Цитаты из книги «Вдали от безумной толпы», страница 3

Хотелось бы мне всегда жить одной, как прожила я уже больше года, ни на что не надеяться, ничего не бояться, ничему не радоваться и не тужить.

Это был человек, для которого вспоминать о прошлом казалось обременительным, а задумываться о будущем - излишним. Живя непосредственно ощущением, он устремлял свои помыслы и желания на то, что было у него перед глазами. Чувства его откликались только на настоящее. Время для него было чем-то таким мимолетным, что, не успеешь и оглянуться, оно уже мелькнуло и прошло. Мысленно переноситься в прошлое или заглядывать в будущее - эта игра воображенья, в которой слово "жаль" становится синонимом минувшего, а "осмотрительность" знаменует будущее, - была чужда [ему]. Для него прошлое это было вчера, будущее - завтра, а никак не послезавтра.

... предаваться воспоминаниям - это не столько дар, сколько болезнь...

Столь глубокая, прочная привязанность возникает (правда, в редких случаях), когда двое людей, встретившихся в жизни, сперва поворачиваются друг к другу самыми трудными сторонами характера и лишь со временем обнаруживают лучшие свои черты; поэтому романтика постепенно прорастает сквозь толщу суровой прозаической действительности. Такое прекрасное чувство - camaraderie {Товарищество (франц.).} обычно зарождается на почве общих интересов и стремлений и, к сожалению, редко примешивается к любви представителей разных полов, потому что мужчина и женщина объединяются не для совместного труда, а для удовольствий. Но если счастливое стечение обстоятельств позволяет развиться подобному чувству, то лишь такая сложная любовь бывает сильна как смерть, - любовь, которую не загасить никаким водам, не затопить никаким потокам, любовь, в сравнении с которой страсть, обычно присваивающая себе это имя, - лишь быстро рассеивающийся дым.

Любовь - это зреющая сила, заложенная в преходящей слабости.

Когда Юпитер со своим семейством (в творениях позднейших поэтов) переселялся из своего тесного жилища на вершине Олимпа в небесную высь, его речи соответственно становились значительно более сдержанными и надменными.

Женщины вечно жалуются на мужское непостоянство, а к постоянству они относятся пренебрежительно.

Бо як нема гріха, коли немає заборони, так немає непристойності, коли немає чужих очей

... женщина никогда не бросит, это мужчины всегда женщин обманывают.

Испытывая жалость к этому неизбывно мрачному человеку, столь постоянному в своем чувстве и немало потерпевшему из-за нее, Батшеба выказывала ему внимание, которое можно было принять за нежность