально вглядываются в стену кустов. Кажется, колыхнулась ветка? Проходит несколько мгновений. Нет, показалось. А может быть – птица? Много их шныряет по кустам. Да не в такую погоду. Все спокойно. Снова под ногами тропа, местность чуть понижается, внизу струится мелкий, аршина в два шириной, ручей. Шагнув через него, человек оказывается на мягком изумрудно – зеленом мху…
Тим встрепенулся. Какой-то звук привлек его внимание. Следом за ним два силуэта вынырнули из темноты. Две косули, одна побольше, с рогами, другая поменьше, у нее рожки еле видны. «Это не наша дичь, стрелять нельзя!» – Тим остается неподвижным. Косули совсем близко, шагов пятнадцать. Вдруг они настораживаются, вытягивают морды, ловя носами воздух, и опрометью бросаются прочь, в ту сторону, откуда появились. «Учуяли, – мысленно усмехнулся Тим. – Достаточно поздно. Так что возможность стрелять будет, если чутье единорога такое же! Однако, что же это мне привиделось?! Да это же, никак не иначе, был пропавший Крюк!!!» От пришедшего в голову предположения вся сонливость и умиротворение мигом улетучились. Привидится же такое! Что бы это могло означать? Фантазия занятого решением загадки мозга?
Помощник пристава отогнал от себя наваждение, попытался еще раз поменять положение, устроиться поудобнее, но сидеть дальше на корне было уже чересчур. Очень аккуратно, почти бесшумно он сполз с корня на землю и лег на живот. В томительном ожидании прошло еще время – может, часа полтора или два. Наконец до Тима донесся какой-то шум с той стороны, откуда текла речушка, то есть – оттуда, где они оставили Иржи. Послышалось что-то похожее на хруст крупных веток, а потом вроде бы – человеческий возглас. Тим замер. Уж если его товарищ так грубо нарушил тишину, значит, был к тому достойный повод. Снова донеслись возбужденные человеческие голоса и стихли. Охотник ждал. Наконец в темноте послышались негромкие шаги и раздался голос Дульфа:
– Сударь Тим! Всё, выходи!
– Что там такое? – спросил, поднимаясь, стрелок.
– Не слышал? Единорог лесом прошел, Иржи его видал, но только далеко, между деревьев! По тропе шел, да, вестимо, учуял засаду! Стал обходить…
– И куда пошел?! – вскинулся Тим.
– Да вроде сначала на меня, на перекресток троп, но потом тоже отвернул, я его даже не видал, только слышал. Сейчас уже его не догонишь! Пойдём.
Тим раздасадованно вздохнул и разрядил арбалет. Дульф провел его к тому месту, где сидел в засаде Иржи.
– Что, как так получилось?! – еще издалека начал спрашивать Тим своего напарника. Тот развёл руками:
– Да представляешь – сижу, смотрю по сторонам, всё вокруг видно, слышу – где-то ветка хрустнула… Думаю: где? Посмотрел направо – всё спокойно. Поворачиваю голову налево, а вон там, за бродом, эта туша крадется! Ну как бы не очень близко, шагов этак сорок. Темно, конечно, но видно было, такой силуэт между деревьев! Здоровенный! Он, видимо, к воде сюда шел, да только не по тропе! Ну – я поворачиваться, арбалет вскинул, а он между деревьев скрылся. И слышу только – вскачь пошел, прямо через кусты, куда-то в сторону Дульфа. Я уж ему крикнул: «на тебя, – мол, – идёт!», да обошёл единорог и его тоже!
– Да хитрая зверюга, осторожная, – подтвердил деревенский следопыт. – Это была бы слишком большая удача, возьми мы его с первого раза! Я крик-то твой услыхал, а потом слышу – топот! Где-то левее меня прошел, а только я его не видал! Ну да ладно, пойдемте к домику, сейчас он уже далеко. Можно в другой раз загоном попробовать, двое через заросли пойдут, попробуют на третьего его выгнать. Но это уж, видимо, в другой раз?
Тим с Иржи неохотно согласились, что утром надо, как и договаривались, возвращаться в посёлок. Дульф поднял с земли что-то большое.
– Как шум начался – глухарь взлетел, я его подстрелил, – пояснил он. Следопыт повел их по ночному лесу, уверенно находя дорогу в темноте. Сам Тим бы давно уже заблудился. Адыла нашли там же, где и оставили – в укрытии под поваленной лиственницей. При их приближении он сразу проснулся. Убедившись, что все спокойно, охотники расположились в домике. Горец изъявил желание остаться на свежем воздухе. Тим и Иржи забрались на нары и почти сразу заснули, а Дульф вызвался покараулить остаток ночи и устроился на улице ощипывать глухаря.
Во сне Тим бесконечно шел по горам. Он знал, что вот-вот должно состояться решительное сражение между родичами Адыла и их союзниками с кланом Архур, и он обязательно должен к нему успеть, потому что его арбалет может склонить чашу весов в пользу клана Синего Камня. Он взбирался по курумам, спешил по узким каменистым тропам, лез куда-то все выше… Наконец он увидел поле боя, но только откуда-то сверху, с высокой скалы. Он видел внизу, на равнине, многочисленные отряды с двух сторон, выпускающие друг в друга тучи стрел, и понимал, что забрел куда-то не туда, и не успевает принять участие в битве. Ненадолго он открыл глаза, увидел над собой потолок избушки. Через узкое окно уже просачивался свет начинающегося утра. Тим снова закрыл глаза…
…Ручей, мягкий изумрудно-зеленый мох, рядом походный мешок, остатки завтрака, неподалёку – все та же стена кустов. Рядом на мху лежит нож грубой, видимо, местной, работы. Клинок короткий, из тускло-серой стали, а рукоять покрыта кожей. Взгляд человека вновь обращается на заросли ежевики справа от тропы, ощущается некое беспокойство, как будто оттуда кто-то может следить за ним. Рука, одетая в зеленый рукав кафтана подхватывает сначала мешок, потом подбирает нож, и снова в поле зрения – убегающая вперед тропа. Тропа огибает большой, почти правильной шарообразной формы валун диаметром около сажени. Звуков в видении нет, стоит тишина, но, видимо, человек что-то слышит. Взгляд его обращается назад, туда, среди густо растущего кустарника виден небольшой просвет. Некоторое время человек вглядывается в переплетение ветвей, но все спокойно…
Тим окончательно проснулся. Сел, свесив ноги с верхнего этажа нар, покрутил головой, отгоняя наваждение, и спрыгнул на земляной пол. Иржи уже проснулся и сидел у порога, покуривая небольшую трубочку. Дульфа видно не было.
– За горцем нашим пошел, – пояснил Иржи.
Тим полной грудью вдохнул свежий утренний лесной воздух.
– Красота! – поделился он впечатлением с напарником.
– Точно, – согласился тот, – однако же обидно! Зверя-то упустил!
– Ну так ты же не виноват, просто почуял он тебя!
– Да может быть, ежели бы я головой-то не вертел по сторонам, то раньше бы его увидал, и выстрелил!
– Ну а откуда ты мог знать, что он именно с той стороны появится? – резонно возразил Тим.
– Ну да, конечно… – согласился его спутник. – А всё же обидно. Дульф привел раненого, который ковылял, опираясь на палку.
Вместе с Тимом они сняли повязку и осмотрели рану. На бедре имелась припухлость, в середине которой было заметно входное отверстие от наконечника стрелы с неровными краями, кожа вокруг которых покраснела. Тим пощупал ногу, потыкал пальцем по краям раны и высказал предположение, что уже и то хорошо, что гноя нет и кожа вокруг раны не горячая, а, может быть, лишь чуть-чуть теплее окружающих тканей. Рану промыли целебным бальзамом, имевшимся в запасе у Дульфа, еще глоток бальзама дали горцу употребить внутрь, запив свежезапаренным отваром трав, и снова завязали. Через Дульфа горец объявил охотникам, что теперь он благополучно доберется до своего аила, и его спасители могут спокойно отправляться по своим делам.
«Еще дэнь сыдесь лежать, а завтра перед рассвет поиду по тайный тропа наверх», – сказал он, прибавив, что в любое время ждет их в гости и весь его род окажет друзьям подобающие почести. Собрав вещи и распрощавшись с новым союзником, оставив ему кусок сыра и лепешку, двинулись в сторону поселка той же дорогой, что и пришли.
Какое-то время шли молча, потом Тим поравнялся с идущим впереди Дульфом и заговорил:
– Послушай, я только не совсем понял… Там, в ущелье, когда ты вел переговоры с архурами, все шло как-то спокойно, а что случилось потом? Почему они вдруг решили на нас напасть?
– Ну как почему? Разозлились, что мы не хотим им врага отдавать, приставом каким-то пугаем… – вроде бы как даже нехотя стал объяснять Дульф.
– Один из них тебе что-то крикнул, а ты ему ответил… – в последний момент Тим решил не показывать проводнику, что запомнил часть сказанной им фразы. – Что-то такое ответил… и понеслось!
– Ну так правильно! – оживился Дульф. – Он меня перебил на половине фразы, что уже по местным понятиям – грубость, и сказал что- то вроде: «что долго разговаривать, не хочет отдавать – хватаем его, всё расскажет!» Ну, понятно, дальше тянуть было нельзя!
– А, ну понятно, – кивнул Тим, а перед тем, как снова занять место замыкающего в их короткой колонне, спросил еще: – а скажи, вот пропавший Крюк… Он во что был одет? Вы же искали его, наверняка знали, в чем он отправился в дорогу?
Дульф посмотрел на Тима пристально.
– А почему ты спрашиваешь, уважаемый? Ты что-то нашел? Я знаю только, что кафтан он носил… Такой старый уже, ну так в обновках у нас мало кто ходит, разве если праздник какой. Кафтан – ну, темно-зеленый такой, вытертый весь…
– Ну, а обувь?
– Да откуда мне знать? Мы следы его видели, да. Какие следы его обувь оставляла – помню, и сейчас бы узнал, а как та обувка выглядела – не подскажу! Да зачем тебе? Или надеешься тело найти и опознание проводить, как в городе? Так вряд ли! Здесь если, скажем, человек пропадает, то скорее всего он мертв. А трупы съедают дикие звери.
– Вместе с одеждой? Дульф усмехнулся:
– Ну, нет, конечно! Но все равно, через несколько месяцев от нее мало что остается, только ошмётки. А все же, почему спросил?
Тим немного помялся, шагая рядом с проводником, затем все же ответил:
– Да видишь ли, штука какая… Сон я сегодня видел. Как будто бы про Крюка.
– Ну так и что с того? Конечно, история эта странная, и думаешь, видимо, все время над ней, уважаемый. А много думаешь – вот и приснилось. Что говорить, сразу, как он пропал и мы его искали – тоже всё об этом думали. Мне тоже как-то сон всю ночь снился, про то, как я его ищу.
– Не нашел? Во сне-то?
– Нет! Знаешь, как будто несколько раз вдали, в тумане, видел его фигуру, а потом она терялась!
Тим понимающе что-то промычал в ответ и дальше снова пошли молча. Одна мысль не покидала Тима: «Все правильно он говорит, только вот темно-зеленый вытертый кафтан, что был надет на человеке из сна, совпал с тем, что был на Крюке!»
Да и сон ли это был, сомневался помощник пристава, ведь сны ему обычно всегда снились черно-белые, и вспоминались потом как какие-то размытые, туманные видения, а это видение было столь четким, реальным, что он отчетливо помнил даже цвета…
Спустя некоторое время хвойный лес закончился, путники спустились с крутого склона бугра, поросшего лиственницей, в обширную низину, заросшую кустарником: лозняком, горным орешником и малиной вперемешку с ежевикой. Сквозь заросли вела узкая тропа, словно коридор уходящая в дебри. Когда они проходили это место на пути в Кедровую Падь, Дульф вел себя совершенно спокойно. Сейчас же он остановился за несколько шагов до начала зарослей, прислушался, достал из-за голенища метательный нож и вполголоса обратился к своим спутникам:
– Тут осторожно надо.
– А что? – подал голос Иржи.
– Удобное место для засады.
– Сюда шли – ты не остерегался!
– Теперь можно на горцев нарваться. Мало ли что им в голову придет!
После этих слов Тим достал из-за пояса топорик с полукруглым нешироким лезвием на длинной рукояти, несколько раз рубанул по наиболее выступающим веткам кустов, и они двинулись дальше. Старались идти тихо, однако то и дело ветки цеплялись за одежду, норовили хлестнуть по лицу, что все равно создавало шум. Тим на ходу вслушивался в окружающие звуки, но слышал лишь как суетятся вокруг в кустах маленькие птички, во множестве шныряющие по веткам, по земле и перепархивающие взад-вперед среди лозняка. В середине низины под ногами зачавкала непросохшая грязь: видимо, во время дождей здесь с гор стекал поток воды. Сверху начало припекать солнце. По представлениям Тима, засада могла быть только на выходе из зарослей, при условии, если их присутствие кто-то обнаружил заранее и успел выдвинуться наперехват. Но кусты расступились, путешественники вновь увидели горы справа от тропы, и никаких признаков постороннего присутствия. Они бодро зашагали по уже знакомой тропе, из добычи отягощенные на этот раз только глухарем, которого добыл Дульф, и через несколько часов уже входили в Посёлок.
По дороге Тим немного задержался на участке тропы перед тем местом, где Крюк делал привал. Осмотрел кусты вдоль тропы, ища небольшой просвет среди зарослей. Он углядел-таки примерно в трех десятках шагов от поляны возле ручья небольшой промежуток между двумя буйно разросшимися кустами ежевики, хотя выглядел он не совсем так, как Тиму привиделось в его сне. Помощник пристава попытался продраться через заросли, чтобы посмотреть, что за ними. Однако буквально через три шага колючие ветки сомкнулись перед ним, очередной куст встал на дороге. Правда, можно было пролезть дальше, встав на четвереньки…
– Эй, ты что там потерял, уважаемый? – с искренним недоумением окликнул его Дульф.
– Я сейчас! – ответил Тим с досадой, так как хотел, чтобы его изыскания до поры до времени оставались неизвестными местным жителям. Но раз уж обратил на себя внимание… Он пролез между кустов, цепляясь за колючки, и оказался на краю небольшого откоса, ограничивающего заросшую травой ложбинку шириной сажени две и длиной раза в три больше. Ложбинку окаймляли все те же заросли, в дальнем конце её имелась узкая промоина, через которую, опять-таки, по-видимому весной вода стекала отсюда в русло близкого ручья.
– На змею не наступи, – донёсся до него из-за кустов голос Дульфа, но Тим понимал, что сейчас, в начале осени, змеи достаточно пассивны. Ровным счетом ничего подозрительного здесь не было. Вообще-то, человек мог бы, двигаясь по промоине, миновать густой кустарник и спуститься к руслу ручья ниже по течению. Если бы ему зачем-то это сильно понадобилось. А зачем? Тим вернулся к своим спутникам.
– Чего там такого интересного? – опять спросил Дульф.
– Просто увидел место, где можно было бы сойти с тропы.
– Знаю, там распадочек небольшой, вниз уходит. А для чего с тропы сходить?
– То есть вы там смотрели? В распадочке?
– Ну через кусты пролезли… Там ямка такая – в ней его точно не было. Трава видишь, как разрослась – следов на ней не видно никаких. Ну а вниз-то мы и не ходили, зачем? Там вдоль русла ручья кочкарник, грязь, идти неудобно.
На этом разговор завершился…
…Зайдя в комнату, Тим сбросил заплечный мешок на пол, положил рядом арбалет, снял пояс с ножом и топориком на ременной петле и повалился на свою лежанку. Иржи, сидя на своем топчане, разматывал портянки.
– Ноги устали, гудят… Хорошенько мы прошлись!
– Да, сейчас бы искупаться… Слушай, попроси Феню, чтобы воды в бадье согрела! – предложил Тим, вдруг снова поднимаясь на ноги.
– Так хочется в горячей воде посидеть! А я тут… Хочу до Гранта сбегать, недолго! Вон, видал, Дульф-то не заходя домой к старосте побежал – новости докладывать!
– Так дела-то серьезные! А чего тебе у Гранта?
– Спросить хочу! – и с этим Тим поспешно вышел из комнаты.
Грант, как обычно, что-то делал во дворе. Увидав охотника, он пошел ему навстречу и встретил гостя у калитки.
– Рад снова видеть, уважаемый Тим! Успешно ли сходили?
– Да как сказать? – развел руками Тим. – Единорог убежал от нас. Но это не беда. Мы горцев встретили… Война у них началась!
– У них, вишь, часто усобицы какие-то! Такие уж они – неспокойные! – спокойно ответил хозяин, пропуская гостя во двор. – Прошу, в дом проходи!
В комнате, усевшись на табурет, Тим немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом вкратце пересказал суть их конфликта с кланом Архуров. Грант сосредоточенно выслушал, прокомментировал:
– Нехорошо это. Однако, скажу, вы поступили правильно. По- другому и нельзя было. Опять же: Дульф, он следопыт опытный, если все по-умному сделал, так, может, и не заметят горцы обмана. Да и сам посуди – чего им сомневаться? Сразу решат, что враги из другого рода их людей перебили, и задумываться особо не станут! Осторожность, конечно, не помешает. Но опять же: по их обычаям положено прислать к нам человека и объявить, что к нам такие-то претензии и отныне, мол, между нами вражда. Либо там выкуп какой потребовать могут за причиненную обиду.
– Вот оно как! – покачал головой Тим. – Хорошо. А вот скажи: ты по-горски понимаешь?
– Ну-у-у… – протянул хозяин. – Свободно изъясняться не могу.
Но немного понимаю. Как и все тут у нас.
– А тогда не скажешь ли, что означает фраза… примерно такая: «ас-сакал трэш каур-даг!?»
– Эх, как бы тебе её перевести… – задумался Грант. – И когда это ты, почтенный, научился грубо ругаться по-горски? Это означает примерно: «потомки, родичи вонючих дураков» или же «отродье вонючей ящерицы»… В общем, «ас-сакал» – это или предки, или, если брать шире – то родственники, род, люди одной крови, а «каур-даг» – живет в горах такая большая ящерица, очень противная, если её потревожить – она начинает так вонять, что рядом с ней нельзя находиться. Горцы её ненавидят. И поэтому еще просто могут так обругать – в смысле как мы говорим «дурак», «гадина» или там еще как… То есть эти слова означают, что те, кому они сказаны, произошли от вот этих вот… каур-дагов… или состоят с ними, так сказать, в близком родстве… – Грант улыбнулся. – Словом, никогда не говори при горцах такого! Это жуткое оскорбление!
